полнота восприятия не сравнимая ни с чем и недоступная никому. Кроме как
Ему. Да при том, в масштабах бесконечности все события или равно велики
или равно малы - смотря как посмотреть, и шорох мыши не заглушаем даже
взрывом звезды.
Бесконечные пространства дарят и бесконечное разнообразие жизни. Глаза
живых существ отличают свет от тьмы, потоки энергии от пустот, в
Божественном же восприятии сияют не звезды, эти сгустки раскаленной
плазмы, а обители жизни, потому что излучения жизни несут нечто гораздо
более важное, чем поток равномерной неодушевленной энергии: излучения
жизни несут неповторимое разнообразие информации о совершающихся между
живыми существами событиях. И чем напряженнее жизнь на планете, тем ярче
сияет очаг жизни на темном фоне протяженных безжизненных пустот.
И только Оно обладает счастьем разом знать всё, что свершается на всех
бесчисленных планетах, между всеми существами. И даже самая дальняя
граница не ограничивает Божественную свободу. и сколько бы мириадов миров
ни насчитать - все вместе они исчезающе ничтожны по сравнению с
бесконечностью - вот что питает неизреченный восторг.
Жизнь - не прихоть Господствующего Божества, не просто бесконечная
игра, призванная развеять Божественную скуку.
Игра тоже - но не только игра. Жизнь - это состояние материи, при
котором энергия парадоксально течет из усредненного состояния покоя в
направлении высших всплесков. Энергия становится более высококачественной,
без такой перекачки снизу вверх Космос давно бы вернулся в состояние
Хаоса: все комки и изюминки растворились бы, размешались в единую
монотонную кашу. Предрекаемая не очень информированными физиками тепловая
смерть Вселенной и означала бы возвращение в Хаос, торжество энтропии.
И когда эфемерные существа спрашивают себя и друг друга: "Зачем мы? В
чем наш смысл?!", они не понимают, что они - те необходимые волны энергии,
которые не дают возвратиться равномерному бессобытийному Хаосу. Существа,
достигнув примитивного сознания, не постигают еще своей высокой миссии и
тешатся игрушечными мечтами о бессмертии личных душ. Тогда как они,
достигнув достаточного могущества, призваны разносить очаги жизни дальше и
дальше: от звезды к звезде. Чтобы не позволить Хаосу вернуться.
Хорошо Оно придумало: очищать и возгонять энергию с помощью механизма
жизни!
А что сами существа своей миссии не понимают - ну и пусть их. Их дело -
жить, а не понимать.
* * *
С молодым священником из физиков, отцом Леонтием, настоятелем ближнего
храма, семья Игнатия Игнатьевича и Людмилы Васильевны Мезенцевых сделалась
довольно близка, входя в кружок просвещенных интеллигентных нововеров,
свысока поглядывающих на традиционных старух, нищих, темный люд,
составлявших большинство всякого, даже петербургского прихода.
Греха гордыни, впрочем, Мезенцевы за собой не замечали, искренне
считая, что благодатно слились с народом.
Всходя в храм, гордая родительница Дениса вглядывалась в лица
встречных. Не просияет ли кто-нибудь, узрев ее чадо, подобно тому как
просиял Симеон Богоприимец, когда внесли впервые Дева и святой плотник
младенца Иисуса в Иерусалимский храм?! Но, к легкому ее разочарованию,
нового невского Симеона не нашлось в многолюдии знакомых прихожан.
Отстояв утреню, во время которой совершилась катавасия, что кандидатка
едва ли не в богородицы отметила с удовлетворением (все думают, что
"катавасия" - какая-то нелепая кутерьма, и не знают, что это особый род
схождения церковных хоров - а она, Людмила Васильевна, знает!), заставив
Дениса отбить несколько дополнительных поклонов, она дождалась, когда
освободится отец Леонтий и подвела к нему Дениса. Вокруг еще толпились
посетители храма, но достойная женщина объяснила, что дело у нее очень
личное ("Пока еще личное, отец Леонтий, хотя может обернуться всеобщим
благом!")
Отец Леонтий отвел их вглубь бокового придела, отстранил нескольких
особенно настырных богомолок и преклонил слух. Игнатий Игнатьевич при сем
присутствовал, но подчеркнуто не вмешивался.
Людмила Васильевна попросила Дениса повторить рассказ о чудесном сне,
что тот и сделал ничуть не затрудняясь, поскольку привык со взрослыми
вести себя раскованно. Теряется он только перед хулиганами и любимыми
девочками.
Наблюдать за вихрем мыслей, закрутившихся в голове отца Леонтия,
оказалось удовольствием столь же утонченным. Очень хотелось рядовому
настоятелю храма прославиться в качестве первооткрывателя и наставника
избранного Богом отрока. Но легко предвиделись и строгости начальства,
которое очень недоверчиво относится к появлению новых пророков, тем более
с намеком на мессианство. Ну и ревность добавлялась, оттого что чудесного
сна удостоен сей ничем прежде не отмеченный отрок, а вот сам отец Леонтий,
оставивший светское поприще, отринувший земную физику ради науки небесной,
хотя и имел счастливые минуты экстазов во время долгих молений, столь
чудесным сном, достойным сравнения с видением отроку Варфоломею, до сих
пор осчастливлен не был.
Служба по церковному ведомству уже успела умерить порывы отца Леонтия,
и ответствовал он с должной в его положении осторожностью:
- Будем смиренно исполнять волю Божию. Быть может, новые знамения
подтвердят нам, что сей юный Денис избран Божественным провидением. Но
пристала нам скромность и непоспешность. Вспомним, как Преподобный
Афанасий Афонский, узрев явившуюся пред ним Богородицу, усомнился, не
искушает ли его Враг, на что Божественная Жена не разгневалась, но
удостоила святого чуда, попустив его высечь из скалы источник, который
источает воду и по сей день. Будем же и мы смиренны, как святой Афанасий,
не удовольствуемся одним свидетельством, исходящим хотя бы и от чистого
сердцем отрока, но будем смиренно исправлять свой долг. И, быть может,
отроется и нам чудесный источник благодати.
Людмила Васильевна попросила благословения, поцеловала сама руку отцу
Леонтию и мужу с сыном велела сделать то же самое, но отошла недовольная и
разочарованная: она-то ждала, что отец Леонтий с энтузиазмом воспримет
весть о чудесном видении, открывшемся ее Денисочке. А отец Леонтий
предложил ждать дальнейших знамений, фактически согласившись с мужем,
который заподозрил в чистом сне мальчика соблазн дьявольский! Душу
мальчика заподозрили, самую душу, будто испорчена душа, будто завелся в
ней дьявол, как червь в яблоке. И выходит, что отец Леонтий - не посредник
своей паствы в сообщениях с Господом Богом, а осторожный чиновник,
которому главное - перестраховаться.
Мужчины все такие - что муженек, что духовный отец. Не видят, что душа
у мальчика светлая!
* * *
Самая нахальная человеческая мечта: о бессмертии души.
Да еще соединение праведников в раю с самим Господом Богом.
Эдак они бы сделались почти равными Ему. Тем более, эти праведные
святые, как желательно людям, и сами принимали бы молитвы и совершали бы
чудеса. Ну боги - да и только!
Бессмертие вообразили... Смешно! А в разных прочих тварях они душу
предполагают? Ну, в любимых собаках и кошках многие из людей, по своей
доброте, различают душу, это точно. А в мелких мышах? А дальше? В каждой
кильке, потом в каждом комаре, как верят джайнисты? Ну а амебы, бациллы,
вирусы? Поколения сменяются, бессмертные души накапливались бы и
накапливались - и постепенно заполонили бы даже весь бесконечный Космос.
Божеству в такой тесноте и места бы не осталось. В самом деле - смешно!
В том-то и прелесть этих существ, что они - эфемерны.
Существуют, пока не распадаются комочки атомов, составляющих их бренные
тельца. И сразу из тех же атомов возникают другие, новые тельца.
Бесконечный калейдоскоп. А Божество - смотрит. Только Оно - вечно.
Бессмертие - Его привилегия. И вечная забава: наблюдать, как эти
однодневки мечтают о бессметной душе, о собственной нетленной вечности.
Выдумывая себе душу, люди старательно не замечают очевидных явлений:
начиная от действия разнообразных вин, которые туманят мысли и изменяют
поведение. Какая же душа подлинная: деликатная восторженная душа трезвого
Вадима Волошина, или злобная тяжелая душа его же - пьяного? Хорошо,
спортивный режим его сдерживает, и пьяная его сущность вылазит редко. Или
даже обыкновенная язва желудка, которая разительно меняет характер - а
значит и душу, по человеческой фразеологии: под постоянным подзуживанием
язвы душа становится раздражительной и подозрительной. Не говоря об
опухолях мозга. Но если чего-то очень хочется, никакие доводы не убедят.
Хочется бессмертной души - значит она и отыщется. Такое упрямство,
презрение ко всякой очевидности, вызывают даже определенное уважение.
Можно сравнить с самозванцами. Каждому человеку очень хочется родиться
каким-нибудь принцем. Но большинство людей обречено лишь вздыхать, разводя
руками: жаль, что не судьба.
А некоторые самые упрямые стараются переломить судьбу, объявляют себя
принцами и королями. Самозванно. Так вот все, кто придумывает себе
бессмертную душу - такие же самозванцы, присваивающие себе свойства самого
Божества. Гневаться ли на них? Да как же можно гневаться на маленьких и
жалких?!
Правда, придумав себе бессмертную душу, земляне так и не уяснили себе
же, а зачем она все-таки нужна? Потому что душа оказывается не столько
бессмертна, сколько бесполезна.
Отлетев от тела, она дальше ничего не делает. Сидит себе и сидит, по
Писанию, одесную Господа Бога. А зачем ей там вечно сидеть? Жизнь осталась
в прошлом - на Земле, а дальше предстоят разве что вечные воспоминания.
Весьма горькое и мучительное занятие, если поверить в это всерьез. Но
Господствующее Божество не настолько жестоко, чтобы консервировать
беспомощные ни себе ни другим не нужные души.
* * *
Любимого прапорщика Клавы Кулешовой похитили прямо из поезда люди Мусы
Дзагараева. Выбрали среди других пассажиров, потому что на военных всегда
устойчивый спрос.
Клава узнала о пропаже своего Виталика самым невероятным способом: из
телевизора. Бывает же такое: всё время говорят на экране о знаменитых
политиках и артистах, таких знаменитых, что уже и не верится, что они тоже
живые люди, а тут вдруг о простом прапорщике передали прямо по первой
программе: "Виталий Панкин, направлявшийся в отпуск, был снят с поезда
Баку-Москва".
Как же так: почему позволяют ездить через эту проклятую Чечню?! Войск
наших там нет, а поезда почему-то идут, и военные проезжают. Там наверху
просто рехнулись. Если бы распоряжалась в стране Клава, по враждебной
территории наши гражданские поезда бы не ездили ни за что и никогда! Так
просто.
Хуже всего то, что Виталик - десантник, а все давно знают, что
десантников чеченцы не любят особенно. Как же Виталику разрешили ехать?!
Как он сам решился?! Дурак - и всегда был дурак. Думал - пронесет. За это
Клава его и любит. Но сейчас бы глаза выцарапала - за глупость. Просто
возненавидела за то, что сам дался этим чеченцам. Она бы его сейчас
обнимала, если б полетел самолетом, а теперь вместо их комнаты, их
кровати, он в какой-то чеченской яме.
Ни секунды Клава не верила, что его освободят свои. На выкуп у родных
Виталика денег нет. У Клавы - тоже. Только если бы Виталик убежал сам -
как десантник. Или... Или она бы его выкрала у чечен! Потому что она
мастер по стрельбе и самбо, а не соплюха какая-нибудь! И могла бы воевать
как Наташа Дурова. Или - не Наташа, а Саша. Короче, кавалерист-девица.
Клава смотрела "Гусарскую балладу" раз пять.
Можно только удивляться, как легко Клава решилась. Другие больше
примериваются и колеблются, когда новые туфли покупают. А Клава - взяла да
и двинулась, словно в кино пошла.
Или алкоголики так же принимают стакан неизвестной жидкости:
"Что, ребята, отрава - не отрава? Ладно, если что, на том свете
встретимся. А вдруг - не отрава? Не пропадать же добру!" Но Клава же -
ничуть не алкоголичка. А вот решилась - без переживаний. Приходится
понимать, что так несокрушимо любит! Пожалуй, воспоминания о даренных
астрах тоже подтолкнули: таких, кто идет с поллитрой, кругом навалом, а
единственного, кто красиво любит - больше не найти. А Клава с детства
мечтала: чтобы у нее красивая Любовь - с настоящей буквы.
Чтобы не рисковать девушке, хотя бы и самбистке, Клава взяла паспорт
брата и остриглась. Усов и бороды ей было не отрастить даже в крайнем
порыве чувств, а приставные видны вблизи, поэтому она не только
остриглась, но даже побрила голову - бритоголовые мальчишки сейчас
мелькают везде, и подозрений не вызывают, а полезный страх - пожалуй:
бритоголовый - синоним не то бандита, не то фашиста, а с теми и другими
боятся связываться. Посмотрелась в зеркало - очень даже сойдет. У
солдатиков бравой действующей армии, которые мелькают в телевизоре, видок
еще не такой: шеи цыплячьи, на усы и бороду ни намека - Клава выглядела
бравым дембилем по сравнению с ними. А еще - спешно научилась курить, для
облегчения знакомств и хрипотцы в голосе.
До сих пор она о вере и Боге всерьез не думала, но перед таким великим
делом купила крестик, повесила на шею, натянула потертый братний камуфляж
- и поехала. Брат паспорт дал, потому что знал, что спорить с Клавой
бесполезно, но на прощание обозвал сумасшедшей идиоткой. Так, наверное, и
есть, и Клава этим гордится.
До Ставрополя доехала спокойно. Только постоянно нужно было помнить,
что она в мужской роли. Полдороги прокурила в тамбуре. А в Ставрополе
стала разведывать, как перебраться на другую сторону - и к кому там
приступить с поисками?!
Если бы она хоть секунду трезво сообразила, за что взялась, тотчас бы
повернула назад. Но она не соображала ничего, только обдумывала следующий
шаг - как собака старается не упустить след, но знать не знает, выведет
след на одинокого беглеца или на группу в десяток стрелков.
На площади перед вокзалом толпился пестрый люд. Клава привыкла к
холодной ярославской жизни и оказавшись в непривычном осеннем тепле поняла
кожей, что здесь знакомятся и общаются иначе: от меньшего количества
одежды знакомства и разнообразные связи должны происходить легче и быстрее.
И точно, к ней почти сразу подошел высокий горбоносый кавказец,
попросил прикурить для разговора.
Все женские тревожные разговоры о приставаниях кавказских людей разом
всколыхнулись в Клаве, и ей пришлось твердо напомнить себе, что она -
мужчина.
Но горбоносый абориген и не думал ни о каких шашнях.
Это был обыкновенный наркоман, которых здесь много. Жалкая порода. Если
бы Господствующее Божество любило людей, как они желают верить, Оно бы
заботливо истребляло наркоманов ради здоровья населения. А Оно ничуть им
не мешает, зато позволяет хорошим людям то и дело умирать от раков и
инфарктов.
- Отслужил? - кивнул он на камуфляж.
- Ну!
- ВыВа?
Клава знала от брата, что так сокращают нелюбимые в Чечне внутренние
войска.
- ПэПэГэ.
Передвижной полевой госпиталь - самая безопасная часть.
А то назовешься сапером - позовут разминировать.
- Медбрат что ли?
- Ну!
- В веняк попадаешь?
- Без вопроса.
Клава закончила сестринские курсы.
- Тут другу ширануться надо. Но веняки - ни к черту.
Вмажешь?
- Ну! Баян-то есть?
- Спрашиваешь!
Друг лежал в сарае, пристроенном к белой хатке. Взглянув на вошедших,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг