и оградой Фермы. Здесь он вопросительно глянул на Вика:
- С плечом у тебя что?
- Ночью серые поцарапали, - сказал Вик. - Пустяки.
- Все-таки давай отложим с тобой. Пусть сейчас твоя ученица покатается.
Согласен?
Вик кивнул. Несмотря на его слова, с плечом творилось что-то неладное.
Боль постепенно распространялась по телу. В голове поплыл горячий туман,
все происходящее резко отодвинулось на большое расстояние и потеряло
четкость очертаний. Вик опустился на траву, привалившись спиной к стене
денника. Как во сне он видел перед собой маленькую фигурку девушки верхом
на лошади. Вета вовсе не выглядела испуганной или растерянной. Напротив -
ее лицо светилось улыбкой. Она глянула на Вика - и Вик попытался
улыбнуться ей в ответ. Вета тронула поводья и двинула лошадь шагом по
кругу. Сей что-то говорил ей...
"У меня бы так не получилось", - подумал Вик вяло. - Я слишком привык к
своей службе... к грузовикам... к железкам... А она - еще нет. И хорошо.
Им легче будет пережить тот день, когда развалится - или будет уничтожен
серыми - последний грузовик. Они этого попросту не заметят. У них будут
лошади, повозки... что-нибудь еще, что они выдумают сами, а не скопируют у
нас, как мы скопировали у прошлых... но наше поколение вынуждено было
копировать, что поделать, так получилось... А они, может быть, выдумают
такие штуки, к которым мы даже и привыкнуть не сможем, и окажемся
ненужными... не... нужными... "
Вик не заметил, как сознание покинуло его.
9. ДУМАТЬ
...Он стоял на плоту, а плот несся по Реке, подхваченный течением, и оба
берега Реки неслись мимо него и грозили смертью, и все это происходило в
абсолютной тишине - в мертвой тишине, даже плеска волн не было слышно... и
в такой же тишине он внезапно очутился в кабине грузовика, машина
кренилась на бок, разваливалась, расплескивала горючее, загоралась - а он
не мог выбраться из кабины, не мог даже закричать, немота душила его... и
пламя беззвучно взметнулось вокруг, но это горел не грузовик, это горел
Город, и он шел между охваченными пламенем жилыми блоками Города -
победитель? побежденный? - а вокруг по-прежнему царила мертвая тишина, и
мысль его лихорадочно билась в тисках этой странной и страшной тишины.
Смутно он чувствовал, что окружающий его беззвучный мир нереален, но что
же это за мир? Где он находился - в прошлом? В будущем?
В будущем?
А потом появились еще и еще миры. Миры неслись сквозь него - или он сквозь
них? - миры опасные, грозящие смертью, гибнущие, распадающиеся на куски,
пылающие миры, миры, в которых не было ничего, кроме огня, один только
огонь...
- Огонь...
Вик услышал голос, прорвавшийся сквозь немоту окружающих его миров.
Слабый, еле слышный - его собственный голос. Вик приоткрыл глаза. Веки
казались необыкновенно тяжелыми. Тела своего он при этом совсем не
чувствовал. Как странно - тяжесть век, и невесомость всего остального
тела! Сознание на какое-то время прояснилось. Вик увидел озабоченное лицо
Лега, понял, что болен, опасно болен - и тут сознание опять покинуло его,
словно приложенное мысленное усилие оказалось непомерно трудным. Шквал
бредовых немых видений вновь захлестнул измученный мозг.
Когда выздоровление выхватило Вика из его горячечных странствий, он не
сразу сообразил, где находится. Он лежал в небольшой комнате на аккуратно
застеленном полотном и шкурами топчане. Это была не его комната. Он не
сразу воспринял окружающее как реальность - ему даже показалось, что
странствия в страшных призрачных мирах продолжаются.
Но постепенно он понял, что этот мир реален. Это и есть единственный
реально существующий мир. Комната, где он находится - одна из комнат
службы здоровья.
Вик чувствовал себя обессиленным и совершенно беспомощным. Он чувствовал
голод и жажду. Вернулась боль - он отчетливо ощущал тупую боль в левом
плече, стиснутом полотняными бинтами.
В комнате было светло. Вик лежал, уставившись в серый бетонный потолок,
постепенно приходя в себя. Он вспомнил свою рану, казавшуюся пустяковой.
Он вспомнил мрачный голос Коста, счастливую улыбку Веты, озабоченное лицо
Лега... Сколько дней он был без сознания? Ощущение времени исчезло
совершенно. С трудом он припомнил свои бредовые переживания. Теперь-то он
понимал, что все они - лишь болезненный бред... и все-таки...
Где он побывал?
В прошлом? В будущем?
Незаметно для себя Вик задремал. Он спал крепко, без сновидений и,
проснувшись, почувствовал себя совершенно здоровым. Как только в комнате
появился Лег, Вик тут же сообщил ему об этом
- Выздоровел? - скептически переспросил Лег. - Что ж, посмотрим,
посмотрим...
Он, как мог осторожно, снял повязку, компресс из трав и осмотрел рану. Вик
скосил глаза. Плечо выглядело отвратительно, однако Лег, похоже, осмотром
остался доволен.
- Благодари Небо, - сказал он, меняя Вику повязку. - Похоже, выкарабкался.
- А что со мной было?
- Обычная история - что-то попало в рану, мы это в службе называем
"инфекция". Пуля была чистая, из акэма, так что скорее всего ты просто
неудачно повалялся на песке. В следующий раз выбирай для перестрелок место
почище.
- Может, ты мне покажешь, где у нас в Централи такое место? - усмехнулся
Вик. - Между прочим, я бы очень хотел поговорить со своей службой.
- Они сейчас все в распоряжении Пета, - сказал Лег. - Генератор барахлит,
чинят общими силами. Видишь - энергия вторую ночь выключена.
- Мне в эти ночи и без энергии было неплохо.
- Ах, да, верно. В общем, пришлю, как только освободятся. Сейчас тебе пищи
принесут.
Вик запротестовал - взрослому обитателю Централи была физически неприятна
мысль, что за ним кто-то будет ухаживать, как за маленьким ребенком. Но
Лег, не вступая в спор, просто вышел из комнаты. Примерно через ход
появилась Юл, рослая, постоянно улыбающаяся девушка, глаза которой косили
настолько, что взгляд ее можно было ощутить на себе даже тогда, когда она
смотрела в сторону. Она принесла плетеную корзину с пищей, глиняный сосуд
с молоком. Вик с отвращением дал накормить себя. Ничего другого не
оставалось - он чувствовал одновременно чудовищный голод и чудовищную
слабость во всем теле.
Потом, когда Юл ушла, оставалось только лежать неподвижно и ждать.
В этот день никто из его службы так и не появился. Стемнело, но энергию не
включили. Вик лежал в полусне-полуяви, думал обо всем и ни о чем
одновременно.
На следующий день утром заглянул Лег и обнадежил Вика: ремонт генератора
почти закончен. Примерно через ход после полудня Юл снова накормила его, а
через ход-другой после вседня включили энергию. И тут появились работники
службы транспорта - все до единого, кроме тех, разумеется, что блуждали
где-то с конвоем.
Вик был рад видеть их. Он успел уже соскучиться по ним, но постарался
скрыть это, напустив на себя суровый вид. Серьезным тоном он осведомился у
Веты, каковы ее успехи в верховой езде, и, услышав в ответ скромное
"неплохие", распорядился, чтобы с завтрашнего дня верховой ездой под
руководством Сея занялась вся служба. Юр тут же принялся возмущаться и
ворчать, поинтересовавшись, не хочет ли кто, чтобы заодно с лошадью он
оседлал одну из труб Станции. Слав осклабился и спросил, как Вик
представляет себе ту лошадь, что ему, Славу, придется впору? Вик напомнил,
что кроме лошадей есть еще и повозки, одна из которых наверняка придется
ему впору. Ник заметил, что для Слава можно изготовить специальную повозку
на четырех осях и восьми колесах ("и запрячь в нее двенадцать лошадей!" -
подхватил Юр). Слав напомнил, что завтра он увидит их всех верхом, и тогда
настанет его черед смеяться. После этого поднялся такой гвалт, что Вик
вспомнил о своем серьезном тоне и этим самым тоном посоветовал всем
убираться отсюда до завтрашнего вечера. Они убрались, но Слав еще успел
подмигнуть ему в дверях, а Вета - улыбнуться. И Вик понял, что его игра в
строгого ответственного службы никого не обманула.
"Я никогда не буду таким, как Кост или Ант, - подумал он. - Наверное,
потому, что их служба - это Совет и сотня с лишним ходовиков, а моя служба
- только десяток людей и три грузовика"... Однако тут Вик вспомнил, как
запнулся Ант на его службе, разговаривая с Ве-той. Странно. Еще более
странно то, что Ант посылал его, Вика, с конвоем. Завтрашние проблемы...
"Возможно, мне не стоит так снисходительно относиться к своей службе, -
подумал Вик. - Возможно, нам предстоят большие перемены"...
Потом он подумал о Лен. Хорошо бы увидать ее. Хорошо бы, она пришла сейчас.
Но этим вечером Лен не пришла.
Она пришла в следующий вечер. Было поздно - он уже выключил энергию -
когда Лен молча скользнула в комнату и присела на топчан.
Они обменивались ровными, ничего не значащими фразами - о его здоровье, о
службах, о конвое, который должен был вернуться уже скоро - но Вик почти
не вникал в смысл сказанного и услышанного. Он лежал лицом к окну, Лен
сидела у него в ногах, и он видел только ее темный силуэт на фоне
огромного оранжевого заката - последние лучи заходящего солнца резко
обрисовывали очертания громоздящихся в небе облаков, а такое близкое лицо
Лен и вся ее фигура прятались в тени. Вик смотрел на девушку, но не видел
ее. Если бы она подвинулась еще ближе... Но Лен не шевелилась. Она просто
сидела у него в ногах и говорила с ним. Вик вспомнил то утро, когда Лен
пришла к нему в гаражи, и он увидел рядом с собой в окошке проржавевшей
кабины ее светлое девичье лицо... А сейчас он видел лишь бескрайний
оранжевый закат, разорванный посередине черным женским силуэтом. Вик
подумал, что эти две встречи отличаются друг от друга так же, как утро и
вечер. Но Лен по-прежнему волновала его.
Если бы она подвинулась чуть ближе...
Лен не подвинулась. Вскоре разговор иссяк, она попрощалась, ушла - и он
остался один в сгустившейся тьме.
Вик не знал, сколько прошло времени. Вероятно, он задремал. Сквозь дремоту
он услышал громкий человеческий стон и подумал было, что вернулась
болезнь, вернулись бредовые сны - но стон повторился, и Вик проснулся
окончательно. Теперь он различал, что стонет женщина, где-то рядом. Вик
приподнялся на топчане. Стоны доносились из-за стены справа. Не без труда
Вик поднялся на ноги, накинул свою полотняную рубаху (превратившуюся в
лохмотья, потому, что весь левый рукав был изодран и выпачкан засохшей
кровью). Вик приоткрыл дверь в коридор. Служба здоровья использовала часть
второго этажа главного жилого блока, поэтому расположение комнат было
привычным: бесчисленные двери, выходящие в длинный прямой коридор.
Выйдя из комнаты, Вик едва не столкнулся с Юл, в руках которой он
разглядел целый ворох полотняных бинтов.
- Что случилось? - спросил Вик.
- Опора... опора линии энергии... - скороговоркой выпалила Юл, - они
работали в южных руинах...
- Кто? - коротко спросил Вик.
- Ра, - ответила Юл. - Опора линии энергии, прямо на нее... - Юл
спохватилась, пробормотала что-то, отступая назад, повернулась и исчезла
за дверью, из-за которой доносились стоны.
Вик чувствовал себя так, словно опора рухнула в нескольких шагах от него.
Ра!
Его приемная мать!
Он даже не узнал ее голос, настолько голос был искажен болью. Небо, помоги
ей! Небо... Вик сделал шаг вперед и застыл на месте. Там сейчас Лег. Он
сделает все возможное... если еще хоть что-то можно сделать.
Вик заставил себя вернуться в свою комнату. Принялся ходить из угла в
угол. Стоны за стеной не прекращались.
Ра любила его меньше, чем родного сына - Гея, но, разумеется, всеми силами
старалась не показывать этого. Она бывала с ним даже более ласкова, чем с
Геем. Он помнил ее добрые глаза и мягкий, грудной голос. Голос, который...
нет, не надо думать об этом. Достигнув возраста Школы, Вик покинул комнаты
Ра, потому что, несмотря на ее доброту и ласки, он все-таки чувствовал,
что Гей для нее значит гораздо больше. В глубине души Вик понимал, что так
и не простил ей этого. За последние 16 лет он навещал ее всего несколько
раз, а если они встречались случайно - всегда кланялся подчеркнуто вежливо
и почтительно. Как он ненавидел себя за это сейчас! Такую же ненависть к
себе он испытывал, когда погибла его жена... Вик сам застонал от усилий не
думать, не думать об этом!
Ра вместе с Геем работала в службе зданий. Порой эта служба была не менее
опасна, чем служба оружия. Дрей со своими помощниками постоянно пытался
что-то починить, подпереть, подремонтировать - то, что можно - и убрать
то, что починить уже нельзя. Но многочисленные постройки прошлых, которыми
была буквально забита территория Централи, то и дело трескались, оседали,
разваливались, рушились... Линии энергии были особенно коварными. Их
металлические опоры казались очень надежными с виду - но только с виду.
Две-три проржавевшие балки, две-три выпавшие заклепки - и опора рушилась,
сметая все на своем пути.
А ведь вблизи от границ Города службе зданий приходилось работать в
темноте, чтобы не привлекать внимания городских постов. Это было особенно
рискованно. Дрей потерял в южных руинах нескольких людей...
И вот теперь - Ра.
Стоны стали глуше, но они все еще не прекращались. Вик сжал зубы. Он
принялся считать про себя, дошел до двух с чем-то сотен, сбился и принялся
считать сначала. Вик подумал, что надо попросить у Неба скорой смерти для
Ра. Он слишком отчетливо представлял себе, что должен испытывать человек,
попавший под прямой удар рухнувшей опоры... Вик закрыл глаза, но страшная
картина неотступно была перед ним.
Кто-то вошел в его комнату. Вик открыл глаза и увидел фигуру Лега. Лег
прошел к окну и молча опустился на угол топчана.
- Что там? - негромко спросил Вик. Лег ничего не ответил. Он сидел молча,
как-то странно раскачиваясь всем телом из стороны в сторону. Стоны все еще
доносились из-за стены. Вику стало невыносимо жутко.
- Что там, Лег? - спросил он громче. - Что с Ра? Почему ты здесь?
Лег глянул в его сторону и отвернулся к окну. Когда он заговорил, голос
его срывался:
- Будь они прокляты! - сказал он. - Будь они прокляты?
- Кто? - ошеломленно переспросил Вик.
- Я знаю, - не слушая, или не слыша его продолжал Лег, - я знаю, прошлые
говорили, что такие раны не смертельны, что их можно вылечить... или хотя
бы сделать так, чтобы она не мучилась! В Городе есть такие лекарства,
прошлые говорили... в Городе есть, а у нас нет, у нас не растут даже
фермерские травы, на этой Небом проклятой горсти земли, на которой мы
должны издыхать, как собаки! А рядом - в Городе - лежат лекарства... пища,
оружие, но все это не для нас, даже когда такое, когда мучения, смерть -
не для нас, понимаешь, Вик? Не для нас!
Теперь уже Вику было нечего ответить. Он лежал, уставившись в грязный,
растрескавшийся потолок. Вик понимал, что должен был переживать Лег, не в
силах ничем помочь умирающей Ра. И Лег проклял Город... Они все проклинали
Город - и тут же возвеличивали его в своих мечтах, навеянных еще в детстве
рассказами прошлых. Проклятье Лега было не таким. Оно было страшным. И
думая об этом, Вик внезапно поклялся себе, что побывает в Городе. Пусть
проклятья и мольбы возносятся к Небу - люди живут на земле. Вик поклялся
себе, что побывает в Городе и спросит с его обитателей, какими бы они ни
оказались, за что они убили Ра. За что они отравили Реку. За что изгнали
их отцов и матерей, прошлых...
Счет к обитателям Города все рос и рос в его мозгу, и чем больше он
становился, тем больше Вик убеждался, что должен, действительно ДОЛЖЕН
побывать в Городе.
Стоны за стеной стихли.
"Прощай, Ра, - подумал Вик. - Я спрошу... я спрошу с них за твою смерть.
Прощай, и прости меня... за все. Я клянусь тебе - я войду в Город,
произнося твое имя..."
Эта мысль не покидала его.
Бредовая, странная мысль.
10. ПУТЕШЕСТВОВАТЬ
- Маршрут номер пятнадцать... э-э-э... главное не забудь - ты должен
обогнуть озеро с той стороны... э-э...
- Я все помню, Бор! - нетерпеливо проговорил Вик. - Я знаю все маршруты
конвоев. И у меня есть карта.
- Но... э-э-э... ты все-таки не перепутай!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг