Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Впрочем,  друг  о  друге они, казахи, все знают. Так что отыщете. Но я хотел
бы  вам  дать  полезный  совет.  В  расспросах о Жалмауызе будьте осторожны.
Выпытывайте  умело.  Иначе  пользы  не  будет. Казахи могут сделать вид, что
вообще  не  понимают,  о чем вы спрашиваете. Для них этот мальчик - табу. Не
знаю даже, как вам все это удастся.
     - Попробуем, - весело сказал Скочинский. Он был неунываем.
     - Мне  тебя,  Аркадий  Васильевич,  сам  бог  послал,  - улыбался Федор
Борисович.  -  Да  еще  в  качестве  аптекаря. Нам очень нужен будет спирт и
формалин.
     - Господи, о чем речь! - выпалил тот. - Найдем! Много надо?
     - Спирту литров пяток, ну и формалину столько же.
     - Будет. Все будет, - заверил хлебосольный хозяин.
     ...На  третий  день  вечером  выехали  в  Талды-Курган,  а затем, после
небольшой остановки, направились на перекладных в Кошпал.
     Бывший   уездный   городок   встретил   их   запустением  и  безлюдьем.
Разрушенный  и  сожженный  в  гражданскую  войну,  он так и не поднялся. Все
здесь было убого и серо.
     - А  какое  место  было!  Помнишь,  Коля?  - вздыхал Федор Борисович. -
Смотри,  вот  здесь  карагачовый  парк был, а сейчас пустырь. Кусочек степи.
Узнать трудно.
     - Да-а,  -  тянул  Скочинский,  узнавая  и  не  узнавая знакомые раньше
места.
     Одна  Дина  глядела  на все большими восторженными глазами, по-прежнему
была  малоразговорчивой  и  отвечала  односложно,  когда  с нею разговаривал
Федор Борисович.
     Аркадий  Васильевич,  провожая,  дал им адрес своего знакомого аптекаря
из казаков - Евлампия Харитоновича Медованова. К нему они и заехали.
     Медованов,  уже  немолодой  казак, похожий бородой на кержака, встретил
приветливо,  просил  располагаться,  как  у  себя  дома.  Но Федор Борисович
поблагодарил  и  сказал,  что поселятся они в палатке, им бы только пока, на
первое  время.  И попросил помочь разыскать Ибрая. Евлампий Харитонович свел
Дунду  в  караван-сарай,  где  обычно  останавливались  приезжающие  в город
степняки.  Стали  наводить  справки,  знают ли они такого. Оказалось, знают.
Более  того,  его и искать не надо было. Ибрай работал в местной промысловой
артели  по  заготовке  пушнины. Обрадовались несказанно. Ибрай мог помочь не
только купить лошадей, но быть и проводником.
     По  адресу  отправились втроем. Помощь Медованова больше не была нужна.
Ибрая  отыскали  в "Заготпушнине". Он просушивал на солнце шкурки, заботливо
оглаживая  каждую  рукой.  Тут  же,  прямо  на  траве, лежало несколько шкур
лисиц,  двух  рысей  с  кисточками на ушах, три волчьих и одна барсучья. Все
остальные были мелкие: горностаевые, кошачьи и больше - сурчиные.
     Ибрай   долго   смотрел   из-под  наплывших  на  глаза  век,  оглядывая
посетителей  и, видимо, принимая их за агентов по заготовке пушнины, а потом
поднял руки и крикнул:
     - Ой-бай!  Совсем старый стал! Лучшего своего гостя не признал! Неужели
жолдас Дундулай?
     - Он! Он! - воскликнул, смеясь, Федор Борисович.
     Они обнялись.
     Ибрай  и  в  самом  деле постарел. Черты лица расплылись еще больше, он
несколько   обрюзг,   стал   медлительней,   очевидно,  от  покойной  жизни.
Радостный,  словоохотливый,  он  повел  их к себе в дом. Небольшая мазанка с
плоской  глиняной  крышей  стояла  неподалеку  от  заготпункта.  В крохотном
дворике  за низеньким дувалом просушивалась на куче карагача постель: кошмы,
подушки,  одеяла,  два  тканых  коврика.  В сторонке стояла летняя печурка с
вмазанным  казаном,  тут  же  на  кольях висела кухонная утварь. Возле печки
возилась  сердитая  по виду, средних лет казашка в широком засаленном платье
с серебряными монистами.
     - Это  моя  жена, - пояснил Ибрай, немного сконфузясь. - Что поделаешь?
Надо. Бала, сын, сиротой рос. Догляд нужен.
     Федор Борисович и Скочинский понимающе кивали.
     Ибрай  что-то  быстро  и  требовательно  сказал  жене.  Та  поклонилась
гостям,  но  хмурое  выражение  с ее лица не сошло. Однако хозяйка оказалась
расторопной.  Быстро  внесла  в прохладную комнату с земляным полом нагретые
солнцем кошмы, набросила на них один из ковриков и застелила скатертью.
     Ибрай  пригласил  садиться. Мужчины, не задумываясь, подломили под себя
ноги,  крест-накрест,  Дина  же  в  не  решительности стала оглядываться, не
зная,  как  сесть,  в  какой  позе.  Ибрай,  поняв ее смущение, с деликатным
молчанием  протянул  плисовую  подушку  на  вате. Дина села, подогнув ноги в
одну  сторону,  одернула юбку на округлившихся коленях. Хозяйка еще принесла
подушек,  и  гости  разместились  удобно.  На  скатерти  появился  поднос  с
чайником   и  четыре  пиалы.  Потом  баурсаки1,  ломтики  овечьей  брынзы  и
канифольного   цвета  кусочки  варенного  в  молоке  сахара.  Затем  хозяйка
принесла  и  самовар,  большой,  ведерный,  желтой  начищенной  меди. Села у
самовара  и  стала разливать пахучий чай, наливая его в пиалы малую малость.
Федору  Борисовичу и Скочинскому это было знакомо: горячий чай в малых дозах
не обжигал губ и полностью сохранял духовитость и вкус.
     - А где же сын? - спросил Федор Борисович.
     - В  школе  гуляет,  -  ответил  хозяин  с гордостью. - Шибко грамотный
стал.
     - Какая же теперь школа? Лето.
     - На  экскурсию  пошел.  В  горы. Учитель повел. Хороший учитель. Много
разного ума дает. Моего сына хвалит больше всех...
     Бесстрастная,  неулыбчивая  казашка  нахмурилась,  молча  посмотрела на
Ибрая.  Тот  осекся,  замолчал,  потом  стал спрашивать, где и как это время
жили  его  друзья.  Федор Борисович и Скочинский не торопясь, как и положено
было в застольной беседе, рассказывали.
     - Значит,  ученые  люди  стали?  Хорошо,  ах, хорошо! - покачивал Ибрай
головой,  на  которой уже четко пробивалась ржавая седина. - Я шибко завидую
ученым людям. Больно охота, чтобы сын тоже ученый стал...
     Жена опять нахмурилась, губы сердито зашевелились.
     - Айтма!  - резко сказал хозяин. Настроение у него было явно испорчено.
- Айда бар, махан кирек!1
     Хозяйка,  только  подливавшая  чай гостям и мужу, сама не пила. Получив
приказание, встала и вышла.
     - Вот  шайтан баба! Мыстан2, - проворчал он ей вслед. - Так все хорошо.
Хозяйка  да,  хорошая, жена хорошая, а вот малайку не любит. Наверно, гонять
надо...
     - Ну  зачем  же  гонять?  -  улыбаясь, рассудил Федор Борисович. - Надо
внушить: ребенок, мол, сирота, ему нужна мать. Кто же о нем побеспокоится?
     - Ой!  -  Ибрай  безнадежно  махнул рукой. - Я так много ей калякал. Не
понимает.  Сперва  вроде  хорошая  была,  а  потом сдурела. Своего дитя нет.
Рожать не может. Кто виноват? - говорил он отрывисто и возбужденно.
     Когда  мясо  было подано и хозяйка удалилась, соблюдая обычай, разговор
снова обрел спокойный, уравновешенный характер.
     - Ибрай-ага,  -  сказал Федор Борисович, - хорошее угощение располагает
к  хорошему  разговору.  Мы  сюда  приехали по важным делам. Наша экспедиция
научная.  Мы  едем  в  горы,  чтобы  там  изучать  жизнь  зверей и птиц. Нам
потребуется  знающий  эти  места проводник. Потребуются лошади и под седло и
под вьюки. Вы здесь всех знаете. Помогите, пожалуйста.
     - Лошадей много надо? - спросил Ибрай.
     - Три под седло да столько же под вьюки.
     - Куда ехать будешь?
     - У  вас  есть  гора  Кокташ, - осторожно сказал Федор Борисович. - Вот
туда и хочу ехать.
     Ибрай  коротко,  но  внимательно  взглянул  в  лицо  Федору Борисовичу.
Однако  и  этого было достаточно, чтобы понять, что Ибраю известна легенда о
Жалмауызе. И все же ответ прозвучал спокойно:
     - Шибко  далеко.  Три дня ехать надо. Зачем? Всякий зверь, всякая птица
совсем недалеко есть.
     - Таков у нас маршрут. Изменить не можем.
     Ибрай  задумался.  Видно  было,  что  он  в затруднении и не знает, как
продолжать  дальше этот разговор. Федора Борисовича он считал старым другом,
которому  еще  помимо  всего обязан за разгром банды Казанцева, уничтожившей
его  род. Такому человеку он должен был помочь не задумываясь, но тот просил
почти  невыполнимое.  Конечно,  лошадей  купить поможет, но ведь ему сделали
косвенное  предложение  быть  еще и проводником. Если бы в другое место, он,
конечно бы, согласился, но ехать в долину Черной Смерти...
     И  Ибраю  ничего  не  осталось, как только быть откровенным. На этот-то
прямой разговор и рассчитывал Федор Борисович.
     - Жолдас  Дундулай, - начал хозяин, - ты мой старый друг и мой почетный
гость. Поэтому я буду говорить честно. Кокташ не надо ехать.
     - Почему?
     - Шибко  дурная  слава идет. Ты знаешь, там мой брат Урумгай и его жена
помирали. Теперь казахи боятся кочевать в долину Кокташ.
     Федор Борисович продолжал разыгрывать роль несведущего человека.
     - Но мы-то при чем? Мы-то не боимся...
     - Шулай,  шулай,  так,  так,  -  со  вздохом  отвечал  хозяин. - Однако
разговор нехороший пойдет. Кочевой казах обижаться будет.
     - Да на что обижаться-то?
     - Если  хочешь, поедем в другое место, я сам тебя поведу. Сейчас работы
мало.  Лето  идет.  Пушной  зверь  бить  нельзя.  Шкурка плохая. Пожалуйста,
поедем  к  горе  Чулак  или  еще  куда,  но  Кокташ не надо. Я тоже маленько
работать  буду. Охотников встречать нужно, договор писать. Ильберса возьмем.
Пусть помогает. Парнишка грамотный стал.
     Федор Борисович упрямо помотал головой.
     - Такое  у  меня  предписание.  Не  могу в другое место. Почему на меня
казахи могут обидеться?
     И тогда Ибрай выложил все.
     - Жолдас  Дундулай,  -  сказал  он,  - ты шибко умный человек. Казахи -
народ  темный,  но  тоже  ум  есть,  своя вера есть. Если ты пойдешь Кокташ,
казахи  думать  будут:  ты  нарочно пошел, чтобы им плохо делать. Потому что
кто  туда  ходил  -  Кокташ,  обязательно потом всякую болезнь тащил - оспу,
чуму,  холеру.  Такое  это нехорошее место. Много людей помирало. Вот почему
казах не любит, кто туда ходит. Шибко сердиться будет.
     Ибрай  все еще обходил разговор о Жалмауызе, очевидно, тоже считал, что
упоминать это имя лучше не стоит.
     Тогда Федор Борисович решил начать разговор с другой стороны.
     - Ибрай-ага, вы помните, как мы были с вами у перевала Коксу?
     Ибрай  кивнул,  но  с  большой неохотой. Он уже, видно, догадался, куда
клонит русский ученый.
     - Так  вот,  вы  тогда рассказали историю, что у горы Кокташ пропал ваш
племянник,  и сделали догадку, не он ли это был в обществе двух медведей. Вы
тогда просили его поймать, но мы ловили Казанцева...
     - Ох-ха-ха,  - вздохнул глубоко Ибрай. - Шибко все давно было. Верно, я
так  думал...  Теперь...  теперь не знаю, что думать. Может, это шайтан был,
кто  знает?  Я  после к мулле ходил, все рассказывал. Шибко ученый мулла. Он
тогда  так советовал: молчи, Ибрай, а то совсем беда будет. Ильберс помирать
может.  Такое  проклятье  шайтан  послал.  Я  все  время  молчал. Потом один
охотник  Кокташ  ходил.  Жалмауыз видел. Пришел - рассказал. А потом немного
времени  прошло  -  люди  умирать стали. Шесть стойбищ помирал. Этот охотник
тоже  помирал.  Много  табибов  приехало,  лечили.  Шум  большой был, всякий
разговор  ходил,  будто  табибы самому шайтану помогали. Потом другой случай
был.  Один  пастух  нечаянно Кокташ гулял. Я уже не знаю, видел или не видел
он  этого  Жалмауыза.  Но два коша опять померло. На этот раз холера пришла.
Много  мулла  после по аилам ездил, всем говорил: кто еще пойдет этот Кокташ
-  худо  тому  будет.  Потому  что  место  там  совсем плохое, его сам аллах
проклял.  Теперь  больше туда никто не ходит. Вот, теперь все рассказал, сам
решай.
     - Ну, а вы-то верите в эти сказки? - спросил Федор Борисович.
     Ибрай широко развел руками.
     - Не  знаю.  Когда  с  учителем  тихонько  калякал, он тоже сказал: это
сказка.  Но  тогда  почему  два  раза  люди  Кокташ  ходили,  два раза казах
помирал?
     Ибрай  даже  вспотел  от  такого  тяжелого для него разговора. Но Федор
Борисович решил дело довести до конца.
     - Мы  приехали сюда специально по этому вопросу. Мы хотим доказать, что
никакого  Жалмауыза  нет,  а  есть  только  мальчик, ваш племянник, которого
воспитали  медведи.  И он не имеет никакого отношения к эпидемиям чумы, оспы
и  холеры.  Мы найдем вашего племянника, и тогда все убедятся, что это самый
обыкновенный человек. Согласны ли вы помочь нам в этом, Ибрай-ага?
     Ибрай отрицательно помотал головой:
     - Жок,  не  могу. Пожалуйста, извини, жолдас Дундулай. Если надо лошадь
купить,  будет  лошадь. Верблюд надо - будет верблюд. Но провожать Кокташ не
могу.  Пойми,  мой большой друг и самый почетный конак, хорошо пойми. Сейчас
меня  все  знают.  Куда  ни приеду, самый лучший гость - Ибрай. Самый лучший
шкурка  охотник  мне  тащит.  Что потом будет? Шкурку никто не даст. В гости
никто  не  позовет.  Все  скажут: "Ибрай свою душу шайтану продал". Как жить
буду?
     - М-да,  -  сказал  Федор  Борисович, поглядев на Скочинского и Дину. -
Видно, придется нам самим все делать...
     - Пожалуйста, не обижайся.
     - Да  что  уж тут обижаться? Ладно, обойдемся сами. Только помогите нам
купить лошадей. И вот еще что - сведите нас к учителю Ильберса.
     - Е-е, это жарайды, - охотно ответил Ибрай.
     С тем и ушли от него.

                                     6

     Федор  Борисович,  Скочинский  и  Дина  поселились на окраине Кошпала в
собственной   палатке.   Рядом   протекал   ключик,   лужайка  была  свежей,
непритоптанной, притененной пышно разросшимся карагачом.
     Скочинский  вбил  у  ключа пару кольев-рогулин, соорудил походный очаг,
Дина взяла на себя обязанности повара.
     Два  раза  приходил  аптекарь  Медованов,  сперва один, потом с местным
фельдшером  Петром  Кирилловичем Обноскиным. Обноскин тоже был человеком уже
немолодым,  но  работал  в  Кошпале  всего  третий  год. Оба жаловались, что
работать  здесь  трудно.  Муллы  и  баи  разжигают среди казахов религиозный
фанатизм,  настраивают  их  против  Советской  власти, и те не верят русским
врачам,  лечиться  к  ним  и  на  аркане  никого не затащишь. Обращаются все
больше  к  знахарям  или  лечатся  своими  снадобьями.  А поедешь по аилам и
стойбищам  -  принимают почти враждебно. Многие живут в грязи, оттого липнет
к  ним  всякая зараза. Такие болезни, как трахома и чесотка, и за болезни не
считаются. Как же тут не быть разным эпидемиям?
     - Если  бы  вам  удалось  поймать  это  мифическое  существо,  - сказал
Обноскин,  -  многое могло бы измениться. Казахи воочию убедились бы, что не
оно  насылает  на  них  чуму  и  холеру,  а враги Советской власти умышленно
создают  среди  них  условия  для эпидемий и потом используют эти эпидемии в
своих  классовых  целях.  Из  квартала  в  квартал нам шлют вакцину, а мы не
можем   ее  применить  по  назначению.  На  прививки  никто  не  идет,  и  в
обязательном  порядке никому не сделаешь. Пробовали ездить с представителями
власти - один черт. До драки дело доходит.
     Сочувствуя  Обноскину  и  Медованову,  Федор Борисович и сам все больше
понимал, какие трудности могут ожидать экспедицию.
     - Найдите  нам проводника, - просил он. - Может быть, кто-то согласится
из русских.
     - Никто  так  не  знает  гор,  как  сами  казахи,  -  отвечал  Евлампий
Харитонович,  -  да  и  то  не  все. Это такое непроходимое царство, куда не
всякий и нос сунет.
     А  время  шло,  и сдвигов пока не намечалось. Федор Борисович хотя виду
не  подавал,  но  все  равно  было  видно,  что нервничал. На третий день по
приезде  в  Кошпал  состоялось  знакомство  с  учителем.  Яков Ильич Сорокин
оказался  молодым,  энергичным  человеком.  Русоволосый,  с типичным русским
лицом,  жизнерадостный,  он сразу понравился всем - и Дине, и Скочинскому, и
Федору  Борисовичу. Как только узнал о цели экспедиции, очень оживился, стал
подробно  рассказывать  о  том, какие слухи ходят о Жалмауызе, какое влияние
оказывают  эти  слухи  на  кочевников.  Правда, ничего нового не добавил, но
зато пообещал помочь в поисках проводника.
     - Есть  тут  один  медвежатник,  -  сказал  он, - по имени Кара-Мерген.
Человек  отчаянной  смелости.  Лучше  его  никто  гор  не  знает. Надо будет
разыскать.  Правда, не уверен, поведет ли он вас в долину Черной Смерти, но,
может  быть,  и  поведет, если посулить хорошее вознаграждение. Я сегодня же
попытаюсь  навести справки, где он. Удивляюсь, почему Ибрай не сказал о нем.
Хотя,  ясно  почему.  Тоже боится недовольных Советской властью приверженцев
ислама. Ничего, все образуется...
     Шел  уже  четвертый  день  пребывания  в  Кошпале.  Федор  Борисович  с
учителем  ушли  к  Ибраю  -  насчет  лошадей.  Дина  и Скочинский занимались

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг