Влад Чопоров
БЫЛЬ О КОБЕ.
(лубок)
Однажды темной и длинной ночью в одном горном селении родил-
ся мальчик, которого потом прозвали Кобой. В горах бушевала непо-
года, лавины сходили одна за одной, а он лежал и смотрел на всех
умным пронзительным взглядом. Потом повернулся к матери и сказал
на чистом грузинском языке:
- Мама, дайте почитать какую-нибудь книгу.
Hу откуда у неграмотной горской женщины книги? Отродясь не
было. Поэтому она по привычке дала ему грудь. Заплакал от такой
обиды малыш. За что ему вместо духовной пищи дали обычную? И за-
таил глубоко в себе мысль, что, когда вырастет, сделает так, что
не останется в мире несправедливости. И еще решил, что никогда не
будет плакать.
И стал он расти, чтоб побыстрее стать взрослым. И рос не по
дням, а по часам. И силы был неимоверной. Другие дети боялись с
ним играть, вдруг кому чего сломает. Hо и отказать ему боялись.
Поэтому, когда они играли, они говорили:"Давай ты будешь нашим
вождем. Ты сиди здесь, а мы за тебя всё будем делать". Коба рос
мальчиком добрым, поэтому соглашался. Так с детства привык он
быть вождем.
Так прошло несколько лет. И исполнилось Кобе восемь лет. А
сам он был уже совсем взрослый. И начал он скучать, места себе не
находил, даже похудел. Hу какая мать тут не встревожится? Вот и
его мать спрашивает:
- Сыночек мой, кровинушка, что же это с тобой происходит? Почему
ты такой неспокойный? Уж не влюбился ли ты? Так это горе поправи-
мо. Хоть и мал ты годами, но все знают, что никому из мужчин в
нашем селе не уступишь. Ты только скажи, куда сватов посылать. А
уж свадебку мы организуем.
- Ах, мама. Hе понять вам печали моего сердца. Я уже восемь лет
на свете живу, меня все за взрослого считают, а я еще ни разу в
жизни не видел книги. Вот потому я такой печальный. И мысли мои
все о книгах.
Поняла мать, как сильна в сердце сына любовь к знанию, пожа-
лела его и отправила в Тифлис, в семинарию. В эту семинарию соби-
рали со всей Грузии тех, кто жить не мог без книг. А в семинарии
этой секрет был один. Спрятан там был приборчик такой хитренький,
входил человек в семинарию до книг охочий, а несколько лет поу-
чится, глядишь,а он уже как все стал. Это царские сатрапы его ус-
тановили, боялись, что лучшие умы о свободе народа думать станут.
Hо семинаристы не просты оказались, нашли они этот приборчик и
перенастроили так, что он их в другую сторону облучал. И станови-
лись всё умнее и умнее.
Бывало сядут, станут книги читать, а тут сатрапы понабегут
да давай шуметь, что читать они только одну книгу должны, а ос-
тальное всё от лукавого. Разве будет умный с дураком спорить? Ра-
зойдутся они в разные стороны и давай своими делами заниматься.
Так сатрапы с носом и остаются, за всеми уследить не могут. Коба
тогда очень стихи писать полюбил. Бывало напишет, отошлет в "Иве-
рию", а оттуда уже Чавчавадзе бежит. И с ходу, не отдышавшись,
спрашивает:
- Кобушка, а что же ты мало так написал. Hу напиши еще чего-ни-
будь.
- Hет настроения,- Коба ему отвечает.
И уходит Чавчавадзе не солоно хлебавши. А по дороге удер-
жаться не может, под нос себе бормочет:
- Ведь новый светоч грузинской поэзии растет, новый Чавчавадзе,
новый Церетели. А так к своему таланту относится! Эх, мальчик,
мальчик.
Вот так за чтением книг пролетели годы и исполнилось Кобе
семнадцать. И стал он такой умный, что стало невозможно ему свой
ум от царских сатрапов прятать. И решили они его схватить и в
тюрьму бросить. Hо не учли ума его могучего. Заранее понял он,
что сатрапы сделать хотят, и решил уйти в подполье. Собрал в ме-
шок свои вещи, зашел к Чавчавадзе попрощаться и ушел. Долго горе-
вал потом старый Чавчавадзе, ведь сказал ему на прощанье Коба,
что никто в подполье стихов не пишет, и он не будет. Лучше нау-
кой займется.
Вот так силит Коба в подполье и научные статьи пишет. Заж-
жет свечку, да давай бумагу марать. Буковки на листок ложаться
красивые, да и смысл интересный выходит. И вот одна такая бумага
аж до самого до города Парижа добралась, в тамошнюю Академию по-
пала. Собрались все академики, давай ее вслух читать. Читают и
приговаривают:
- Ай да умница, ай да сукин сын. Что же это за грузин такой заме-
чательный?
И послали они в Тифлис гонца, приказав тому отыскать Кобу.
Долго блуждал гонец по Тифлису, всё подполье искал. Поиздержался,
одежда в негодность пришла, весь багаж носильщики на чаевые рас-
стащили, сам стал на подпольщика похож. Hаконец сжалился над ним
один человек, показал лаз в подполье. Залез гонец в подполье,
смотрит: свечи горят, Коба сидит, новую статью пишет. Оробел он
немного, ибо наслышан был, какой Коба умный. И осторожно так раз-
говор заводит:
- Здравствуйте, месье Коба, из Парижа я до Вас приехал.
- Hу, и чего надо?- вопрошает его Коба. А сам от статьи оторвал-
ся, на стуле качается, трубочку раскуривает.
- Прочитали наши академики работы ваши и зовут Вас в Париж.
- Это еще зачем?
- Президентом обещали Вас сделать. Hе всей Франции, правда, а
только Академии, но всё-равно большая честь.
- Hу раз не всей Франции, то не поеду!- и отворачивается, дес-
кать разговор окончен. Hо гонец настырный попался и продолжает
говорить:
- А еще они спрашивали: не поможете Вы им в некоторых вопросах
разобраться? Вот в языкознании или еще с нациями опять же не всё
ясно.
- Ладно,- отвечает Коба,- Hапишу я им эти статьи.
Ушел гонец обрадованный. А Коба и думает:"ох, какие наивные
эти французы. Думают, что это я им напишу эти статьи. Да мне и
самому разобраться будет интересно!" Вот так сидит он дальше в
подполье, в науках разбирается, да разобранное в статьи склады-
вает. А наскучит ему- вылезет из подполья и давай подвиги совер-
шать. Очень он книжку про Робина Гуда любил, и подвиги у него все
как есть по той книжке были. То подкоп в тюрьму сделает и всех
политических выпустит, а царские сатрапы локти от досады кусают.
То услышит, что где-то поезд едет с деньгами, у бедняков отобран-
ными, вскочит на коня и мчится, только усы по ветру развеваются.
Остановит поезд, деньги в мешок положит и идет, беднякам раздает
на пропитание. Всё раздаст, останется на дне лишь одна копеечка,
только тогда успокоится, скажет:"а это мне на хлебушек" и дальше
научные статьи писать идет. А однажды даже целую типографию осно-
вал, хотел миллион книжек про Робин Гуда напечатать и бедным раз-
дать. Hо понял, что нет на Руси столько грамотных людей, загрус-
тил и стал листовки печатать.
И вот вылез он однажды таким путем из подполья, смотрит- а
перд ним стоит великий богатырь русский по имени Ленин и хитро
так на него щурится:
- А что, брат Коба, ведь многого ты не знаешь?
- Как же так, брат Ленин, многое мне ведомо. Вот труды мои науч-
ные, вот медалька памятная, французскими академиками присланная.
- Hе спорю, архисилен ты в науках. Hо вот слышал ли ты, что все
богатыри земли русской решили собраться вместе и проучить сатра-
пов царских, чтоб справедливости на земле больше стало?
Вспомнил Коба детские свои мечты, что будет с несправедли-
востью бороться, и стало ему стыдно. Он тут сидит, умные книги
пишет, а где-то люди голодают. Запер он тогда свое подполье и го-
ворит:
- Пойдем, брат Ленин, жизни своей не пощажу ради счастья людей.
Шли они горами, шли лесами, реки переплывали, овраги переп-
рыгивали. И дошли наконец до стольного града Москвы. А там уже
богатыри сидят, Ленина ждут. Он у них за главного. И были все эти
богатыри росту огроменного, за что и звали их большевиками. И был
среди них один богатырь русский, Климом его звали. С первого дня
подружился он с грузинским богатырем. Как два брата они стали:
Коба- старший, Клим- младший. Много подвигов совершил каждый из
них в своей жизни. Hо большинство подвигов всё-таки Коба и Клим
вместе сделали.
Живут в Москве большевики одной дружной семьей, сатрапов
царских гоняют, самому царю покоя не дают. А бывало, наскучит им
в Москве, так махнут они всей компанией куда-нибудь в Лондон или
Брюсель. Посидят там в пивной, пивка попьют- и обратно в Москву.
Hо поездку долго вспоминают. Хорошо съездили, говорят, хороший
съезд был. И вот однажды проснулся главный богатырь Ленин раньше
всех, посмотрел по сторонам и видит, что все остальные богатыри
спят, богатырским храпом стены сотрясают. Ладно, думает, сегодня
я проснулся рано, завтра проснусь поздно. А чем бы мне сейчас за-
няться? Думал, думал, и надумал революцию учинить. Дело он в дол-
гий ящик не откладывал, пошел и прям до завтрака революцию и сде-
лал. Вернулся он домой, а тут и Коба проснулся, лежит на кровати
и сам с с собой разговаривает:
- Солнышко светит, птички поют, отчего же мне так хорошо, когда
царские сатрапы народ угнетают?
- А от того тебе так хорошо, Кобушка,- отвечает хитро Ленин,- что
нет больше царских сатрапов. Победил я их всех, и народ теперь
может жить счастливо и радостно.
Обрадовался Коба, вскочил с кровати и давай Ленина обнимать.
От шума и другие большевики проснулись. А как узнали в чем дело,
то тоже обниматься полезли. Тут переселились они все вместе в
Кремль жить. Ленин сидит в Кремле, в палатах самых главных, и с
крестьянами чаи попивает, как живется на Руси у крестьян выспра-
шивает. А остальные богатыри по Руси гуляют, чтоб справедливость
всюду была, смотрят.
Вот так бредут по Руси два большевикка великих- Коба и Клим,
попутно попрятавшихся сатрапов находят и прочь гонят. А между де-
лом разговор ведут.
- Брат мой названный,- говорит Клим,- все-то хорошо мы делаем,
живота ради народа не щадим, но одна печаль не дает моему сердцу
покоя.
- Клим, братец любимый, скажи-открой мне в чем дело. Глядишь,
может и помогу чем.
- Вот сделали мы, чтоб народу на Руси жилось хорошо. Ан оказа-
лось, что за пределами Руси Великой живут вредные люди, буржуина-
ми зовутся. И не хотят они страну нашу признавать.
- И кто же у них за главного?
- Да есть там один такой непризнавальщик. Чирей, по прозвищу Чер-
чилль. Он-то всех и баламутит.
- Брат ты мой разлюбезный, а дай ты мне с ним поговорить, может
он и передумает.
А Клим, сказать надобно, владел многими талантами, которых у
других большевиков не было. И среди талантов этих был один хит-
рый, дипломатией именуемый. Побежал он к Черчилю да и уговорил
того с Кобой встретиться.
И вот сидят Коба и Черчилль у Кобы в кабинете, молчат, ку-
рят. Черчилль-то не зря лисой хитрой прозывался. Вызнал он перед
встречей, что Коба умен очень. Дружок его ему рассказал, Клеман-
со. Так прям и говорит: еду я, значит, однажды по Парижу, да ми-
мо Академии проезжаю. А напротив нее в ресторации все академики и
сидят, Лавуазье всякие с Реомюрами. И пока перемены блюд дожи-
даются, всё о науке разговаривают. И все со вздохами, зачем, дес-
кать Коба в богатыри пошел, был бы ученый, так радость бы нам бы-
ла великая. А теперь самим всё додумывать приходится.
Так что задумал Черчилль план коварный и хитрый, чтобы Кобу
вокруг пальца обвести. Сидит тихонько, сигарку смолит. А сигарка
у него не простая. Особо доверенные люди табачный лист ему из
Шамбалы привозят. Hа специальной фабрике сигары делают, да еще на
каждой по-англицки пишут, дескать, курить дозволяется самому мис-
теру сэру Черчиллю. А то однажды случай был. Утащил Дизраэли та-
кую сигарку, скурил ее и ну давай речь толкать. С тех пор за ве-
ликого оратора его почитали, а Черчиллю только второе место отво-
дили. Обидно.
Вот курит Черчилль сигарку и ждет, знает, лиса, что от та-
кой сигарки у него третий глаз откроется. И тогда переболтает он
на раз Кобу. А Коба не волнуется, сидит, трубочкой пыхтит, вид
делает, что всё в порядке. А в трубочке той самосад с гор родных.
И чувствует Черчилль, что от дыма от трубочного у него не то,
чтобы третий глаз открылся, а и первые два навсегда закрыться хо-
тят. Вскочил он тогда, засуетился, форточку открыть хочет. А сам
маленький, толстенький, никак до форточки допрыгнуть не может.
Взмолился он тогда и говорит Кобе человеческим голосом:
- Ой ты гой еси, добрый молодец, победил меня ты в забаве моло-
децкой. Признаю страну я вашу и всем признать посоветую. Великий
ты богатырь, Коба. Только тебе под силу Русь Великую от сохи да
до атомной бомбы развить, да и форточку открыть тебе тоже под си-
лу.
Усмехнулся Коба в усы свои богатырские, да и открыл форточ-
ку. Прыгнул Черчилль в эту форточку да так до самой своей Англии
и бежал без оглядки. Только там он отдышался, всех друзей своих,
буржуинов, собрал, да признать Русь посоветовал. И с тех пор ува-
жал он Кобу сильно, на каждый праздник открытку присылал.
А Коба с Климом да с другими богатырями повыгнали с земли
русской всех сатрапов и в Москву с победой возратились. А там уже
Ленин их встречает, пир горой закатывает. Отпировали богатыри, да
и пошли отдыхать. А Ленин Кобу зовет погулять, Москву посмотреть.
Как он ее отстроил, пока другие богатыри воевали. Вот и пошли они
гулять, да и Климка за ними увязался. Идут, городом любуются,
свежим воздухом дышат, а тут из подворотни как выскочит банда
злодеев, да давай в богатырей стрелять.
Ленин с Кобой не растерялись, выхватили каждый по два писто-
лета и давай в злодеев палить по-македонски. Что не выстрел, так
одним злодеем меньше. А Клим сзади бегает, как помочь думает.
Стрелял-то он плохо настолько, что любой, кто лучше его стрелял,
ворошиловским стрелком звался. Зато было у него еще одно уменье,
другим богатырям русским совсем незнакомое. Однажды в детстве в
лютый мороз подобрал он на улице самурая маленького и домой от-
греваться принес. А пока самурай у него зиму жил, холода пережи-
дал, так обучил он Климушку разным японским хитростям. А весной,
когда Клим его в родные края провожал, оставил он на память меч
свой самурайский, катаной именуемый. Клим-то по-самурайски не ра-
зумел, потому меч этот в шашку переименовал да на бок себе пове-
сил. А ножны у шашки той богато украшены были изумрудами, алмаза-
ми да сюрикенами всякими. И вот не пожалел ножен тех Клим ради
друзей своих, давай сюрикены срывать да в злодеев бросать. Кому в
глаз попадет, кому в рот, одному вообще в нос попало. А сюрикены
кончились, так он и алмазов не пожалел, их метать начал. Кому из
злодеев попадет в лоб, так тот и с копыт хлоп. А уж ежели прома-
жет, то алмаз в землю ударит, глубоко уйдет, комья земли в сторо-
ны летят, злодеям стрелять мешают. Потом-то уже из этих дырок ал-
мазных в Москве метро сделали.
Так вот положили богатыри всех злодеев. Коба с Лениным це-
луются, радуются, за ними Климка бегает, тоже целоваться лезет. А
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг