- Хорошо, што я шаштал фаш, - быстро заговорил ассистент Кэйла, - только
што мне попалиш нафштречу профешшора Хитшелл и Роулетт. Оба они ошень
фшфолнофаны шем-то и шильно рашштроены. Хитшелл, проходя мимо, даше
шкашал: "Нешлыханное бешобрашие! Не шлушители пауки, а хулиганы и
пьяниши!" Он, Роулетт и вше, кто шейшаш в лаборатории, шобралиш у
директора. Миштер Брэдшоу не пояфлялша. По общему мнению, нашрефает
нешлыханный шкандал! Гофорят, што под фидом шна шофершены прештупления и
хулиганштфа и шамешаны фидные шотрудники...
- Благодарю вас, Хьюберт, за информацию, - сказал с иронией Марби Кэйл,
искоса посматривая на Оукера. - А вы, сэр, разве не намерены получить свою
порцию позора? - как бы невзначай уронил он и сделал движение, точно хотел
выйти из кабинета.
- Отчего же? Я иду с вами, - отозвался Оукер Ван Ривер, - пусть никто не
останется в обиде.
- И я так думаю, - усмехнулся Кэйл.
Они вышли. Позади них у парадной двери раздавались частые нестройные удары
щеток и жужжал пылесос: это усердствовали штатные уборщики. Стараясь
превзойти друг друга, они ревностно и энергично устраняли следы
неожиданного разгула своих высокооплачиваемых "коллег". Те в это время
шумно обсуждали на втором этаже невыясненные причины массовых бесчинств.
Резкие, возбужденные голоса были слышны еще из коридора.
Кабинет директора морской станции Бенжамена Брэдшоу утопал в табачном
дыму. Можно было подумать, что во рту каждого участника этого
своеобразного сборища было по заводской трубе, непрерывно извергавшей
белыа, серые или синие едкие клубы. Стихийное собрание находилось в той
стадии нервного напряжения, хорошо знакомого напроказившим школьникам,
когда ожидание наказания не может ослабить удовольствия от шалости.
- Еще три участника сомнамбулического сеанса! - выкрикнул гельминтолог
Хьюлетт Брасс. - Добро пожаловать, джентльмены! Почтете нужным
исповедаться перед грешной братией? - "Грешная братия" всколыхнулась от
смеха, словно пузыри накипи на ржавой воде, в которую бултыхнулась лягушка.
- Всмотритесь, Хьюберт, - обратился Кэйл к ассистенту, - мы с вами, дитя
мое, в балагане на спектакле, поставленном силами любителей.
От обращения "дитя мое" Рутта передернуло. Он был близок к тому, чтобы
вспылить, но вовремя сдержался. От уважения, которое он испытывал к шефу,
не осталось и следа, и с ненавистью Хьюберт подумал: "Ишь, как задрал
нос... "Дитя мое"! А всего лишь респектабельная глиста на цыпочках!"
Уничтожающее сравнение несколько утолило его чувство обиды, и он
ограничился тем, что довольно бесцеремонно высвободил из-под руки шефа
свое плечо.
- Кто только, черт побери, дал вам право в таком духе отзываться о нас?!
Эээ... Это неслыханная дерзость! - прошипел позеленевший профессор Хитчелл.
- За что, собственно, Кэйл, вы ударили Оукера? - без обиняков спросил
профессор Роулетт, разглядывая ножку большого письменного стола.
Кэйл вскипел:
- Этот джентльмен пытался украсть у меня набросок статьи по филогении
жаброногих! - прогремел он. - При этом мое присутствие в кабинете он по
рассеянности в расчет не принял!
- Допустим, - пробурчал Оукер Ван Ривер. - О какой статье вы говорите?
- Мистер Оукер, объясните всем нам по совести, зачем вам понадобились
жаброногие? - продолжал допрашивать Роулетт. - Ваша специальность,
кажется, усоногие? Зачем вы искали в ящиках мистера Кэйла жаброногих?
- Мне они не нужны, - отрицал Оукер, - но мистер Кэйл думает иначе, пусть
он и объяснит.
- Среди нас нет мистера Ролинга. Рассказ о том, как мистер Карр перебил у
него посуду и доставил массу хлопот нашим уважаемым уборщикам, мог бы его
заинтересовать, - произнес Хитчелл.
- У меня украдены пять или больше папок, - нервно выпалил профессор
Роулетт, - вот и разберись, кто их взял... - Он поправил очки.
Воцарилось молчание.
- У кого эти папки? - сдерживая нахлынувшую ярость, проговорил вполголоса
Карр. - Не у вас, случайно, мистер Ривер?
- Сейчас вы узнаете, у кого, мистер Карр, - сильно побледнев, тоже тихо
пробормотал Оукер Ван Ривер, глядя сквозь дым на переносицу Карра и
направившись к нему. На пути ему попался Корда, который с коротким
восклицанием отскочил в сторону. Дальнейшее развитие событий не
потребовало и минуты: Карр вскочил и, чуть пригнув голову, ждал
приближения Ван Ривера. Раздался негодующий возглас профессора Роулетта:
"Возмутительно! Позор! Ну и нравы!" - Он в отчаянии всплеснул руками.
Профессор Хитчелл чертыхнулся и так привскочил в кресле, что оно запело
пружинами. Ван Ривер не двигался.
- Вот такие, как этот субъект, и крадут бумаги, - хладнокровно и четко
произнес Карр, глядя прищуренными глазами в лицо Оукера...
- А кстати, - выждав минуту, сказал Хитчелл, - никто не знает, почему
отсутствует мистер Брэдшоу?
- Я звонил ему на дом, - сказал Кофер, - секретарь ответил, что, возможно,
он совершает прогулку на моторной лодке, погода для этого подходящая, а он
большой любитель таких поездок.
- Ах вот как! - слегка удивившись, произнес мистер Хитчелл.
- Стало быть, мы собрались впустую, - заявил Арчибальд Кофер и
вопросительно посмотрел на Кэйла.
- Можно подумать, что мистер Брэдшоу одним своим авторитетом и
административным положением в состоянии внести ясность, - ухмыльнулся
Кэйл. - Кто из нас так считает? По-видимому, даже младенцу понятно, что мы
находились в гипнотическом сне. Среди присутствующих нет новорожденных,
чтобы проверить мои слова?
Нервное напряжение после разгула пещерных страстей начинало спадать, и
кое-кто заулыбался.
- Начнем с меня, - поднялся Кэйл.
Кто-то выразительно кашлянул. Коллеги мистера Кэйла переглянулись.
Несколько пар глаз испытующе и насмешливо рассматривали его лицо.
- Напрасно вы стали бы надеяться услышать от меня нечто такое, чего еще не
знаете. Ничего нового не будет. Вы все присутствовали при недавнем
необычайном сеансе, все стали его жертвами, никто из нас не устоял против
исключительно мощного воздействия чужой воли. Все мы на некоторое время
стали похожи на жалких подопытных кроликов, белых мышей или морских
свинок. И все мы помним, как это произошло.
- Не уверен, что был свидетелем отрадного зрелища, как мистер Кэйл, если
не ошибаюсь, вывихнул себе руку, - скороговоркой вставил Хитчелл и
демонстративно отвернулся.
Кэйл пропустил замечание мимо ушей.
В коридоре за открытой дверью послышался нарастающий топот и шум
приглушенной борьбы. Резко и громко разнесся чей-то сдавленный вопль,
потом с истерическими нотками чей-то возглас: "...так! Еще раз! Попробуй,
скотина, еще раз... Говорю, попробуй!" По-видимому, наседали на Оукера...
Спорадически вспыхивали шум, топот и гневные возгласы дерущихся.
- Несчастные жертвы "сна", конечно, уверены, что в самом деле в чем-то
виноваты. Между тем все мы, как я уже сказал, не более чем марионетки,
невольные исполнители чьей-то прихоти.
- Полностью разделяю мнение мистера Кэйла, - внезапно воодушевясь, заявил
Кофер, ни на минуту не забывавший о собственных "заслугах" в
фантастическом сне.
- Признателен мистеру Коферу за неоценимую поддержку, - саркастически
заметил Кэйл, - хотя в состоянии обойтись без нее.
- Мистер Кэйл, что вы намерены сообщить нам еще? - напомнил о своем
присутствии Хитчелл.
- Только то, профессор, что обвинять нас по сути дела не в чем.
- Допустим, - осторожно согласился Хитчелл, - как же вы все-таки дошли до
этого? Вы нам не объясните?
- Попробуем припомнить все по порядку...
- Мне показалось, что вы уже где-то в середине вашего монолога, а
оказывается, все еще топчетесь у начала, хотя по моим часам скоро десять,
- иронически пробурчал профессор Хитчелл.
- Если меня не перестанут перебивать, - холодно возразил Кэйл, - всякий
раз за началом последует начало.
Хитчелл смолчал и подчеркнуто устало вытер платком лицо. Шум и возня в
коридоре возобновились. Кое-кто начал поглядывать на дверь.
- Продолжайте, Марби, - сказал Кофер.
- Вся эта фантасмагория началась с того, - отчеканил ледяным тоном Кэйл,
делая ударение на слове "началась", - что в коридоре появился Энди Вульф с
перекошенным от алчности лицом. В руках он держал склянку нового красителя
профессора Хитчелла.
Профессор Хитчелл нетерпеливо заерзал в кресле.
- Патентом на краситель и секретами технологии обладает только наш
уважаемый профессор. Может быть, мистер Вульф получил бутыль с его
милостивого разрешения? Нет. Он силой отнял препарат у ассистента
профессора, чтобы воспользоваться им при микроскопировании. В нормальном
состоянии ни один человек на такой поступок не отважится. Это не тот
способ, который может привести к хорошим последствиям. Рассудим дальше.
Возможно, находясь в своеобразном трансе, не владея собой, он совершил
сугубо нелогичный поступок? Тоже нет. Почему? Потому, что я припоминаю
один частный разговор, когда мистер Вульф с завистью отзывался о препарате
и его достоинствах. Он сказал, между прочим, что обладание им очень
помогло бы ему в работе. Стало быть, поступок его был логичен, но
совершенно не соответствовал общепринятым условностям. Он мечтал иметь в
своем распоряжении новый чужой краситель и получил его, не понимая, что
получил на пять минут. Здесь мы сталкиваемся с логической завершенностью
поступков в частном случае и с нелогичностью в целом. Вот эта
поразительная смесь составляет характерную черту недавнего
беспрецедентного события.
Среди собравшихся заметно было волнение, но никто не возразил. Марби Кэйл
продолжал:
- Происшествие со мной. Я находился в своем кабинете у книжного шкафа и
рылся в книгах. Меня давно мучил один вопрос, и я надеялся получить хотя
бы отправные моменты для его решения. Должен сказать, что параллельно с
этими мыслями я, хорошо помню, обдумывал, как лучше сделать, чтобы никто
другой не опередил меня.
Собрание оживилось, профессор Хитчелл затрясся в смехе, издавая булькающие
звуки, словно выливали жидкость из сосуда с узким горлышком. Кэйл
продолжал говорить.
- Я подозреваю, что в том же направлении изощрял свою изобретательность
мистер Оукер Ван Ривер. Тот самый Оукер, который с Карром в коридоре
катаются колесом. Стоя в то время перед раскрытыми дверцами книжного
шкафа, перед полками с книгами, я испытывал такое жгучее чувство ненависти
к своему сопернику, что был бы в состоянии его убить. Мне не казалась в то
время эта мысль чудовищной. Сейчас я содрогаюсь, вспоминая, как близок я
был к ее осуществлению. Но мои шаги в этом направлении предупредило
внезапное появление самого мистера Оукера в моем кабинете. Мистер Оукер со
своей стороны полагал, что в своих исследованиях я не мог обойти этот
вопрос, и его, должно быть, обуревали сходные мысли в отношении приоритета
возможного открытия. Он на цыпочках прокрался по коридору и, бесшумно
распахнув дверь, появился передо мной, не замечая, однако, меня. Но когда
я выдал свое присутствие, владевшее им сильнейшее желание заполучить
черновой набросок статьи с ключом к решению вопроса заставило его вступить
со мной в ожесточенную борьбу. Исключительная наглость его поступка
сначала сильно смутила меня, а затем удесятерила мои силы: мной овладело
бешенство. Улучив момент, я как мог воздал должное его нахальству и с
вывихнутой рукой ушел из кабинета, оставив его в задумчивой позе на полу.
Не берусь судить, сколько времени он не менял ее, но, судя по изменениям
на его лице, он мог по достоинству оценить преподанный урок. Когда я шел
по коридору, мне было приятно представлять себе, что я убил его, хотя до
этого случая мне ни разу не приходилось думать о себе как о звере...
Все молчали, дымились забытые сигареты, слышно стало, как у закрытого окна
на высокой ноте гудели мухи. В окно глядела темнота. Одна из мух сидела на
потном лбу Брасса, не замечаемая им. Синеватые волны дыма протянулись из
комнаты к приоткрытой двери.
- У мистера Хитчелла исчезли бумаги, - говорил тем временем Кэйл, -
секретный сейф мистера Брэдшоу вскрыт и обворован, в этом может убедиться
каждый. Мистер Карр перебил посуду в лаборатории мистера Эбенезера
Эндрьюса потому, что за несколько минут до того мистер Эндрьюс имел
неосторожность назвать его жену, проживающую в Плимуте, распутной... Он
уверяет, что имел основания так сказать, хотя мы знаем его как человека
крайне сдержанного в суждениях и вдвое - в высказываниях. Что же произошло
с ним, откуда такая вопиющая бестактность? Можно подумать, что его
подменили!.. А отвратительный случай с моим ассистентом?!.
Хьюберт вспыхнул, вскочил, готовый протестовать, но Хитчелл по-отечески
усадил его снова. Тот сопел, ерзал на стуле и порывался что-то сказать.
- Хамильтон Миллот одним весьма метким ударом выбил несколько зубов
мистеру Рутту потому, что с самого начала невзлюбил его. Свидетелями
происшествия стали мистер Кофер, мистер Корда, я и мистер Брасс. Мистер
Брасс и я погнались за ним, но негодяй успел скрыться!.. Продолжим наш
перечень. Ассистент профессора Роулетта перемешал растворы в опытах своего
шефа; это была гнусная месть, которую он замышлял давно, за то, что
руководитель не отпустил его с нашей экспедицией на "Аргонавте"... К уже
перечисленным "подвигам" наших коллег можно было бы добавить еще
несколько, но стоит ли? Создается впечатление, что с каждого из нас на
короткое время сорвали повседневную маску благопристойности, без которой
мы лишены возможности поддерживать отношения между собой. Такая маска
необходима нам, и за нее мы цепко держимся, чтобы походить на людей, с ней
боимся расстаться, как рак-отшельник с раковиной. А если расстанемся? Что
тогда?
- Из каких источников к вам поступили все эти сведения? Где гарантии, что
это не ложь?! - выкрикнул Хант Конант. Он согнал с лица муху и, ища
поддержки, бросил взгляд на Хитчелла. Но тот сидел, слегка сутулясь, с
закрытыми глазами, и лицо его выражало усталость.
- По-видимому, - невозмутимо продолжал Кэйл, - наш внешний лоск так же
легко снимается, как радужная пленка с несвежего мясного бульона, в
котором кишат смертоносные бактерии алчности, мелочного эгоизма,
честолюбия, стяжательства, разъедающей зависти и пещерной ненависти к себе
подобным! Вот наше подлинное "я". Нашелся кто-то, может быть кальмар (я
давно замечал за ним большие странности), кто остроумно предложил нам
зеркало, чтоб мы увидели самих себя и на сей счет не заблуждались. Именно
этот "Некто" погрузил нас в гипнотический сон, после чего заставил лечь в
постель и представил события в виде обычного сна... И тогда мы
переполошились, словно нам было показано нечто неприличное, а не мы
сами!.. Неприятно говорить о таком моменте, ибо, если судить по недавнему
опыту, нас становится невозможно отличить от зверей.
Еще не затихли последние слова Кэйла, как дверь за его спиной шумно
распахнулась.
- Если мы все звери, то вы, мистер Кэйл, подлинный король зверей!
Фраза, брошенная, как ком грязи, в лицо, принадлежала вбежавшему Карру.
Кэйл порывисто обернулся. Его тощая фигура хищно изогнулась. В расширенных
полутемных зрачках промелькнул страх. Краткий миг он глядел на руки Карра
и вдруг стремительно метнулся к двери.
- Назад! - гаркнул Карр и отшвырнул Кэйла на середину комнаты.
Звонко жужжа, билась в стекло муха.
- Вот что нашел у Кэйла Оукер!.. Он хотел передать бумаги и аппарат
мистеру Брэдшоу... - Карр помахал над головой какими-то фирменными
бланками. - А в кабинете Оукера аппарат... Это Кэйл устраивал
гипнотические сеансы. И здесь он только что глумился над нами!
Кэйл отошел к разбитому шкафу. Лицо было в красных пятнах.
- Мистер Карр, вы рехнулись... Что у вас за бумаги?! - Хитчелл побагровел:
- Мистер Кэйл, в чем дело?!
Кэйл мстительно глядел на Карра. Он выждал несколько секунд.
- Ну что ж! Минутой раньше, минутой позже вы будете все знать. И с вами
мне уже не работать. Между тем я лишь проверил действие автоматического
реостата церебральных биотоков. Последствия вы видели. Это секретное
задание военного министерства. Дубликат этого миниатюрного аппарата,
который локально расстраивает и угнетает биотоки мозга, имелся у меня. Я
брал его с собой и в шлюпку. Что было делать? Пришлось подурачить вас.
Угнетая деятельность коры головного мозга, я мог погрузить вас в сон более
или менее глубокий, меняя напряжение электрического поля. Мог пробудить
ваше подсознание, ваше звериное второе "я". Мог затормозить работу мозга
совсем, и угасшее сознание никогда бы не зажглось вновь...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг