Герман Чижевский
За завесой ливня
Фантастический рассказ
Молодой человек был в залах этого музея впервые. Он вздрогнул, бросив
взгляд налево, потому что не далее чем в футе от его коротко подстриженной
головы слепо таращил провалами глазниц немыслимый урод с утиной мордой.
Посетитель с трудом оторвал взор от странного набора подкрашенных гипсовых
заплаток, бурых кусков окаменелых костей и гладко обструганных деревяшек,
составлявших несимпатичные подробности вытянутой морды урода, и посмотрел
направо. Оттуда, из застекленной витрины, на него пристально глядел другой
невообразимый монстр - приземистый, с широкими массивными костями в
буграх, наделенный могучим и грубым скелетом, с огромной узкой головой,
похожей на топор, и устрашающими желтыми клыками, которые, не помещаясь
между челюстями, свешивались за подбородок.
Посетитель ничем не выдал своего волнения и начал беглый осмотр
палеонтологической коллекции. Через огромную арку на него ощерились
чудовищные экспонаты второго зала. Это был угасший мир ископаемых, который
он рассматривал со смешанным чувством восхищения и смутного страха. Они
восстали из своих каменных могил, тоже окаменелые и торжествующие в своей
безобразности, и привели его в смятение. Молодой человек думал о тех двух
с половиной миллиардах лет жизни, сметенной временем, которые минули, как
один день, пока не появился на планете он сам. И он остро почувствовал
несоизмеримость времени, предназначенного ему и отданного в безраздельное
владение им. Несколько подавленный, он продолжал осматривать необычайные
экспонаты залов.
В одном из них на третьем часу осмотра он заметил на отдельном постаменте
большую банку, на три четверти наполненную спиртом или формалином, с
огромной притертой пробкой, герметически закупоренной бесцветным блестящим
лаком или клеем. В банке, распластанное на вертикально поставленной
матовой стеклянной доске, заключалось нечто странное. Молодой человек
наклонился и рассмотрел большие клешни, которые показались ему клешнями
очень крупного рака. Он осмотрел банку со всех сторон, но вместо
ожидаемого хвостового плавника обнаружил изогнутый острейший коготь. Тогда
молодой человек решил, что ошибся и что перед ним невиданного размера
скорпион. Особенно его смутили выставленные здесь же вполне сохранившиеся
внутренности. Некоторые органы не изменили, на его взгляд, даже своей
окраски.
Молодой посетитель музея заслышал в гулкой тишине зала чьи-то шаркающие
шаги и выпрямился, не спуская глаз со странного препарата. Когда
обладатель неторопливой шаркающей походки приблизился, молодой человек
повернул голову.
В стороне проходил сухонький, облысевший, дряхлый старик немного выше
среднего роста в сером, видавшем виды костюме. Казалось, он не замечал
присутствия другого лица и, заложив руки за спину, машинально, глубоко
задумавшись, прогуливался по залам. Маленькая головка, обтянутая желтой
кожей, с провалившимися щеками, как голова иссохшей мумии, колыхалась на
тощей цыплячьей шее. Он производил впечатление служащего музея. Молодой
человек некоторое время, не замечаемый старцем, с интересом наблюдал за
ним. Потом несколько неожиданно для самого себя шагнул ему навстречу,
внезапно появившись перед стариком из-за угла застекленной витрины.
Тот сильно вздрогнул и отпрянул, ошеломленно уставившись на молодого
человека, словно увидел умершего родственника.
- Вы что-то сказали? - громким шепотом пробормотал он, приходя понемногу в
себя. - Вы так меня напугали, - прошептали его синие сморщенные губы, - я
не ожидал встретить здесь посетителей.
Его маленькие выцветшие глазки испытующе оглядывали незнакомца.
- Простите, что испугал вас, - начал молодой человек, чувствуя неловкость
и не зная, что сказать дальше.
- Пустяки, - скороговоркой проговорил старик, овладев уже обычным голосом
и все еще пристально изучая лицо незнакомца, - просто я был погружен в
мысли и не заметил вас.
- Я хотел спросить, - начал молодой посетитель и запнулся. - Ведь в вашем
музее выставлены одни ископаемые, окаменелые ископаемые, - зачем-то
поправился он, вообразив, что его не поймут. - В банке, - пояснил он, -
спиртовой препарат. По-моему, он совсем свежий. Кажется, скорпион.
- Свежий, - внезапно изменившимся скрипучим голосом повторил старик, -
совсем свежий, вы правильно отметили. - Непонятная бледность проступила
вдруг сквозь желтизну его лица. - Этому экспонату уже скоро двадцать шесть
лет... но это тоже ископаемое, вполне ископаемое, хотя мы встретили его
живым...
- Ваш экспонат мой ровесник, - оживился молодой посетитель, не замечая
перемен, происшедших с его собеседником. - Вот удивительно! А как он попал
в музей? Кто его нашел? Я полагал, сэр, что ископаемое - это во всех
случаях ископаемое и его отыскивают в земле. А вы говорите, что это...
- А это двигалось по земле, и довольно проворно, впрочем, другие
суставчатые химеры были еще проворнее, - задумчиво, в замедленном темпе
проговорил старик и часто заморгал слезящимися глазами. Казалось, что-то
напомнило ему не совсем обычный эпизод из его долгой жизни и воспоминания
расстроили его.
- Вы, вероятно, знаете его историю? - донимал расспросами молодой
посетитель старца. - В самом деле скорпиона нашли живым?!
Старик молчал и только моргал глазами, веки его стали совсем красными.
Молчание затянулось. Неожиданно старик прервал его.
- Вы еще молоды, и вам многое предстоит узнать, - с хрипотцой пробормотал
он и повторил: - Вы еще так молоды...
- Мне двадцать шесть, - сконфуженно напомнил посетитель.
- Вам двадцать шесть? - Старик еще раз мягко взглянул на собеседника. -
Что ж, так и быть, пожалуй, я расскажу вам историю, связанную с этим
экспонатом, чтобы вам стало понятным, почему он здесь, - неожиданно
согласился старик. Он тотчас пригласил молодого собеседника в свой кабинет.
Это была узкая длинная комната с высоким потолком. Пол, два потемневших от
времени письменных стола и диван были завалены обломками серовато-бурого
сланца и картонными коробками с окаменевшими реликвиями древнейших эпох.
- Присаживайтесь, - предложил глуховатым голосом старец и убрал с кожаного
кресла каменный барельеф, похожий на огромную лилию. Несмотря на середину
дня и высокое узкое окно из целого стекла, в комнате стоял полумрак.
Старик включил освещение. Атмосфера таинственности, свойственная в большей
или меньшей степени каждому научному кабинету, почти осязаемо окутала
молодого посетителя. Старый ученый погрузился до подбородка в кресло у
стола и, уставившись маленькими бесцветными глазками в обрамлении красных,
припухших век куда-то в переносицу гостя, внезапно начал:
- Мне было тогда, - на мгновение он умолк, - словом, я тогда был в два
раза старше вас. И произошло все это в неисследованном районе Чили, в
пустынной местности к северу от города Токопильи, примерно в двух с
половиной милях от Тихоокеанского побережья...
И скоро из рассказа старика начала вырисовываться весьма необычная
история...
Слегка волнистая равнина, безлюдная и пустынная, не имела конца. Под
горячими лучами солнца ее гнетущее однообразие скрашивалось лишь бирюзовой
голубизной неба и мерцавшими по временам вспышками ослепительных игл
света, отброшенных гранями камней. От зноя пересыхало в горле. Короткие
лиловые тени от камней и скал дрожали, волновались и растекались в
полуденном жарком мареве, как в причудливых видениях сюрреалистов.
По пескам медленно тащился большой фургон, запряженный лошадьми, и всадник
на худосочном чалом коне с чеканной серебряной уздечкой. Человек с лицом и
руками цвета бронзы и властным орлиным профилем в одежде из домотканой
пестрой материи подъехал к дышлу фургона. Из кибитки высунулась голова в
широкополой островерхой шляпе и вопросительно повернулась к всаднику.
- Что скажешь? - спросил человек по-английски.
- Море, - возвестил индеец, протянув вперед заскорузлый палец. Он говорил
на одном из перуанских наречий, но белые люди немного понимали его язык.
- Где ты увидел море? - удивился человек в фургоне и даже привстал, чтобы
лучше видеть.
- Там, за холмами, море, - настаивал индеец.
- Не болтай вздор, - попробовал вразумить его человек в широкополой шляпе,
- ты говорил, что до моря далеко. Ты, должно быть, не знаешь ни местности,
ни куда привел нас. И зачем только ты нам навязался?! Я думаю, - обратился
он к компаньону в глубине фургона, - мы заблудились.
- Не заблудились, - меланхолично возразил человек с орлиным профилем. -
Там, за холмами, море, - продолжал повторять он, - до моря далеко. Дальше
я не пойду. Мне дальше нельзя. - Глаза его испуганно бегали по сторонам.
- Чего он боится? - спросил второй путник из фургона.
- Далеко ли до берега? - отрывисто спросил первый.
- Когда тени станут такие, - и краснокожий проводник составил замысловатую
комбинацию из обеих рук и части своей груди, - лама добежит до воды.
- Не побежать ли и нам, как ламы? - задумчиво проговорил человек в
широкополой шляпе. - Почему ты не хочешь вести нас дальше? - резко
заговорил он. - Мы заплатим. Ты не можешь оставить нас!
- Дайте, сколько обещали, - сказал меднолицый проводник, - и я уйду. - И
он повернул худого чалого коня назад.
- Ну что с ним поделаешь? - в раздумье сказал человек в широкополой шляпе.
- Придется отпустить его,- донеслось из глубины фургона.
- Отпустить и остаться одним в совершенно незнакомом месте? Колею скоро
заметет песком, - словно жалуясь, проговорил человек, державший вожжи.
- Справимся, - убежденно заявил его компаньон, просовывая непокрытую
голову в щель между полотнищами брезента.
- Ты хорошо знаешь эти места? - обратился первый к проводнику.
- Нет, - последовал лаконичный ответ.
- Он не хочет признаться, чтобы мы не задержали его. Он может уйти и не
получив обещанного вознаграждения, - сказал человек с вожжами.
- В какую сторону нам направиться, чтобы выйти к берегу? - снова спросил
он, словно примирившись с мыслью, что они останутся одни в пустыне. Он
соскочил на землю и раза два подпрыгнул, расправляя затекшие ноги. Индеец
равнодушно протянул руку и с бесстрастным лицом указал направление.
- Справьтесь по компасу, - предложил его спутник, - и расплатитесь с ним.
К силурийским песчаникам мы двинемся одни.
- Придется, - нехотя согласился человек в широкополой шляпе и, забравшись
снова в фургон, стал отсчитывать шиллинги.
- Вот, бери, - сказал он, появляясь снова и протягивая раскрытую ладонь
меднолицему всаднику. Тот взял деньги, долго недоверчиво пересчитывал,
потом спрятал в потертый кожаный кисет и, не простившись, пустил коня
рысью.
- Заплатим вдвое! - прокричал ему вслед возница, вдруг спохватившись, но
кричал напрасно. Пыли не было, из-под копыт летели камни и пригоршни
крупного песка. Всадник в пончо - одежде, похожей на одеяло, в отверстие
которого он продел голову, - начал вскачь огибать невысокий песчаный холм.
Через двадцать секунд он навсегда скрылся от взоров раздосадованных
путников за извилистым гребнем бугра. Эти двое продолжали еще стоять,
прислушиваясь к щемящему чувству, возникшему после того, как затих вдали
топот копыт.
- Поехали, - нарочито спокойным тоном сказал человек с непокрытой головой,
забираясь под брезент.
Они тронулись и были в пути еще около трех часов, пока с вершины одного из
самых высоких пригорков, изборожденного остриями скал, не увидели милях в
четырех к западу голубую полоску моря, затянутую розоватой вуалью
испарений.
Авторучка снова выскользнула из потных пальцев и, прокатившись по тетради,
беззвучно упала в песок. Рыжие песчинки уже не прилипали к перу: в ней не
было чернил. Авторучка была грязной, со следами пальцев. Грязной была
помятая толстая тетрадь. Грязными были руки. Одна из них протянулась и
подобрала ручку с песка.
- Утром доверху наполнил ее чернилами, и вот нет ни капли... В горячей
печи они не могли бы высохнуть быстрее! Вот досадно! Не удается дописать
всего несколько строк... - Человек еще раз встряхнул самописку.
- Мистер Кроссби, ручка с вами?
- Не ношу ее при себе. Приобрел печальный опыт. Держу в вещевом мешке. -
Кроссби выпрямился, вытирая пот с лица тыльной стороной руки.
Плотный, среднего роста, он мог бы сойти за фермера с Дальнего Запада, но
мягкие и тонкие черты лица выдавали в нем интеллигента.
Его компаньон мистер Бигелоу, шатен с высоким прорезанным мелкими
морщинами лбом, с несоразмерно длинными худыми руками и ногами, был на
голову выше Кроссби. Вольный ветер этого странного места, места на "краю
света", как о нем сказал привратник музея, растрепал его скудную шевелюру.
Но вокруг не было никого, перед кем следовало бы ежеминутно причесываться,
никого и ничего, кроме безотрадной пустыни, из песка которой досужий
шутник повытаскал и разбросал по поверхности камни, какие только нашел: от
тонкого, раковистого на излом кремниевого щебня и до гигантских скал,
одетых в черную кору пустынного загара.
Путники прибыли в эти края издалека с повозкой, запряженной парой крепких
лошадей, и трудились в полную силу уже пятый час, раскапывая крупный рыжий
песок.
Квадратная площадка в десяток ярдов углубилась на несколько футов. По
краям площадки высились неровные бугры выброшенного щебня, мелких камней,
песка. Вал, окруживший яму разорванной волнистой линией, был черно-серого
цвета. Он продолжался на внешней стороне бесконечными молчаливыми
нагромождениями растрескавшихся скал, пепельных каменных глыб, переходя в
бескрайних просторах слегка всхолмленной равнины в полустертую линию
задымленного горизонта.
Кроссби продолжал вяло копать еще несколько минут. Затем решительно
отбросил лопату. Тяжелый дребезжащий шум камней внезапно смолк. И
непривычная тишина, словно молотом, ударила людям в уши - они ощутили
почти физическую боль.
- От такой жары с ума можно сойти, - сказал Кроссби и сел на камень рядом
с компаньоном.
- Тепловой удар нам не грозит, - заговорил его спутник, - соли у нас
достаточно. Недостаток ее в крови - дело нешуточное, когда в таком пекле
жарятся только двое.
- От камня веет, как от камина, - продолжал Кроссби, вставая и опускаясь
на корточки, - а духота, словно в галерейных лесах на Луалабе, и такое
чувство, что вот-вот хлынет проливной дождь...
- Вы всегда страдали некоторым избытком воображения. Почему вы решили, что
будет дождь? Это же почти Атакама, хотя и несколько в стороне. - Бигелоу
критически оглядел фигуру Кроссби.
Они были в серых запыленных брюках и выцветших синих рубахах с закатанными
по локоть рукавами.
- Вы заметили, Бигелоу, какой здесь временами ветер? - снова заговорил
Кроссби и вдруг умолк.
В этот момент где-то в вышине над ними задул ветер и вскоре стих, а на их
разгоряченные лица вдруг повеяло струей сырого липкого воздуха. Кроссби в
недоумении завертел головой, принюхиваясь.
- Очень странно, - в задумчивости проговорил он, - вот опять. - Он
переменил позу: - Вы почувствовали, чем запахло?
Бигелоу посопел носом, но, казалось, не обнаружил ничего необыкновенного.
- Да ничем особенным, - сказал он.
- Да нет же, сэр. Вы разве не уловили запаха? Он очень необычен для этих
мест...
- Чепуха! Вы просто ошиблись. Что же необычного в нем? Не запах же дыма от
костра пещерного человека! Здесь нет пещер и нет других отложений, кроме
палеозойских. Вы это столь же хорошо знаете, коллега, как и я. Вы только
взгляните, сколько нам еще предстоит работы, - вяло продолжал он, - а ведь
мы не юноши. Вот вы толкуете о дожде. Ну какой дождь в этой бескрайней
пустыне? И потом дождь бы только помешал нам. Возьмитесь-ка лучше за дело.
И да сопутствует нам успех...
- Нет, нет! - возразил Кроссби. - Сказать вам, какой запах приносит ветер?
- Он лишен запаха, мистер Кроссби.
- Запах дождя, грозового ливня!
- Запах чего? Это у вас от перегрева. Прикройте чем-нибудь голову. Где
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг