удалось всех облететь. Человечество стремительно сходит на нет.
- То, что вы рассказываете, слишком сложно и призрачно. Согласитесь, мне
совершенно безразлично: погибать под ножом селенитского мясника или в
результате скверного сна вот этого гермафродита.
- Да, но нельзя исключать, что в случае изменения интерферотроном исходной
ячейки вы останетесь живы и даже окажетесь в более благоустроенном мире,
причем не будете даже помнить ничего из ваших злоключений.
- Я, честно говоря, в это слабо верю.
- Хорошо, давайте заключим договор. Я вытаскиваю вас из этой камеры, а вы
помогаете мне с интерферотроном. Если мне удастся запустить аппарат, то вы
сами все увидите воочию.
- Филомела, не верь ему,- прокряхтел Стив.- Он опять какую-то гадость
задумал, на этот раз с интерферотроном. Все эти россказни о снах
гермафродитов - просто уловка.
- Стив, тебе хочется выйти отсюда? - спросил Франц.
- Ты что, волшебник?
- Нет. Я даже удивлен, что вы сами до сих пор не догадались, как отсюда
выбраться. Тем более тебе, Стив, как бывшему штурмовику должно быть стыдно.
- Не понял,- возмутился Макналти.- Почему вдруг мне должно быть стыдно?
- Тебе станет стыдно, когда я вас выведу отсюда. На всякий случай сообщаю
вам, что кабриоджет стоит у входа в дом, а в багажнике лежат оба
интерферотрона, люпус и все ваше с Густавом штурмовое снаряжение.
Поскольку вы не верите мне насчет исходного сна, то, пожалуйста, Стив, я
предоставляю тебе возможность убедиться во всем самому. Запускай
интерферотрон и смотри. Хочешь, я могу вам это показать, а если вы
подозреваете какой-то подвох, то возьмите в руки по торсану и можете меня
спокойно уничтожить, когда обнаружите обман. Договорились?
- Я согласна, Стив. Ты как? - после недолгого молчания сказала Филомела.
- Черт с ним. Пусть пробует. Все равно других вариантов нет,- махнул рукой
Стив.
- Отлично! - обрадовался Богенбрум.- Тогда приступаем. У вас случайно при
себе не найдется какого-нибудь острого предмета?
- Нам, как и тебе, вывернули карманы,- сказал Макналти.- Хотя подожди.
Стив сел и отвернул край подстилки, куда спрятал вилку. К его
разочарованию, от нее осталась лишь кучка зеленой пыли, на которую тут же
набросилась уборка.
- Тебе не повезло, Франц. Не иначе, слабый люпус привез.
- Возможно. В Кантабиле другого не было. А что ты там припрятывал?
- Вилку, оставшуюся после завтрака.
- Ах, вот как. Жаль, что здесь поле слабое. Могут быть трудности с
интерферотроном,- Богенбрум задумался.- Хотел спросить: когда вас кормят?
- Регулярно. До обеда, например, осталось полтора часа. Неужели ты
проголодался?
- Нет. Просто рассчитываю время до появления селенитов. Филомела, вас
можно попросить об одолжении?
- Смотря о каком,- ответила она.
- Я хотел бы взглянуть на вашу заколку. Можно?
- Конечно,- Филомела вынула заколку из волос и вручила Богенбруму. Тот
покрутил ее в руках и удовлетворенно заявил:
- Замечательно. Плоская пружина с острым концом.
Нагнувшись, Франц отломал от подстилки кусок бамбукового стебля длиной
дюймов в десять и взглянул сквозь него на свет. Затем он сделал на стебле
засечки и принялся проделывать в нем отверстие острым концом заколки.
- Что вы задумали, Франц, если не секрет? - Филомела была заинтригована.
- Какой тут секрет. Это дудочка,- вместо Богенбрума ответил Стив.- И что
дальше?
- Увидите,- сухо сказал Франц. Посверлив бамбук, он сдул с него опилки,
критически осмотрел стебель и продолжил работу.
- С вами можно разговаривать, Франц? - спросила Венис.
- Да, конечно.
- Как вы попались в руки селенитов?
- По собственной глупости. Приземлился на кабриоджете возле этого барака,
смотрю - у входа стоит какая-то женщина, укутанная платком. Я спросил ее,
можно ли мне поговорить с другими, и она попросила меня подождать, пока
сходит за остальными. Вскоре вышел мужчина и любезно пригласил меня внутрь
дома. Не успел я переступить порог, как ту же получил удар по голове и
потерял сознание. А вы как тут оказались? Где ваш гравитоплан?
- Нас поймали по ту сторону гор. Но мы сопротивлялись. Я, кажется, одного
отправила на тот свет.
- Неужели? - поразился Богенбрум.- Никогда бы не подумал, что вы на такое
способны. Скажите, Филомела, сколько времени потребуется, чтобы поставить
Густава на ноги?
- В местных условиях его вылечить невозможно.
- А как вам удалось его столь быстро привести в нормальный вид в Тупунгато?
- Там была другая психосреда,- уклончиво ответила Венис.
- Зачем же вы тогда меня вместе с Морисом разыгрывали насчет операции по
пересадке? Между прочим, если бы не мои обязательства перед иными силами,
я бы уступил свой модуль Густаву.
- Ваше стремительное бегство мы сочли ничем иным как трусостью. Допустим,
вы бы пожертвовали своим здоровьем и уступили ваш модуль Эшеру. Что тогда
бы произошло?
- Меня бы растерли в пыль,- флегматично заметил Богенбрум.- И на этом
свете, и на том.
- Интересно. Густав, собственно, затеял всю эту историю со вторым
вариантом интерферотрона, чтобы избежать каких-то ужасов после своей
смерти.
- Или сместить свою прошлую траекторию таким образом, чтобы наша встреча в
Кантабиле никогда не состоялась,- Франц продул просверленную дырку в
бамбуке, потом приложил дудочку к губам и издал протяжную высокую ноту.-
Неплохо. Еще шесть дырок, и мы готовы к бою. Глубоко уверен, что
перспективы Эшера на успех были бы весьма невелики.
- Почему? - спросил Макналти.
- Есть несколько причин. Во-первых, процедура смещения или замены
траектории может потребовать очень большой концентрации энергии. В связи с
чем Морисом из Оливареса были изъяты почти все люпусы. Можете не спорить,
я там пролетал и видел разрушения,- Богенбрум, закончив расширять первое
отверстие, принялся сверлить второе.- Я и свои шансы оцениваю весьма
скромно, даже если речь идет об одной ячейке. При нашей первой встрече
Густав слегка ввел меня в заблуждение насчет теории интерферотрона. Но это
понятно: зачем изобретателю раскрывать карты перед первым встречным. Эшер
- мастер пускать пыль в глаза.
Франц внимательно посмотрел на Густава, за все время разговора не
изменившего своего положения и продолжавшего с полуоткрытым ртом смотреть
в потолок.
- Ни Густав тогда, ни я сейчас не знаем, сколько энергии потребует даже
самая простая операция,- продолжал Богенбрум.- Ведь первый вариант машины
не предусматривал возможности изменений траекторий. Эшер ввел такую
функцию во вторую версию интерферотрона, причем сам не имел времени
убедиться в правильности своей схемы.
- С чего ты взял, что Густав не проверял интерферотрон? - возмутился Стив.
- Если бы он его проверил в деле, мы бы с вами тут сейчас не сидели,- не
поднимая головы от своего занятия, ответил Франц.-Интерферотрон в его
последней версии невозможно проверить на чем-либо: он одноразового
применения. Когда он успешно срабатывает, то исчезает сам, независимо от
того, изменяет он прошлое или будущее. Ведь будущее можно переменить
только через прошлое. Кроме того, прежде чем сдвигать траекторию,
необходимо ее смоделировать, причем в окружении всей совокупности
связанных с ней трасс. Нужно увидеть на экране эту промоделированную
ситуацию, чтобы не попасть в худший переплет. А предварительно ее
предстоит рассчитать. Сколько времени уйдет на обсчет каждой
гипотетической траектории со всей ее колоссальной массой явлений, я не
знаю, но подозреваю, что каждая попытка займет как минимум несколько
часов. Не исключено, что и дней. Мы с вами будем стоять в ожидании, пока
интерферотрон станет обсчитывать варианты замены сна у гермафродита, а в
это время сон состоится, и всему придет конец. "Смещение трассы" - звучит
просто, однако процесс этот гораздо сложнее, чем может показаться с
первого взгляда. Я пока не представляю себе, как Густав собирался это
осуществлять практически
- Так что же, вы предлагаете нам поучаствовать в эксперименте с
непредсказуемыми последствиями? - спросила Филомела.
- Можете рассматривать нашу договоренность и так. Я не возражаю. Все равно
альтернативы нет.
- Объясни, пожалуйста, Франц, на кой черт тебе это нужно? - вырвалось у
Стива.- Ведь эти твои высшие силы тоже исчезнут, когда уроду приснится его
сон? Кто тогда тебя станет наказывать?
- Конечно, никто. Но лично мне - не знаю как вам - обидно, что все
отправится коту под хвост. Что, согласно чьему-то дурацкому замыслу,
который принято называть тезисом, жизнь на нашей маленькой планете
определялась сном, увиденным искалеченным уродом, к тому же неизвестно
откуда взявшимся. У нас есть возможность хоть как-то поправить положение,
и почему бы ею не воспользоваться? Да, я осознаю,- возможность эта весьма
зыбкая, но перед тем, как раствориться в ничто, мне будет спокойнее на
душе, когда я буду знать, что сделал все от меня зависящее.
- Откуда взялся этот тезис? Не проще ли начать с его автора? -
поинтересовалась Филомела.
Богенбрум печально рассмеялся:
- Автор нам абсолютно недоступен. Он находится за пределами всего, даже
событийного клише, и условно называется Великий Спящий.
- Это бог?
- Не знаю, можно ли называть богом нечто, находящееся в бессознательном
состоянии и произвольно генерирующее команды, по которым в том или ином
месте вселенского клише появляются исходные траектории. Скорее, это -
безумный повар, перед которым находятся миллиарды и миллиарды кастрюль,
куда он, не глядя, сыплет соль. Его совершенно не интересует, какие
кристаллы при этом в кастрюлях образуются. Но и Великий Спящий - только
часть цепочки. Он тоже кому-то приснился.
- А где может находиться этот Сверхвеликий Спящий?
- Где угодно. Вы ни разу не задавали себе вопрос: кому приснился "слоеный
пирог"?
- Нет,- честно признались Стив с Филомелой.
- Правильно делали. Это один из тех вопросов, которые задавать не следует.
Почему-то люди всегда думают, что если что-то существует, то оно должно
было откуда-нибудь появиться, кто-то обязан был его породить. Иногда
полезно смириться с тем, что некоторые вещи существуют сами по себе, без
постороннего участия. Для наших скромных практических задач достаточно
считать богом его,- Франц показал дудкой на монстра, после чего вытряхнул
из нее пыль и, приставив ко рту, издал вторую ноту.- Тем более что времени
у нас не осталось, а трудностей впереди - более чем достаточно. Картинки,
сетки, извилины на экране интерферотрона - это одно, но воздействие на
явления - совсем другое. Допустит ли клише устранение части явлений в
одном месте и их замену другими? Ведь, фактически, речь идет не столько о
смещении, сколько о ликвидации одной группы явлений и формировании новой,
причем сделать это необходимо мгновенно: нельзя допустить, чтобы внутри
"пирога" существовали два комплекта траекторий, относящиеся к одним и тем
же предметам, в данном случае - к нашей планете, или же внутри траекторий
появился разрыв, прежде чем они улягутся вдоль новых пиков.
- Почему нельзя? - решил возразить Макналти.
- Действительно, почему? - пожал плечами Богенбрум.- Мне просто так
кажется. На самом деле все может выглядеть совершенно иначе. Это уравнение
с массой неизвестных. Вот, к примеру, Густав Эшер знает, что один из
витков его посмертной траектории устремляется в такие области событийного
клише, куда ему попадать абсолютно не хочется. Но какие альтернативы
существуют в загробном мире? Какая нить из размотанного пучка жизни
указывает путь на тот свет? Кроме метода проб и ошибок, ничего нет, а это
не самый экономичный вариант. И как на экране интерферотрона будет показан
мир мертвецов? Из чего выбирать? Вряд ли Густав смог бы вам членораздельно
объяснить, что он собирался делать тогда в жерле вулкана. Расставить
люпусы по принципу "золотого сечения", увидеть, что собственная траектория
завершается завтра утром, изменить ее и все равно умереть в этот же срок?
Так и потусторонний мир исчезнет в тот же самый миг. Все усилия нашего
высокочтимого изобретателя оказались бы тщетными. Поэтому и я вам сказал в
самом начале, что в принципе все бессмысленно. Конечно, теоретически
существует единственный, так сказать, "чистый" вариант изменения
будущего,- Франц замолчал, сосредоточенно ковыряя вторую дырку в бамбуке.
- Какой же? - в нетерпении спросил Стив.
- Каким-то образом оказавшись далеко в грядущем, попробовать оттуда
изменить тот момент прошлого, которое отсюда видится будущим. Но это
чистая теория, гипотеза, которой пристойно лишь потчевать знакомых после
светского ужина. Тем более что в данном случае мы вряд ли окажемся в
состоянии предпринять что-либо с помощью интерферотрона, так как вместе с
планетой, со всеми высшими и низшими силами уже будем отсутствовать.
В то время как Венис, Богенбрум и Макналти вели философские разговоры, в
колонии селенитов наблюдалась легкое волнение. Конечно, неожиданное
прибытие землянина, столь легко попавшего прямо в руки колонистов,
вызывало радостное возбуждение. У селенитов появилось заодно транспортное
средство, управлять которым, правда, никто не умел, но освоить которое за
пару дней вызвался Корнелиус. Однако к радости примешивалось чувство
досады в связи с очевидной для всех дряхлостью главного лекаря. Улов
запоздал; большинство колонистов не рискнуло бы теперь отправиться на
операционный стол, о чем, не таясь, говорило вслух. Тем не менее, живца по
традиции сразу же потащили к Доктору на осмотр. Долго пришлось Новаку и
Шейдту нажимать на панель звонка, прежде чем Доктор отозвался. Когда дверь
отворилась, перед ними предстала иссохшая мумия, весьма отдаленно
напоминавшая того хозяина этажа, каким он выглядел за два часа до этого,
во время завтрака. Доктор стремительно приближался к смерти. Он весь
трясся, невнятно что-то бормоча, на вопросы не отвечал. После того, как
живец был заброшен в камеру, Новак и Шейдт отвели Доктора в его комнату,
где тот обессиленно рухнул в постель: путь по коридору до двери и обратно
для него выявился слишком изнурительным. Возле покоев угасающего старца
после небольшого совещания была выставлена охрана: Рибаяз и Грубер,
которые должны были заодно присматривать за пленниками.
Сведения о назревающей кончине Доктора колонию удивили, но не сильно:
провокация Стива упала на благодатную почву. Единственным кандидатом на
ближайшую трансплантацию со всеобщего молчаливого согласия и так уже стал
Гонза, которому была уготована роль пробного камня. Ничего не
подозревающий Мысливечек, как обычно, дремал в подвале, куда перебрался
сразу после отдыха на четвертом этаже. Теперь же Гонза - будь он в
состоянии понять, что ему грозило - мог благодарить судьбу (а, скорее
всего, привезенный Богенбрумом люпус, роковым образом не совпавший с
гипофизом Доктора) за неожиданное избавление от участи подопытного
животного. Собравшись в помещении бывшей столовой, селениты решили
обсудить, как дальше поступать с пленниками и монстром. После кратких
дискуссий было принято демократическое решение: дождаться, пока Доктор
помрет, после чего всех землян, включая чудище, перебить. Своим
душеприказчиком селениты избрали Дитриха Зумпеля: без надежд на
медицинскую помощь колония, трезво оценив перспективы, приготовилась к
массовому умиранию. Всякие обязанности, кроме кормежки пленников, были
отменены, и селениты решили остаток дней провести в сладком
ничегонеделании, утонув в холовизионных развлечениях. При этом все
почему-то позабыли о Гонзе, привыкшем питаться в столовой и неспособном
самостоятельно заказать себе еду. На обсуждение он, естественно, приглашен
не был.
Окончание дискуссии совпало с завершением трудов Богенбрума над дудочкой.
Инструмент был почти готов, но, к несчастью, Францу попался гниловатый или
треснувший бамбук: при расширении седьмого отверстия дудочка распалась на
продольные половинки. Посокрушавшись по этому поводу, Богенбрум отломал
следующий кусок от циновки и вновь принялся за дело, заметив, что у него
теперь выработался навык и следующая дудка получится гораздо быстрее.
Философский разговор в камере уже затих; Стив поманил в дальний угол
камеры Филомелу, решив с ней посовещаться.
- Ты как? Думаешь, он нас вытащит отсюда? - зашептал он на ухо.
Венис утвердительно кивнула.
- А я - нет. Он врал нам в Кантабиле, наверное, врет и сейчас. Может, он
с селенитами сговорился о чем-то?
- О чем? - изумилась Филомела.- Разве с ними можно договориться?
- Нельзя, конечно,- немного смутился Стив.- Тем не менее, Богенбруму я не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг