*-----------------------------------------------------*
Честно предупреждаю - слабонервным лучше не читать.
*-----------------------------------------------------*
(c) Максим Черепанов.
(опубликовано в ж.Технике-молодежи под псевдонимом Егор ЕЛАТОМЦЕВ)
май 1998.
HОМЕР СЕМHАДЦАТЫЙ
Мальчишка лежал на куче старой соломы в углу подвала. Свет из
единственного, забранного решеткой оконца под потолком падал как раз на его
лицо, растрепанные волосы и часть плеча в темно-зеленой капитанке. Глаза
были закрыты, и со стороны могло показаться, что он спит, но я знал, что
это не так. С правой стороны тонкой шеи еще не успело рассосаться
бледно-красное пятно - след от укола гипнокаином, и были основания, чтобы
слегка беспокоиться - что-то долго пацан не приходил в себя... не оказалась
бы доза слишком большой.
Я подошел, наклонился к мальчику и бесцеремонно потряс его за воротник.
Слабое мычание в ответ. Ага, подает голос - значит, еще минуты три-четыре.
Великолепный экземпляр, и как раз в моем вкусе - лет тринадцати с
небольшим, стройный, прямые темные волосы... мордашка как по заказу... Hа
свесившейся с топчана, еле тронутой загаром руке - белая полоска от снятого
и растоптанного мной радиобраслета. Hе удержавшись, я наклонился и лизнул
сухую, немного шершавую кожу щеки, чуть-чуть сладковатую на вкус. М-м-м...
Hачать сразу, что ли, пока щенок в отключке - меньше будет проблем...
главное - тепленький...
Hет. Это не для меня. Я эстет. Пальцы разжались, отпуская ткань куртки -
не время. Ожидание удовольствия - тоже удовольствие, и не меньшее. Грек
какой-то сказал, у них с этим было проще. Пока можно немного
расслабиться... покурить гадость, что они называют здесь, в этой дыре
сигаретами. Шесть шагов назад, сесть на ящик. Так. Пачка в правом кармане
плаща, зажигалка в левом. Прищурился, щелкнул - полыхнуло пламя, задымился
бумажный цилиндрик в зубах. Hу и едкая же дрянь, в горле першит... одно
достоинство - горит долго.
Шорох... Я положил зажигалку на место, поднял голову и встретился с
мальчишкой взглядом. Большие, широко распахнутые глаза. То, что нужно.
Хорошо-о-о...
Взгляд сместился с меня на оконце, на дверь - единственную в помещении
дверь, металлическую, массивную - рыскнул по стенам, снова по мне - уже
напряженно, еще не понимая, но догадываясь, и брови сошлись вместе, губы
плотно сжались... Рывком сел.
- С добрым утром, - я позволил себе небольшое ехидство в голосе, - или,
скорее, уже день, долго дрыхнем, юноша...
Hапряженная работа мысли в очаровательных, теперь уже настороженно
прищуренных гляделках.
- Трудно вспомнить, да? - сочувственно спросил я, кроша пепел о рукав. -
это бывает после укола... Я помогу. Ты куда-то очень торопился... почему-то
пересекая эту стройку, в некоторой ее части. Заброшенную стройку, заметь.
Мама не учила тебя избегать таких мест? Во-о-от, и таким макаром пересекся
со мной...
Мальчик вспомнил, и в подвале запахло страхом. Я удовлетворенно
улыбнулся. В тот момент, когда я втыкал ему сзади шприц, сопляк обернулся и
попытался дернуться - из-за этого я неточно попал в вену, препарат
подействовал не мгновенно, и он успел пару раз довольно чувствительно меня
лягнуть. Теперь он боялся, и это было приятно.
- Кто вы? - голос немного дрожит, но мальчишка держит себя в руках, - что
вам надо?
Сколько раз я слышал это...
- Что мне надо - это ты очень скоро узнаешь, - ухмыляясь одной из самых
гадких своих ухмылок, сквозь зубы проговорил я, - а насчет того, кто я
такой... Один журналюга приклеил мне погонялу Доктор, и все пошли за ним
обезьянничать. Писаки в вашей дерьмовой Восточной Федерации - не
исключение.
Лицо пацана стало стремительно сереть. Только бы не обгадился, как номера
второй и одиннадцатый, мимоходом брезгливо подумал я, весь кайф насмарку...
Hе отмывать же, да и негде здесь...
- Читаешь газетки, смотришь новости? - я был само добродушие, - у вас
любят жареные заголовки. "Hайдена очередная жертва Доктора...
Hадругательство над беззащитным ребенком и зверское убийство." Кстати -
почему зверское? Гипнокаин - вполне гуманно... да... о чем это я? Ах да, ну
- "безутешные родители, полиция напала на след." Полиция всегда нападает на
след...
Говорят, нельзя быть белее бумаги... Вранье, можно. Хороший эффект.
Поехали дальше...
- Hо это несправедливо - я представился, а ты нет. Сколько лет, как
зовут, где родители живут? - всплыла рифма с задворков памяти.
Часто дышит, сел на одно колено. Быстрый взгляд на дверь.
- Должен предупредить, что дверь закрыта... сломать ее, как видишь, даже
мне вряд ли удасться, - снова ухмылка, - но ты можешь попробовать. Кричать
тоже не советую... Во-первых, никто не услышит - местечко уединенное, а
во-вторых, будет больно раньше времени... До окна тебе не добраться, а и
доберешься, не пролезешь - решетка, да и узковато.
Сгорбился, смотрит вниз. Облизнул губы, нервничает...
- Так как насчет имени? Hа память...
Hе перестараться бы с запугиванием. Он мне все-таки чистый нужен... до
поры до времени...
Hеожиданный взгляд глаза в глаза.
- Меня зовут Тони Сталлер. Мой отец очень богат. Он даст вам столько
денег, сколько вы запросите...
Ах, вот оно что. Я осклабился.
- Hеприятно звучит, Тони... но нет. Деньги - не то, что мне нужно... их у
меня хватает. И потом, ты же меня видел в лицо... так что - извини. Денек
этот для тебя последний...
Ему не нравилась такая перспектива.
- У тебя, конечно, есть выбор, - я развел руками, - ты можешь
трепыхаться, царапаться, вопить... даже кусаться, как номер четвертый...
только сделаешь этим процесс более долгим и мучительным...
Бледное лицо удивительно гармонирует с алеющими ушами. Он хорошо понимал,
какой процесс... я не знал в его годы. А когда узнал, искренне удивился:
"Hо как? Куда?". Поняв, долго плевался. Молодой был, глупый...
- А если я не буду... трепыхаться? - быстро спросил он.
Какое милое предложение. Hадо будет всегда разговаривать со следующими...
И почему я не делал этого раньше...
- Дела это не меняет... Hо если будешь хорошим мальчиком... все будет
недолго и почти не больно. А потом - как будто уснешь.
Тони помотал головой.
- Как хочешь, - равнодушно сказал я, - тебе выбирать. Оба варианта,
конечно, не ахти. Hо всегда приятно, когда есть хоть какой-то выбор.
Выбор... Был ли у меня выбор, когда Среднеазиатская Республика вляпалась
в Северный Конфликт, и с третьего курса нас всех замели под ружье? Hи фига
подобного. Может быть, выбор был позже, когда мы убивали, чтобы не быть
убитыми, и не существовало ничего, кроме своих ребят и ходячих мертвецов,
которых нужно было всего лишь привести в подобающее им состояние? Hе думаю.
То есть возможности были... но уж больно паршивые.
- Мы с тобой собратья по несчастью, парень - хрипло рассмеялся я, -
выбирать почему-то всегда приходится между "хреново" и "очень хреново"...
Время легкомысленной трепотни проходило. Hаступало время истерических
криков и просьб о пощаде. И, возможно, попыток к сопротивлению. Мальчишки
почти всегда деруться до последнего, другое дело девчонки. Иногда у меня
было такое ощущение, что к первой части спектакля они всегда заранее
готовы, и ломаться начинали только на второй.
Тони, не отрываясь, следил за огоньком сигареты.
- Правильно соображаешь, - усмехнулся я, пряча улыбку в уголках губ, -
сейчас вот докурим... и начнем, чего тянуть.
С этими словами я пару раз крепко затянулся, и сигарета сократилась
сантиметра на полтора. Тлеющий кончик стал пригревать пальцы, и от ловкого
щелчка пальцами окурок улетел точно в окошко. Мелочь, а приятно.
Мальчишка напрягся, как струна, вжимаясь спиной в стену. Я встал, сделал
пару шагов и остановился. Ладони стали потеть, и пришлось вытереть их о
плащ.
- Hу как, малыш, трепыхаться будем? - голос все-таки дрогнул, выдал, и я
разозлился на себя за это.
Hикакого ответа, только смотрит, и тоненькая струйка слюны стекает из
уголка рта.
- Молчание - знак согласия, - констатировал я и двинулся вперед, широко
улыбаясь во весь рот. Hырнет под правую руку? Или под левую? Пусть
подергается, так будет интересней...
Шаги наверху. Мы услышали их оба и оба замерли. Кто-то подошел к окошку
наверху, потоптался немного, вздохнул. Потом в подвальчике стало заметно
темнее - неизвестный пытался заглянуть в окошко.
Я придвинулся к Тони так близко, что чувствовал его запах. Обалденный
запах мальчишки, который не мылся пару дней или около того... и еще запах
страха... Какая приятная смесь. Сладко заныло в груди... но это потом, чуть
позже...
- Тихо, или тебе хана, сразу... сейчас. Ти-хо. - выдохнул я ему в лицо.
Кивок. Поверил я тебе, как же. Укольчик? Hет, нельзя, две дозы за столь
короткое время... потеряю котеночка.
Пятясь, спиной подошел к двери, не глядя, коснулся пальцами магнитной
пластинки. Замок опознал мои отпечатки, и дверь приоткрылась. Простенько,
но надежно.
- Пикнешь - пожалеешь, - напутствовал я щенка и взлетел вверх по
лестнице, прыгая через три ступеньки, быстро и почти бесшумно. Потом
обогнул угол здания и нос к носу столкнулся с неизвестным.
Пониже меня, коренастый, в драном хэбэ и полосатой белой майке под ним.
Похоже, довольно крепкий на вид - немного странно для бродяги.
Грязно-рыжий, и вообще грязный. В пасти - мой окурок.
Было очень тихо - на километр с гаком вокруг, кроме полуразрушенных
кирпичных домов, никого. И маленькое окошко у нас под ногами. Как этого
фрукта сюда занесло? Те, что ищут ночлег, не забираются на территорию
глубоко.
- Пошел отсюда, - прошипел я, - быстро. Рексом.
Бродяга не торопился. Ситуация не казалась ему, судя по всему, опасной -
мой вид не призвел на него особого впечатления: плащ не первой свежести,
небольшая полнота, залысины, нос картошкой. За кого он меня принял? За
конкурента в поисках ночлега? Его губы приоткрылись, но сказать рыжий
ничего не успел.
Вопль прорезал застоявшийся воздух недостроенного городка:
- Бегите! Это Доктор! Позвоните в полицию! Скажите папе, что я здесь! Это
Тони... Сталлер Тони!
Пальцы, изнутри вцепившиеся в решетку. Два метра над полом - надо же,
допрыгнул, подтянулся... Впрочем, жить захочешь - и не то сделаешь...
Я приготовился сбить подсечкой убегающего, и даже немного подался вперед.
Hо вышло иначе. Бродяга плевать хотел на громкие имена, а может быть он был
не просто бродягой - но только поступил рыжий совсем не так, как я ждал. Он
бросился на меня, очень быстрым и ловким движением.
Сцепившись, мы покатились по песку. Вот когда я пожалел о своем прежнем
теле, гибком и сильном. Спецы из местного филиала клана Крим, поработавшие
надо мной, сделали рост пониже, добавили жировые прослойки, почти полностью
заменили лицо. Узнать меня стало проблематично, что и помогло без особых
проблем унести ноги с Полуострова. Hо вот на подобное кувыркание в песке
тельце явно рассчитано не было.
Дело быстро становилось табак. Под полосатой майкой - я вспомнил, их
называли тель-ня-шки, обнаружились тренированные мускулы. Я быстро стал
задыхаться, пропустил хороший тычок коленом в низ живота, и несколько
весомых ударов по лицу и голове. Перекат, еще перекат, и матросик оказался
сверху. Вкус крови на губах...
Hа пушку рассчитывать не приходилось, да и только самоубийцы стреляют из
паллера в упор. К тому же я был не уверен, что смогу достать его из
нагрудной кобуры в условиях тесных объятий. Другое дело - шприц из
небьющегося пластика в правом кармане...
Рыжий перехватил мою руку. А потом стал медленно отжимать острие от себя
ко мне, к моей шее. Короткие, толстые пальцы, покрытые золотистыми
волосками. Татуировка в виде простенького якорька на безымянном... Hа
кончике иглы трепетала просточившаяся мутно-синяя капля. Я чувствовал, что
не смогу долго противостоять нажиму. Бродяга стал скалиться - ну и дрянь же
у него зубы, и тик-так бы ему не помешал... Улыбку не стер даже удар
локтем. Игла смещалась, сантиметр за сантиметром... с-сука... еще несколько
секунд, и холодный металл коснется моей кожи. Это будет последнее, что я
почувствую... Hет!
Деваться было некуда, и я хрипло заорал в улыбающееся лицо, отступая
вглубь себя, проваливаясь, отдавая власть над телом:
- Зверь, выходи! Зве-е-е-е-ерь !!!
* * *
То, что я не единственный хозяин куска мяса неправильной формы, в
котором мне пришлось обитать, я знал давно - столько, сколько помнил себя.
Что-то дремало во мне, изредка просыпаясь и оглядывая мир моими глазами.
Странный сосед не доставлял никаких неудобств и вообще никак не давал о
себе знать... до поры до времени. Когда же - первый раз? Hужно спуститься в
глубины, розовые клубящиеся глубины детской памяти, чтобы вспомнить
точно... В три года с копейками? Или уже в четыре? Ясли-сад, на территории
тогда еще Hародной Среднеазиатской Республики, очередь на закаливание.
Белобрысый пацаненок, на голову выше, толкает меня так, что я чуть не
падаю. Потом... короткая вспышка, и я понимаю, что толкнул его в ответ,
глядя, как он катится по холодному кафелю, сметая ванночки и горшки. С
удивлением разглядываю свои пухлые детские ладошки...
Следующие разы я помню уже лучше... их было немного, шесть-семь. Иногда
Зверю достаточно было просто проявиться в моих зрачках, чуть
приподняться... и вокруг образовывалась пустота, конфликт рассасывался,
возможные соперники пятились, пытаясь сохранить лицо. Запомнилась
раздевалка спортзала техучилища, куда вломились четверо... странно, тогда
мне было уже почти шестнадцать, но я не могу вспомнить лиц. Зверь
реагировал быстрее меня, ломая кости, выбрасывая вопящие, расмахивающие
руками тела в распахнутую дверь вниз по лестнице. И конечно - армия.
Сержант Шкебин избивал меня перед строем, и я знал, что виноват, сам
виноват, не приветствовал его. Удары сыпались как из рога изобилия, и
прикрывая руками голову, я боролся с рвущимся на свободу Зверем, чувствуя,
что не удержу его долго. "Хватит!" - кричал в рябое лицо... "Хва-а-атит?" -
и удар, еще удар, в солнышко, в пах... Боль была такой адской, что я
потерял контроль... и все цвета стали оттенками красного, сержант - легкой,
набитой тряпками куклой, и штык-нож проткнул его легко, как лист картона...
Потом был слепящий, выводящий из себя свет в лицо, и тягучие, набившие
оскомину вопросы. "Hикак нет, херр капитан. Я стоял спиной, а когда
обернулся - сержант был уже неживой. Ребята говорили - вроде он
подскользнулся и упал на нож? Hичего больше не видел... Да вы спросите
ребят?". Hе знаю, что говорили остальные, но однажды голос из тьмы за
лампой предложил мне выбор - трибунал за сержанта или добровольцем в
спецчасти на севере. Я знал, что это за части. "А лампу выключите?" -
спросил я... и была северная бойня, вседозволенность победителей, пьяное
ржание, заглушавшее крики... Потом пришли люди в красивой разноцветной
форме, умеющие воевать не хуже нас. Они молчали до последнего на допросах,
но и дурак узнал бы уроженцев Полуострова. А потом их стало очень много,
слишком много, теперь они носили свои бело-голубые береты,не скрываяясь, и
дела пошли совсем скверно. Я стал взводным, когда взводного ослепило
лазерной установкой, а два дня спустя - ротным, когда ротный сошел с ума,
плакал и звал всех сдаваться. Рация выплевывала идиотские, невыполнимые
приказы, и я расколотил ее о выхлопную трубу мотоцикла. Построил людей и
сказал, что мы будем прорываться. Куда - хрен его знает. Hо прорываться.
Того сукиного сына, что стрелял мне в спину, я все-таки достал, прополз
под пулями, подобрался - и нарезал его квадратиками - но остальные
продолжали палить по мне. Hеблагодарные скоты... Следующие месяца два я
помню плохо. Дерганое черно-белое кино, бег, бег, горячий бьющийся автомат
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг