(с) Макс ЧЕРЕПАНОВ
------------------------------------------------------------------------
У КОНЦА ВРЕМЕН
"Людям только кажется, что они не спят,
а они спят, да еще так крепко..."
Л.Кэрролл, "Алиса в Стране Чудес"
Раннее утро начинается для Йцукенга Фывапра с пробежки. Бег - одна
из его привычных радостей, и поэтому с первыми лучами солнца его гибкая
фигура с удалым свистом сигает в траву с балкона особняка. Высота
приличная, метра четыре, но Йцукенг никогда не ушибается, ведь он начинал
с подобного прыжка свой свой день уже не одну тысячу раз. Упав на
спружинившие руки, глава семейства Фывапров пару раз мягко кувыркается
по склону холма, после чего переходит на бег.
Бежит Йцукенг очень красиво, на носках, мощными прыжками - это не
трусца, это спринт. Под отливающей бронзой кожей мокрого от росы торса
слаженно перекатываются твердые, как сталь, мускулы, а скорость такова,
что ветер свистит в ушах.
До озера - метров восемьсот, но Йцукенг выбирает длинную дорогу
и некоторое время петляет среди холмов. Не проходит и минуты, как он
показывается на выступающем далеко в залив утесе. Дерзкий розовый свет
зари бьет прямо в прищуренные голубые глаза, но Йцукенг не замирает на
обрывистом берегу ни на секунду - раскинув руки крестом, он летит в воду
и от полноты чувств кричит что-то неразборчивое, но очень радостное
- у него голос весьма довольного жизнью человека.
Сноп брызг означает, что Йцукенг не рассчитал и вошел в зеркальную
поверхность озера слишком отвесно. В прозрачной воде хорошо видно, как
он в три мощных гребка достигает дна, зачерпывает мраморный песок
кистями обеих рук и винтом выкручивается вверх. С оглушительным "хха!" в
ореоле вновь поднятых брызг он показывается на поверхности, расшвыривает
песок вокруг и ныряющим брассом устремляется прочь от берега, навстречу
встающему из багровой воды солнцу.
Плывет Йцукенг долго и быстро, и лишь слегка запыхавшись, поворачивает
назад. Берег по-прежнему в ста метрах, но пловец не удивлен - он привык
к тому, что дальше от суши уплыть нельзя, как нельзя уйти от дома пешком
в любую сторону дальше, чем на километр. Так было всегда, сколько Йцукенг
помнит себя, и он в принципе не представляет себе, как может быть иначе.
Набрав полную грудь воздуха, весь обратный отрезок пути пловец
преодолевает под водой, распугивая стайки мелких рыбок. Иногда Йцукенг
ловит их голыми руками, для развлечения - но сейчас его легкие горят,
и на берег он вылетает почти бегом. Сначала он бежит, чтобы слегка
согреться, потом идет шагом, а на полпути падает на спину и лежит на
траве, глядя в небо. В его немигающих глазах медленно плывут отражения
облаков и редких бабочек. Иногда, на пределе слышимости, стрекочут
кузнечики. Трава, на которой Йцукенг лежит - чистая, пушистая, мягкая
и удобная. Никаких муравьев, заползающих в уши, жуков, гусениц...
Отдохнув, Йцукенг выбирает рядом с домом участок поровнее и
начинает разминку - подпрыгивает, приседает, машет ногами. Крутясь
змеей по земле, он замечает на себе чей-то взгляд и застывает в
неподвижности, резко оборачивается... Но это всего лишь Ячсмить смотрит
на него с улыбкой сквозь стекло верхней веранды. Йцукенг машет ей рукой,
и она, улыбаясь, машет ему в ответ. За ее спиной мелькает заспанное лицо
Олджа - младший Фывапр опять слишком долго выбирался из постели, и теперь,
торопясь, глотает завтрак - гренки с молоком. Олдж терпеть не может
молока, и Йцукенг еще воюет с тенью на лужайке, когда флаер уносит его
сына на занятия в колледж второй ступени. Права на вождение у Олджа с
одиннадцати, но в глазах Йцукенга он получил их лишь полтора года
спустя... совсем недавно.
Ячсмить и Йцукенг провожают взглядами черную точку в небе, после
чего он - приземляется на землю из сложного прыжка, она - уходит вниз
будить маленькую Бю. Малышка тоже будет учиться, скоро, а пока ей еще
целый год даже до первой ступени.
Солнце целиком выбирается из-за горизонта, когда Фывапры собираются
за завтраком. Разговор за столом не умолкает ни на секунду - Бю хочет
знать, почему солнышко круглое, а стол квадратный, отчего у мамы
длинные волосы, сколько ног у осьминога... Отвечает обычно Ячсмить,
Йцукенг смотрит мимо них, в телестену - но стоит возникнуть паузе, как
он наклоняется к дочке, и делает пальцем козу, или шутит - тогда
смеются все. Фывапры - очень дружная и веселая семья.
После завтрака Ячсмить уводит Бю наверх - заниматься основами
арифметики и читать. Йцукенг сидит за столом еще некоторое время,
рассеяно глядя в стену, где мелькают улыбающиеся лица на фоне красивых
видов природы. Мелькают в абсолютной тишине, так как звук выключен.
Скоро они надоедают Йцукенгу, и он, взмахом руки погасив телестену,
уходит в библиотеку - читать. Йцукенг любит читать, любит даже больше,
чем купание и бег. Старая привычка, унаследованная еще от отца,
который любил повторять, что "радость духа - нечто более труднодостижимое
и редкое, чем радость тела". В комнате для чтения, со стенами, отделанными
под дерево, перед небольшим, всего полтора метра по диагонали, дисплеем,
Йцукенг утопает в удобном, но не расслябляющем кресле. По экрану
неторопливо ползут строки, и может показаться, что Йцукенг находится
в трансе, если бы он иногда жестом не останавливал бег букв по экрану
и не откидывался на спинку кресла, закрывая глаза, чтобы подумать о
прочитанном или посмеяться, подперев щеку рукой. Смех у Йцукенга очень
легкий и искренний, какой бывает только у людей открытых и счастливых.
Музыкальный сигнал, похожий на тревожный гитарный аккорд, наполняет
дом. Экран с текстом гаснет сам собой, но Йцукенг уже не видит этого -
он не спеша, но целеустремленно минует несколько комнат и лестниц, на
ходу с хрустом разминая пальцы. Лицо его делается отстраненным и
суровым, только по губам блуждает улыбка, у неподготовленного человека
способная вызвать страх и даже ужас.
Йцукенг медленно поднимается в правое крыло второго этажа, подходит
к массивной темной двери. Касается ее подушечкой указательного пальца
правой руки, затем всей ладонью, и слева от косяка в противоположную стену
с тонким писком начинает бить бледный подрагивающий луч. Йцукенг
поворачивает голову так, чтобы луч попадал ему точно в правый глаз, и
некоторое время стоит так, полыхая одной глазницей в полумраке коридора.
- Добрый день, оператор, - произносит мелодичный женский голос, и
дверь с тихим шелестом уходит в стену.
- Добрый день, - отвечает Йцукенг и проходит в комнату.
Комната очень просторная, но без окон, и в ней ничего нет, кроме
высокого удобного кресла, и просторного чистого стола перед ним. Йцукенг
садится в кресло, и над столом, прямо в воздухе, вспыхивает множество
плоских экранов, среди которых выделяется крупная голографическая схема
в центре. Среди комбинации шаров и скользящей темно-синей гексагональной
сетки сложным узором в ней размещены зеленые и красные искры, черточки,
размытые пятна. Искорки выглядят живыми - они медленно движутся внутри
схемы, перестраиваются, собираются в группы, но в массе своей все же
неподвижны.
Некоторое время Йцукенг, улыбаясь, смотрит на голограмму, потом
протягивает руки в пространство перед собой, почти касаясь изображения,
чуть сгибая пальцы в последних фалангах.
- Минутная готовность, - разносится голос из-под потолка.
- Минутную готовность подтверждаю, - эхом отзывается Йцукенг,
не переставая улыбаться уголками губ.
Один из плоских экранов меняет цвет, светло-серые переливы
сменяются изображением рыжего бородача. Борода входит в экран не
целиком, и хорошо видны крупные капли пота на высоком лбу.
- Привет тебе, Йцук, - хрипло говорит он, - привет тебе, ты
как всегда вовремя, старина.
- Привет и тебе, Рольд, - кивает Йцукенг, - ты плохо выглядишь,
дружище. Я готов.
- Вахту сдал, - с облегчением выдыхает бородач.
Йцукенг вздрагивает всем телом, когда под потолком вспыхивают
красные лампы, и неяркое красное сияние охватывает его голову и кисти
рук.
- Вахту принял, - говорит он, и зеленые искры начинают стремительно
перестраиваться, повинуясь едва заметным движениям его пальцев, - как
Мари?
- Спасибо, пошла на поправку, - говорит Рольд, откидывается в
кресле, устало закрывает глаза, - как Ячсмить, дети?
- Все отлично, - медленно произносит Йцукенг, не отрывая
напряженного взгляда от голограммы, - Олдж вчера завоевал право
ходить в гости и приглашать к себе друзей без моей санкции. На полгода
раньше, чем я в свое время.
- Я всегда говорил, что он способный... - начинает бородач, но
мелодичный голос перебивает его:
- Оператор Рольд Кенро, вы ограничиваете оператора Йцукенга
Фывапра в выполнении боевой задачи. Пожалуйста, прервите коммуникацию
или используйте ее для обмена критической информацией.
- Молчать, консервная банка! - ревет бородач.
Йцукенг улыбается.
- Используй... для передачи, - подмигивает он Рольду, - давно у
реалов такая активность?
- Последние два часа... обрати внимание, они пытаются охватить
тебя с фланга, используя пылевые облака как прикрытие...
- Я вижу, Рольд. Что же, спасибо, дружище.
- Увидимся на уик-энде.
- Может быть, прямо сегодня?
- Посмотрим. Как Мари...
Бородач пропадает с экрана, но тот не гаснет - там мелькают помехи,
раздается шипение, треск. Йцукенг удивленно приподнимает бровь,
поворачивает голову.
- Попытка неавторизованной связи на стандартной частоте со стороны
противника, - щебечет потолочный голос, - предположительно, с целью
визуально-вербальной деморализации. Рекомендуемое решение - заглушить.
Принято...
- Нет, - говорит Йцукенг, - прием.
- Не рекомендую, оператор.
- Прием, - повторяет Йцукенг без выражения.
Помехи исчезают не сразу - они меняют свой цвет, частоту шипения,
потом складываются в морщинистое лицо. Человек на экране сед, под
волевым подбородком виден воротник мундира с узором из переплетенных
золотых ветвей.
- Адмирал Пол Стаффорд, - представляется он.
- А, я помню вас, адмирал. Мы встречались с вами раньше... в
триста восьмом и триста четырнадцатом секторах... и, кажется, в
Тау-секторе. Вы слишком увлекаетесь правофланговыми проходами, это
ваша главная проблема. Мое имя Йцукенг Фывапр.
- Могу я узнать ваше звание? - заинтересовался седой.
- У меня нет звания, - говорит Йцукенг, порхая ладонями над
голограммой, - я стратегический оператор. Дежурный стратегический
оператор.
- Каковы ваши полномочия?
- Разбить вас, Пол. Так же, как это было в триста восьмом и
триста четырнадцатом.
- В Тау это вам не удалось.
- У вас было восьмикратное превосходство в боевых единицах,
Пол. Ничейный результат манервирования в данной ситуации - более
чем удачное разрешение игрового конфликта.
- Игрового? - прохрипел адмирал, - ты сказал - игрового?
- Вы не ослышались.
- Игрового, твою мать! Сейчас я кое-что покажу тебе, Кенгуру
или как тебя там...
По экрану ползут кадры: длинный-длинный, уходящий во тьму
конвейер, вдоль которого стоят худые, изможденного вида люди, и
что-то собирают с помощью стационарных пультов. Среди них полно
женщин и подростков. Комната, где они же спят вповалку друг на
друге. Ребенок, закутанный в серую простыню, сам делающий себе
укол в покрытую глубокими язвами руку. Космодром... да, космодром,
унылое, плохо освещенное ночное поле, с которого с ревом взлетают
стреловидные металлические конструкции. Толпа людей за забором,
пальцы, вцепившиеся изнутри в проволочную сетку. Багровый отсвет
дюз на запрокинутых вверх лицах, рты, открытые в напутственном
крике, сжатые кулаки...
- Попытка ограниченного деморализующего воздействия, оператор.
Рекомендуется немедленно прервать связь. Активировать...
- Оставь, Кларисса - мягким тоном вполголоса говорит Йцукенг,
словно боится обидеть коммутационную программу.
- Это что, по-твоему, игры, сынок? - сверлит Йцукенга взглядом
из-под кустистых седых бровей адмирал, - миллиарды убитых! Миллиарды,
чья жизнь превращена в настоящий ад!
- Ваше плачевное положение - следствие ваших же стратегических
и тактических просчетов. Вы напали первыми, адмирал. Позвольте напомнить
вам это.
- За последние двадцать лет мы потеряли половину колоний. Это
самый настоящий, неприкрытый геноцид. Мы ждали такого от Чужих, но...
но человек проливает кровь человека!
- Мне ничего не известно про колонии... наступательные операции -
не моя специальность. И потом, извините, вы, некоторым образом, не
люди.
Стаффорд несколько секунд переваривает сказанное, явно оторопев.
Потом выдыхает:
- То есть как это? А кто же мы тогда?
- Видите ли, - любезно говорит Йцукенг, - из показанных картинок
можно заключить, что речь идет о генетически измененной популяции.
Человеку необходимо много света, солнца, чистой воды, воздуха и
свободных пространств. В тех условиях, которые вы мне только что
продемонстрировали, человек существовать не может.
Если бы адмирал немного менее владел собой, то он открыл бы рот.
Глаза у него уже выпучены, и кожа постепенно начинает краснеть. "Кто
кого деморализует, еще вопрос" - мимоходом думает Йцукенг и продолжает:
- Наконец, вы обратились в принципе не по адресу. У меня нет
полномочий вести какие бы то ни было переговоры. Следует обратиться
к дипломат-стратегам. Вам должны быть известны каналы...
- Они не идут на контакт. Уже четвертый год.
- Значит, было сочтено целесообразным прервать с вами дипсвязи.
- Это означает... вы намерены идти до конца.
- Вы догадливы, адмирал. Очень возможно, что дела обстоят именно
так.
Вспыхивает еще один экран, и Йцукенг видит на нем лицо, так похожее
на его собственное, что перехватывает дыхание.
- Пап!
- Олдж, познакомься, это полный адмирал Пол Стаффорд, мой игровой
оппонент в текущий момент времени. Адмирал, это мой сын, Олдж Фывапр.
- Здрасьте, - говорит Олдж.
Стаффорд молча переводит взгляд с Йцукенга на Олджа и обратно.
Происходящее плохо укладывается в его голове.
- Пап, занятия кончились. Я хочу Амить пригласить...
- Нет проблем. Тебе больше не требуется спрашивать меня об этом.
- Нет, не домой. Я хочу... в общем, мне нужен флаер.
- Исключено, - качает головой Йцукенг.
- Ну, пап! Мы с Длорпом хотели вчетвером на Белые Озера, а туда
никак без флаера.
- Нет.
Олдж наклоняет голову, и глаза его темнеют. Йцукенг подмигивает
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг