Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
истинный, освященный. Не безбожник я. -  Старик покачал крестиком вниз-вверх
-   и "коршуны"  закачали головами,  точно  соглашались  с  ним.  -  Ты  уже
отхлестал меня нагайкой.  Пригрозил убить, если не  уберусь из  села. Можешь
возвращаться к хозяину и доложить, что приказ выполнил. Понял?
     -  Да-а,-  с трудом шевеля языком, вымолвил старший слуга.
     Скоморох убрал крестик за пазуху и тихо, но властно произнес:
     -  Забирай подручных и иди в терем, -  и громко добавил: -  Иди!
     Старший слуга  вздрогнул как  от пощечины, и с  удивлением уставился на
старика, не в силах понять, откуда здесь появился скоморох.
     -  Иди, -  шепотом повторил дед и закрыл лицо руками, словно только что
получил по нему нагайкой.
     -   Иди, -   повторил старший  "коршун", показал  нагайкой  помощникам,
чтобы следовали за ним, и вразвалку, с ленцой пошел к княжескому терему.
     -   Эк   он   тебя,  ирод!  -   посочувствовал  скомороху  плюгавенький
мужичонка, от которого  за версту  несло медовухой.  -  Рад выслужиться, пес
шелудивый!
     Скоморох опустил руки,  и мужичонка заметил, что на лице нет отметин от
нагайки, и  недоуменно  скривился.  Подергал  клочковатую бороду,  настолько
растрепанную,  будто только  что  за  нее  таскали, мужичок  произнес  менее
гневным тоном:
     -   Этот еще ничего, не  слишком  ретивый, жалость знает. Не служи он у
тиуна, золотой человек был бы. -   Он опять  подергал  бороду. -  Вот тиун у
нас -   этот воистину ехидна кровожадная!  По лику -  праведник, по делам - 
отродье сатаны.
     -  Что ж князю не пожалуетесь?
     -   Били  челом  на  тиуна  -   а  толку?  -  Мужичонка  поскреб  снизу
подбородок -   Тиун так повернул,  что челобитчики и оказались виновными.  А
когда князь уехал, со свету  их сжил. Видать,  за грехи наши бог наказал нас
этим  отродьем. -  Он перекрестился  и  пошел  к  тому  ряду,  где торговали
медами.
     Мальчик отдал деду  пять монет -  две копейки  и три  полукопейки  -  и
произнес без обиды:
     -  И отсюда гонят.
     -   На  то  они  и  вольные  хлеба: вольно  и без  хлеба остаться,-   с
наигранной бодростью сказал скоморох.-  Что ж, пойдем дальше искать счастья.
     Они купили два калача и кринку топленого молока, которые съели тут  же,
вернув посудину торговке -  худой  и сутулой старухе с кривым носом. Походив
между рядами, скоморох поприценивался к разным товарам, поторговался  и даже
уговорил глуповатого  мужичка продать телушку  за  полушку, а  когда  пришло
время  бить  по рукам, рассмеялся  весело.  Засмеялись и те, кто любопытства
ради наблюдал за торгом,  и  начали подшучивать над мужиком, хотя перед этим
принимали все на полном серьезе и даже советовали не платить так дорого.
     С  базарной площади скоморох и мальчик  вышли на ту улицу,  по  которой
попали в село.  Впереди заворачивали к терему  три  "коршуна". Видимо, из-за
них и была пуста улица. Лишь кудлатая собака лежала в тени колодезного сруба
и  со страхом  поглядывала  на чужих.  Во дворе  напротив  колодца  с  шумом
распахнулись ворота, и собака, пождав хвост и уши, метнулась в кусты.
     Из ворот вылетел черно-коричневый  бык, широкогрудый, с налитыми кровью
глазами и обломанным левым рогом. В ноздре торчало кольцо, с которого свисал
обрывок толстой цепи.
     Со двора послышался крик мужчины, одновременно сердитый и испуганный:
     -  Стой, чертово семя! Стой, кому говорят!
     Бык  мотнул  головой,  притопнул копытом и,  наклонив  голову  и волоча
обрывок цепи по дороге, попер на деда и внука. Казалось, нет на  свете силы,
которая сможет остановить эту глыбищу.
     Скоморох скинул с плеч торбу, сунул ее мальчику и  загородил его собой.
Глубоко вздохнув,  он уставился в бычьи глаза, большие  и  красно-черные,  и
напрягся  всем телом так, точно  уже  столкнулся  с рассвирепевшим животным.
Буквально в сажени  от  человека  бык  словно бы налетел  на крепкий дубовый
забор, замер  на  месте и гневно забил копытами  и замотал головой и  цепью,
поднимая серую  пыль.  Скоморох  наклонил  голову  к левому плечу  -  и  бык
наклонил  голову, но к правому;  человек  наклонил  к  правому  -   животное
отзеркалило его движение;  тогда  старик  резко запрокинул голову,  будто от
удара по затылку,  -  бык  попробовал повторить, но не сумел  и сразу обмяк,
стал казаться ниже и худее. Человеческая рука опустилась на обломанный рог и
повела покорное животное к  распахнутым  воротам,  в которых стоял с  кнутом
босой мужик в рубахе навыпуск  и смотрел на быка  с подозрительностью, точно
ему  хотели  всучить  чужую  скотину  вместо   его  собственной.  Отпущенный
скоморохом,  бык прошел в дальний конец  подворья и остановился у столба, на
котором  висел  обрывок  цепи  и, тихий  и  послушный,  ждал,  когда прикуют
по-новой. Очнувшись, хозяин быстро подбежал к нему и сноровисто сделал это.
     -  Вернулся, чертово семя, -  с любовью приговаривал мужик; -  не успел
набедокурить!
     -  И часто он срывается? -  спросил скоморох.
     -  Частенько. И такой разбойник: двух человек уже  покалечил, а сколько
добра переломал -  не счесть! Совсем меня разорил!
     -  Продал бы его или забил.
     -  Продать -  никто  не покупает, знают  его норов, а забить -  рука не
поднимается: больно  люб он мне,  -  пожаловался  мужик, почесывая  быка  за
ухом, большим и заросшим длинной густой шерстью.
     Скоморох сочувственно покивал головой и, вспомнив что-то,  уставился на
хозяина  быка  пристальным,  тяжелым  взглядом.  Мужик   обмяк,  глаза   его
посоловели, а ноги подогнулись, словно вот-вот падет на колени.
     -   Цепь  тонковата, поменять надо, -  заговорил  скоморох монотонно  и
растягивая гласные. -  Ладно, в следующее воскресенье поменяю. Как служба  в
церкви закончится, тиун  будет проходить мимо моего  двора,  тогда и  раскую
быка,  чтобы цепь  поменять. Раскую, а бык  вырвется,  чертово семя. А пусть
побегает! Заплачу еще раз вино -  всего делов. Зато тиуна пуганет. Ферязь на
тиуне  красная  -   ох,  как  не  понравится  быку,  рассвирепеет!  А  пусть
свирепеет.  Не  я виноват буду,  а бык...  Не я  виноват  буду... Не  я... В
следующее воскресенье, после заутрени... После заутрени.
     Скоморох провел  рукой перед  лицом мужика  и другим голосом, громким и
печальным, произнес:
     -  Так, говоришь, нет молока на продажу, хозяйка все на базар снесла?
     -  Нет, -  быстро подтвердил мужик и  уставился на скомороха удивленно,
словно тот из-под земли появился.
     -   Нет так нет, -  развел  руками старик  и  повернулся к мальчику: - 
Пойдем у соседей спросим.
     Хозяин быка проводил их  до  ворот и  надолго  замер  там,  глядя вслед
старику и мальчику и пытаясь вспомнить что-то очень важное.


     a_cherno@chat.ru

     Новую  книгу Александра Чернобровкина "Чижик-пыжик" можно  приобрести в
издательстве "ЭВАНГО". Тел/факс: (095) 921-06-73


















































     Ч У М А К


     Стоявшая  на вершине кургана  каменная баба  -  серо-желтая,  безносая,
безухая и  безглазая,  похожая на плохо ошкуренный,  толстый  пень, -  вдруг
загорелась  в  последних лучах заходящего  солнца робким, неярким, розоватым
светом, словно вытекающим из крупных оспин, сплошь изъевших ее. Она казалась
и величественной и понурой одновременно, вроде бы ничего не могла видеть и в
то  же  время  как  бы  смотрела  во  все  стороны:  и  на небо,  голубое  и
безоблачное, чуть подрумяненное на западе,  где  из  него выдавливался узкий
золотисто-красный  солнечный серпик, и на степь, распластавшуюся  от края до
края зеленовато-рыжей шкурой с седыми пятнами ковыля, и с  особым, казалось,
вниманием на обоз из  шести возов,  запряженных парами  лениво вышагивающих,
серых волов.
     В  шестом возе,  выстланном попоной из  воловьей  шкуры, лежал на боку,
подперев голову рукой, молодой чумак в надетой  набекрень соломенной шляпе с
широкими, обвисшими краями, в холщовой  белой рубахе навыпуск,  подпоясанной
коричневым кожаным ремешком, в серо-черных  портах с латкой на левом колене.
Он неотрывно смотрел на каменную бабу,  точно надеялся поймать ее  взгляд, и
на  его  вытянутом  скуластом  лице  шевелились, как бы  беззвучно упрашивая
посмотреть на него, чувственные, красиво очерченные губы.
     И вот  -   то ли на  самом  деле, то ли это была игра  света  и тени - 
каменная баба чуть повернула  голову и уставилась  двумя глазницами-оспинами
на человека и будто всосала ими его  взгляд. Чумак, испугавшись, смежил веки
крепко,  до боли в висках, а потом и рукой прикрыл глаза. Какая-то невидимая
сила попробовала оторвать ладонь,  но не  смогла и медленно убыла.  Человек,
убрав руку, долго смотрел на каменную бабу, окруженную колеблющейся, розовой
дымкой. Дымка постепенно исчезла, и баба превратилась в неумело обработанный
камень. Чумак вытер тыльной стороной ладони  капельки пота со  лба и висков,
покачал головой и тихо вымолвил:
     -  Да-а...
     -  Чего? -  обернувшись к нему,  спросил  возница -  пожилой  мужчина с
длинными усами, похожими на метелочки ковыля.
     -  Померещилось, -   нехотя ответил молодой  чумак и, перевернувшись на
спину, потянулся до хруста в костях. -  Эх, пожевать бы чего-нибудь!
     -   Потерпи:  за  курганом  свернем налево,  спустимся  в балку  и  там
остановимся на ночь.
     -  Пока доплетемся, пока сварим кулеш... Отрежу я хлеба краюху, а?
     -  Ну, отрежь, -  разрешил возница и передал лежавшую у его ног торбу.
     Молодой чумак развязал торбу, достал  из  нее  каравай  ржаного хлеба и
узелок  с солью,  отрезал  краюху обоюдоострым  ножом  с  деревянной  резной
рукояткой, которой вынул из висевших на ремешке  ножен. Посыпав краюху серой
крупной солью, откусил чуть ли не половину.
     Примерно в  версте от обоза над травой  поднялся  столбик черного дыма,
закрутился вокруг  своей оси,  быстро вырастая и раздаваясь в ширину, отчего
стал  похож  на  огромную  воронку, которая  стремительно, будто подгоняемая
ураганным ветром, понеслась к последнему возу.
     -  Гляди! -  удивленно-испуганно крикнул возница, показывая на нее.
     Молодой  чумак  посмотрел  в  ту  сторону  -   и  чуть  не  поперхнулся
недожеванным хлебом. Уронив краюху, он неотрывно, как перед этим на каменную
бабу, смотрел на вертящийся  столб пыли. Когда  воронка добралась до  воза и
возница  зажмурил   глаза,  закрестился  и  забормотал:  "Господи,  спаси  и
сохрани...", молодой чумак, инстинктивно защищаясь, метнул в нее нож.
     Нож  встрял, как в  мягкое  дерево, и  послышался  то ли скрип,  то  ли
скрежет, то ли сдавленный, сквозь зубы,  вскрик, а из-под ножа, как из раны,
хлынула  кровь,  выкраснившая дым.  Воронка  замерла на  месте, стала быстро
уменьшаться, словно вверчивалась в землю,  а потом стремительно понеслась от
обоза -  и сгинула.
     Молодой  чумак спрыгнул с воза, подошел к  тому месту, где остановилась
нечистая сила.  Земля и синевато-серые кустики  полыни были забрызганы бурой
кровью, причем травинки, на которые попали капли, пожухли, будто припаленные
огнем.
     -  Во как! -  показывая такую травинку, сказал молодой чумак.
     -  Заколдованное место, -  перекрестившись,  сказал  возница,  -   едем
отсюда быстрее.
     -  Сейчас, нож найду. Он у меня особый, заговоренный.
     -  Заговоренный? -  переспросил возница. -  Ну, тогда не найдешь его, в
теле ведьмака торчит. Будет маяться с ножом, пока не помрет.
     -  Жаль, хороший  был ножичек,  сам рукоятку  ему  делал,  -   произнес
молодой  чумак. Заметив, что остальные пять возов  продолжают ехать как ни в
чем ни бывало, воскликнул: -  Гля, а они что -  не видели?!
     -  Наверное нет, а то бы остановились.
     -   Во  дела,  да?!..  Ну,  расскажу  им  на  привале  -   то-то  будут
удивляться!
     -  Не  поверят, -   сказал  возница и стегнул кнутом волов, трогаясь  с
места.
     -  Как не поверят?! -  возмутился молодой, запрыгнув в воз на ходу.  - 
Мы же с тобой оба видели! .. Или ты не подтвердишь?
     -  Подтвержу, -  пообещал напарник
     Обоз спустился  в  широкую  и  глубокую  балку,  пологие склоны которой
поросли степной вишней, терновником и шиповником. На ночевку расположились у
родника с чистой и холодной водой. Волов выпрягли и пустили  пастись ниже по
течению  ручейка,  вытекающего из родника,  насобирали  хвороста на склонах,
разложили  костер  и повесили над огнем огромный  медный  котел,  в  котором
варился кулеш.  Чумаки  расположились вокруг костра -  кто сидел, поджав под
себя  ноги, кто лежал -   и слушали рассказ  о вертящейся черной  воронке. В
наступившей   как-то  сразу,  без  перехода,  темноте,   человеческие  лица,
освещенные пламенем, казались сложенными из кусочков, черных и серо-красных,
которые смещались влево-вправо, вверх-вниз, уменьшались или увеличивались, и
невозможно  было  понять, какое чувство вызывает  услышанное, верят или  нет
рассказчику.  А  когда   он   закончил  и  посмотрел  на  напарника,  ожидая
подтверждения,  заговорил  вожак  -  старый мужчина с  седыми,  желтоватыми,
трехвершковыми усами, похожими на льняную кудель:
     -  Да, места  здесь  нечистые.  Когда  я еще парубковал, тут неподалеку
хутор был, старуха в нем жила. Сколько ей лет было -  никто не знал, но  все
помнили дряхлой.  Не любила она,  чтобы обозы у нее на ночь останавливались,
зато одиноких путников привечала. Переночует у нее человек  -  и просыпается
порченный: или убьет кого, или на себя руки наложит. А то  и вовсе  пропадал
бесследно. Спросят у старухи: "Ночевал у тебя? -  Ночевал. -   А куда делся?
-   Ушел  поутру.  А  куда  -   кто его  знает,  степь  большая". Долго  так

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг