бывшего Главного вернуть ему сэкономленную любовницу. Тот покапризничал,
помучил Сержа да и вернул. С той поры, якобы, между ними и начались
контры. Они ведь там добра не помнят... Но все это слухи.
- И последний вопрос. Когда, вам сказали, прибывает новый начальник
Горэкономуправления?..
Тут Уинстон ожил окончательно. Он встал и прижал руки к груди.
- Сударь Авель! Я потрясен! Ваша комбинация гениальна! Я все понял,
сударь Авель! Сегодня вечером мы подменим нового начальника и проникнем в
управление. Чтобы искупить вину, я готов исполнить эту роль и внести
изменения в Отчет. Ваш корабль будет спасен!
Это была прочувственная и, по-своему, трогательная тирада. Оказалось,
правда, что Уинстон прижимал руки к груди не от чувств, а чтобы проверить,
на месте ли пистолет, каковой он почтительно, но твердо попросил вернуть.
"Да-да, - подумал я, глядя в его искренние, преданные глаза. - Так я
тебя и пустил к Отчету. Воображаю, кого ты туда повпишешь..."
- Уинстон, дружище, - надеюсь, в проникновенности и чистосердечии я
ему не уступил. - Рисковать твоей жизнью я не хочу. Мой корабль, мне и
ответ держать.
Бармен встал по стойке "смирно". Все же крестный папа Кисселини явно
перебарщивал с семейными строгостями.
- Разрешите действовать, сударь?
- Действуйте, - кивнул я, - да побыстрее. На все про все у тебя час.
Бармен исчез за дверью.
Я не случайно дал драконовский срок на подготовку операции. Подходили
к концу сутки моего пребывания в качестве главаря здешней мафии. С минуты
на минуту мог прибыть настоящий Авель - и чем бы это обернулось для меня,
представить нетрудно...
"В любом случае для меня нет места на этой планете, - размышлял я,
расхаживая по номеру. - Не мафия, так управление по экономии, один
черт..."
К землянам, как я успел заметить, на планете Большие Глухари
относились с явным предубеждением. Их почему-то считали погрязшими в
роскоши и, цитирую "Утренний вестник", "отклонившимися от правильной
линии". Это было тем более непонятно, что контактов с Землей не
допускалось ни малейших.
Ровно в назначенное время в номер влетел Уинстон. Следом один из
угрюмых молодцов-телохранителей внес костюм на вешалке, шляпу и штиблеты -
все, естественно, черное. Я посмотрел на вещи со вполне понятным
подозрением.
- С него сняли?
- Никак нет, сударь, он еще едет. Но одет именно так.
- А когда прибывает?
- В двадцать два ноль-ноль.
- Послушайте, Уинстон, - заговорил я, делая знак телохранителю, чтобы
удалился. - Мне бы очень не хотелось лишней крови... Нельзя ли это как-то
уладить?..
Бармен заулыбался с готовностью. В этом человеке явно пропадал
недурной актер.
- Что вы, сударь, мы же понимаем. Какая кровь, никакой крови! От
стрельбы столько шума... И потом, кого винить, если вагон, в котором
следует наш дорогой новый начальник, случайно отцепится от состава и
ненароком сойдет с рельсов? Некого винить. А уж в том, что поезд в это
время будет идти через мост над рекой... Тут надо просто извергом быть,
чтобы обвинить кого-нибудь из наших. Все чисто, сударь, никакой крови...
"А тебя, братец, первым в Отчет запишу, - подумал я. - Дай только
добраться. Всю вашу мафиозную семейку".
- А если машинист заметит?
- Не заметит, - коротко ответил Уинстон. - Темно, вечер. По правде
сказать, за такие деньги он бы и днем не обратил внимания... Ну, а дальше
будет подцеплен другой вагон, опять же во время случайной остановки. На
предпоследней перед городом станции туда сядете вы...
- Мы, - поправил я. - Мне не хочется ни на минуту расставаться с
вами, дружище.
- Виноват, сядем мы... На вокзале нас встретят представители
Горэкономупра.
- Надеюсь, без лишней помпы?
- У них помпы не бывает, - пояснил бармен. - Тихая организация. А
сейчас позвольте помочь вам одеться, сударь. Нам пора ехать.
Через пятнадцать минут агатовый лимузин выезжал на окраину Города ©
3. Мелькнули за окнами последние трубы (они так и не дымили, непонятная
планета!), кончился и унесся назад длиннющий бетонный забор склада бумаги,
автомобиль вырвался на степной простор.
Быстро темнело. Степь была все такой же унылой, как и в день моего
прилета сюда. Покачивались редкие кустики, устоявшие под действием
кислоты. Небо хмурилось. В машине потянуло едким запахом - приближался
дождь.
Не стану описывать, как, погасив огни, мы ждали у станции приближения
поезда, как под покровом темноты пробирались в вагон, как
молодцы-охранники несли свою угрюмую вахту - один в тамбуре, другой у
дверей купе, где уже был накрыт стол и бармен подавал походный ужин... Я
не буду всего этого описывать, нет ни желания, ни времени, ибо не
прельщает меня сия детективная романтика, не прельстила тогда, а теперь и
подавно.
А коли есть охота, пусть описывает уголовная полиция, - если,
конечно, дозволит бравый ее начальник, по совместительству - лейтенант в
семействе Кисселини.
Скажу одно: когда ровно в двадцать два ночь-ноль мы вышли из вагона,
на перроне ждал автомобиль - точнее подобие агатового лимузина, но с
государственным номером. Не говоря ни слова, встречавший пожал мне руку и
жестом пригласил в машину. А еще через десять минут мы с Уинстоном стояли
перед дверями городского Управления по осуществлению 100-процентной
экономии - здания, в котором должна была произойти развязка этой
затянувшейся истории.
Глава 13
Святая святых
Двери отворились, и мы ступили на красную ковровую дорожку.
- Ого, - только и смог выговорить мой бедный бармен.
Больше сказать ему ничего не удалось. Оглушительное "Ур-р-ра!"
прокатилось над колоссальным вестибюлем, по всему пространству которого
шпалерами выстроились служащие Управления. Духовые ударили встречный марш,
надсажалась медь, барабаны неистовствовали.
- А-а-а! - ревел строй.
Под звуки фанфар по широкой центральной лестнице, украшенной плакатом
"Борьба с мышами есть безусловное продолжение борьбы за 100-процентную
экономию. Серж Кучка", нам навстречу сошла группа товарищей. Возглавлял
процессию сухой, надменного вида старик с небольшой птичьей клеткой в
руках.
Клетка была покрыта куском багрового шелка, и кто в ней находится, я
не разглядел. Уинстон тоже. По-моему, он вообще ничего не различал, будучи
совершенно подавлен церемонией встречи, и только все время придерживал на
голове шляпу, точно боясь, что под напором музыки и оваций она улетит
неведомо куда.
Надменный старик пожевал губами, и в одно мгновение все стихло. Пошла
речь.
- Дорогой товарищ Кадряну! - ("Это я Кадряну, - пронеслось в моих
мозгах. - Авеля больше нет. Прощай, крестный сынок!"). - От лица
коллектива Управления позвольте приветствовать вас на новом ответственном
посту и выразить надежду, что под вашим руководством...
Дальше полилась заурядная бюрократическая речь, из тех, что
произносятся неизвестно для кого - ни для встречающих, ни для прибывших,
ни для публики, которая будет, зевая, читать назавтра отчет в газетах. Для
кого произносятся эти речи? Для Истории? Боюсь, на ее месте я давно бы
умер со скуки. Единственная информация, какую удалось выловить,
заключалась в следующем: оратор с клеткой являлся здешним экзекутором, то
бишь правителем канцелярии.
Увлеченный своими мыслями я не заметил, как речь кончилась.
- ...наш скромный подарок! - провозгласил экзекутор и протянул мне
клетку.
- А что там? - полюбопытствовал я, принимая подношение.
Экзекутор жестом фокусника совлек багровое покрывало. Сотрудники
ахнули и несанкционированно зааплодировали. Духовой оркестр исполнил туш.
Мы с барменом уставились на клетку.
Внутри сидела маленькая мышь. Свет, музыка, овации ошеломляюще
подействовали на серенькое существо. Мышка метнулась по клетке взад-вперед
и застыла, мелко дрожа.
- Это вклад жителей Города © 3 в общепланетное движение по борьбе с
серой опасностью! - объявил экзекутор. - Первая партия вредителей передана
в карающие руки государства!
Он повесил на клетку табличку "Есть 1000!" и подключился к овациям. Я
поднял подарок над головой и показал присутствующим, отчего аплодисменты
усилились многократно. Уинстон оторвался от шляпы и тоже похлопал. При
этом он не отрывал вдумчивого взгляда от клетки. Вообразить ход его мыслей
было несложно. Бьюсь об заклад, он думал: "За полдня тыщу штук наловили.
Это полтора миллиона... Сливки сняли, дальше пойдет медленней. Если
выращивать в питомнике по две тысячи в сутки, это будет три миллиона. Если
по пять тысяч..." Его прошибла испарина.
Экзекутор жестом указал на микрофоны. Не хватало мне еще толкать тут
речи... Я отрицательно помотал головой и сделал строгое лицо, как бы
говоря: "Повеселились, будет. Пора за работу!"
Надо отдать должное, экзекутор понял все без слов. По мановению его
брови аплодисменты оборвались. Бармен по инерции сделал еще два-три жалких
хлопка, но устыдился и снова взялся за шляпу.
Оркестр заиграл нечто мобилизующее, полное энтузиазма. Мы двинулись
вверх по лестнице: впереди я с клеткой, прижатой к животу, на полшага
позади экзекутор. Подавленный величием церемонии Уинстон сдернул шляпу и
заспешил следом. Его свежеобритая голова сверкнула под светом ламп, как
начищенная медная сковорода.
Дело в том, что в поезде бармена мы обрили.
Эта идея пришла мне в голову неожиданно. В конце ужина, когда Уинстон
убирал со стола посуду, я опять обратил внимание на его невероятное
сходство с Измаилом из "Сверчка", а равно с Черчиллем (кем он, черт
побери, все-таки работал?..). Такая закавыка могла сорвать всю операцию.
Я немедленно поставил Уинстона в известность относительно возникших у
меня опасений и поинтересовался его мнением на сей счет. Бармен промычал
что-то невразумительное. По его словам, за сорок два года жизни он успел
привыкнуть к своей внешности и не хотел бы с ней расставаться. Кроме того,
он не совсем понимал, каким, собственно, образом можно это провернуть.
Уинстон явно выказывал признаки страха, чем определенно подорвал в моих
глазах репутацию Большеглухаревских мафиози.
- Ну-ну, не трусьте, - сказал я наставительно. - Для дела стоит и
пострадать.
Бармен повел на меня глазами мученика. Я вспомнил список своих
примет, перечисленных в "Утреннем вестнике", и благожелательно
посоветовал:
- Надо изменить форму ушей. Или носа. Всего-то и делов!
- Носа? - пролепетал бармен. На него было жалко смотреть.
- Лучше ушей, - продолжал я безжалостно. - У вас уши узловатые.
Сейчас позовем охранника и все исправим.
Уинстон был близок к обмороку. Не будь субординации, он давно уже
продырявил бы меня насквозь. Я понимал это и наслаждался спектаклем.
Сошлись на том, что ограничимся снятием волосяного покрова (тут я
невольно вспомнил вторчерметовскую планету, инопланетян-заготовителей,
автопереводчика... Эх, времячко было!..)
- Молодой человек, - высунулся я в коридор к охраннику. - Дайте,
пожалуйста, ножик!
Мрачный верзила молча протянул мне финку.
- Нет! - вскричал трусливый бармен. - Здесь есть все, что надо!
Он слетал в умывальную комнату и принес оттуда бритвенные
принадлежности (хорошая штука - вагон-люкс). Мы кликнули охранника и
четверть часа спустя Уинстон предстал миру в новом обличье, хотя и весь в
порезах.
- Теперь хорошо, - удовлетворенно сказал я, а сам подумал: "Надо было
форму носа менять. Проклятье, ничем эту мафию не проймешь!".
Обритый бармен преобразился, но не в ту сторону. Теперь он еще более
жутко смахивал на Черчилля, только без сигары и с голым черепом.
Сомневаюсь, чтобы во время торжественной встречи в Управлении
кто-нибудь обратил внимание на моего спутника. Смена руководства -
неподходящий момент для догадок и сопоставлений. Экзекутор, тертый калач,
не проронил ни слова. Он завел нас на второй этаж, в приемную бывшего
начальника Горэкономупра, ныне по воле Отчета пребывающего в небытие.
Уинстон, не теряя времени, устроился за секретарским столом и
зашелестел бумагами. Он как будто родился для этой должности, и если бы я
не знал, что под мышками у него обретаются два короткоствольных
револьвера, то о лучшем секретаре не мог бы и помыслить. А впрочем, кто
знает, какие предметы обретаются под мышками у секретарей других приемных?
Кто лазил к ним под мышку? Никто. А значит, не о чем и толковать.
Мы с экзекутором прошли в кабинет.
Я сразу поставил клетку на стол и принялся рыться в карманах в
поисках завалявшихся крошек. Таковых не оказалось.
- Потом принесу, - шепнул я. - Потерпи пока.
Мышонок (а судя по размерам, до взрослой особи ему было еще далеко)
ничуть не расстроился. Он окончательно пришел в себя и с любопытством
осматривался вокруг.
Осмотрелся и я, но ничего мало-мальски примечательного не обнаружил.
Да и что собирался увидеть я здесь, в кабинете бывшего начальника
Главэкономупра - логове кровавого зверя? Настольную игрушечную дыбу, горку
черепов в углу? Таких излишеств экс-начальник и в заводе не держал, не
сделал привычки, ибо аккуратист он был редкостный и всяких новаций на дух
не переносил.
Это сквозило во всем. Порядок необыкновенный был в кабинете. Не
говорю о мебели, о крове, - даже пластмассовый стаканчик с карандашами
находился в геометрическом центре отрезка, соединяющего правый передний
угол стола и левый, а сами карандаши, на диво заточенные, торчали
идеальной парикмахерской щеточкой.
Обыкновенный смертный ни за какие коврижки не решится сесть на такой
стол. Не решился и я. Тем более, что времени у меня оставалось в обрез, да
и вторая за последние сутки роль самозванца успела порядком надоесть.
Экзекутор, дотоле недвижно торчавший у дверей, поймал мой взгляд и
выступил вперед. В руках у него невесть откуда появилась папка.
- Разрешите доложить обстановку?
"Ну, этот здесь явно ко двору", - подумал я, глядя на его безупречный
пробор.
Заводить речь сразу о главном, то есть об Отчете, было неудобно.
Пришлось терпеть.
Экзекутор сыпал цифрами, фамилиями и проведенными мероприятиями по
экономии. Казалось, невозможно похвастаться успехами учреждения, начальник
коего только что с грохотом снят и сэкономлен. Экзекутору это удалось
вполне. Из доклада самоочевидно вытекало, что несмотря на враждебные
происки экс-начальника, а порой и откровенный саботаж, здоровое ядро
коллектива продолжало нести героическую вахту. Руководящие указания из
Центра выполнялись с радостным визгом и потребление снижалось неуклонно, с
опережением графика.
Экзекутор монотонно читал, уткнувшись в папку и шелестя бумагами.
Вскоре я начисто потерял нить, два раза поймал себя на зевках и украдкой
занялся мышкой. Маленький представитель "серой опасности" с живейшим
любопытством обнюхал мой палец, просунутый сквозь прутья. Прикосновение
было щекотным и трогательным. Я не выдержал, открыл дверцу и выпустил мыша
наружу. Зверек тут же вскарабкался по рукаву пиджака, повертелся на плече,
кубарем скатился вниз, в карман, где копотливо завозился, обнаружив, как
видно, что-то съедобное.
- ...по прессованию дыма перевыполнен на 14 процентов, - закончил
предложение экзекутор и перевернул страницу. - Теперь кратенькая сводка о
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг