Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
                                   Части                         Следующая
Олег Игоревич Чарушников

                                  Картотека

                            (маленькая повесть)


  Много болтать об этом я не намерен.
  Старик Грандиозен у меня за стенкой не жил. У меня за стеной проживал
бывший капитан авиации, ужасный пьяница, который часто кричал по ночам во
сне;
- На гауптвахту захотелось? Пять суток! Десять!.. Мало тебе? Пятнадцать
суток!!!..
  Сам он утверждал, что раньше работал простым ювелиром. Ну да ладно, не о
нем речь...
  А вот Гошу я отлично знаю. Он действительно обладает вислыми усами и в
самом деле неизвестно кем работает. Но парень неплохой, хоть и дурак.
  Гоша-то мне и рассказал об этом неприятном случае.


                                  Глава 1

                             Старик Грандиозов

  В углу шевелились бюрократы.
  Грандиозен покосился на них неодобрительно и вышел на кухню пообщаться с
народом.
  Речь его была кратка и сильна.
  - Товарищи! - произнес он с порога. - Братья и сестры! Время настало и час
пробил. Посмотрите вокруг себя! Прах, который мы отряхали семьдесят лет,
все еще липнет к нашим ногам. И если не мы, то кто же сделает это за нас?
Поэтому прочь сомненья, устремимся вперед, братья, - вперед, к нашей
великой и славной победе!
  Бурные аплодисменты были ему ответом. Взмахом руки Грандиозов перевел их в
овацию, подержал минут пять, а затем в единый миг свел на нет. И снова
тишина воцарилась и кухне.
  - Ставлю па голосование, - продолжал Грандиозна. - Кто против?
  Ни звука.
  - Кто воздержался?..
  Молчание.
  Гранднозов тяжело обвел помещение глазами, повторил вопрос:
  - Кто воздержался?
  И вновь молчание взрывается аплодисментами, переходящими сперва в простую
овацию, затем в бурную, а потом и в общее всенародное ликование с
возгласами и здравицами.
  Грандиозен подождал и щелкнул выключателем. Известковая лампочка брызнула
светом и высветила привычное убожество: плиту со вздувшейся конфоркой,
ржавое чайное пятно посреди фанерного стола и облупленный, больничного
цвета табурет. Былые соседи частью померли, частью разъехались по
"хрущевкам". Давно уже перебрался старик в отдельную квартирку, но
привычки оставил коммунальные.
  Охраняли покой Гранднозова двойные шторы и узкие прочные решеточки в виде
заходящего солнца - в нижнем углу полукруг, из него выходят лучики с
перекрестьями (первый этаж, надо вдвойне беречься).
  Из мусоропровода торчала рукоятка ловушки. Грандиозов осмотрел добычу и
возликовал его дух. Блажен будь, выпускающий на макулатуру всякую дрянь,
великую радость доставляешь ты старику! Не сдает газеты народ, прошел бум,
канул в вечность - и приходят они прямо в руки Грандиозову, знающему в них
полк.
  Запел старик. Достал бережно из ловушки и "Правду", и "Совсибирь", и
"Труд", все вытащил до обрывочка. Стряхнул мусор (к запаху он притерпелся,
понимая, что дело требует жертв), бегом унес в комнату, где дожидались
своего часа бюрократы.
  Стар, ах, как стар был Грандиозов. Когда-то светилась лысина посреди
венчика жалких волосяных остатков, а потом и тех не стало. Сошли волосы
тихо на нет, ровная бледность воссияла, и наделась на Грандиозова костяная
шапочка-шлем. Кое-кто, поглядев, остался бы недоволен: прилично ли носить
старику такую шапочку? Но не было у Граидиозова детей, и жен не было, - а
значит некому и глядеть, недовольствоваться. Потому что, повторяю, жил он
одиноко, замкнуто и лишь иногда общался на кухне с народом.
  Одна радость питала соками жидкое сердце старика Грандиозова - его
картотека.
  Картотека! Тебе все убранство души!.. Все для тебя - и кожаный несессер с
набором ножниц, и пустота, и смрад в доме, и тяжкие сны, когда приходит,
грозясь, Полюгаров, - копается а ящиках, изымает лучшие, заветные разделы,
ухмыляется в короткие усы "а-ля вождь"... Но спокойно, спокойно, дело
требует к себе...
  Эти минуты до боли сердечной любил Грандиозов.
  Одно только доставание ножниц составляло целый ритуал. Сначала нужно было
выбрать - какие. Тут промахнуться нельзя, и не раз кряхтел, бывало,
старик, шевелил бровями, бродил вокруг стола, прикидывая так и эдак, не
решаясь, страшась ошибиться и испортить ритуальное, возлюбленное действо.
  Тонкости рвали душу сомнениями. Крупные блоки - с жирными рубриками,
шапками и комментариями от редакция - Грандиозов вырезал мощным садовым
секатором, затачивание которого неизменно пробивало адскую брешь в бюджете.
  ...Еще за месяц становилось невмоготу. Тоскливо озирался старик, всем
телом ощущая, как вынимают деньги, рвут без сдачи, уносят без возврата. Но
некуда было деваться. Секатор жевал бумагу, лохматил края, а точить дома
кустарно- такое не дозволялось. Твердые принципы гнали Грандиозова на
лестницу, откуда доносилось протяжное:
  - Ножи-но-о-о-жницы точи-и-и-ить!
  Молча (говорить не хотелось, да и о чем прикажете говорить в преддверии
бреши?) стоял он перед точильщиком, рассматривал сноп искр, то
ослабевающий - и тогда звезды падали вниз вялой дугой, - то набирающий
силу, звенящий огнем, колючий.

  ...Сто, и двести, и тысячу лет назад стоял вот так же в парадном маленький
Гранднозов перед точильщиком, громадным мужиком в кожаном фартуке и
кованых сапогах. Томительно летели искры, и понимал маленький Грандиозов,
что это император точильщиков, властвующий над живым огнем. Догадывался,
чуял маленький заячьим своим сердчишком, как плотными рядами лежат искры в
бешено крутящемся диске, а неумолимое лезвие высекает их на смертный
полет... Изгоняет с темного лежбища на сжигающий свет, чтоб вспыхнули они
и погасли, умерли разом на кожаном фартуке, на ледяном полу парадного, на
каменных сапогах императора точильщиков...

  Так же гасли искры и теперь. Но Грандиозов о гибели их больше не размышлял
- к чему думать о смерти, когда она у тебя самого за дверями! А размышлял
он о том, как бы не слукавил точильщик, не притупил лезвие, действие коего
должно быть точным и единственным. А точильщик, хоть и был как вылитый -
тот, из детства, в каменных сапожищах, но за работу драл, шельма, куда
больше. Да еще грозился, будто скоро запретят ему ходить по подъездам;
точить ножи-ножницы придется в единообразной мастерской, куда запись за
полгода, а качество - хреновей не бывает.
  Но долой, долой императора из головы! Дело есть дело, и мысли дурные - вон!
  Грандиозов вынул секатор, осмотрел лезвие. Блеском ударило по глазам от
обточенного на диво металла. Но бессильна была кромка садовой гильотинки:
газета попалась мокрая, дырявая, с томатными пятнами. Означало это, что
часа своего дождались ножницы маникюрные.
  Продев пальцы в узкие, дамские колечки, Грандиозов поклацал острыми
стальными крылышками в воздухе - примеривался. Держа ножницы на отлете,
другой рукой бережно развернул пахучую газетную страницу...
  И тут взорвалось за стеной! Рассыпалось в железном гудении и вновь
громыхнуло, да так, что бюрократы зашевелились в углу, зашелестели
страницами, зашуршали в панике. Снова трахнуло за стенкой, загудела-заныла
басом струна, проникая в самый мозг ошеломленного Грандиозова. И тут же
обрушился на него слепящий вал звуков, словно ливень отрезал старика от
мира, где оставалось последнее взлелеянное счастье - газетные листы на
столе, ножницы и власть.
  Несчастный Грандиозов вскочил и сквозь бурю прокричал проклятие какому-то
дальнему, застенному жителю, пригрозил ему сухим кулачком. Но буря не
укротилась, а напротив, пошла в разгул: некто бешеный рявкнул хрипло и
затянул, завел волчью арию, а грохот понесся, нарастая, за ним в
электронном радении.
  Не впервой было Грандиозову переживать музыкальные штормы и обвалы из-за
стены, ко многому притерпелся он в долгой и небезгрешной жизни. Поэтому на
свет немедленно была извлечена ушанка с тесемочками и нахлобучена
непосредственно на костяную шапочку-шлем.
  И укротилась буря. Отодвинулась на квартал. А когда Гранциозов потуже
стянул меховые уши тесемками, и вовсе блаженство настало. Оглох мир.
Беззвучно шелестели страницами бюрократы, не клацали рвущиеся к работе
ножницы, на кухне неслышно падал в ловушку мусор.
  Уже мягче, отходя душой, старик Грандиозов погрозил стенке пальцем,
потянулся и придвинулся к столу.
  Начиналось.
  Начиналась работа.


                                 Глава 2.

                            "Заперли, сволочи!"

  Утро выдалось скверное, а день того гаже.
  Первое, что увидел Гоша, выйдя на кухню поутру, - записку на столе,
гласившую следующее:
  "Не хочешь человеком быть, сиди, поганец, взаперти! Приду поздно. Л."
Ни секунды не медля, Гоша кинулся в прихожую, дернул массивную дверь,
плечом долбанул. Дохлый номер! Не поддались и на волос чудо-запоры,
врезанные еще отцом. Основательный был человек, расхлябанности на дух не
выносил. В наследство, впрочем, оставил кукиш...
  "Заперли, сволочи!" - гневно подумал Гоша и лег обратно на диван.
  И покатился день, который, как уже сообщалось, был гадким.
  Занимался Гоша такими делами:
  во-первых, лежал на диване;
во-вторых, рассматривал подшивку журнала "Англия", взятую с боем у одной
бывшей подруги;
в-третьих, обдумывал план мести жене, коварно запершей его в квартире;
и в-четвертых, размышлял, чем бы таким, черт побери, заняться!
  Так как ровно ничего толкового не придумывалось, Гоша продолжал лежать,
терзать подшивку, в которой, как назло, вместо снимков, способных
воспламенить воображение, попадались все больше коттеджи да газоны, да
спуски на воду военных кораблей.
  Диван, даром что не наш, мерзко скрипел при малейшем шевелении. От
"Англии" с души воротило. Чтобы развеяться, Гоша врубил верный "Юпитер".
Но и магнитофон, несмотря на космическое название, неземных восторгов не
принес, ибо старые на нем были записи, обрыдшие, и как ни прибавляй звук -
нового ничего не услышишь.
  Тогда Гоша придумал такую штуковину: поймал на радиоприемнике по УКВ
первую программу телевидения, а телевизор включил на вторую.
  На экране мужчина с мощной шеей выводил нечто оперное. Из радио лилось
нежное детское: "Возьми меня, олень, в свою страну оленью..." Артикуляция
и звук иногда совпадали, и это веселило Гошу. К несчастью, радость, как и
все хорошее на свете, имеет конец. По первой программе завели бодягу про
ранний сев зерновых, а по второй пошла 5-я симфония Шостаковича.
  Оставалось кусать локти.
  Был Гоша молодым парнем с вислыми усами, то ли студентом, то ли нерисующим
художником - одним словом, человеком довольно свободным, и жизнь вел
рассеянную. О соседе своем через стенку, старике Грандиозове, он и слыхом
не слыхал...


                                 Глава 3.

                              Под литерой "в"

  Грандиозов кончил вырезать последнюю статью. Набралось их в общей
сложности пять, - день, таким образом, и впрямь удался на славу. Они
лежали рядышком на столе, готовые к предварительному разбирательству: две
о взяточниках, две о приписчиках и еще одна о тракторе, провалившемся под
лед.
  Четыре первых четко стали на положенные места, тут сомнений не возникало.
А вот над последней пришлось-таки поломать голову старику. С первого
взгляда проходила она по статье "преступная халатность". Но только с
первого, невнимательного, небдительного взгляда!
  Казалось, все следы канули в воду. Утонул раззява-тракторист, оставив
двоих детей и унеся с собой тайну под лед. Но и подо льдом разглядел ее
многоопытный Грандиозов - и опять запела его душа.
  За этой нелепой фигуркой в ватнике, с отчаянными глазами, цепляющейся за
льдинки в тщетной надежде, - неясным контуром, все ярче и зримей начала
проступать другая, зловещая фигура. Лишь невнятный намек содержался в
статье "Трагедия в Нижней Ельцовке", но хватило его старику. Разом
высветился замысел, и главный виновник нарисовался. Засмеялся старик
Грандиозов, почуявший добычу.
  Начальник мастерских! Вот в чьей голове созрел преступный замысел. Он, и
никто другой, загнал под лед государственный трактор вместе с
раззявой-трактористом - ему и ответ держать!
  Материал сам шел в руки. Грандиозов мелко исписывал со-проводиловку. Он
даже вспотел от возбуждения. Тугие тесемки резали шею. Старик оттянул их
пальцем и продолжал строчить в карточке.
  - Кто не виноват? - шептал он. - Ты не виноват? Шалишь, голубок! Ты
затянул получение запчастей и сделал это сознательно, да-с! И это по твоей
вине заглох на середине реки обреченный трактор. Ты задумал так, и лег на
дно К-700, заглох навеки, не достать его теперь!
  Дело, следовательно, из преступно-халатного превращалось в куда более
серьезное. И пусть десять раз перекрестится от счастья неведомый начальник
ремонтных мастерских, если он, старик Грандиозен, поместит дело под литеру
"ПХ". Тут пахнет не халатностью, не преступным небрежением, а
вредительством. А раз так, место начальнику на третьей полке слева, под
литерой "В". К вредителям его!
  Пела, пела душа.
  Вредители! Радуйтесь, прибыло вашего полку! Еще один следует по
назначению, тоже притворявшийся посторонним. И близок его час, потому что
неподкупна карающая рука старика Грандиозова!
  Начальник мастерских, поверх которого была наклеена бумажка с номером
дела, а также кратким изложением сути преступления, безропотно лег на
третью полку слева - под могильную литеру "В".
  На радостях старик Грандиозов сбегал на кухню, заварил чайку. Попутно
проверил ловушку, в которой ничего примечательного не оказалось:
картофельная шелуха, горстка размокших окурков и бутылка с отбитым
горлышком (из-под ситро). Свежих газет и журналов не поступило. Грандиозов
вытряхнул все это добро обратно в мусоропровод, вновь установил ловушку и
вернулся в комнату к работе.
  Признаться, немного покривил душою старик. Место начальнику мастерских, по
совести-то, было не у вредителей. Куда ему, слабаку! не то для него
общество, другого полета птицы под литерой "В" гнездятся! Вот, извольте,
соседняя карточка: интеллигентный человек, умница - всего за каких-то
полгода парализовал текстильную промышленность громадного края. Не стало,
представьте себе, ситчика для работниц в дальних райцентрах! Эй, кто там
вякает, будто и до него ситца не было? По-вашему, и спросить теперь не с
кого? Шалишь! У нас невиноватых нету. Невыявленные есть, а невинные -
только до первого разбирательства. Если существуешь - значит есть в тебе
ржавчинка. Очистишься, искупишь вину - чист перед народом, можешь быть
дальше на свете. А мы тебе поможем, мы поможем...
  Да черт с ним, с интеллигентиком этим, наверняка он вдобавок троцкистский
прихвостень и шпион. Туд-да его, к друзьям-вредителям, царство небесное,
вечный покой!..

Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг