Глава 12
ЛЮБОПЫТНЫЕ ОТКРЫТИЯ
Шум закипающего чайника, приглушенное пение радио и непонятное
жужжание.
Проснувшись, я некоторое время в недоумении слушала эти звуки -
совершенно очевидные признаки чьей-то жизнедеятельности - и пыталась
сообразить, кто их издает, а заодно и объяснить тот странный факт, что
окно, при пробуждении обычно находящееся за мной, таинственным и
невероятным образом переползло на стену слева.
Занавески рывком разъехались в разные стороны, пропуская в комнату
ослепительно яркий летний день. Мне пришлось зажмуриться, а когда я вновь
открыла глаза, передо мной стоял благоухающий лосьоном Марк в зеленом
халате до пола, приглаживающий щеткой мокрые волосы. Загадки разъяснились
сами собой - жужжание издавала электробритва, а окно никуда не уползло,
просто я находилась не у себя дома.
- Завтрак готов, - сказал Марк, и в ту же секунду до меня донесся
запах кофе и тостов, вызвав слюноотделение не хуже, чем у собаки Павлова.
- Халат тебе дать?
Если вы что-то не то подумали, то должна вас предупредить - каждый
думает в меру своей испорченности, и не я это первая заметила.
Я чищу зубы щеткой, предоставленной, как и халат, радушным хозяином,
и прокручиваю в голове события вчерашнего вечера, начиная с момента, когда
мы наконец узнали имена друг друга. Поскольку иначе вы все равно не
отвяжетесь, поделюсь с вами.
Ничто так не способствует сближению, как совместно пережитые
приключения. Между мной и Марком завязался оживленный разговор. Обсудив
ситуацию с беременной девицей, оказавшейся не беременной, но зато весьма
опасной, мы решили, что обо всем этом надо поставить в известность
милицию. Но мысль об общении со стражами порядка нагнала на нас обоих
такую беспросветную хандру, что мы решили подождать с выполнением
гражданского долга до завтра и с облегчением немедленно забыли об этом,
кажется, навсегда. Беседа незаметно опять перескочила на животрепещущую
тему личной жизни, и не успела я опомниться, как выложила Марку все про
себя и Себастьяна. Конечно, история была изложена с купюрами - признание о
том, что я фея и работаю вместе с ангелами, явно не входит в число тех,
которые стоит делать человеку в первый же день, то есть вечер знакомства.
Марк слушал, не перебивая, а когда я закончила, сказал:
- Не в моих правилах делать скоропалительные выводы, но, судя по
тому, что ты мне сейчас о нем наговорила, он не любит тебя, никогда не
любил и вряд ли полюбит. Остается только решить - нужен ли тебе рядом
такой человек. Если нужен - смотри на все открытыми глазами и не жалуйся,
потому что за необходимое нужно расплачиваться. Если все-таки ты разумный
человек и понимаешь, что без взаимности любое чувство ведет только к
саморазрушению, тебе надо бросить его, немедленно найти замену и мучить
эту замену всеми способами, чтобы не мучиться самой.
- Какой ты, оказывается, циник! - поразилась я.
- Не циник, а практик и реалист. Можно, конечно, назвать это
цинизмом, но лучше уж мой цинизм, чем идеализм, от которого ломаются
судьбы и гибнут люди, причем гибнут, так и не поняв, что с ними случилось.
- А что случилось с тобой? - прищурясь, спросила я. - Почему практик
и реалист одинок, печален и не может найти себе компанию на вечер? Знает
ли он этому причину?
Марк снова побледнел, хотя и не так сильно, как в клубе. Поворот руля
- и машина замерла у тротуара. Замолчал мотор, в салоне наступила тишина.
Побарабанив пальцами по рулю, Марк глухо сказал:
- Женщина, которую я люблю, умерла прошлой ночью. Вот моя причина, -
и опустил подбородок на грудь.
Я подавленно молчала, уставившись на приборный щиток.
- А если ты спросишь, почему человек, у которого только что умерла
любимая, идет в ночной клуб, я тебе отвечу, - он закрыл глаза и откинулся
на спину, - что не могу оставаться один. Что мне страшно. Что весь день я
прячусь от себя и от своего горя, а со стороны это выглядит как
бесчувственность.
Внезапно он тихонько засмеялся. Я вздрогнула и испуганно повернулась
в его сторону. Он сделал успокаивающий жест:
- Со мной все в порядке. Просто я должен тебе признаться в
невероятной глупости. Я обрадовался, когда ты принялась лупить меня сумкой!
- А ты ко всему прочему еще и мазохист! - подытожила я.
- А я и не скрываю! - преувеличенно бодро ответил он и повернул ключ
зажигания. - Думаю, что ночные заведения не вызывают у тебя больше
энтузиазма.
Я подтвердила.
- Тогда предлагаю отправиться на прогулку в парк, если, конечно, я не
кажусь тебе подозрительной личностью, с которой опасно уединяться в тени
деревьев.
Я заверила его в том, что он внушает мне глубочайшее доверие, если не
считать витиеватости произносимых им фраз. Он объяснил, что в этом
виновата книга, которую он в настоящий момент редактирует: все герои там
изъясняются именно таким языком. Мне вспомнилось золотое время, когда я
тоже работала редактором и проводила время по большей части на диване в
обнимку с рукописями, отдельные листы которых лежали вокруг меня, как
пасьянс. И на сочинение романов время оставалось, не то что сейчас.
Впрочем, даже если бы у меня вдруг появилось время, вряд ли я стала бы
тратить его на кропание новых опусов. Мысль о том, что меня никогда не
будут печатать, проросла во мне, как сорная трава, вызвав стойкое,
непреодолимое отвращение к письменным упражнениям. Вслед за творческими
неудачами напомнили о себе неудачи любовные, и когда я посмотрела на себя
в зеркало заднего вида, оказалось, что выгляжу я так, будто это не у
Марка, а у меня умер кто-то дорогой и единственный.
С унылыми рожами мы прошли сквозь чугунные ворота парка Горького и
поплелись в сторону чертова колеса, медленно возносящего всех желающих над
ночным городом.
Стыдно сознаться, но наше гуляние завершилось тем, что мы под шашлык
весьма прилично наклюкались, отчего не развеселились ни капельки, и с горя
полезли кататься на американских горках, после чего желудок Марка выразил
желание вернуть свое содержимое природе. А когда Марк вылез из-за живой
изгороди, слегка взбодрившийся, но сравнявшийся цветом с зелеными
насаждениями, нам пришла в голову мысль отправиться в Серебряный Бор и
освежиться там купанием под луной.
Само собой, до Серебряного Бора мы так и не добрались. Машина и
содержимое Маркова бумажника остались в распоряжении первого же
попавшегося нам инспектора ГИБДД, а нам не оставалось ничего лучшего, как
прогулочным шагом отправиться к Марку - благо в отличие от меня он жил в
центре столицы нашей Родины. В дороге мы исполняли песни советских
композиторов и революционные гимны, а также выражали протест произволу
автоинспекции. Я от своего имени выражала свое порицание всем мужчинам
земли в целом и Себастьяну в частности. По прибытии на место Марк как
истинный джентльмен широким жестом указал мне на неубранную постель, куда
я и свалилась без малейшего промедления, заснув, кажется, еще до того, как
моя голова коснулась подушки.
В комнате меня уже ждал завтрак на европейский манер - тосты, джем в
вазочке, плошка с кукурузными хлопьями, масло, кофейник с горячим кофе и
сахар. В любой другой день такое угощенье вызвало бы у меня, мягко говоря,
скепсис - бутербродики с джемом и хлопья для моего алчного организма как
слону дробина Но после вчерашних подвигов желудок пребывал в расслабленном
состоянии, и меню Марка оказалось для него как раз кстати.
- А хорошо вчера погуляли, - сказал Марк, наблюдая, как я намазываю
тост джемом поверх масла.
- Да уж, - хмыкнула я. - Давненько я так не развлекалась.
- Не хочешь продолжить сегодня вечером?
После того как он произнес эту фразу, я отчего-то поперхнулась тостом
и долго кашляла, а Марк стучал меня по спине. Потом я вытерла слезы,
выступившие на глазах от кашля, и ответила:
- Почему бы и нет? - добавив про себя: "Вилы тебе в бок, дорогой
Себастьян".
- Вот и отлично. Диктуй телефон. Эй!.. - Марк привстал с кресла и
завертел головой. - Куда ты смотришь? Что случилось?
- Я... Э... Мне почудилось, что на стенке сидит большой паук, -
пробормотала я.
- Это с похмелья, - усмехнулся Марк. - Крыса у меня тут водилась,
черные тараканы тоже, но пауков, к счастью, никогда не было. Слушай, у
меня в холодильнике есть превосходная копченая колбаса, позавчера
прибывшая прямо из Германии. Не хочешь попробовать? Вы, русские, насколько
я знаю, любите плотно позавтракать.
- Что значит "вы, русские"? А сам-то ты кто?
- Чистокровный баварец. Твое изумление делает большой комплимент
моему органичному вхождению в русский быт и культуру.
- А в каком издательстве ты работаешь?
- Русское отделение одного из крупнейших немецких издательств.
"Эдельвейс". По глазам вижу, что ты даже не слышала этого названия... Так
я несу колбасу?
Я печально кивнула. Вряд ли было разумным рассчитывать на то, что
одно из крупнейших немецких издательств заинтересуется опусами девицы, о
которой и в России-то никто не знает. Разве что мне удастся через него
познакомиться с кем-то еще.
Впрочем, не писательская карьера занимала в данный момент мои мысли.
Как только Марк покинул комнату, я вскочила с дивана и в один прыжок
очутилась возле компьютерной тумбы, на самом верху которой стояла в рамке
вишневого дерева большая фотография - мужчина и женщина смеются в пене
прибоя.
Эти двое были Марк и Евгения. Евгения Прошина, актриса театра и кино,
убитая в ночь с пятницы на субботу.
На кухне звякала посуда, а я, застыв как вкопанная перед фотографией,
шевелила губами.
Я раскрою это дело, я! И утру тебе нос, самодовольный и
самовлюбленный индюк!
Недолго думая, я по очереди быстро дернула на себя левой рукой каждый
из четырех ящиков тумбы, производя правой торопливые манипуляции с их
содержимым. Кольцо на пальце тускло поблескивало, видимо, не одобряя мой
способ добывать необходимую информацию. Лучше бы помогло! Времени на
чтение бумаг не было, а найти что-нибудь полезное очень хотелось.
Должно быть, кольцо поняло, что стараюсь я не для личного блага, а
для общего дела, потому что, когда мои пальцы коснулись одного листа, оно
вдруг вспыхнуло и часто заморгало.
- Спасибо, - тихонько пробормотала я и, быстро сложив его в четыре
раза, запихнула в... Ну, куда запихнула, туда запихнула, какая, в
общем-то, разница. Главное, когда Марк вернулся, я уже сидела на нем,
пытаясь изобразить апатию и расслабленность.
Пропажа моей сумочки обнаружилась, когда за Марком заехал его
подчиненный, чтобы отвезти начальника на какую-то деловую встречу.
Напряжение ослабленных волнениями и алкоголем извилин ничего не дало - я
так и не смогла вспомнить, распрощалась ли я со своим скарбом во время
суматохи в клубе или посеяла ее во время наших с Марком скитаний по
ночному городу. Так или иначе, искать дорогую потерю не имело смысла, что
весьма меня опечалило: в сумке был хороший носовой платок, почти новая
губная помада - та самая, что полмесяца провалялась за креслом, десять
долларов, сто рублей десятками и - главное - ключи от квартиры, где деньги
лежат. Хорошо хоть я забыла паспорт дома - иногда и рассеянность бывает
полезной.
Спасти меня могли двое. Вернее, теперь только один, потому что
обращаться за помощью к Себастьяну я не стала бы, даже лежа на смертном
одре.
Глава 13
МИНИСТР И КОНСЬЕРЖКА
Даниель надавил ложечкой на лимон, и чай в дымчатой прозрачной чашке
посветлел, став золотисто-оранжевым.
- Курите. - Крупная рука с ухоженными ногтями подвинула ему массивную
фарфоровую пепельницу, скрипнув янтарной запонкой по темной полировке
стола.
Даниель сжал губами фильтр сигареты и, резко поворачивая большим
пальцем колесико зажигалки, поднял глаза на сидевшего напротив министра
финансов.
Министр был гладко выбрит, черные волосы на лысеющем черепе лежали
волосок к волоску, рубашка сияла белизной на зависть рекламе
отбеливателей, узел галстука казался воплощением безупречности, а на
поверхность темно-серого костюма не посмела бы сесть ни одна, даже самая
наглая пушинка. Но глаза на бесстрастном лице смотрели, словно в прорези
маски - столько в них было безысходной тоски.
- Поймите, бесполезно расспрашивать меня о ее врагах. Я, конечно,
знаком со многими из тех, с кем она постоянно общалась, но у меня никогда
не было ни времени, ни, откровенно говоря, желания присоединяться к их
компании. Мы предпочитали встречаться друг с другом без посторонних,
только в присутствии родных или давних и близких друзей семьи. Я не думаю,
чтобы кто-нибудь из ее окружения мог совершить... - Министр вдруг тяжело
перевел дыхание и отпил глоток минеральной воды из стоявшего перед ним
тяжелого стакана для виски. - Разумеется, у нее были недоброжелатели, она
ведь актриса, а актерский мир - это беспрестанное столкновение амбиций,
творческие люди обидчивы, ранимы, тщеславны. И чем незаурядней, тем
труднее характер. А моя дочь была незаурядным человеком, можете мне
поверить, даже если не брать в расчет ее актерский талант. Так что желать
ей зла могли многие. Но реально причинять зло, не считая обычных
театральных и киношных интриг и подсиживания... Вряд ли кто-нибудь
действительно способен на это. И потом, ведь у актеров есть прекрасная
возможность избавиться от негативных переживаний - все уходит в игру.
Главное, чтобы у актера были роли, тогда он может пережить все на свете,
уверяю вас.
Даниель вспомнил, что в материалах о министре, которые он изучал,
прежде чем пойти на встречу с ним, промелькнула фраза о том, что министра
финансов можно, не погрешив против истины, назвать не только самым
образованным членом правительства, но и одним из самых умных людей
современной России. Впрочем, даже самые умные люди могут заблуждаться
относительно своих детей, ведь родительская любовь слепа.
- А что вы можете сказать о ее личной жизни? - спросил Даниель.
Министр нахмурился:
- Практически ничего. Она не знакомила меня со своими мужчинами,
видимо, среди них не было ни одного, к кому можно было отнестись серьезно.
- И вы даже не знаете, как зовут того, с кем у нее последнее время
были близкие отношения?
- Нет, к сожалению. Я считал, что не должен контролировать ее жизнь,
не должен ни во что вмешиваться. Теперь-то я понял, что ошибался. К
сожалению, слишком поздно... А ведь мне нужно было начать тревожиться за
нее еще после этой гнусной истории с ее бывшим мужем.
- Что за история?
На лакированную крышку стола легла пухлая красная папка.
- Я приготовил для вас все материалы. Прочитайте, изучите. Если
возникнут какие-то вопросы, звоните мне, буду рад объяснить.
- А что это за слухи о вашем родовом проклятии? - внезапно спросил
Даниель, когда красная папка перешла в его руки.
- О чем вы? - изумился министр.
- Я читал в какой-то газете рассказ о том, что в вашей семье за
последнее столетие было несколько таинственных случаев насильственной
смерти.
- Чушь какая! - отрезал министр. - Что это была за газета?
- Не помню. Очевидно, какой-то бульварный листок, раз это сообщение
не соответствует истине.
- Если вспомните, обязательно сообщите мне. Мой принцип - ложь,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг