по порядку, как это происходило.
- Давайте, - с жаром поддержала Нюня. - Я все хорошо помню!
Спор у ножки стола
- Итак, - начал Людвиг Иванович, - однажды весной к вам в дом поселился
мальчик Фима...
- С сундучком, - нежно сказала Нюня.
- Мальчик вел себя несколько необычно... - вспоминал Людвиг Иванович. -
Вместо того чтобы играть в футбол или в казаков-разбойников, он...
- Исследовал! - крикнула Нюня.
- Фулиганил, цветы ташшил, то вонь, то тварь напушшал, - вставила Тихая.
- Он проводил биологические опыты - скажем так. Фима и до этого читал о
животных, о насекомых, а увидев, как много в доме и в саду муравьев,
особенно заинтересовался ими...
- Муравей, знаете, какой... развитый! Я знаю! Он уже двадцать пять
миллионов лет развитый! - быстро, чтоб ее не перебили, вставила Нюня.
- ...Так вот, Фима узнает о муравьях поразительные вещи. Узнает, что люди
тратят столько же сил на борьбу с ними, сколько и на дружбу. Узнает, что
муравьи спасают леса и сады от вредителей, с которыми сами люди справиться
не умеют, что люди хотя и научились расселять полезных муравьев, но
по-настоящему управлять ими не могут...
- А Фима может! Фима может! - закричала Нюня.
- Фима проводит опыты с разными веществами, проверяя, как реагируют на них
насекомые. Он пробует сок алоэ и запах гвоздики, муравьиную кислоту и
всякие таблетки, даже свои, которые ему выписывали для роста. Он смешивает
вещества. И вот тогда-то случайно Фима находит такое вещество, которое в
одних пропорциях уменьшает, а в других увеличивает. Помнишь, Нюня, того
большого муравья в коробке?
- По-омню, - сказала Нюня, став очень серьезной. - Мутичка его еще раньше
видела. Вот испугалась!
- Это была первая проба... Короче, Фима решает воспользоваться этим
веществом, чтобы уменьшиться и проникнуть в муравейник.
- Зачем? - затаив дыхание, спросила Нюня.
- А вот то-то и оно, зачем? Затем, что Фиму интересуют феромоны. Но я так
и не успел понять по-настоящему, что это такое.
- Это... это приказы, - прошептала Нюня.
- Что-что? Приказы, ты говоришь? Что еще за приказы?
- Не знаю. Я помню, что приказы, а какие, я... я не спросила.
- Жаль! Очень жаль! Итак, ясно только одно: Фима отправился за феромонами
в глубь муравейника. И если мы хотим его найти, нам нужно по третьей щели
от левой ножки стола отправиться вслед. У нас есть все, что захватил с
собой Фима. В дневнике у него был полностью разработан план.
- Так чего же мы сидим? - вскочила Нюня. - Он там один, мы сидим!
Но бабушка Тихая вовсе не собиралась трогаться с места.
- Ешшо за фулиганом Ехвимкой я не бегала! Не моталась ешшо по муравьиным
траншеям. В войну намоталась. Сами ташшитесь. Мне и туточки неплохо.
- Не забывайте, - сказал дядя Люда, - что в вас роста теперь не больше
полусантиметра, а навыков для такой жизни нет. Вас может уничтожить любое
насекомое.
- А для чего им меня изничтожать? Поймуть, чай, что я бедный старый
человек и никому плохого не сотворю.
- Они же не люди, чтобы вас понимать! - воскликнула Нюня. - Они только
себя понимают! Как вы!
- Нюня! Как ты себя ведешь?! - вмешалась, но не очень уверенно, Бабоныко.
- Оставайтесь здесь! - продолжала, обращаясь к Тихой, Нюня. - А мы найдем
Фиму, попросим у него великаньих конфет и станем опять как люди.
- Каких-каких конхвет? - встрепенулась Тихая.
- Великаньих, вот!
- А што же ето за конхветы? В какой бумажечке?
- В такой... самой красивой! На ней богатыри нарисованы... Три богатыря, а
может быть, даже тридцать три со своим этим... дядькой.
- Нюня права, - кивнул Людвиг Иванович, - этого тоже забывать нельзя:
запас увеличительных таблеток есть только у Фимы. Судя по дневнику, Фима
на всякий случай оставил одну увеличительную таблетку в коробке с черепом,
но ее на месте нет. Наверное, ее съел муравей, который стал гигантским и
утащил слониху Меланью. Ты ведь тоже так думаешь, Нюня? А теперь пора в
путь. Тихая, прячьтесь получше, и, если мы останемся живы, мы вернемся и
спасем вас. Матильда Васильевна и Нюня, не отставайте!
Но едва они тронулись, Тихая пристроилась сзади.
- Так вы все-таки с нами?! - удивился Людвиг Иванович.
Но Тихая отрезала:
- Может, с вами, а может, сама по себе. Ваша, што ль, пословица? - И
принялась что-то бурчать сердито.
Однако Людвиг Иванович и Нюня ее уже не слушали. Они читали нараспев
стихотворение, которое только что сочинили:
Мальчик с пальчик для нас великан,
и бездонный колодец - стакан.
И по крышке, нависшей над нами,
муравей прошагал вверх ногами.
- Уверьх ногами! - только и пробормотала бабушка Тихая.
Первое нападение
Не так легко оказалось добраться до третьей щели. Сами половицы были еще
ничего, хотя Матильда Васильевна все время спотыкалась и цеплялась длинным
своим халатом за какие-то громадные заусеницы и обломки. И первая щель, с
тем самым земляным уступом, не доставила им особенных хлопот.
Но вот вторая по-настоящему напугала - она была широкая, заполненная
чем-то мягким, рыхлым, переплетенным.
- А я знаю, это ихние джунгли, - заявила Нюня и тут же увязла и
запуталась. - Ничего себе, - сказала она бодро, хотя немного струхнула.
- Какие заросли! Какие лианы! - сказала и Бабоныко, с трудом вытягивая
свой халат из разноцветных волосатых зарослей, и вдруг догадалась. - Боже
мой, да это же нитяные лианы!
Наконец добрались до третьей щели.
- Внимание! Уходим под пол, - сказал дядя Люда. - Будьте осторожны, это
вам не асфальтовые тротуары. Старайтесь идти только по муравьиной тропе,
след в след за мной.
Начался пологий спуск. Становилось темнее. Но Людвиг Иванович, державший в
руке фонарик, пока не включал его.
- Разве ж можно так все время пробираться? - ужаснулась Бабоныко. - Разве
нельзя сесть на какой-нибудь транспорт?
- Вы можете себе представить троллейбус в диких джунглях?
- Пусть это джунгли, но в таком случае здесь должны быть мускаты, на
которых скачут колбои. Вы не знаете, что такое мускаты? Ну, эти...
короткие лошади.
- Мустангов нам придется приручать самим, - сказал дядя Люда. Он зорко
всматривался в полумрак, инструктируя в то же время свою команду: -
Привыкайте слушаться меня безоговорочно. Мы идем к иным, не похожим на нас
существам, и должны быть очень осторожны. Помните: муравьев много, и они
взаимозаменяемы, а нас мало, и ни один из нас неповторим.
- О-о! - воскликнула Бабоныко. - Моя покойная мамочка, объяснив мне
правило, всегда говорила: "Повторим!" А я точно, как вы сейчас, говорила:
"Не повторим! Не повторим!" Я была очаровательным ребенком.
- Балаболка, ремня на тебя хорошего не было, - мрачно вмешалась бабушка
Тихая.
- Людовик, воздействуйте на нее!
Людвиг Иванович оглянулся, чтобы их успокоить, и...
Ни один из них не видел паутинной нити, натянутой поперек дороги, - так
сливался цвет ее с окружающим полумраком. Оглянувшись, чтобы успокоить
старушек, Людвиг Иванович споткнулся об нее. В то же мгновение откуда-то
сверху свалилась на него ловчая сеть паука, и под отчаянный Нюнин визг
черной тенью метнулся и сам паук. Тут бы Людвигу Ивановичу и конец, но
паук замешкался: может, жертва показалась ему необычной и он не знал, в
какое место бить ядовитым крючком, а может, его обескуражил страшный Нюнин
визг. Этой секунды хватило Людвигу Ивановичу, чтобы включить фонарик. В
ослепительно белом луче блеснули два ряда маленьких глаз на паучьей
голове, узорчатое брюхо, волосатые ноги - и паук поспешно отступил,
потянув за собой ловчую сеть. Людвиг Иванович беспомощно кувырнулся, но
фонарика не выключил. Тогда паук перерезал крепящие нити и, таща их за
собой, скрылся. Все это произошло в считанные секунды. На помощь Людвигу
Ивановичу успела броситься только Нюня, но и она запуталась в липкой
паутине. Людвиг Иванович, кое-как освободившись сам, принялся распутывать
и очищать Нюню.
- Идемте скорее отсюда! - дрожащим голосом воскликнула Матильда Васильевна.
- Хорошо бы, но нам нужна веревка.
- Она же липкая, - сказала Нюня, все еще счищая с себя клейкое вещество.
- Не вся. Вот здесь сухая.
- Веревка в хозяйстве - первое дело, - неожиданно поддержала Людвига
Ивановича Тихая.
- Но он убьет вас! - всплеснула руками Бабоныко.
- Чепуха! - сказал Людвиг Иванович. - Паук храбр и свиреп, упорен, искусен
и ловок, но все-таки он только паук, а мы люди. У него только инстинкт, а
у нас еще и разум. Бабушка Тихая, вот вам нож. Я буду дергать сигнальную
нить и ослеплять паука, а вы режьте нить на раме, только прямую, а не
круговую, липкую.
Кто бы подумал, что Людвиг Иванович может так быстро отпрыгивать и
стрелять светом в стремительно скользящего паука, а бабушка Тихая так
ловко и спокойно управляться с ножом и паутиной. Бабоныко только
взвизгивала каждый раз, как мохнатое чудище бросалось к смельчакам, пока
Людвиг Иванович не попросил ее замолчать. Бабоныко очень обиделась, но
все-таки снова взвизгнула, когда Людвиг Иванович дернул нить и отпрыгнул.
Однако на этот раз паук не появился из своего гнезда, и бабушка Тихая
спокойно закончила свою работу. Потом она ловко намотала шелковую легкую и
прочную паутинную веревку на локоть и кулак, оглянулась в поисках палки,
на которую можно было бы повесить моток, и в самом деле подобрала нечто
похожее на палку, но это нечто было гибкое, как прут, и при этом
напоминало антенну для телевизора - состояло из нескольких сужающихся к
концу частей, как бы вдвинутых друг в друга.
- Вот уж не думала, што насекомые тожеть теливизоры смотрють, - покачала
головой бабушка Тихая.
- М-да, телевизор, - пробормотал дядя Люда, внимательно оглядывая находку.
- Это действительно антенны, дорогие мои женщины, только не сделанные на
заводе, а отломанные кем-то у мертвого муравья.
- И какеи ж картины смотрють оне? - спросила недоверчиво бабушка Тихая.
- О, самые замечательные! Только видят они не глазами, как мы, а нюхом...
А ну-ка, Нюня, поищи, нет ли еще поблизости муравьиных антенн. Похоже, что
здесь шел бой, или пиршество, или и то и другое вместе.
Нюня действительно нашла еще две антенны, и каждая из женщин взяла по
антенне на плечо.
Спустились ниже - стало совсем темно. Людвиг Иванович дал запасной фонарик
бабушке Тихой и велел включить красный свет.
- Предупреждаю, - сказал он, - муравьи не терпят в муравейнике ни
малейшего света. А красный они не видят - вот почему Фима искал
трехцветные фонарики.
Становилось все темнее. Только светились два красных огонька. Дорога
тянулась неровная, и идти было бы, наверное, совсем трудно, если бы
путники не были так легки. Они особенно чувствовали это, когда надо было
через что-нибудь перепрыгнуть, потому что напрягались гораздо сильнее, чем
требовалось. Бабушка Тихая даже сбила один раз Людвига Ивановича с ног,
так как пролетела дальше, чем рассчитывала.
Между тем мимо них то и дело проносились муравьи. Если в начале пути их
обогнал всего один - может быть, тот самый, что задержался на ночь в
Фимкиной комнате, - то теперь, вероятно, муравейник уже проснулся, и
дорога оживилась. Одни муравьи бежали, наклонив головы, как собаки по
следу. Другие задерживались друг возле друга или разглядывали что-то,
попавшееся на пути.
- Ой-ой-ой-ой! - закричала вдруг Нюня. - Смотрите, смотрите, муравьи на
шпагах дерутся! Нет, не на шпагах, а на этих самых антеннах!
- Они не дерутся, они разговаривают!
- А о чем? А как? А что они говорят? А вы их понимаете? - забросала
вопросами дядю Люду Нюня.
В это время еще один муравей, которого они сначала даже не заметили,
остановился возле дяди Люды и протянул к нему антенну. При этом он
раздвинул челюсти, похожие на серпы, и Бабоныко хотела уже упасть в
обморок, но тут к муравью подбежал другой, коснулся его антенной и
вывернул набок голову. Путники не стали ждать конца этого разговора, а
отбежали в сторону.
- Старый я дурак! - сказал энергично Людвиг Иванович. - Как же я забыл,
что надо намазаться жидкостью из Фиминых пузырьков! У него же прямо
написано: "Мой пароль - ФФ-101. Только моим паролем надо мазаться. Он сам
себя назовет, когда его спросят". А ведь очень вероятно, что тот муравей
спрашивал у меня пароль.
- А если бы вы не ответили?
- Он тут же разорвал бы меня!
- Ах, мне дурно, - сказала Бабоныко и, наверное, все-таки упала бы в
обморок, если бы Людвиг Иванович не открыл пузырька и не запахло такой
кислятиной, что Бабоныко тут же зажала нос.
- И вы хотите, чтобы я этиб дабазалась? - прогнусавила она, с ужасом
глядя, как натирают себя "паролем" Нюня и Людвиг Иванович. - Дет, дет, бои
дервы де передесут этого запаха! Человек, который уважает себя, де божет
плохо пахдуть!
- Раскудахталась! - проворчала бабушка Тихая. - Мазюкай меня, Лютик Иваныч!
- Ой, дядя Люда, ой, вы ж и правда на лютик похожи! - рассмеялась Нюня,
сначала разглядывая муравьиную антенну, а потом прилаживаясь размахивать и
по-муравьиному постукивать ею.
- Матильда Васильевна, у вас бывают мигрени? - спросил Людвиг Иванович,
кончая намазывать Тихую.
- Бигреди? Девероятдые!
- Так это первое средство; графини только так и спасались от мигреней и
обмороков.
- Деужели? - спросила недоверчиво Бабоныко, но все-таки подвинулась ближе
к Людвигу Ивановичу.
В то время как Людвиг Иванович, уговаривая и приговаривая, намазывал
Бабоныку, Нюня так увлеклась игрой с антенной, что подошла совсем близко к
муравьям, внимательно разглядывая, как орудуют антеннами они, и тщательно
копируя их движения.
- Ну, вот, - сказал Людвиг Иванович, сбрызгивая напоследок Бабоныку. -
Духи "Кармен", да и только!
- Детка! - закричала вдруг не своим голосом Бабоныко. - Куда ты?
Стремительно обернувшийся Людвиг Иванович увидел только, как на
растопыренных ногах несется муравей, а за ним, зацепившись за него
антенной, но не выпуская ее из рук, мчится Нюня. Миг - и они исчезли.
- Этого только не хватало! - сказал как никогда серьезно Людвиг Иванович
и, не обращая внимания на причитания Матильды Васильевны и брюзжание
бабушки Тихой, наскоро смастерил из паутинной веревки нечто похожее на
гамак и натянул его на две оставшиеся у них муравьиные антенны.
Урок танцев
Муравей, к которому прицепился паутинной петлей Людвиг Иванович, несся
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг