- Что же касается твоей гипотезы, то она никуда не годится. Лев
Абалкин сделался превосходным резидентом. Он любил свою работу, отлично
ее делал, и у него в мыслях даже не было ее менять...
- Однако с детства он мечтал стать зоопсихологом...
- Это не твоя компетенция, - сказал Экселенц резко. - Не отвлекайся.
Ты все время отвлекаешься. Что ты намерен делать дальше?
Максим посмотрел на часы.
- На десять часов у меня назначено свидание с Абалкиным в коттедже
номер шесть, как я вам уже докладывал. Полагаю, это пустой номер. Он не
придет. Тогда я отправлюсь в Канаду. Я еще не говорил вам, Экселенц...
Через информаторий мне удалось разыскать того голована по имени
Щекн-Итрч, с которым Лев Абалкин дружил в молодые свои годы. Так вот, он
сейчас на Земле. Он что-то вроде культурного атташе... или, если угодно,
переводчика референта при постоянном посольстве голованов. Это на реке
Телон, северо-западнее Бейкерлейка...
Экселенц кивнул.
- Хорошо, - сказал он, - Но сначала ты найдешь Глумову. Ты выяснишь
у нее следующее. Виделась ли она с Абалкиным еще раз. Говорил ли Абалкин
с ней о ее работе. Если говорил, то что именно его интересовало. Не
выражал ли он желания прийти к ней в Музей. Все. Повтори.
- Выяснить у Глумовой, виделась ли она с ним еще раз, говорил ли он
с ней о работе, если говорил-то что именно его интересовало, не выражал
ли желания посетить Музей.
- Так. Ты предлагал сменить легенду. Не возражаю. КОМКОН разыскивает
прогрессора Абалкина для получения от него показаний касательно некоего
несчастного случая. Расследование связано с тайной личности и потому
проводится негласно. Не возражаю. Вопросы есть?
- Хотел бы я знать, при чем здесь этот Музей... - пробормотал Максим
как бы про себя.
- Ты что-то сказал? - осведомился Экселенц.
- Нет. Мне все ясно. Кроме того, что неясно совсем.
- Не отвлекайся... - проворчал Экселенц и вдруг грохнул кулаком по
столу и заорал: - Скажи спасибо, мальчишка, что я не рассказываю тебе
всего! Уходи!
Максим вскочил и направился к двери.
- Стой, - сказал Экселенц. - Приказ отыскать Абалкина и взять под
наблюдение я отменяю. Теперь ты пойдешь по его следам. Сейчас мне важнее
всего знать, где он бывает, с кем встречается и о чем говорит. Иди. И
прости меня. По крайней мере, постарайся.
У себя в кабинете Максим позвонил Майе Глумовой домой. На экране
появилась веснушчатая детская физиономия с прозрачными северными глазами,
- безусловно Глумов-младший, одиннадцати лет.
- Гм... - произнес Максим. - Здравствуй.
- Здравствуйте. Вы кто?
- Я - мамин знакомый. Можно твою маму?
- А мамы нет, - сказал Глумов-младший и добавил: - Будет поздно, так
и сказала.
- Ну извини, - сказал Максим. - Тогда позвоню ей на работу.
Он набрал номер Музея и испытал некоторый шок. С экрана приятно
улыбнулся ему Григорий Каммерер, сынишка и чемпион по субаксу. В течение
нескольких секунд Максим наблюдал за последовательной сменой выражений на
загорелой Гришиной физиономии. Приятная улыбка. Полная растерянность.
Веселое недоумение, официальная готовность выслушать распоряжения. И
наконец снова приятная улыбка, правда, слегка уже натянутая.
- Здравствуйте, - сказал Максим. - Попросите, если можно, Майю
Тойвовну.
- Майя Тойвовна... - Гриша огляделся. - Вы знаете, ее нет.
По-моему, она сегодня еще не приходила. Передать ей что-нибудь?
- Передайте, что звонил Каммерер, журналист. Она должна меня
помнить. А вы что же - новичок? Что-то я вас...
- Да, я тут только со вчерашнего дня... Я, собственно, посторонний,
работаю с экспонатами...
- Ага... - сказал Максим. - Ну что ж... Прошу прощения. Я еще
позвоню.
Он откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову.
...Так-так-так. Экселенц принимает меры. Похоже, что он просто
уверен, что Лев Абалкин появится в Музее... Попробуем понять, почему он
выбрал именно моего Гришку. Гриша у нас без году неделя. Сообразительный.
Хорошая реакция. По образованию экзобиолог. Похоже, именно в этом все
дело: молодой экзобиолог начинает свое первое самостоятельное
исследование в Музее внеземных культур... Тихо, мирно, изящно, прилично.
И кроме того, Гришка - чемпион сектора по субаксу... При чем здесь Музей?
Почему Экселенц допускает, что имперского штабника, натворившего что-то
такое в сотне парсеков отсюда, может что-то заинтересовать в этих
залах... Когда я сказал ему, что Глумова работает в Музее, он же
испугался! Мне удалось напугать Экселенца! У него зрачки были во всю
радужку!..
...Тайна личности. Самая сумеречная тайна из всех мыслимых. О ней
ничего не должна знать сама личность. Этот Абалкин когда-то что-то
натворил, и сам не знает этого, и все обязаны скрывать от него эту его
собственную тайну... Ненавижу тайны. Терпеть их не могу. По-моему, все
тайны в наше время и на нашей планете отдают какой-то гадостью. Наверное,
Экселенц прав, когда орет на меня, чтобы я не совал носа дальше
необходимого - ведь меня же и стошнит... Наверняка ведь есть люди,
которые посвящены в эту тайну полностью, но они, видимо, не годятся для
розыска. И есть, наверное, куча людей, которые провели бы этот розыск
лучше меня, но Экселенц понимает, что розыск рано или поздно приведет к
тайне, и тут важно, чтобы у человека хватило деликатности вовремя
остановиться. Поэтому Экселенц и поручил это дело именно мне... Ну что ж,
он сделал правильный выбор... Сейчас я позвоню в коттедж номер шесть и
отправлюсь прямиком в Канаду... А Майя Глумова - потом...
Максим посмотрел на часы и набрал номер на видеофона.
Он снова испытал шок. Он увидел на экране Майю Глумову.
- А, это вы... - проговорила она с отвращением.
Обида и разочарование были на лице ее. Щеки ввалились, под глазами
легли тени, но прекрасные волосы ее были тщательно уложены, а поверх
строгого серого платья лежало то самое янтарное ожерелье.
- Да, это я... - сказал журналист Каммерер растерянно. - Доброе
утро. Я, собственно... Что, Лев у себя?
- Нет, - сказала Майя.
- Я хотел... Дело в том, что он назначил мне свидание...
- Здесь? - живо спросила она. - Когда?
- В десять часов. Я просто хотел на всякий случай узнать...
- А он вам т о ч н о назначил? - совсем по-детски спросила она. -
Как он вам сказал?
- Как он мне сказал? - медленно повторил Максим Каммерер, переставая
разыгрывать из себя журналиста. - Вот что, Майя Тойвовна. Не будем себя
обманывать. Скорее всего, он не придет.
Она смотрела на него, словно не веря своим глазам.
- Как это?.. Откуда вы знаете?
- Ждите меня, - сказал Максим. - Я вам все расскажу. Через несколько
минут я буду у вас.
- Что с ним случилось? - пронзительно и страшно крикнула Майя
Глумова.
- Он жив и здоров. Не беспокойтесь. Ждите, я сейчас...
Она ждала его в холле коттеджа номер шесть - сидела за низким столом
рядом с игрушечным медвежонком, держа на коленях видеофон. Войдя, Максим
непроизвольно взглянул на приоткрытую дверь гостиной, и она сейчас же
сказала:
- Мы будем разговаривать здесь.
- Как вам будет угодно, - отозвался Максим. Нарочито неторопливо он
осмотрел гостиную, кухню и спальню. Везде было чисто прибрано и, конечно,
никого там не было. Когда он вернулся в холл, Майя по-прежнему сидела
неподвижно, положив руки на видеофон, и смотрела прямо перед собой.
- Кого вы искали? - спросила она холодно.
- Не знаю. Никого. Просто я хотел убедиться, что мы здесь одни.
Потому что разговор у нас будет деликатный.
- Кто вы такой? Только не врите больше.
- Я - сотрудник КОМКОНа, - сказал Максим.
Она непонимающе подняла брови, и он объяснил: - КОМКОН - это Комитет
по контролю исследований. КОМКОН следит за тем, чтобы научные
исследования... и все исследования вообще... не выходили за рамки
юридических и морально-нравственных установлений общества. Понятно? Так
вот, сейчас мы ищем Льва Абалкина. Он нужен нам как свидетель. На одной
из обитаемых планет - очень далеко отсюда - произошел несчастный случай.
Абалкин - единственный человек, который может рассказать нам детали...
Все это связано с тайной личности, поэтому мы вынуждены действовать
негласно и поэтому я даже не извиняюсь, что врал вам раньше, у меня
просто не было ни времени, ни возможности посвящать вас в подробности...
- То есть теперь вы решили больше со мной не церемониться?
- А что прикажете делать?
Она не ответила.
- Вот вы сидите здесь и ждете - сказал Максим, - а ведь он не
придет. Он водит вас за нос. Он всех нас водит за нос, и конца этому не
видно...
- Почему вы решили, что он сюда не вернется?
- Потому что он скрывается. Потому что он врет всем, с кем ему
приходится разговаривать.
- Зачем же вы сюда тогда звонили?
- А затем, что я никак не могу его найти! Мне приходится ловить
любой шанс, даже самый дурацкий!
- Что он сделал? - спросила Майя Глумова.
- Я не знаю, что он сделал. Скорее всего, ничего не сделал. Я же
объясняю вам: мы ищем его потому, что он единственный свидетель большого
несчастья...
- Почему же он тогда скрывается?
- Мы не знаем. Он, можно сказать, болен. Возможно, ему что-то
чудится. Возможно, это какая-то идея-фикс...
- Болен... - сказала Майя и покачала головой. - Может быть. А может
быть, и нет... Что вам надо от меня?
- Вы виделись с ним еще раз?
- Нет. Он обещал позвонить, но так и не позвонил.
- Почему же вы ждете его здесь?
- А где мне его еще ждать? - спросила она, и в голосе ее было
столько горечи, что Максим отвел глаза и некоторое время молчал.
- А куда он собирался вам звонить? - спросил он наконец. - На
работу?
- Наверное... Не знаю. В первый раз он позвонил на работу.
- Он позвонил вам в Музей и сказал, что приедет к вам?
- Нет. Он позвал меня к себе. Сюда.
- Майя Тойвовна, - сказал Максим. - Меня интересуют все подробности
вашей встречи. Вы рассказывали ему о себе, о своей работе... Он
рассказывал о своей... Постарайтесь вспомнить, как все это было.
Она покачала головой.
- Нет. Ни о чем таком мы не разговаривали. Я уже потом сообразила,
уже дома, что я так ничего о нем и не узнала. Это действительно
странно... Мы столько лет не виделись... А ведь я расспрашивала его: где
ты был, что делал... но он отмахивался и кричал, что все это чушь,
ерунда, все это обморок души - так он говорил.
- Значит, он расспрашивал вас? - Да нет же! Все это его не
интересовало... Кто я, как я... Одна или у меня кто-нибудь есть... чем я
живу... Он был как мальчишка... Я не хочу об этом говорить.
- Майя Тойвовна, не надо говорить о том, о чем вы не хотите
говорить...
- Я ни о чем не хочу говорить!
Максим поднялся, сходил на кухню и принес ей воды. Она жадно выпила
стакан до дна, проливая воду на свое серое платье.
- Все это никого не касается, - сказала она, возвращая стакан
Максиму.
- Не надо говорить о том, что не касается, - сказал Максим. - Просто
расскажите, о чем он вас расспрашивал.
- Я же говорю вам: он ни о чем не расспрашивал! Он рассказывал,
вспоминал, рисовал, спорил... как мальчишка... Оказывается, он все
помнит! Чуть ли не каждый день от утра и до самой ночи! Где стоял он, где
стояла я, что сказал Реке, как смотрел Вольф... Я ничего не помнила, а он
кричал на меня и заставлял вспоминать, и я вспоминала... А как он
радовался, когда я вспоминала что-нибудь такое, чего он сам не помнил!..
Она замолчала.
- Это все о детстве? - спросил Максим, подождав.
- Ну конечно! Ведь я же вам говорю, это никого не касается, это
только наше с ним!.. Он и правда был как сумасшедший... У меня уже сил не
было, я засыпала, а он будил меня и кричал в ухо: а кто тогда свалился с
качелей? И если я вспоминала, он хватал меня в охапку, бегал со мной по
дому и орал: правильно, все так и было, умница, правильно!
- И он не расспрашивал вас, что сейчас с учителем, где школьные
друзья?
- Я же вам объясняю: он ни о чем не расспрашивал! Можете вы это
понять? Он рассказывал, он вспоминал и требовал, чтобы я тоже
вспоминала...
- Да, понимаю, понимаю... - сказал Максим. - А что он по-вашему,
намеревался делать дальше?
Она посмотрела на него с презрением.
- Ничего вы не понимаете, - сказала она.
Некоторое время они молчали.
Голос Максима:
"В общем, она права. Я получил ответы на вопросы Экселенца. Я знаю
теперь, что Абалкин НЕ интересовался работой Глумовой, что он НЕ
намеревался использовать ее для проникновения в Музей, но я совершенно не
понимаю, какую цель он преследовал, устраивая эту ночь воспоминаний.
Сентиментальность? Дань детской любви? Возвращение в детство? Не верю.
Цель была практическая. Абалкин хорошо ее продумал и достиг, не возбудив
у женщины никаких подозрений. Ведь она тоже явно не понимает, что это
было на самом деле. Остается еще один вопрос. Неприятный вопрос. Можно
схлопотать по физиономии и вполне заслуженно..."
- Майя Тойвовна, - произнес Максим, глядя в сторону. - Скажите, а
чем было вызвано такое ваше отчаяние, которому я был невольным свидетелем
в нашу прошлую встречу?
Он спросил и замер, ожидая взрыва. Но взрыва не произошло.
- Я была дура, - сказала Майя Глумова довольно спокойно. - Дура
истеричная. Мне почудилось тогда, что он выжал меня как лимон и выбросил
за порог... Теперь-то я понимаю: ему и в самом деле не до меня... Я,
дура, все требовала от него объяснений, а он ведь не мог мне ничего
объяснить. Он же знает, наверное, что вы его разыскиваете...
Максим поднялся.
- Большое спасибо, Майя Тойвовна. Я ухожу. По-моему, вы неправильно
поняли наши намерения. Никто не хочет ему вреда, клянусь вам. И если вы
встретитесь с ним, постарайтесь, пожалуйста, внушить ему эту мысль.
Она не ответила.
Когда Максим в кабинете Экселенца закончил доклад, Экселенц сказал
задумчиво:
- И она там так и сидит... Почему?
- Ждет.
- Разве он ей назначил?
- Насколько я понимаю - нет.
- Бедняга... - проворчал Экселенц. Потом он спросил: - У тебя
появились какие-то новые соображения?
- Не знаю... - произнес Максим. - Наверное, нет. Я просто подумал...
в его поступках ощущается какая-то логика. Они связаны между собой. Он
все время применяет один и тот же прием - ошарашивает человека каким-то
заявлением или вопросом, а потом слушает, что бормочет этот
ошарашенный... По-моему, он хочет что-то узнать, что-то о своей жизни...
что-то такое, что от него скрыли... Экселенц, он каким-то образом узнал,
что с ним связана тайна личности.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг