восемьсот...
- Вот он, - прошептала Акико.
Через экран неторопливо двигалось узкое туманное пятно. Животное было
еще слишком далеко, и отождествлять его было пока невозможно. Это мог быть
кальмар, кит-одинец или крупная китовая акула, а может быть, какое-нибудь
неизвестное животное. В глубине еще много животных, не известных или
малоизвестных человеку. Океанская охрана имела сведения об исполинских
длинношеих и длиннохвостых черепахах, о драконах, о глубоководных пауках,
гнездящихся в пропастях к югу от Бонин, об океанском гнусе - маленьких
хищных рыбках, многотысячными стаями идущих на глубине полутора-двух
километров и истребляющих все на своем пути. Проверить эти сведения пока
не было ни возможности, ни особой необходимости.
Кондратьев тихонько поворачивал субмарину, чтобы не упускать животное
из поля зрения.
- Давай поближе к нему, - попросил Белов. - Подойди поближе!
Он шумно дышал в ухо Кондратьеву. Субмарина медленно пошла на
сближение.
Кондратьев включил визир, и на экране вспыхнули светлые
перекрещивающиеся нити. Узкое пятно плыло возле перекрестия.
- Погоди, - сказал Белов. - Не торопись, Кондратьев.
Кондратьев рассердился. Он нагнулся, нашарил под ногами диктофон и
ткнул его через плечо в темноту.
- В чем дело? - недовольно спросил Белов.
- Диктофон, - сказал Кондратьев. - Отметь: глубина восемьсот,
обнаружили цель.
- Успеем.
- Дайте мне, - сказала Акико.
- Beg your pardon, - Белов кашлянул. - Кондратьев! Не вздумай
стрелять в него, Кондратьев. Сначала нужно посмотреть.
Смотри, - сказал Кондратьев.
Расстояние между субмариной и животным сокращалось. Теперь было ясно,
что это гигантский кальмар. Если бы не стажеры, Кондратьев не стал бы
медлить. Работник Океанской охраны не имеет права медлить. Ни одно
морское животное не причиняло китоводству такой ущерб, как гигантский
кальмар. Он подлежал немедленному уничтожению при встрече с любой
субмариной. Его сигнал вводился в перекрестие нитей на экране, затем
субмарина посылала торпеды. Две торпеды. Иногда, для верности, три.
Торпеды мчались по ультразвуковому лучу и взрывались рядом с целью. И на
гром взрывов со всех сторон слетались акулы.
Кондратьев с сожалением снял палец со спускового рычажка торпедного
аппарата.
- Смотри, - повторил он.
Но смотреть пока было не на что. Граница ясного зрения в самой чистой
океанской воде не превышала двадцати пяти - тридцати метров, и только
ультразвуковой локатор позволял обнаруживать цели на расстояниях до
полукилометра.
- Скорее бы, - возбужденно сказал Белов. - Не торопись.
Субмарины Океанской охраны предназначены для охраны планктонных
посевов от китов и для охраны китов от морских хищников. Субмарины не
предназначены для исследовательских целей. Они слишком шумны. Если
кальмар не захочет познакомиться с субмариной поближе, он уйдет прежде,
чем можно будет включать прожекторы и разглядеть его. Преследовать его
бесполезно: гигантские головоногие способны развивать скорость втрое
большую, чем скорость самой быстроходной субмарины. Кондратьев надеялся
только на удивительное бесстрашие и жестокость кальмара, которые иногда
толкают его на схватку со свирепыми кашалотами и стаями косаток.
- Осторожно, осторожно, - повторял Белов нежно и просительно.
- Дать кислород? - спросил Кондратьев свирепо.
Акико тихонько тронула его за плечо. Она уже несколько минут стояла,
согнувшись над экраном, и ее волосы щекотали ухо и щеку Кондратьева.
- Ика видит нас, - сказала она.
Белов крикнул:
- Не стреляй!
Пятно на экране - теперь оно было большим и почти круглым - довольно
быстро двинулось вниз. Кондратьев улыбнулся, довольный. Кальмар выходил
под субмарину в позицию для нападения. Он и не думал убегать. Он сам
навязывал бой.
- Не упусти его, - шепнул Белов.
Акико тоже сказала:
- Ика уходит.
Стажеры еще не понимали, в чем дело. Кондратьев стал опускать нос
субмарины. След кальмара снова всплыл в перекрестие нитей. Стоило только
нажать на спуск, и от гадины полетели бы клочья.
- Не стреляй, - повторял Белов. - Только не стреляй.
"Интересно, куда девалась его глубинная болезнь?" - подумал Кондратьев.
Он сказал:
- Кальмар сейчас будет под нами. Я поставлю субмарину на нос. Будьте
готовы.
- Хорошо, товарищ субмарин-мастер, - сказала Акико.
Белов, не говоря ни слова, принялся деятельно ворочаться, устраиваясь.
Субмарина медленно переворачивалась. Сигнал на экране увеличивался и
принимал очертания многоконечной звезды с мерцающими лучами. Субмарина
неподвижно повисла носом вниз.
Видимо, кальмар был озадачен странным поведением намеченной жертвы.
Но он колебался всего несколько секунд. Затем он двинулся в атаку.
Стремительно и уверенно, как делал, наверное, тысячи раз в своей
невообразимо долгой жизни.
Сигнал на экране вспух и заполнил весь экран. Кондратьев включил
сразу все прожекторы: два по сторонам люка и один под днищем. Свет был
очень ярким. Прозрачная вода казалось желтовато-зеленой. Акико коротко
вздохнула. Кондратьев покосился на нее. Она сидела на корточках над
иллюминатором, держась рукой за край пульта. Из-под руки торчало голое
поцарапанное колено.
- Глядите, - хрипло сказал Белов. - Глядите, вот он! Да глядите же!
Сначала светящаяся мгла за иллюминатором была неподвижной. Затем
какие-то тени зашевелились в ней. Мелькнуло что-то длинное и гибкое, и
через секунду они увидели кальмара. Вернее, они увидели широкое бледное
тело, два пристальных глаза в нижней его части, а под глазами, словно
чудовищные усы, два пучка толстых шевелящихся рук. Все это в одно
мгновение надвинулось на иллюминатор и заслонило свет прожектора.
Субмарину сильно качнуло, что-то противное, как ножом по стеклу,
заскрежетало по обшивке.
- Вот так, - сказал Кондратьев. - Насладились.
- Какой огромный! - с благоговением произнес Белов. - Акико-сан, вы
заметили, какой он огромный?
- Оо-ика, - сказала Акико.
Белов сказал:
- Никогда не встречал упоминания о таких крупных экземплярах. Я
оцениваю его межглазное расстояние в два с лишним метра. Как ты думаешь,
Кондратьев?
- Около того.
- А вы Акико-сан?
- Полтора-два метра, - ответила Акико-сан, помолчав.
- Что в обычных пропорциях дает... - Белов пошептал загибая пальцы. -
Дает длину туловища по меньшей мере метров тридцать, а вес...
- Слушайте, - неторопливо перебил Кондратьев. - Вы насмотрелись?
Белов сказал:
- Нет-нет, подожди. Надо как-то оторваться от него и сфотографировать
целиком.
Субмарину снова качнуло, и снова послышался отвратительный скрип
роговых челюстей о металл.
- Это тебе не кит, голубчик, - злорадно пробормотал Кондратьев и
сказал: - Добровольно он от нас теперь не отстанет и будет ползать по
субмарине часа два, не меньше. Я сейчас стряхну его, и он попадет под
струю кипятка из турбин. Тогда мы быстро развернемся, сфотографируем и
расстреляем его. Хорошо?
Субмарина раскачивалась все сильнее. Видимо, кальмар рассвирепел и
пытался согнуть ее пополам. На несколько секунд в иллюминаторе показалась
одна из его рук - лиловая кишка толщиной в телеграфный столб, усаженная
жадно шевелящимися присосками. Черные крючья, торчащие из присосков,
лязгнули по спектролиту.
- Красавец, - проворковал Белов. - Слушай, Кондратьев, а нельзя ли
вместе с ним подняться на поверхность?
Кондратьев запрокинул лицо и, прищурившись, поглядел на Белова снизу
вверх.
- На поверхность? - проговорил он. - Пожалуй. Сейчас он не отцепится
от нас. Сколько, ты говоришь, он может весить?
- Тонн семьдесят, - сказал Белов неуверенно.
Кондратьев свистнул и снова повернулся к пульту.
- Но это - на воздухе, - поспешно добавил Белов. - А в воде...
- Все равно не меньше десятка тонн, - сказал Кондратьев. - Мы не
вытянем. Готовьтесь, будем переворачиваться.
Акико поспешно опустилась на корточки, не спуская глаз с иллюминатора.
Она очень боялась пропустить что-нибудь интересное. "Если бы не стажеры, -
подумал Кондратьев, - я бы давно уже прикончил этого гада и принялся бы
искать его родственников". Он не сомневался, что где-то на дне впадины
скрываются дети, внуки и правнуки чудовища - потенциальные, а может быть,
и уже действующие пираты на трассах мирных миграций китов. Субмарина
вернулась в горизонтальное положение.
- Духота, - проворчал Белов.
- Держитесь крепче, - сказал Кондратьев. - Готовы? Вперед!
Он до отказа повернул рукоятку скорости. Полный ход, тридцать узлов.
Пронзительно взвыли турбины. Позади что-то стукнуло, донесся неясный
вопль. "Бедный Белов", - подумал Кондратьев. Он сбросил скорость и
завертел штурвальчик рулевого управления. Субмарина описала полукруг и
вернулась к кальмару.
- Теперь смотрите, - сказал Кондратьев. Кальмар висел в двадцати
метрах перед носом субмарины, бледный, странно плоский, с обвисшими
скрюченными щупальцами и обвисшим туловищем. Он был похож на паука,
которого прижгли спичкой. Глаза его были задумчиво скошены вниз и вбок,
словно он размышлял над чем-то. Кондратьев никогда прежде не видел живого
кальмара так близко и разглядывал его с любопытством и отвращением. Это
был действительно необычайно крупный экземпляр. Может быть, один из самых
крупных в мире. Но в эту минуту ничто в нем не позволяло предположить
могучего и страшного хищника. Кондратьеву почему-то вспомнились кучи
размякших китовых внутренностей в огромных отмочечных чанах на китобойном
комбинате в Петропавловске.
Прошло несколько минут. Белов лежал животом на плечах Кондратьева и
трещал кинокамерой. Акико что-то бормотала в диктофон (кажется,
по-японски), не сводя глаз с кальмара. У Кондратьева заныла шея, к тому
же он боялся, что кальмар очнется и удерет или снова бросится на
субмарину и тогда все нужно будет начинать сначала.
- Вы еще не скоро? - осведомился Кондратьев.
- Очень, - ответил Белов сипло и невпопад.
Кальмар приходил в себя. По его лапам прошла зыбкая судорога.
Громадные, величиной с футбольный мяч, глаза повернулись, словно шарниры
в гнездах, и уставились на свет прожекторов. Потом лапы вытянулись в
струнку, снова сжались, и бледно-лиловая кожа налилась темным светом.
Кальмар был ошпарен, оглушен, но он готовился к новому прыжку. Кальмар не
отступал. Он и не думал отступать.
- Ну? - спросил Кондратьев нетерпеливо.
- Ладно, - недовольно сказал Белов. - Можешь.
- Слезай с меня, - сказал Кондратьев.
Белов слез и положил подбородок на правое плечо Кондратьева.
По-видимому, он забыл о глубинной болезни. Кондратьев взглянул на экран,
затем положил палец на спусковой крючок.
- Близко слишком, - пробормотал он. - Ну ничего. Выстрел!
Субмарина вздрогнула.
- Выстрел!
Субмарина вздрогнула еще раз. Кальмар медленно раскрывал лапы, когда
под его глазами одна за другой взорвались две пироксилиновые торпеды. Две
мутные вспышки и два громовых раската: бомбррр, бомбррр. Кальмара
затянуло черным облаком, а затем субмарину бросило на хвост, она
опрокинулась на левый борт и принялась танцевать на месте.
Когда волнение прекратилось, прожектора осветили буро-серую
колышущуюся массу, из которой в пучину вываливались, крутясь,
бесформенные дымящиеся лохмотья. Некоторые еще извивались и дергались в
лучах света, отбрасывая в желто-зеленую толщу пыльные тени, и исчезали во
мраке. А на экране локатора уже появились один за другим четыре, пять,
семь сигналов, нетерпеливых, выжидающих.
- Акулы, - сказал Кондратьев. - Тут как тут.
- Акулы - мерзость, - хрипло сказал Белов. - Вот кальмара жалко...
Такой экземпляр! Варвар ты, Кондратьев... А вдруг он разумный?
Кондратьев промолчал и включил свет. Акико сидела, прислонившись к
стене, склонив голову на плечо. Глаза ее были закрыты, рот полуоткрыт.
Лоб, щеки, шея, голые руки и ноги лоснились от пота. Диктофон лежал под
ногами. Кондратьев подобрал его. Акико открыла глаза и смущенно
улыбнулась.
- Сейчас будем возвращаться, - сказал Кондратьев. Он подумал: "Завтра
ночью спущусь и перебью остальных".
- Очень душно, товарищ субмарин-мастер, - сказала Акико.
- Еще бы, - сердито сказал Кондратьев. - И коньяк, и духи...
Акико опустила голову.
- Ну ничего, - сказал Кондратьев. - Сейчас будем возвращаться. Белов!
Белов не ответил. Кондратьев обернулся и увидел, что Белов поднял
руку и ощупывает замок люка.
- Что ты делаешь, Белов? - спросил Кондратьев спокойно.
Белов повернул к нему серое лицо и сказал:
- Душно здесь. Надо открыть.
Кондратьев ударил его кулаком в грудь, и он упал навзничь, запрокинув
острый кадык. Кондратьев торопливо отвернул кислородный кран, затем
поднялся и, перегнувшись через Белова, осмотрел замок. Замок был в
порядке. Тогда Кондратьев ткнул Белова пальцами под ребро. Акико следила
за ним блестящими глазами.
- Товарищ Белов? - спросила она.
- Жареная утка, - сердито сказал Кондратьев. - И глубинная болезнь в
придачу.
Белов вздохнул и сел. Глаза у него были сонные, он прищурился на
Кондратьева, на Акико и сказал:
- Что случилось, друзья мои?
- Ты чуть не утопил нас, чревоугодник, - сказал Кондратьев.
Он поднял нос субмарины вертикально и начал подъем. Было четыре часа
утра. Должно быть, "Кунашир" уже подошел к точке рандеву. Дышать в кабине
было нечем. Ничего, скоро все кончится. Когда в кабине свет, стрелка
батиметра кажется розоватой, а цифры - белыми. Шестьсот метров, пятьсот
восемьдесят, пятьсот пятьдесят...
- Товарищ, субмарин-мастер, - сказала Акико. - Можно спросить?
- Можно.
- Ведь эта удача, что мы так скоро нашли ика?
- Это он нас нашел. Он, наверное, километров десять за нами тащился,
присматривался. Кальмары всегда так.
- Кондратьев, - простонал Белов. - Нельзя ли поскорее?
- Нельзя, - сказал Кондратьев. - Терпи.
"Почему ему ничего не делается? - подумал Белов. - Может быть, он
действительно железный? Или это привычка? Господи, только бы увидеть небо.
Только бы увидеть небо, и я никогда больше не пойду в глубоководный поиск.
Только бы удались фото. Я устал. А вот он совершенно не устал. Он сидит
чуть ли не вверх ногами, нему ничего не делается. А у меня от одного
взгляда на то, как он сидит, начинается тошнота".
Триста метров.
- Кондратьев, - сказал Белов. - Что ты будешь делать завтра?
Кондратьев ответил:
- Утром придут Хен Чоль и Вальцев со своими субмаринами, а вечером
мы прочешем впадину и перебьем остальных.
Завтра вечером он снова спустится в эту могилу. И он говорит это
спокойно и с удовольствием.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг