Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
   Опять вспыхнуло, и шары затрещали. Когтистая лапа сатаны  давила  их  в
небе. Я увидел, что демиург повернулся, но почему-то не уходит, - он стоял
странно покачиваясь, будто пьяный, а потом упал лицом вперед, и хитон  его
задрался, обнажив мускулистые ноги в  плетеных  римских  сандалиях,  какие
обязан носить каждый посвященный. Я нагнулся над ним и попытался  поднять.
Зрачки его закатились. Он был мертв.
   От леса, от сплетенных пурпурных теней, отделился Бьеклин с  пистолетом
в руке и тоже посмотрел, - собирая в мелкие складки кожу вокруг глазниц.
   - А ведь я даже не успел выстрелить, - растерянно сказал он.



   6. В ЛЕСАХ ПОД МИНСКОМ

   Гауптштурмфюрер похлопывал стеком по черному сияющему голенищу.
   - Хильпе! Вы уверены, что за ночь ни одна собака не выскочила  из  этой
паршивой деревни?
   - Так точно, господин гауптштурмфюрер! Я лично проверял караулы.
   Староста,  мнущий  картуз  поодаль,  подтверждая,  затряс  клочковатой,
сильно загорелой яйцеобразной головой.
   - Нихт, нихт... Все по хатам...
   - Что он бормочет?
   Он говорит, что все жители деревни на месте, господин гауптштурмфюрер!
   - Смотрите, Хильпе, вы головой отвечаете за секретность операции.
   - Так точно, господин гауптштурмфюрер!
   Маленький  полный  Хильпе  тянулся  на  носках,  но  едва  доставал  до
подбородка офицеру СС.
   - Вы двинетесь через час после нас. Направление - деревня Горелое.  Там
ссадите людей, скрытно выйдете к Мокрому Логу и займете  позиции  на  краю
леса, перекрыв выход из болот. У вас  будет  три  пулемета.  Кажется,  вам
что-то неясно, Хильпе?
   - Болото непроходимо, господин гауптштурмфюрер, - низенький Хильпе даже
взмок от того, что приходилось возражать  начальству.  Но  гауптштурмфюрер
благосклонно кивнул.
   - Правильно, Хильпе. Непроходимо. Именно  поэтому  Федор  поведет  свой
отряд туда.
   - Есть там тропки, герр комендант, -  подобострастно  сказал  староста,
напряженно прислушивающийся к гортанным звукам чужой речи. - На карте оно,
правда что не того, а тропки есть, - местные ходят... Проведем вас, можете
не сомневаться...
   - Ваша задача, Хильпе, сдерживать партизан до тех пор, пока не  подойду
я с двумя ротами. Мы прихлопнем Федора на окраине болот. - Гауптштурмфюрер
поднял одутловатое с прозеленью  бессонницы  лицо  к  озаренным  верхушкам
берез и длинно вдохнул прохладу хрящеватым носом. - Какое утро, Хильпе! Да
у вас тут просто санаторий... Перед выходом деревню сжечь!
   - Слушаюсь, господин гауптштурмфюрер!
   Утро  в  самом  деле  было  чудесное  и,  когда  машины,  скрежеща   на
проваленной дороге, пятнистыми  тушами  зарылись  в  лес,  то  солнце  уже
вытекло из горизонта  и  теплое  туманное  золото  его  обволокло  воздух.
Вспыхнули  сухие  иглы  на  соснах.  Загомонили  птицы.  Пестрая   сорока,
выдравшись из ветвей, уселась на самую макушку и заверещала, напрягая  все
свои мелкие силы. Связной отряда, примостившийся в развилке  могучих  лап,
вздрогнул и чуть не выронил бинокль.
   - Тьфу ты, зараза! - в сердцах сказал он.
   Отсюда,  со  всхолмленной  высоты,   грузовики   казались   безобидными
навозными жуками, которые едва-едва скребут лапами по желтой глине. Но  за
ними в хрупкую и прозрачную сентябрьскую голубизну поднимался черный столб
дыма.
   - Что делают!
   Обдирая колени, связной скатился вниз и побежал по  хвойному  склону  в
распадок - там его ждала лошадь. Через полчаса - охлюпкой, подпрыгивая  на
острой спице - он ворвался на поляну в красном  сосновом  бору  и,  бросив
поводья, растягивая губы вдоль десен, соскочил у бревенчатой землянки.
   - Пропусти к командиру!
   - А зачем тебе командир?
   - Говорю: пропусти - срочное донесение...
   И когда вышел коренастый бородатый человек, одергивающий гимнастерку за
широким ремнем, то связной фыркнул, как кот, - одной фразой:
   - Идут, товарищ командир,  четыре  грузовика  на  Горелое,  сам  видел,
деревню подожгли, сволочи...
   Командир  задумчиво,  будто   не   видя   его   потное,   взъерошенное,
возбужденное лицо, кивнул: - Хорошо, отдыхай, - и вернулся в землянку, где
мигала редкими хлопьями коптилка  на  стене,  а  посередине,  отъединенный
пустым пространством, горбился на шершавой табуретке человек в  изжеванном
городском костюме:
   - Как выглядит этот офицер?
   -  Гауптштурмфюрер  Лемберг?  -  высокого  роста,  бледный,  худощавый,
отечный, волосы белые,  неприятно  щурится  все  время,  -  сразу  же,  не
задумываясь, ответил человек. - Хильпе, комендант, -  низенький,  толстый,
суетливый, подстрижен бобриком...
   - Ну, коменданта он мог видеть в Ромниках,  -  сказал  привалившийся  в
углу комиссар. Поправил ватник на ознобленных плечах  и  отхлебнул  ржавый
брусничный чай из помятой кружки.
   - А староста? - спросил командир.
   Человек на табуретке опустил набрякшие веки. Он опять до осязания зримо
увидел  продолговатую  тесную  комнату,  в   неживом   полумраке   которой
угадывались комод и громоздкий шкаф, а  на  вешалке  подолами  и  рукавами
теснилась одежда. Он никогда раньше не  видел  этой  комнаты.  Он  мог  бы
поручиться. Шаркнула дверь - неуверенно, как больная,  появилась  женщина,
закутанная до самых глаз в толстый платок, подошла  к  окну  и  не  сразу,
несколькими слабыми движениями отдернула плюшевые шторы.  Проступил  серый
тревожный отсвет, крест-накрест перечеркнутый полосками бумаги. А за  ними
город, - город и река в гранитных берегах, подернутая шлепаньем дождя.
   - Что с вами, Денисов?
   Он очнулся.
   - Извините, я не спал трое суток... Староста - лет пятидесяти, среднего
роста, почти лысый, на  голове  -  клочья  бумажные,  очень  темное  лицо,
щербатый, все время улыбается, облизывает губы...
   - Дорофеев это, больше некому,  -  определил  комиссар.  -  Увертливый,
сволочь, никак до него не дотянуться.
   - Ты вот скажи: проведет твой Дорофеев сотню человек через  болота  или
не проведет? - спросил командир.
   - Проведет.
   Тогда командир выложил на стол пудовые кулаки с надутыми узлами вен.
   - Немцы двумя ротами вышли из  Новоселка  и  движутся  сюда  по  лесной
дороге, - сообщил он.
   У Денисова ввалились небритые щеки.
   - Ну что же сделать, чтобы вы поверили мне!..
   - Вообще-то лучше, чем  Бубыринские  болота,  места  не  придумаешь,  -
неторопливо сказал комиссар. - Колдобина на колдобине, сам  черт  увязнет.
Но если проводником будет Яшка Дорофеев... Он тут лесничил и  каждый  омут
не хуже меня знает...
   Командир с досадой впечатал кулаками по оструганным доскам.
   - Задача!.. Это же только сумасшедший пойдет через Марьину  пустошь,  -
голое место, бывшая гарь, укрыться негде, перестреляют,  как  рябчиков.  У
нас - лошади, обоз, трое раненых... - Он пересилил себя и крикнул громовым
басом. Сапук! Спишь, Сапук, чертова коза, цыган ленивый!
   - Никак нет, товарищ командир!
   - Посмотри внимательно, Сапук, очень внимательна посмотри: может  быть,
узнаешь старого знакомого?
   Молодой  рослый  боец   ощупал   Денисова   быстрым   и   неприязненным
подергиванием бровей.
   - Никак нет, товарищ командир, не  из  этих.  Роменковских  полицаев  я
хорошо знаю. И прихлебателей тоже. Нет, не попадался.
   - Ладно, Сапук, бери его в хозяйственное, покорми  немного,  -  глаз  с
него не спускать! - Командир поднялся и решительно оправил гимнастерку.  -
Боевая тревога! Дежурное отделение ко мне!..
   Через  час  тяжело  груженный  обоз,  визжа  несмазанными  колесами   и
застревая на вывороченных корнях, тронулся из  соснового  сквозняка  вдоль
распадка по направлению к болотам. Денисов  шагал  за  телегой,  груженной
мешками с мукой. Его мотало при каждом шаге. - Иди-иди, цыца  немецкая!  -
однообразно покрикивал Сапук,  и  скучная  злоба  звучала  в  его  голосе.
Разжиженный утренний туман стоял между красноватых стволов, трещали шишки,
и от густого чистого  запаха  смолы  слипались  угнетенные  мысли.  Далеко
позади  бухали  редкие  винтовочные   выстрелы,   накрываемые   автоматной
трескотней, - дежурное отделение, не вступая  в  открытый  бой,  тормозило
продвижение немцев.  Солнце  уже  начинало  припекать.  День  обещал  быть
жарким. - Я не дойду, - подумал Денисов. -  А  если  дойду,  то  Хильпе  с
пулеметами ждет нас на той  стороне  болота.  Отвратительный  низенький  и
толстый Хильпе, намокший от пота, - исполнительный служака. Он  знал,  что
сейчас Хильпе трясется  в  кабине  переднего  грузовика.  Это  был  третий
"прокол сути". В тридцать шестом году, читая о боях на подступах к Овьедо,
он вдруг увидел красную  колючую  землю,  черные  камни  и  плоские  синие
безжизненные верхушки гор. Над всей Испанией безоблачное небо. "Прокол" не
содержал позитивной  информации.  Просто  картинка.  Воспроизвести  ее  не
удалось.  А  критерий  существования  любого  материального  явления  есть
воспроизводимость. Кажется, еще Лэнгмюр писал об этом. "Наука о  явлениях,
которых нет". Подтверждение он получил три года спустя, когда беседовал  с
летчиком, побывавшим у Овьедо, тот подробно описал местность, - узнавалось
до мельчайших деталей. Интересно, что все три "прокола" были с интервалами
в шесть лет: тридцатый, тридцать шестой и сорок второй годы. Откуда  такая
периодичность? Или случайное совпадение? Она явно не связана  с  масштабом
событий - начало войны, например, он просто не почувствовал.  Может  быть,
периодичность имеет  внеземной  источник?  Но  это  предположение  заведет
слишком далеко. Во всяком случае ясно, что для "прокола  сути"  необходима
предельная концентрация сознания. Как тогда - на мосту. Это можно  достичь
путем  тренировки.  Скажем  -  обычная  медитация.  Скажем  -  самогипноз.
"Иисусова молитва", "экзерциции", "логос-медитация", "путь суфиев" - и так
далее. Впрочем, теперь это не нужно.
   Широкая пятерня взяла его за плечо, и Сапук все с той же скучной злобой
в голосе сказал:
   - Иди-иди, оглох? - комиссар зовет.
   Комиссар лежал на белых мешках, укрытый ватниками, и при свете дня было
видно, какое у него заострившееся лихорадочное лицо.
   - Простудился некстати, - сказал он, выдыхая горячие  хрипы.  -  Совсем
плохо, не время бы болеть... Сапук, оставь нас...
   - Командир приказал охранять.
   - Ты и охраняй - отойди на пять метров. - А когда Сапук, передав вожжи,
отошел: - Что скажете, Александр Иванович?
   - Сейчас Хильпе подъезжает к Горелому, - вяло ответил Денисов. - Там он
высадит гарнизон, проведет его к Мокрому Логу  и  положит  на  Бубыринской
гриве, развернув пулеметы в сторону болот.
   - Помогите мне сесть...
   Денисов   передвинул   тяжелые   мешки,   и   комиссар   взгромоздился,
откинувшись, глядя в золотое небо.
   - Вот что, Денисов, - спустя долгую, наполненную шуршанием  ломких  игл
секунду, сказал он. - Неделю назад в Ромниках провалилась группа Ракиты  -
четыре человека, это подполье...
   - Никогда в жизни не был в Ромниках, - ответил Денисов.
   - Их арестовали одновременно, в  ночь  на  восемнадцатое.  Может  быть,
предатель?.. Группа занималась железной дорогой и теперь мы, как слепые...
   Денисов тряхнул вожжами.
   - Вы же не верите мне, - устало сказал он.
   Комиссар, будто не слыша, смотрел вверх на румяные от  солнца  лохмотья
сосен.
   - Их содержат в гарнизонной тюрьме совершенно изолированно.  Внутренняя
охрана состоит исключительно из немцев, наши  люди  не  имеют  доступа.  А
допрашивает  Погель  -  усатая  крыса...  Вы,  конечно,  правы,  Александр
Иванович, я не могу приказывать вам. Позавчера в город пошел связной и  не
вернулся.
   - Ракита - ваша дочь?
   - Да. Ракита - кличка.
   - Но я же не могу включаться в любую минуту,  -  чувствуя  подступающую
ярость, сказал Денисов. - Вы думаете,  это  так  просто:  закрыл  глаза  и
посмотрел?
   - Хорошо, - сказал комиссар и подтянул сползающий ватник. - Хорошо.  Не
волнуйтесь. Мы отправим вас на Большую землю, там разберутся.
   Ему было очень плохо. На разные голоса скрипели тележные  оси.  Осенняя
муха, жужжа, выписывала сложные круги перед глазами.
   - Сколько человек в группе? - отрывисто бледнея, спросил Денисов. -  Их
имена, фамилии, как выглядят, где живут. Вкусы, привычки, наклонности...
   - Даже если бы я верил вам, то все равно не имел бы права рассказать, -
ответил комиссар.
   - Так что же вы от меня хотите?!
   Тут же подскочил Сапук и начал тыкать прикладом в грудь.
   - А ну прекрати!
   - Уберите его отсюда!
   - Сапук, отойди!
   - Он - вон, что вытворяет...
   - Отойди, Сапук... - Комиссар некоторое время молчал,  а  потом  сказал
неуверенно. - Что если подойти со стороны  немцев?  Насколько  я  понимаю,
надо просто извлечь определенные сведения? Правильно? Вам же не важен, так
сказать,  конкретный  носитель  этих  сведений?  Немцы  наверняка   знают.
Гауптштурмфюрер Лемберг, например.
   Денисов закрыл глаза. Голова сразу же поплыла. Он действительно не спал
трое суток. Его охватывало бессилие. Они думают, что он все  может,  а  он
ничего не  может.  Ведь  молния  не  ударит  еще  один  раз.  Он  сглотнул
царапающую сухость во рту. Почти тотчас же возникла  та  самая  незнакомая
продолговатая комната - комод и шкаф, женщина отдергивала шторы, проступил
неясный сумрак, шлепал дождь за окном, она была в толстом платке, так  что
лица не различить, - осторожно присела у самодельной железной печки, труба
которой упиралась в форточку. Застыла. Денисов пытался избавиться от этого
видения. Он его не понимал. Оно ужасно мешало. Женщина перебирала какие-то
изгрызенные щепки на полу. Это была Вера. Гауптштурмфюрер Лемберг вошел  в
комнату. Мундир чернел под опухолью лица. Денисов старался приблизиться  к
нему, но это не удавалось. Прозрачные губы  шевельнулись.  Гауптштурмфюрер
говорил что-то неуловимое. Денисов изо всех сил разгребал слои  времени  и
пространства, разделяющие их. Он  задыхался.  Давили  минувшие  сутки.  Он
протискивался сквозь них, как  жук  в  земле.  Ощущение  было  такое,  что
раздираешь на себе живую кожу. - Нет-нет, - сказал Гауптштурмфюрер.  -  Не
преуменьшайте своего вклада. Вы дали нам практически все подполье. Если мы
и держим часть из них на свободе, то затем лишь, чтобы не подставлять  под
удар вас. - Он послушал. Денисов очень ясно видел сквозь него,  как  Вера,
уронив собранные щепки, подняла голову и слабо сказала: - Саша! - короткая
тупая боль проникла из пустоты  сердца.  Будто  сдвоили  удары.  Он  вдруг
понял, что это было. Слюдяные пластинки  времени  раздвинулись.  -  Теперь
наша задача - обезвредить отряд Федора,  -  сказал  гауптштурмфюрер.  -  Я
надеюсь, что мы ее выполним, с вашей помощью. Вас ждет хорошая  карьера  и
серьезные большие деньги,  Самоквасов.  Мы  ценим  людей,  которые  готовы
искренне служить нам. - Гауптштурмфюрер заколебался, словно  водоросли  на
течении. И вдруг исчез. Вообще все исчезло. Остался лишь приступ  тошноты,
жара, запах липкой смолы, телега, переваливающаяся по  гладким  коричневым
корням. Сосны останавливали свое болезненное вращение.
   - Самоквасов, - хрипло сказал он. - Вам знакома фамилия - Самоквасов?
   И испугался, потому  что  лицо  у  комиссара  налилось  синей  венозной
кровью.
   - Повторите!
   - Самоквасов. Это он продает подполье.
   - Нет, - сказал комиссар. -  Нет,  не  может  быть!..  Я  знаю  Игнатия
пятнадцать лет... Мы вместе... мы с ним... я за него...
   Сапук бросил винтовку.
   - Врача!
   Комиссар открыл лихорадочные глаза.
   - Вы или провокатор, Денисов, или...
   - Или, - сказал Денисов.
   Тупая боль вывинчивала сердце и пригибала  к  земле.  Он  ухватился  за

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг