- Через подвал и мастерские можно пройти та парк? - спросил Водак,
вытирая руки.
- Да, - сказал я.
- У нас есть двенадцать часов, чтобы выбраться отсюда.
- Почему двенадцать?
Он озирался. Схватил меня за халат - снимай! Стащил, разодрал с
треском, щедро полил спиртом.
- Почему двенадцать?
- "Предел разума" - слышал?
Клейст процитировал громко и ясно:
- Если ситуация в районе Оракула выйдет из-под контроля и в течение
двенадцати часов не представится возможным...
- Катарина! - сказал я. У меня враз пересохло в горле.
- Они уже эвакуировались, - с запинкой сказал Водак. - Гражданское
население уходит в первую очередь.
Клейст прищелкнул языком.
- Бомба не будет сброшена. Если вас волнует только это...
Водак наклонился к нему, уперев руки в колени. Лицом к лицу.
- Отвечать быстро! Ты - пророк?
- Не надо меня пугать, - спокойно сказал Клейст.
- Конечно пророк. А я думал, вас всех перебили.
- Как видишь...
- Я умру?
- Да. Тебя расстреляют.
- Кто?
- Они.
- Когда?
- Скоро.
- А он? - Водак показал на меня.
Я замер.
- Будет жить, - Клейст посмотрел с ненавистью.
Водак выпрямился.
- Я этому не верю.
- Сколько угодно, - вяло сказал Клейст.
Затрещали рамы на первом этаже. Солдаты проникли в здание.
- К черному входу! - скомандовал Водак.
Клейст раскачивался.
- Ну!
- А мне здесь нравится, - сказал Клейст. - Я, пожалуй, останусь. Я ведь
тоже умру - скоро...
- Вольдемар, - умоляюще сказал я, прислушиваясь к тяжелому топоту
снизу. - Вольдемар, а вдруг ты ошибся...
Водак, скрутив жгутом разорванный халат, положил его - один конец в
спиртовую лужу, другой в коридор. Присел.
- Ничего, он сейчас пойдет, он сейчас побежит отсюда.
Щелкнул зажигалкой, стал медленно, чтобы видел побледневший Клейст,
опускать желтый, трепещущий язычок огня.
О вторжении не могло быть и речи. Вне Заповедника руканы были
совершенно беспомощны. Как слепые котята. Как новорожденные ночью в глухом
лесу. Вероятно, они и были новорожденными. Во всяком случае, первое время.
Вылупившись и содрав с себя липкий, студенистый кокон с шевелящимися
пальцами ворсинок, они, как сомнамбулы, шли через сельву - неделю, две
недели, месяц - пока не погибали от истощения. Путь их был усеян мертвыми
попугаями. Биополе руканов привлекало птиц. Почему-то именно птиц. Позже
выяснилось, что поле интенсифицирует некоторые биохимические реакции, и
птицы, с их ускоренным обменом веществ, просто сгорают в нем. Такого
рукана подобрала экспедиция Борхварта, посланная Бразильской Академией для
изучения фауны Малоисследованного района верхних притоков Гуапоре.
Возможно, экспедиция имела и другие цели: зоологическое оснащение ее было
довольно скудным, зато в тщательно упакованных тюках находились
компактные, залитые в скорлупу вибропласта мощные передатчики, способные
поддерживать устойчивую связь любым известным способом - звуковым,
лазерным, радио - и так далее. От верховий Гуапоре до Зоны Информации по
прямой было не более полутора сотен километров, и Оракул в то время не был
окружен сплошным международным сектором. Найденный рукан уже не мог идти -
лежал на поляне, засыпанный яркими, безжизненными тушками. Будто ворох
цветных лоскутков. Был еще жив - ворочал распухшим от муравьиных укусов
синим языком, бормотал несвязные обрывки фраз. Совершенно бессмысленные,
как утверждал Борхварт на допросе. Правда, он не повторил ни одной из них,
ссылаясь на потерю памяти, вызванную потрясением. Потрясение было.
Обнаружив рукана, Борхварт первым делом отослал назад всех носильщиков,
якобы за помощью - поступок абсолютно дикий, если не помнить о
передатчиках - и остался вдвоем со своим помощником, неким Маццони, греком
итальянского происхождения, действительную личность которого так и не
удалось установить. Носильщики ушли и вернулись через трое суток, приведя
местного врача. Борхварт к тому времени намертво потерял сознание и
выглядел так, словно его с ног до головы ободрали рашпилем. Вероятно, к
концу он полностью включился в биополе и плясал безостановочно, насколько
хватало сил, а потом упал и бился о землю в такт несущей частоте
энцефалоритма. Приведенный в чувство, он сказал только одно: - Его съел
рукан, - и опять впал в беспамятство. Рукан лежал неподалеку - мертвый и
высохший, как мумия. Вызванные эксперты обнаружили на траве вмятины от
шасси и мельчайшие брызги машинного масла. Маццони исчез бесследно.
Борхварта не без труда поставили на ноги в военном госпитале столицы, но
он упорно молчал, несмотря на непрерывные двенадцатичасовые допросы, Он
пробыл наедине с руканом около восьмидесяти часов - больше, чем любой
другой человек. Ходили слухи о каким-то "Завещании Небес", записанном на
микромаге и содержащем обращение к Земле некоего Галактического
Содружества. Скорее всего, только слухи. Кассета пропала. Если
существовала вообще. Борхварта освободили за недостатком улик, и в тот же
день он был застрелен неизвестным в аэропорту Рио-де-Жанейро, когда ожидал
рейса на Париж.
Это был говорящий рукан. Вероятно, все руканы первого поколения были
говорящие. История их могла бы служить примером той колоссальной глупости,
на которую еще способна Земля, хотя вряд ли Оракул или те, кто за ним
стоит, - если за ним действительно кто-то стоит - оценивают наши намерения
и поступки в рамках чуждой для них земной морали.
Сразу же после получения первых сведений был объявлен приз за каждого
найденного рукана. Тысячи вертолетов, частных и государственных, ринулись
в сельву. Это называлось "Операцией по спасению внеземных форм жизни".
Трудно сказать, чего здесь было больше - страха или азарта. Сведения о
показаниях Борхварта просочились в печать: руканов боялись смертельно.
Стреляли из пулеметов, стреляли парализующими иглами, бросали газовые
гранаты - хотя за живой экземпляр давали вдвое дороже. Мы никогда не
узнаем, сколько руканов было уничтожено. По некоторым данным около
тридцати. Часть их попала в руки военных. Сыграла свою роль мгновенно
распространившаяся (и, как потом оказалось, правильная) версия о том, что
руканы не являются разумными существами. Британский музей приобрел труп
рукана за полтора миллиона долларов. Государственный зоопарк ФРГ, заплатив
невероятные деньги, выкупил полуживого рукана у какой-то таинственной
организации "Экспорт-импорт". Рукан экспонировался два дня, билеты стоили
до пятисот марок, специалисты Научного Комитета получили доступ к нему
буквально в последние часы: наблюдали агонию. Потребовалось введение
чрезвычайного закона об уголовной ответственности за нанесение вреда
руканам и освещаемое средствами информации применение его, чтобы
остановить вакханалию. Но даже через полгода после того, как все живые и
неживые объекты, продуцируемые Оракулом, были взяты под контроль особой
группы Научного Комитета, секта "Глас господень" в Миннесоте, возвестившая
о втором пришествии и объявившая руканов тридцатью тремя апостолами
космического Христа, в полном составе сошла с ума - во время богослужения
и ритуальной пляски трехсот человек, индуктором которой был рукан,
неизвестно как похищенный и доставленный на территорию США.
Возможно, прав был Нидемейер, утверждая, что в системе семиотических
отношений "Земля - Оракул" именно говорящие руканы представляли собой
универсальный механизм транскрипции, сообщество посредников - вроде живого
словаря, и что, потеряв так трагически и так нелепо почти все первое
поколение, человечество так же навсегда потеряло уникальную возможность
добиться взаимопонимания с Оракулом. Дальнейшие усилия бессмысленны,
потому что отсутствует главное связующее звено.
Факты, казалось, подтверждали это. Оракул поразительно равнодушно
относился к любым попыткам установить с ним непосредственный Контакт,
одинаково игнорируя и простейшие световые коды и громоздкие топологические
модели Научного Комитета - модели, которые должны были (по мысли их
создателей) объяснить Оракулу биологическую и социальную сущность
человечества. Одно время большие надежды возлагались на органолептику.
План симбиоза культур - "разумное в разумном" - захватывал воображение.
Ученый совет Комитета дрогнул под натиском энтузиастов - это был период
розовых надежд, апокалипсис еще не висел над миром, и Зона Информации не
была открыта. Четверо ксенологов, следуя головокружительным концепциям
доктора Саррота, знаменитого колумбийца, тогдашнего руководителя
контактной группы, надев защитные костюмы и нагрузившись всей мыслимой
микроаппаратурой, таща за собой телевизионный кабель, нырнули в мерцающий
мокрыми пленками "грибной лес" Чистилища и навсегда исчезли среди
гигантских зарослей двадцатиметровых бледных поганок, маслянистый сок
которых звонко капал с пластин под шляпками прямо в зеленоватые, темные,
слабо колеблющиеся языки вечно горящего мха. Связь продолжалась около двух
минут, а затем наблюдатели вытащили остаток кабеля, он не был оборван или
обрезан - жилы его, полностью сохраняя структуру, непонятным образом
истончались до волоса и уходили за пределы разрешающей способности
приборов. Еще четверо добровольцев были готовы пойти по следам первой
группы - желающих хватало, но, к счастью, раздались трезвые голоса.
Комитет, опомнившись, наложил вето. Против Колумбийца было возбуждено
дело, которое, впрочем, закончилось ничем, как и большинство дел такого
рода. Параллельно с этим Лазарев и Герц, получив официальное разрешение,
пытались проникнуть внутрь Оракула без использования технических средств:
теплая, коричневая, шершавая поверхность купола, похожая на голую кожу
бегемота, легко вминалась при нажатии - до известного предела, выдавливала
из себя голубой бисер влаги, но не обнаруживала никакого желания
пропустить человека. Обследование продолжалось более шести часов.
Результатов не было. Через трое суток после соприкосновения у Лазарева и
почти сразу же у Герца начал развиваться быстро прогрессирующий паралич
обеих рук. Летальный исход удалось предотвратить путем немедленного и
полного протезирования. Кстати, именно Герц выдвинул в дальнейшем гипотезу
о том, что Оракул является не механизмом, а живым существом, в масштабах
Космоса - простейшим организмом и, как таковой, не обладает разумом.
Проникновение его на Землю представляет собой паразитическую инфильтрацию,
ликвидировать которую необходимо прежде, чем она необратимо поразит
важнейшие области земной культуры. Сказалась ксенофобия - психологическая
реакция, отмеченная у многих людей, имеющих дело с Оракулом.
Герц не был одинок. Собственно, уже появление руканов поставило под
сомнение разумность Контакта. Граница Заповедника и, следовательно, предел
биологического воздействия Оракула, находились всего в двадцати километрах
от Инкубатора, где в огромных, живых, дышащих горькими испарениями чанах,
холодно бурля, чмокало и вздымалось осыпанное фиолетовыми искрами,
прозрачное, будто тлеющее желе "звездного студня". Была построена дорога,
связывающая обе Зоны. Ночью она подсвечивалась слабыми люминофорами - на
этом настаивали этологи. Но вылупившиеся руканы упорно шли в самые разные
стороны - веером, наугад. Действительно, как слепые котята. Из десяти
новорожденных до места доходил только один. Остальные погибали. Если,
конечно, их сразу же не перехватывали и не доставляли в Заповедник. Что
было весьма непросто: рождение очередного рукана влекло за собой магнитную
бурю - ограниченной сферы, но такой мощности, что следящие установки будто
накрывало свинцовым одеялом - экраны дрожали нетронутой голубизной. Трудно
было поверить в подобную расточительность. Или следовало предположить, что
руканы взаимозаменяемы, как элементарные винтики, и не представляют для
Оракула никакой ценности. В известной степени так оно и было, но этот
напрашивающийся вывод убедительно опровергался катастрофами в
вычислительных центрах Боготы и Санта-Челлини, и наконец, - известным
параличом всей панамериканской Единой Компьютерной Системы. Скорее уж
можно было принять точку зрения экстравагантного Колумбийца, что руканы
воспринимают пространство - время слитно, в единой целостности. Эта
целостность имеет иную кривизну, и поэтому пространственная ориентация
каждой особи происходит в измерениях, выходящих за рамки земных. Более
того, сам Оракул с сопутствующей ему атрибутикой - это лишь часть гораздо
более сложной системы, которая "высунулась" в земную геометрию из
недоступного нам, развернутого по иным осям мира.
Снова всплыла гипотеза Ляховского о "случайном включении". Программа,
постепенно реализуемая Оракулом, не имеет к Земле никакого отношения. Мы
случайно, в силу непонятных причин, отклонили на себя крохотный ручеек
невообразимо мощного информативного потока, предназначенного совсем
другому адресату. Включились в разговор двух или более цивилизаций,
неизмеримо обогнавших Землю по уровню своего развития. Мы не можем даже
примерно догадываться о последующих этапах этой программы. Все равно что
питекантропа посадили к пульту атомной станции. "Вечный хлеб", "роса
Вельзевула" и прочие вызывающие восторг открытия вовсе не являются
сознательными благодеяниями Оракула, как зачастую думают. Просто
питекантроп тронул клавиатуру. Контакт, осуществляемый на субстрате
минимальной и обрывочной информации, неизбежно примет тератоидную форму.
Часы уже тикают. Мы нажимаем кнопки, не имея представления о возможных
результатах. Последствия могут быть ужасающими как для Земли, так и для
Солнечной системы. А может быть, и для всей Галактики.
Подобные заявления, сделанные в безупречно корректной форме, неизменно
будоражили общественное мнение, несмотря на резкие протесты ученых. Но что
можно было возразить, если даже Роберт Кон, организатор и первый
председатель Научного Комитета, в беседе с журналистами на вопрос о целях
появления Оракула прямо сказал: "Не знаем и никогда не узнаем". Оставалось
верить в спячку Оракула, феноменологические исследования, повторенные не
один десяток раз, показывали, что при отсутствии активного ввода
информации в соответствующую Зону Оракул сворачивал деятельность
Инкубатора, Чистилища, Моря Призраков, и даже руканы - видимо, мозг
системы - переходили на стационарную, повторяющуюся пляску, которая
потребляла едва одну сотую операционной емкости подчиненных им
компьютеров.
Дул ветер. Летала подхваченная бумага. Валялись стулья, коробки.
Звериной пастью зиял выпотрошенный чемодан. Белела фарфоровая скорлупа
тарелок. Женщина в распахнутом халате, сидя на корточках, разглядывала
босоножку. Прижимала к себе белобрысого мальчика лет пяти. Он вырывался.
Закатившись в беззвучном плаче, топал ногами.
Женщина поймала мой взгляд и сказала ясным голосом: "Ремешок порвался,
не могу идти... Вы не видели моего мужа? Збигнев Комарский, программист...
Он пошел посмотреть, что случилось". Вдруг, спохватившись, начала
застегивать халат. Мальчик бил кулаками ей в грудь - мешал.
Их заслонили. Звякнуло толстое стекло. Изумительно чистый, нетронутый
ручеек молока медленно вытек из дверей магазина. Было людно. Все бежали.
Причем, бежали на месте - не продвигаясь. Как муравьи, если палкой
разворотить муравейник. Стремительно и бестолково. Не понимая, где
опасность.
- Эвакуация гражданского населения, - опомнившись, прокомментировал
Клейст. - Которое в первую очередь. - Оступился на круглой банке. - Ах ты,
вляпались!.. Ну, сделай что-нибудь, майор, ты же власть...
Водак молча придерживал раненую щеку.
Трехосный военный грузовик, как гигантский еж, ощетиненный людьми и
вещами, перегородив улицу, уперся мятым радиатором в железобетонный
граненый столб фонаря. Тот, сломавшись посередине, пронзил стекла на
втором этаже. Повисли сорванные провода. Рослый мужчина с тюком из
наволочки стоял на колесе. Пытался забраться. Его отпихивали. Было некуда.
Сидели даже на крыше. Он упорно лез, толкая тюк перед собой. Тогда кто-то
в кузове с размаху ударил его в лицо, и мужчина грохнулся об асфальт -
затылком, мелко застучал ногами в задравшихся штанинах.
Два призрака вынырнули из-за угла и пошли вдоль улицы. Этакие колонны
высотой с дом. Уже сытые - переливающиеся всеми цветами радуги. Шатались,
как пьяные, соприкасались горячими верхушками - раздавался треск,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг