Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
тут просто: пугающая безнадежность,  двадцать восемь лет и никого нет рядом.
Ведь нет же никого. Свободные одни придурки. А как не хочется придурка. Боже
мой, как не хочется, до смертной тоски.  Люди,  где вы?  Если Гера отпадает,
тогда остается только он. Он, он и он. В единственном числе. Тянется уже три
года - вяло и без перемен.  Тоже придурок.  Но - свой,  ласковый,   домашний
придурок.  Как ручной хомяк.  Когда улыбаешься ему - не часто,  - то  он  на
седьмом небе от радости. Прямо слюни пускает. Он,  конечно,  будет носить на
руках и сдувать пылинки. Но ведь - придурок. Будто из творога сделанный. Сны
какие-то дурацкие видит.  А вдруг он со сдвигом?  Эти  тихие  -  с  ними  не
угадаешь. Можно серьезно вляпаться. Вообще, странная ситуация: не люблю,  не
нравится, даже легкое отвращение к нему,  а все равно притягивает.  Какая-то
душная черная сила.  Особенно последние дни.  Почему-то все время должна его
видеть. Непонятно почему. Должна,  и все.  Если не увижу,  хотя бы случайно,
потом хожу,  как больная.  При том,  что абсолютно не хочу.    Неприятнейшее
ощущение. Словно не сама решаешь, как жить, а кто-то за тебя. Словно гипноз.
Словно висишь на пальцах у кукольника и прозрачные нити,    уходящие  вверх,
властно дергают тело,  заставляя двигаться в  нужном  направлении.    Ужасно
неприятно. Идешь, как во сне, и колдовское облако окутывает голову.

   4

   Расширение зоны Контакта.  Неустойчивый Контакт с  основным  реципиентом.
Смена донорской группы

   Навалилась летняя жара.  Ртуть ушла за двадцать.  Тени не было.   Асфальт
размяк. Кирпичные стены испускали обжигающие волны. Трескалось стекло. Город
словно прожаривался на каменной сковородке.  Загустевала  медленная  вода  в
каналах.  Небо стало фиолетовым.   Изнемогающие  тополя  выбрасывали  охапки
белого призрачного пуха,  он лежал на карнизах,  плыл по воде,    невесомыми
шарами парил над раскаленной мостовой.
   Мазин боялся,  что сойдет с ума.  Голова болела и распухала.  Он не читал
мысли, это было невозможно,  но он каким-то образом мгновенно понимал,  чего
хочет каждый,  и это понимание облекалось  в  форму  непрерывного  монолога,
звучащего прямо в мозгу.  Избавиться от него  было  нельзя.    Точно  кто-то
невидимый мерно,  безостановочно,  не сбиваясь ни на секунду,   страницу  за
страницей читал ему чужие души и некуда было укрыться от тихого проникающего
голоса.
   Мир рушился. Не было ни одного человека. Ветер с песком ударил в лицо. Он
не мог видеть скрупулезно-аккуратную Серафиму: под редкой сединой, под белой
мраморной кожей старческого черепа расплывалось отчаяние.  Подходила  Ольга.
Вспыхивали серые глаза.  Кончик языка краснел между сахарными зубами.  Мазин
отворачивался,  стискивал пальцами виски.  Голос в мозгу звучал  непрерывно.
Строгий и внимательный взгляд Егорова преследовал его. Требовательные зрачки
напоминали о долге перед человечеством.
   Сидеть на работе стало невыносимо.   Мазин  уходил  с  утра  -  ему  было
наплевать,  что подумают,  - часами шатался по горячим  улицам,    наматывая
пыльные километры,  глотал сухой,  обдирающий горло мутный  воздух,    чтобы
невероятным зноем и духотой оглушить лихорадочный мозг.
   Ему некуда было идти.  Не с кем говорить.  Пух,  как сон,  затопил город.
Подошвы прилипали к асфальту.  Деревья в агонии  трубочками  свернули  вялые
листья. Пахло бензином. Раздутые автобусы выбрасывали синие клубы.
   Искра продолжала гореть.  Мазин  видел  ее  все  время.    Даже  рядом  с
блистающим солнцем.  Даже под зажмуренными веками.  Даже затылком.   Он  мог
ночью сквозь всю толщу Земли сказать, где она.  В библиотеке он достал атлас
звездного неба и, пользуясь еще школьными знаниями по астрономии,  попытался
определить ее. Кажется, это был Денеб,  альфа Лебедя: светимость в пятьдесят
одну тысячу раз больше,  чем у Солнца,    расстояние  от  Солнца  -  пятьсот
парсеков.
   Он больше не сомневался.  Это был не бред.  Сны приходили каждую  ночь  -
яркие и пугающие. Он не понимал их.  В человеческом мире не было подходящего
адеквата. Сознание, как калейдоскоп, лепило случайную картину.  Она могла не
соответствовать.  Его звали.  Его спрашивали на неизвестном языке.  От  него
ждали ответа.  Он не знал: какого?  Тонкая ниточка протянулась  к  Земле  из
громадной пустоты. Конец ее был в руках Мазина. Мгновенное понимание других,
которое заставляло его избегать людей, тоже было знаком.
   От него требовали.  И  требование  это  с  каждым  днем  становилось  все
настойчивее.
   Ему было страшно. В черной и тихой глубине Пространства,  в невообразимой
дали его, только для него одного непонятно зачем горела чужая звезда.
   Мазин поднимал к ней лицо и,  щурясь в  жидком  солнце,    сухими  губами
говорил: "Не хочу..."
   Голос был слабый и неуверенный.

   5

   Неустойчивый Контакт. Усиление сигнала. Развертка элементарной семантики

   Это был железнодорожный тупик.  Точнее,  не тупик,  просто  рельсы  здесь
упирались в земляной бугор и поросли травой.  Она пробивалась сквозь  песок,
засосавший черные шпалы.
   Трава была светло-серого цвета в белых прожилках. Цвета пепла.
   Мазин оглянулся.
   Справа,  вплотную к  рельсам,    тянулся  старый  накренившийся  забор  с
выломанными досками,  за ним находился пустырь;   слева,    через  несколько
блестящих действующих путей,  желтело продолговатое здание паровозного депо.
Оттуда неслись тревожные гудки и лязг сдвинувшихся колес.
   Он наклонился. Трава была шелковистая и такая холодная,  словно изо льда.
На шпалах пузырями выступала смола.  Песок был в  угольной  крошке.    Мазин
сглотнул,  чувствуя во рту вкус шлака.  Он ожидал чего-то подобного.  С ходу
зачастило сердце.  Сзади  возник  и  мгновенно  вырос  до  неба  громыхающий
железный стук. Оглушительно свистя,  между ним и депо пронеслась электричка.
Окна ее слились в одну огненную черту.
   Трава охватывала бугор, куда упирались рельсы.  На деревянных ногах Мазин
прошел за него и остановился.  Вытащил из сбившегося кармана  мятый  платок.
Вытер лоб.  Платок сразу стал мокрый.  За бугром вся земля поросла пепельной
травой.  Рельсы сияли в ней стальными ручьями.  А между ними  вереницами  на
одинаковом расстоянии друг от друга стояли  приземистые  деревянные  урны  с
плоскими крышками. Будто ульи.  Или надгробия.  Это было похоже на кладбище.
Мазин уронил  платок.    Трава  сразу  же  пронизала  его  серыми  остриями,
зашевелилась,  растягивая,  обрывки ткани секунду белели и растаяли.    Лишь
стебли на этом месте стали гуще - пучком.
   Мазин кашлянул.  Будто подавился.  Хотелось бежать отсюда  сломя  голову,
кричать и размахивать руками.  С грохотом в каком-то метре от него пролетела
еще одна электричка.  Стук ударил в уши.  Пахнуло горячим ветром.   Шелковая
трава пошла волнами, и в ней,  в ледяных корнях ее,  родился густой и низкий
звук. Словно тронули басовую струну.
   От желтого здания депо к Мазину прыгал  по  шпалам  человек.    Суматошно
вскидывал руки. Мазин в тоске пнул землю, поросшую чужой травой.  Земля была
как камень. Басовая струна угасала.
   Человек добежал и схватил его за рукав.
   - Тебе что?.. Тебе жить надоело?.. А вот оштрафую... Покажи документы!
   От бега и от жары лицо у него было вареное. Он задыхался.
   - Нет у меня документов, - сказал Мазин. - Не кричите. Я уйду.  Наверное,
вид у него был странный, потому что человек мигнул мешками глаз.
   - Или что-нибудь случилось?
   Он был в форме. На лацканах пиджака, на зеленых выпушках, перекрещивались
шпалы.
   - Вон, - только и выдавил Мазин, показывая на ровные ряды урн.
   - Ну что "вон"?  Ну,  ТТР,  - сказал железнодорожник.  Сдвинул выгоревшие
брови на красном лице. - Откуда здесь ТТР?..
   Присел. Со всех сторон оглядел ближайшую урну, постучал по стенкам.  Звук
был деревянный. Обернулся к Мазину.
   - Это что же, а?.. Это откуда они взялись?.. Я же утром тут проходил.  Ты
что-нибудь понимаешь, парень?
   - Вторжение,  - мертвыми губами сказал Мазин,  до боли в  веках  расширяя
глаза.
   Вколачивая рельсы в землю, опять пронеслась электричка. Закрутило горячий
воздух. Из травы выплыл низкий поющий бас.
   - Гудит что-то,  -  сказал  железнодорожник.    Снял  фуражку  с  зеленым
околышем. Открылась багровая лысина в свалявшемся детском пухе.
   Мазин смотрел на нее как зачарованный.  Вдруг показалось,   что  он  тоже
оттуда, этот человек.
   - Поглядывай, поглядывай, парень, - строго сказал ему железнодорожник,  -
попадешь под колеса - мне голову оторвут.
   Фуражку,  лежащую рядом с ним,  пронзили  пепельные  травинки.    Материя
беззвучно расползлась.  Околышек лопнул.  Мгновение - и лишь  одна  жестяная
кокарда блестела в траве.
   Железнодорожник подсовывал лицо под крышку урны:
   - Тэк-с... А вот тэк-с...  - Напрягся.  Морщинистая шея налилась  кровью.
Ноги поехали по траве.  Крышка поднялась с ужасным  скрипом.    "Не  делайте
этого!" - хотелось крикнуть Мазину. Он не мог.
   Железнодорожник заглянул внутрь и отпрянул. Из урны,  как тесто,  выперла
оранжевая влажная масса. Все было словно во сне. Масса походила на слипшуюся
икру.  Мазин сделал шаг назад - бежать.  Волна  кисловатого  притягательного
запаха обдала его.  Железнодорожник  затрепетал  широкими  ноздрями.    Ему,
видимо, тоже стало не по себе.
   Замедляя ход, прошла электричка к городу. Требовательно прогудела. Вдали,
на узких платформах, были видны люди.
   - Это что такое, парень? - быстрым шепотом спросил железнодорожник.
   - Пойдемте отсюда, - попросил Мазин.
   Железнодорожник потыкал пальцем в оранжевую массу.   Икринки  лопались  с
тихим шелестом. Он сосредоточенно понюхал палец. Мазин зажмурился.  В голове
гудело.  Ослепительная белая искра горела внутри нее.  Денеб.  Альфа Лебедя.
Донеслись странные каркающие звуки.
   Он открыл глаза.
   Стоя  на  четвереньках,    содрогаясь  всем  телом,    хлопая  по   траве
растопыренными ладонями, железнодорожник выворачивал содержимое желудка.
   Мазин подхватил его под мышки.
   - Гадость!.. Гадость!.. - давясь слюной, прохрипел железнодорожник.
   Оранжевая масса, набухая, переваливалась через край ящика. Шлепнулся один
мокрый кусок, другой. Травинки вокруг них задвигались, на глазах вытягиваясь
вверх.
   Знакомый  треск  крыльев  донесся  из-за    урн.        Мазин    выпустил
железнодорожника. Тот мягко сел. По проходу между рядами урн, стуча хвостом,
полз крокодил,  покрытый крупной зеленой чешуей.   Волочился  желтый  живот.
Метались на  спине  алые  перепончатые  крылья.    Голубые  кукольные  глаза
неподвижно смотрели на Мазина.
   - Мать моя женщина!.. - кашляя в прижатую ладонь, сказал железнодорожник.
   Крокодил открыл пасть.  Ребристое нёбо было черное,  а язык коричневый  и
бархатистый.

   6

   Неустойчивый Контакт. Развертка элементарной семантики. Совмещение локуса
развертки и локуса реципиента

   - Идем быстрее. Неужели ты не можешь идти быстрее? - сказала Ольга.
   - Слишком светло, я ничего не вижу, - сказал Мазин.
   - Смотри изнутри.
   - Это как?
   - Боже мой, просто смотри изнутри.
   - Я не могу.
   - Ладно, я сейчас сделаю.
   Она повернула его к себе. Ладони были жесткие,  пластмассовые.  Коснулась
обоих висков - погрузила внутрь  суставчатые  пальцы.    Что-то  там  умяла,
исправляя.  Натягивались и с  тихой  болью  рвались  какие-то  нити.    Свет
изменился.  Точно поставили фильтр.  Вернулось зрение.  Они  шли  по  улице.
Воздух сиял.  Как над болотом,  миллионами слабых  искр  переливался  редкий
солнечный туман.  Мостовая поросла пепельной травой.  Сплошь - низко  поющим
ковром.  В летней тишине цепенели дворы,  пустые и светлые,  -  колодцы  без
воды.  Зияли черным нутром распахнутые окна.  Мазин заглянул в первый  этаж.
Дохнуло горячим мазутом. Пола в квартире не было.  Была трясина - коричневая
вода, подернутая радужными бензиновыми хлопьями. Шкаф, диван и четыре стула,
как при наводнении,  ножками окунались в нее.    Жирно  булькало  и  сипело.
Выходил газ.  На ржавых обжигающих кочках  блестели  никелированные  кустики
брусники.  Вытягивая из топи длинные ноги,  гремя медными перьями,  в проеме
дверей появилась цапля,  звонко щелкнула клювом,  зашипела,  вращая  красный
зрачок, замигала пленками. Мазин отшатнулся.
   - Ну что ты останавливаешься?  - нервно сказала Ольга.   -  Здесь  нельзя
останавливаться. Потащила его за руку.
   - Почему нельзя? - спросил Мазин.
   - Боже мой, да иди же ты быстрее!
   - Куда мы идем?
   - Не бойся, все будет хорошо.
   - Я не боюсь, но я хочу знать, - сказал Мазин.
   Трава под ногами шептала басом - леденеющая,    неземная.    В  покинутых
дворах,  в  белизне  пустынных  улиц,    на  выпуклых  широких  перекрестках
бесконечными вереницами стояли урны - светились деревянными щеками.
   Ольга откинула ближайшую крышку.
   - Ешь!
   Выперла икра. - Я не буду, - сказал Мазин.
   - Ах, не спорь, пожалуйста!.. Делай,  что тебе говорят...  Она зачерпнула
оранжевую массу,  ела с ладони,  как кошка,  жмуря нетерпеливые глаза.  Икра
была теплая и очень сладкая.  Походила  на  мед.    Таяла  во  рту.    Легко
закружилась голова.  Мазин вдруг понял: это  счастье.    Как  он  раньше  не
догадывался.  Настоящее счастье - вдыхать кисловатый запах,  млеющим  языком
уминать вязкое податливое тесто,  чувствовать на  нёбе  трепетное  щекотание
лопающихся икринок. Он заметил,  что у других урн тоже стоят люди.  У каждой
по человеку.  Откуда только взялись.  Жуют - молча и сосредоточенно.  Лица у
них оранжевые от налипшей икры. Мерное чавканье роится в полуденном воздухе.
   - Хватит,  больше нельзя,  - с сожалением сказала Ольга,  облизав пальцы.
Заторопила его: - Нас ждут...
   - Хочу еще, - глухо, с набитым ртом, сказал Мазин.
   - Захлебнемся в информации - пойдут сразу несколько текстов.
   - Очень вкусно...
   - Нет, - сказала Ольга. - Уже пора.
   Посредине улицы,  взявшись за руки,  застыли шестеро мужчин  без  одежды.
Тела их из дымчатого стекла просвечивали: переплетались нервы и сосуды.
   - Не смотри, они не любят,  - опустив голову,  прошипела Ольга.  - Что ты
все время глазеешь?
   - Кто это? - спросил Мазин.
   - Они так думают, - ответила Ольга. - Общая нервная система. Да не смотри
ты на них, ради бога...
   Мужчины, будто почувствовав,  медленно и синхронно повернули к ним головы
- синеватый ореол мерцал над морщинистой,  как грецкий орех,    поверхностью
каждого мозга.
   - Вот видишь, - сказала Ольга.  - Теперь они увяжутся.  Но это не опасно,
успеем...
   Мужчины провожали их взглядами, пока головы двух задних не повернулись на
сто восемьдесят градусов. Тогда вся группа, не расцепляясь, так же синхронно
- шаг в шаг - тронулась за ними.  Задние ступали пятками вперед,  и сквозные
лица их - зубы,  уши,  глаза,  скрепленные невидимым каркасом,  - висели над
полупрозрачными лопатками.
   - Идут, - сказал Мазин.
   - Ничего,  уже недолго,  - сказала Ольга.  - Только  не  оглядывайся  ты,
пожалуйста...  И пошли быстрее.  Не давай им коснуться.  Ты как неживой,   в
самом деле...
   - Я читал все твои мысли, - сказал Мазин.
   - Ах, ерунда...
   - Я действительно читал.
   - Прибавь шагу.  Держись за меня,  можно провалиться,    тут  есть  такие
места...
   - Ты меня обманываешь...
   - Ах,  ничего ты не понял.  Это как звонок в квартиру.  Один -  второй  -
третий. Пришли гости. Тебя хотят видеть. Надо просто встать и отпереть дверь.
   - А что за дверью?

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг