окраску. Следов Всеобщего Позеленения оставалось все меньше, и теперь
можно было ожидать чего угодно.
Когда свет начал меркнуть, к батьке Козаностру подъехал Фоня.
- Бачка, так сто бабуансы близко, - доложил он.
- А ты видел, что ли? - недоверчиво спросил Босевич. Общеизвестно: тот,
кто встречает барбидуков и бабуанцев - назад не возвращается.
- Не! Сапаха есть! - ответствовал Фоня.
- М-да-а... А барбидуки с ними?
- Не снай... В них сапах нет...
- Ну, вот что. Дальше не пойдем. Привал здесь. Караулы удвоить, и
проследи, чтоб каликов не жрали, распорядился Босевич. Фоня довел
директиву до всеобщего сведения; через полчаса лагерь был готов, и все
устроились на отдых.
Граф сидел у костра и плотоядно принюхивался к осиновой похлебке, которая
вот-вот должна была подойти. Наконец желанный миг настал. Граф снял
котелок с огня, пристроил его на бугорку, окунул в густое варево ложку,
приготовив загодя четвертинку, взятую под совершенно масонские проценты у
братанов Власовых...
- Посунься! - послышался из-за плеча ворчливый голос Шавки.
Бесцеремонно отодвинув Графа, он подсел к котелку и запустил в мою кровную
похлебку свой уполовник. дурная его привычка - подходить и жрать без
спроса чужую похлебку - была известна всему отряду давно, поэтому Граф
промолчал. да и то сказать - полкотелка начштабу всегда хватало от пуза.
Сегодня он явно был не в духе, потому как съел всего три ложки и завел
разговор:
- Вот ты, Граф, небось думаешь, умный?
Граф отвечал в том смысле, что да, а если он думает иначе, то нечего с
дураком сидеть и потреблять почем зря его похлебку.
- Да ладно, ладно, умный ты, Граф, спору нет, а вот кто я такой - ведь не
знаешь.
Забираться в генетические дебри было лень, и Граф кратко изложил Шавке
свои взгляды на его родословную. Тот, вопреки ожиданиям, не обиделся.
- Дурак ты, Граф, хоть и умный. Я - это ж ты!
- Это как?
- Да вот так: я - это ты, только наоборот. Ты ж меня так и придумал, да
забыл.
Против этого возразить было нечего. Граф допил из котелка остатки хлебова
и положил под язык четвертинку, а Шаршавый Вампирчик неторопко рассказывал:
- Первое, что помню - это деревню нашу, Старое Новодьяково, объявление на
столбу, - Шавка порылся в защечном мешке и вынул пожелтевший от времени
тетрадный листок с надписью химическим карандашом: "ОБЕВЛЕНИЕ.
ОПЧЕСТВЕННОМУ СТАДУ ПОЗАРЕЗ НУЖОН КОЗЕЛ. ЖЕЛАЮЩИЕ ОБРАЩАЙТЕСЬ В
ПРАВЛЕНИЕ." - И волокет меня за шкирку участковый наш, Ульян Сидорыч.
Приволок меня в правление и говорит:
- Чо, масонска харя, тут нюхаш?!
Ну я, понятно, ему - совсем, мол, очумел, старый хрен, какой я тебе масон?
И чего тут у вас нюхать, окромя органических удобрений?
А он мне:
- Не масон, говоришь, - а ну, спой "Интернационал"!
Тут, понимаешь, вконец я дошел.
- Я, - говорю, - тебе не колхозная самодеятельность, и ты мне, козлина
гнусный, не районный худсовет!
Ну, меня, понятное дело, в КПЗ. Посадить - посадили, да так и забыли там.
Потом уж этот на пенсию вышел, так нового назначили, он на меня посмотрел
этак: за что, мол? А ни за что, говорю. Нет, врешь, говорит, чтобы с такой
зеленой мордой, и ни за что?! И в город меня отправил. А тамошний
начальник...
Эту историю слышал уже весь отряд, а кое-кто (пользующиеся благоволением
Шавки) и по нескольку раз. Впрочем. лень Графу было его останавливать,
пускай... Он устроился поудобнее, привязал котелок к ноге, чтоб не сперли,
помечтал немного о Швейцарии и уснул. Снилось ему: вот попал он, наконец,
в Швейцарию. Идет, а на каждом углу - котлы с осиновкой, калики грудами...
А он иду и калики ногой откидывает... Тут Шавка откуда-то вырулил, давай
калики в мешок собирать. Дурак, Граф-то говорит, это же сон мой, вот
проснусь, и нет никаких каликов - одни воспоминания... А он - давай
масоном ругаться. За что?
Разбудил Графа резкий звук трубы. Бойцы вокруг неспешно подымались со сна
и поддергивали ремни карабинов - чтоб удобнее. Промеж костров шлялась и
мутила народ неразлучная троица: старик Эженыч, Хысь и еще один, с
неприличной фамилией. Слухи распускались самые невероятные. Стоя в плотной
толпе бойцов, старик Эженыч вещал. восполняя недостаток слов энергическими
жестами:
- ... А тут барбидуки на нас ка-ак!.. А мы им - эть!..эть!.. эть!.. И,
стало быть. отбились тогда. А счас - не-е... барбидуков так просто не
отобьешь - ученые стали. Так что, ребятушки, не отбиться нам таперича. А
тогда чего зря каликам пропадать?! Сыпь в кучу! Гулять будем!! Йех!!! -
старик Эженыч хлопнул папахой об землю и выкинул замысловатое коленце.
Хысь и третий компонент троицы (который с неприличной фамилией)
одобрительно загудели. Однако среди бойцов такой поворот энтузиазма не
встретил.
- Ишь чего! - зашумели в три горла братаны Власовы. - Мы, значит, ему свои
кровные высыпай, а он, подлюка, жрать будет?!
Бойцы согласно закивали и потихоньку разошлись. Старик Эженыч, досадливо
плюнув, пошел в другой конец лагеря. Приятели потянулись за ним. Вскоре с
той стороны послышался крик:
- Братцы! Ить барбидуки нынче ученые стали, не отбиться нам! А каликам
пропадать?! Сыпь в кучу, йех, гуляй!!!..
Раздался выстрел, и старик Эженыч замолк. Взорам сбежавших предстала такая
картина: старик Эженыч лежал на траве и мелко сучил ногами - отходил, а
чуть поодаль стоял на бочке Шаршавый Вампирчик с дымящимся маузером в лапе.
- Бойцы! - гаркнул этак, засим, закутавшись в крылья, несколько времени
помолчал, дабы до всех дошел глубокий смысл сказанного. Наконец, пальнув
из маузера еще раз, продолжил: - Говорю прямо, для многих из нас этот час
последний. Дорогу к лабазу нам преградили барбидуки и бабуанцы. Все мы
отлично понимаем, что это значит. Эти существа - позор всей тайги и давно
должны быть уничтожены. Самим своим существованием они преграждают дорогу
к счастью и нам, и всем остальным обитателям тайги. А потому - не пожалеем
жизни за правое дело. Ура.
- УРА!!! - закричали бойцы.
Завершив таким образом подготовку к решающей битве, отряд рассыпались в
цепь и залег. Старик Эженыч, поднявшись с земли, недоуменно спросил:
- Так я... живой, кажись?
- Живой, живой, - успокоили его. Шава в воздух стрелял.
Ожидание длилось довольно долго. Вдруг кусты зашевелились, и. вылезши из
них. рядом с Графом присел некто в мохнатом свитере.
- Друг! Что, неприятности? Понимаю, ох, понимаю! - и вкрадчивым,
задушевным голосом начал вещать о том, как несправедливо устроен сей мир,
и как ему хотелось бы его (мир) лучше и справедливее...
Все это настолько совпадало с Графовыми мыслями и желаниями, что к горлу
подкатил комок. Сознание его помутилось...
...и мир с громким, будто после осиновой похлебки, треском лопнул.
Очнулся Граф от громкого, резкого хлопка. Человек в свитере корчился на
земле; над ним стоял Шаршавый Вампирчик. Маузер его еще дымился.
- Дурак ты, Граф, хоть и умный. Глянь-ка на него!
Граф с ужасом посмотрел на человека в свитере. Лицо его медленно. но верно
превращалось в донельзя наглую и тупую харю, а кисть правой руки - в
черную кожаную папку с монограммой: "проф. О.С.Линский. О больных местах
среднестатистического человека."
- Повезло тебе, Граф, что я успел. Это ж барбидук!
Барбидук с земли затухающим голосом сказал:
- Н-ня-а...
Шавка быстро обернулся и всадил пулю в его лоб. Барбидук затих
окончательно, а шавка вновь обернулся к Графу:
- Говорил же я тебе, идиоту... Ладно, не время сейчас. Вон они.
Над кустарником неподалеку колыхались многочисленные хоругви и
транспаранты:
КАПУСТУ ЕШЬ, А ПОЛИТГРАМОТУ - РЕЖЬ!
ЭКСТРАСЕНСОРИКУ - В МАССЫ!
ЧЕМ КАЛИКИ ЖРАТЬ ОТ ЗЕЛЕНОЙ ТОСКИ, НАУКИ ГРАНИТ ЗУБАМИ ГРЫЗИ!
ЭКСТРАСЕНСОРИКУ - ИЗБРАННЫМ!
ПОКА ТЫ ЕШЬ КАПУСТУ С АЦЕТОНОМ - МОГУТ СЛАДКО СПАТЬ МАСОНЫ!
ЭКСТРАСЕНСОРИКУ - НА...
Дальше читать было некогда. Цепи бойцов поднялись и побежали вперед,
увлекаемые батькой Козаностром и Шаршавым Вампирчиком, передергивая на
ходу затворы и перекладывая поближе ножи. Затрещали выстрелы. Под пулями
барбидуки вздрагивали и оседали, словно проколотые надувные игрушки. С их
стороны огня не вели, но тем не менее ряды бойцов тоже ощутимо редели. Вот
к человеку с неприличной фамилией скользнул из-за дерева некто. спросил:
"Неприятности, браток?" - и тот упал. Так погиб человек с неприличной
фамилией. Фамилия ему была - Херц.
Однако бойцы шли вперед, и пули их по-прежнему находили цель. кончались
патроны - в ход шли ножи и шашки. неуклонным было их движение вперед, и
довольно скоро все остановились, почувствовав вдруг громадное облегчение.
Да и было отчего: во всей тайге не осталось ни одного барбидука или
бабуанца. ДОРОГА К СЧАСТЬЮ - СВОБОДНА.
Батька Козаностр, по обыкновению, углубился в чащу. долго сидел он просто
так, глядя в небо сквозь оранжевые ветви. Потом, по странной какой-то
ассоциации, вспомнил батька о загадочной болести Босевича (от слова
"босс"). Конечно, непонятных слов Босевич уже в разговоре не потреблял, но
иногда находило на него что-то - доставал он бережно хранимую красную
тряпку. тщательно стирал с нее непонятную надпись и писал новую - не менее
непонятную, чем прежняя. Сначала было:
- В С Я В Л А С Т Ь С О В Ъ Т А М Ъ !
потом:
- Ж I Т Ь С Т А Л О Л У Ч Ш Ъ ,
Ж I Т Ь С Т А Л О В Ъ С Л Ъ I !
а еще потом:
- Э К О Н О М И К А Д О Л Ж Н А
Б Ы Т Ь Э К О Н О М Н О I !
и снова:
- В С Я В Л А С Т Ь С О В Ъ Т А М Ъ !
Что все это значило, не мог объяснить даже сам Босевич. Надо думать, делал
он это в силу некоей, издавна пустившей в нем корни, привычки. Да, бог с
ним, с Босевичем, пускай... лишь бы калики в отряде не переводились, да...
Закончить мысль батька не успел. Промеж деревьев мелькнули неясные тени,
отчетливо повеяло резким, незнакомым запахом. Батька Козаностр вскочил,
бросился следом. Погоня длилась довольно долго, но вдруг тени куда-то
пропали, а батька Козаностр обнаружил, что стоит на старых рельсах.
Почему-то он сразу понял. что это именно рельсы, и неожиданно ощутил
необычайное просветление. Все вокруг было до боли просто и понятно: что
такое "железнодорожная цистерна" и "шеф контрразведки", зачем советам
власть и почему экономика должна быть экономной, и даже кто такие
барбидуки и бабуанцы...
И это было только начало! Вся Вселенная распахнулась перед батькой
Козаностром, ничего от него не тая. Просветленно улыбаясь, батька пошел по
шпалам. Впереди - ГОРОД. Там хорошо и спокойно. там ждет его Анфиса.
В это же примерно время к Графу подошли Близнецы.
- Граф, - сказали они. - батька ушел.
- Батька?! Куда?
- Этого мы не знаем. ГОРОД для каждого свой, ведь и СЧАСТЬЕ у каждого
свое. Просто на него снизошло ПРОСВЕТЛЕНИЕ, и мы его отпустили. Теперь -
ты, Граф.
- Что - я?
- Батька ушел. но отряд без него существовать не может. Поэтому кто-то
всегда должен быть батькой Козаностром. Теперь - ты.
- А потом?..
- А потом на тебя снизойдет ПРОСВЕТЛЕНИЕ, ты выйдешь к рельсам и уйдешь в
свой ГОРОД; туда, где будешь СЧАСТЛИВ.
Все это в высшей степени устраивало Графа. И он согласился. Действительно,
кто-то всегда должен быть батькой Козаностром...
Однако ж позволил себе еще один вопрос:
- А кто он такой?
Близнецы усмехнулись.
- Вот этого мы не знаем. И вообще, Граф, ведь ты сам все это выдумал. так
кому же лучше знать?
Верно, некому. Да и зачем?
... Вы когда-нибудь видели свинью? Я - видел. Она лежала в луже. светило
солнышко, свинья излучала такое довольство жизнью и благожелательство... С
тех пор завидую свиньям.
И почему название "свинья" оскорбительно для человека? Впрочем, если
назвать свинью "человеком", она обидится. Не верите? Попробуйте.
Свинья мудра. Если ей жарко, она спокойно ложится в лужу, и плевать ей на
Вас и Ваше мнение. Вообще свиньи мало внимания обращают на то. что говорят
и делают люди. И правильно. Что может сказать или сделать человек? В
лучшем случае - обозвать кого-либо "свиньей", не догадываясь в простоте
своей, что делает своему ближнему комплимент, которого тот явно
недостоин... Да что там, человек способен даже на то, чтобы разрушить
такую вот идиллию: свинья в луже, греет солнышко... А он подойдет - и
ногой ее! Зачем? Так, по скудоумию. Или от зависти.
Не верите? Ваше дело...
Отряд вот уже пятый день пробивался к лабазу, где, по слухам, сохранились
еще две канистры с ацетоном. Правда, Шавка говорит, что капусту можно
потреблять и так, но тут он не прав. Ты, Шава, того...
Но все-таки он парень неплохой, привычно размышлял Граф. Вообще, все они -
отличные ребята, и каждый из них станет когда-нибудь батькой Козаностром.
Я так думаю - для этого наш отряд в тайге и нужен - ведь каждому хоть раз
в жизни нужно побыть батькой Козаностром. Сейчас - я. А потом подойдет
срок, батькой станет кто-нибудь другой, а я уйду. Куда?
- А, кто б его знал...
(с) Дмитрий Старков, 1989 г.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг