Мама второй раз застала Володю за тенями.
На этот раз бычачья голова очень удалась ему, и он любовался ею и
заставлял быка вытягивать шею и мычать.
Но мама была недовольна.
- Вот как ты занимаешься! - укоризненно сказала она.
- Я ведь немножко, мама, - застенчиво прошептал Володя.
- Можно бы этим и в свободное время заняться, - продолжала мама. -
Ведь ты не маленький, - как тебе не стыдно тратить время на такие пустяки!
- Мамочка, я больше не буду.
Но Володе трудно было исполнить обещание. Ему очень нравилось делать
тени, и желание заняться этим частенько стало приходить ему среди
какого-нибудь интересного урока.
Эта шалость иной вечер отнимала у него много времени и мешала
хорошенько приготовить уроки. Приходилось наверстывать потом и недосыпать.
А как бросить забаву?
Володе удалось изобрести несколько новых фигур, и не только при
помощи пальцев. И эти фигуры жили на стене и, казалось иногда Володе, вели
с ним занятные беседы.
Впрочем, он и раньше был большой мечтатель.
Глава 8
Ночь. В Володиной комнате темно. Володя улегся в свою постель, но ему
не спится. Он лежит на спине и смотрит на потолок.
По улице идет кто-то с фонарем. Вот по потолку пробегает его тень
среди красных световых пятен от фонаря. Видно, что фонарь качается в руках
прохожего, - тень колышется неровно и трепетно.
Володе становится почему-то жутко и страшно. Он быстро натягивает
одеяло на голову, и, весь содрогаясь от торопливости, ложится поскорее на
правый бок, и принимается мечтать.
Ему становится тепло и нежно. В голове его складываются милые,
наивные мечты, те мечты, которые посещают его перед сном.
Часто, когда он ляжет спать, ему делается вдруг страшно, он словно
становится меньше и слабее, - и прячется в подушки, забывает мальчишеские
ухватки, делается нежным, ласковым, и ему хочется обнять и зацеловать маму.
Глава 9
Сгущались серые сумерки. Тени сливались. Володе было грустно. Но вот
и лампа. Свет пролился на зеленое сукно стола, по стене прошмыгнули
неопределенные милые тени.
Володя почувствовал прилив радости и одушевления и заторопился вынуть
серенькую книжку.
Бык мычит... Барышня звонко хохочет... Какие злые, круглые глаза
делает этот лысый господин!
Теперь свое.
Степь. Странник с котомкой. Кажется, слышна печальная, тягучая
дорожная песня...
Володе радостно и грустно.
Глава 10
- Володя, я уж третий раз вижу у тебя эту книжку. Что ж, ты целыми
вечерами на свои пальцы любуешься?
Володя неловко стоял у стола, как пойманный шалун, и вертел книжку в
горячих пальцах.
- Дай мне ее сюда! - сказала мама.
Володя сконфуженно протянул ей книжку. Мама взяла ее и молча ушла, а
Володя уселся за тетрадки.
Ему было стыдно, что он своим упрямством огорчил маму, и досадно, что
она отняла от него книжку, и еще стыдно, что он довел себя до этого. Он
чувствовал себя очень неловко, и досада на маму терзала его: ему совестно
было сердиться на маму, но он не мог не сердиться. И оттого, что сердиться
было совестно, он еще более сердился.
"Ну, пусть отняла, - подумал он, наконец, - а я и так обойдусь".
И в самом деле, Володя уже знал фигуры на память и пользовался
книжкой только так, для верности.
Глава 11
Мама принесла к себе книжку с рисунками теней, раскрыла их, - и
задумалась.
"Что же в них заманчивого? - думала она. - Ведь он - умный, хороший
мальчик, - и вдруг увлекается такими пустяками!"
"Нет, уж это, значит, не пустяки!.."
"Что же, что тут?" - настойчиво спрашивала она себя.
Странная боязнь зарождалась в ней, - какое-то неприязненное, робкое
чувство к этим черным рисункам.
Она встала и зажгла свечу. С серенькой книжкой в руках подошла она к
стене и приостановилась в боязливой тоске.
"Да, надо же наконец узнать, в чем здесь дело", - решила она и
принялась делать тени, от первой до последней.
Она настойчиво, внимательно складывала пальцы и сгибала руки, пока не
получала той фигуры, какая была ей нужна. Смутное, боязливое чувство
шевелилось в ней. Она старалась его преодолеть. Но боязнь росла и чаровала
ее. Руки ее дрожали, а мысль, запуганная сумерками жизни, бежала навстречу
грозящим печалям.
Вдруг услышала она шаги сына. Она вздрогнула, спрятала книжку и
погасила свечу.
Володя вошел и остановился у порога, смущенный тем, что мама строго
смотрит на него и стоит у стены в неловком, странном положении.
- Что тебе? - спросила мама суровым, неровным голосом.
Смутная догадка пробежала в Володиной голове, но Володя поторопился
ее отогнать и заговорил с мамой.
Глава 12
Володя ушел.
Мама прошлась несколько раз по комнате. Она заметила, что за нею на
полу движется ее тень, и - странное дело! - первый раз в жизни ей
сделалось неловко от этой тени. Мысль о том, что есть тень, беспрестанно
приходила ей в голову, - но Евгения Степановна почему-то боялась этой
мысли и даже старалась не глядеть на тень.
А тень ползла за нею и дразнила ее. Евгения Степановна пыталась
думать о другом, - напрасно.
Она внезапно остановилась, бледная, взволнованная.
- Ну, тень, тень! - воскликнула она вслух, со странным раздражением
топая ногами, - ну что же из того? что же?
И вдруг сразу сообразила, что глупо так кричать и топать ногами, и
притихла.
Она подошла к зеркалу. Ее лицо было бледнее обыкновенного, и губы ее
дрожали испуганной злобой.
"Нервы, - подумала она, - надо взять себя в руки".
Глава 13
Ложились сумерки. Володя размечтался.
- Пойдем, погуляем, Володя, - сказала мама.
Но и на улице были повсюду тени, вечерние, таинственные, неуловимые,
- и они шептали Володе что-то родное и бесконечно печальное.
В туманном небе проглянули две-три звезды, такие далекие и чужие и
Володе и обступившим его теням. Но Володя, чтоб сделать приятное маме,
стал думать об этих звездах: только они одни были чужды теням.
- Мама, - сказал он, не замечая, что перебил маму, которая говорила
ему о чем-то, - как жаль, что нельзя добраться вот до этих звезд.
Мама взглянула на небо и ответила:
- Да и не надо. Только на земле нам и хорошо, там другое.
- А как они слабо светят! Впрочем, тем и лучше.
- Почему?
- Ведь если бы они посильнее светили, так и от них побежали бы тени.
- Ах, Володя, зачем ты все только о тенях и думаешь?
- Я, мама, нечаянно, - сказал Володя раскаивающимся голосом.
Глава 14
Володя все еще старался приготовлять уроки получше, - он боялся
огорчить маму леностью. Но всю силу своей фантазии он употреблял на то,
чтобы вечером уставить на своем столе груду предметов, которая отбросила
бы новую, причудливую тень. Он раскладывал так и этак все, что было у него
под руками, и радовался, когда на белой стене появлялись очертания,
которые можно было осмыслить. Эти теневые очертания становились близки ему
и дороги. Они не были немы, они говорили, - и Володя понимал их лепечущий
язык.
Он понимал, на что ропщет этот унылый пешеход, бредущий по большой
дороге в осеннюю слякоть, с клюкою в дрожащих руках, с котомкой на понурой
спине.
Он понимал, на что жалуется морозным треском сучьев занесенный снегом
лес, тоскующий в зимнем затишье, и про что каркает медленный ворон на
поседелом дубе, и о чем грустит суетливая белка над опустелым дуплом.
Он понимал, о чем на тоскливом осеннем ветре плачут нищие старухи,
дряхлые, бесприютные, которые в ветхих лохмотьях дрожат на тесном
кладбище, среди шатких крестов и безнадежно черных могил.
Самозабвение и томительная грусть!
Глава 15
Мама замечала, что Володя продолжает шалить. За обедом она сказала:
- Хоть бы ты, Володя, другим чем заинтересовался.
- Да чем?
- Почитал бы.
- Да, начнешь читать, а самого так и тянет делать тени.
- Забаву бы придумал другую, - хоть мыльные пузыри.
Володя грустно улыбнулся.
- Да, пузыри полетят, а за ними тени по стене.
- Володя, ведь ты этак вконец расстроишь себе нервы. Ведь я вижу, -
ты даже похудел из-за этого.
- Мама, ты преувеличиваешь!
- Пожалуйста! Ведь я знаю, - ты по ночам стал плохо спать и бредишь
иногда. Ну, представь, если ты захвораешь!
- Вот еще!
- Не дай бог, сойдешь с ума или умрешь, - какое мне горе будет!
Володя засмеялся и кинулся на шею к маме.
- Мамочка, я не умру. Я больше не буду.
Мама заметила, что Володя уже плачет.
- Ну, полно, - сказала она, - бог милостив. Вот видишь, какой ты стал
нервный, - и смеешься, и плачешь.
Глава 16
Мама пристально, боязливо всматривалась в Володю. Всякие мелочи
теперь волновали ее.
Она заметила, что Володина голова слегка несимметрична: одно ухо было
выше другого, подбородок немного отклонен в сторону. Мама смотрела в
зеркало и замечала, что Володя и в этом похож на нее.
"Может быть, - думала она, - это - один из признаков дурной
наследственности, вырождения? И в ком тогда корень зла? Я ли - такая
неуравновешенная? Или отец?"
Евгения Степановна вспомнила покойного мужа. Это был добрейший и
милейший человек, слабовольный, с бессмысленными порываниями куда-то, то
восторженно, то мистически настроенный, грезивший о лучшем общественном
устройстве, ходивший в народ, - и пивший запоем в последние годы жизни. Он
был молод, когда умер, - ему было тогда всего тридцать пять лет.
Мама даже свела Володю к врачу и описала его болезнь. Врач,
жизнерадостный молодой человек, выслушал ее, посмеиваясь, дал кой-какие
советы относительно диеты и образа жизни, сопровождая их шутливыми
прибаутками, весело настрочил "рецептик микстурки" и игриво прибавил,
похлопывая Володю по спине:
- А самое лучшее лекарство - посечь бы.
Мама жестоко обиделась за Володю, но все остальные предписания
выполнила в точности.
Глава 17
Володя сидел в классе. Ему было скучно. Он слушал невнимательно.
Он поднял глаза. На потолке к передней стене класса двигалась тень.
Володя заметил, что она падает из первого окна. Сначала она легла от
окна к середине класса, а потом быстро прошмыгнула от Володи вперед, -
очевидно, на улице под окном шел кто-то. Когда еще эта тень двигалась, от
второго окна упала другая тень, тоже сначала к задней стене, потом начала
быстро поворачиваться к передней. То же повторилось в третьем и четвертом
окне, - тени падали в класс, на потолок, и по мере того, как прохожий
подвигался вперед, они тянулись назад.
"Да, - подумал Володя, - это не так, как в открытом месте, где тень
тянется за человеком; здесь, когда человек идет вперед, тень скользит
назад, и другие тени уже опять встречают его впереди".
Володя перевел глаза на сухую фигуру учителя. Холодное, желтое лицо
учителя раздражает Володю. Володя ищет его тень и находит ее на стене, за
учительским стулом. Тень уродливо перегибается и колышется, - но у нее нет
желтого лица и язвительной усмешки, и Володе приятно смотреть на нее.
Мысли его убегают куда-то далеко, - и он уже совсем ничего не слышит.
- Ловлев! - называет его учитель.
Володя по привычке подымается и стоит, тупо глядя на учителя. У него
такой нездешний вид, что товарищи смеются, а учитель делает укоризненное
лицо. Потом Володя слышит, что учитель издевается над ним вежливо и зло.
Володя дрожит от обиды и от бессилия. Потом учитель объявляет ему,
что ставит ему единицу за незнание и невнимательность, и приглашает его
садиться.
Володя глупо улыбается и принимается соображать, что с ним случилось.
Глава 18
Единица, первая в Володиной жизни!
Как это было странно для Володи!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг