Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
углами, с длинными площадками между маршей, - и на  каждую площадку выходила
какая-нибудь запертая плотно дверь.  Ясный и неподвижный был свет.  Холодная
веселость  и  злость,   неподвижная,  полускрытая  ирония  были   в   блеске
раскаленных добела проволочек, изогнутых в стеклянных грушах.
     - Да и нет, - вот наш свет и ответ, - говорил их неподвижный блеск.
     Кто-то  легкий и  осторожный  шел сзади очень  тихо.  Слышалось  легкое
щелканье выключателей, - пройденные повороты погружались во мрак.
     Наконец  лестница  кончилась.  Длинным  коридором  прошли  в  обширную,
мрачную комнату. Буфет у стены, стол посередине, по стенам поставцы с резною
посудою, - это были приметы столовой.
     - Это вы правильно, - проворчал Остров. - Накормить не мешает.
     Свет распределялся странно, -  половина комнаты и половина стола были в
тени. Два мальчика в белых одеждах подали на стол. Остров подмигивал нагло.
     Но  они смотрели так спокойно, и так просто ушли. Триродов поместился в
темной части комнаты. Остров сел у стола. Триродов спросил:
     - Что же вам от меня надо?
     - Вопрос деловой, - ответил Остров, хрипло смеясь, - очень  деловой. Не
столько  любезный, сколько деловой. Что надо? Прежде  всего, приятно мне вас
увидеть. Все же, в некотором роде, узы связывают, детство, и прочее.
     - Очень рад, - сухо сказал Триродов.
     -  Сомневаюсь, - нагло возразил  Остров. - Ну-с, и затем, почтеннейший,
мне  еще  кое-что  надо.  Именно  вот  вы  угадали,  что  надо.  Всегда были
психологом.
     - Чего же? - спросил Триродов.
     - Сами не догадаетесь? - подмигивая, спросил Остров.
     - Нет, - сухо сказал Триродов.
     - Тогда,  нечего делать,  скажу  вам прямо, мне надо  денег,  -  сказал
Остров.
     Он  засмеялся хрипло, ненатурально, налил себе вина, выпил его жадно, и
пробормотал:
     - Хорошее вино.
     -  Всем надо денег,  - холодно ответил Триродов.  - Где же вы хотите их
достать?
     Остров  завертелся  на стуле.  Хихикая,  пожимаясь,  потирая  руки,  он
говорил:
     - А вот к вам пришел. У вас,  видно, денег много, у меня  мало.  Вывод,
как пишут в газетах, напрашивается сам собою.
     - Так. A если я не дам? - спросил Триродов.
     Остров пронзительно свистнул, и нагло глянул на Триродова.
     -  Ну, почтеннейший,  -  сказал он  грубо, -  я рассчитываю, что  вы не
позволите себе такой самоочевидной глупости.
     - Почему? - спросил Триродов, усмехаясь.
     -  Почему? -  переспросил Остров. -  Мне кажется,  причины  вам так  же
хорошо  известны,  как  и  мне,  если  еще  не  лучше,  и  о  них нет  нужды
распространяться.
     - Я вам ничего не должен, - тихо сказал Триродов. - И не понимаю, зачем
бы  я  стал  давать  вам деньги.  Все равно  вы  истратите их  без толку,  -
прокутите, может быть.
     - А вы тратите с большим толком? - язвительно улыбаясь, спросил Остров.
     - Если и не с толком, то  с расчетом, - отвечал  Триродов. - Впрочем, я
готов вам помочь. Только прямо скажу, что свободных денег у меня очень мало,
да если бы и были, я вам все равно много не дал бы.
     Остров хрипло и коротко засмеялся, и сказал решительно:
     -  Мало  мне  ни к чему.  Мне  надо много.  Впрочем,  может  быть,  это
по-вашему будет мало?
     - Сколько? - отрывисто спросил Триродов.
     - Двадцать тысяч, - напряженно решительным тоном сказал Остров.
     - Столько не дам, - спокойно сказал Триродов. - Да и не могу.
     Остров наклонился к Триродову, и шепнул:
     - Донесу.
     - Так что ж? - спокойно возразил Триродов.
     - Плохо  будет.  Уголовщина,  любезнейший, да  еще какая! -  угрожающим
голосом говорил Остров.
     - Ваша, голубчик, - так же спокойно возразил Триродов.
     - Я-то выкручусь, а вас влопаю, - со смехом сказал Остров.
     Триродов пожал плечами, и возразил:
     - Вы очень  заблуждаетесь.  Я не имею  оснований бояться чего  бы то ни
было.
     Остров,  казалось,  наглел  с  каждою  минутою.  Он  свистнул и  сказал
издевающимся тоном:
     - Скажите, пожалуйста! Точно и не убивали?
     - Я? Нет, я не убивал, - отвечал Триродов.
     - А кто же? - насмешливо спросил Остров.
     - Он жив, - сказал Триродов.
     - Ерунда! - воскликнул Остров.
     И засмеялся хрипло, громко и нагло, но казался оторопевшим. Спросил:
     - А  эти призмочки,  которые  вы  изволили сфабриковать?  Говорят,  они
теперь стоят на столе в вашем кабинете.
     - Стоят, - сухо сказал Триродов.
     - Да говорят,  что  и настоящее  ваше не  слишком-то  чисто,  -  сказал
Остров.
     - Да? - насмешливо спросил Триродов.
     - Да-с, -  издевающимся  голосом говорил Остров.  - В вашей-то  колонии
первое дело - крамола, второе дело - разврат, а третье дело - жестокость.
     Триродов   нахмурился,   строго   глянул   на   Острова,    и   спросил
пренебрежительно:
     -- Букет клевет уже успели собрать?
     Остров злобно говорил:
     - Собрал-с. Клевет ли, нет ли, не знаю. А только все это на вас похоже.
Взять  хоть бы садизм этот  самый. Припоминаете?  Мог бы напомнить кой-какие
факты из поры юных лет.
     - Вы сами знаете, что говорите вздор, - спокойно возразил Триродов.
     - Говорят, - продолжал Остров, -  все-все это повторяется в тиши вашего
убежища!
     - Если  все это так, - тихо сказал Триродов, - то вы из этого не можете
извлечь никакой пользы.
     Триродов смотрел спокойно. Казалось,  что  он  далек. Голос  его звучал
спокойно и глухо.
     Остров крикнул запальчиво:
     - Вы  не воображайте, что я попался в  западню. Если я отсюда не выйду,
то у меня уже заготовлено кое-что такое, что пошлет вас на каторгу.
     --  Пустяки, - спокойно  сказал Триродов,  - я этого  не  боюсь. Что вы
можете мне сделать? В крайнем случае я эмигрирую.
     Остров злобно захохотал.
     - Нарядитесь в мантию политического  выходца! - злобно воскликнул он. -
Напрасно!  Наша  полиция, осведомляемая  благомыслящими  людьми, от  них  же
первый  есм  аз,  -  но только первый!  заметьте!  - достанет везде. Найдут!
Выдадут!
     - Оттуда не выдадут, -  сказал Триродов. -  Это место верное,  и там вы
меня не достанете.
     -  Что же  это  за  место, куда вы  собрались?  - с язвительною улыбкою
спросил Остров. - Или это ваш секрет?
     - Это - луна, - спокойно и просто ответил Триродов.
     Остров захохотал. Триродов говорил:
     - И притом Луна, созданная мною. Она стоит перед моими окнами, и готова
принять меня.
     Остров в бешенстве вскочил с места, топал ногами, и кричал:
     - Вы  вздумали издеваться  надо  мною!  Напрасно!  Меня  вашими глупыми
сказками   не   проведете.    Провинциальных   дурочек    надувайте    этими
фантасмагориями. Я - старый воробей, меня на мякине не проведешь.
     Триродов спокойно сказал ему:
     - Напрасно вы беснуетесь. Я вам  помогу. Я вам денег дам, пожалуй. Но с
условием.
     - Какое еще условие? - со сдержанною яростью спросил Остров.
     - Вы уедете, - очень далеко, - и навсегда, - сказал Триродов.
     -- Ну, это еще надо подумать, - злобно сказал Остров.
     Триродов с улыбкою посмотрел на него, и сказал:
     -  В вашем распоряжении неделя. Ровно через неделю вы придете ко мне, и
получите деньги.
     Остров  почувствовал  вдруг  непонятный  для  него страх.  Он испытывал
ощущение взятого в чужую власть. Тоска томила его. Лицо Триродова исказилось
жестокою успешкою. Он сказал тихо:
     - Bаша ценность такова, что я убил бы вас совсем спокойно, как змею. Но
я устал и от чужих убийств.
     -- Моя ценность? - хрипло и нелепо бормотал Остров.
     Триродов гневно говорил:
     -- Какая ваша цена? Наемный убийца, шпион, предатель.
     Остров сказал упавшим голосом:
     - Однако, вас не предал пока.
     - Невыгодно, только потому не предали, - возразил Триродов. - А второе,
не смеете.
     --  Чего же вы хотите? - смиренно спросил Остров. - Какое ваше условие?
Куда мне надо ехать?

        ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


     Триродов оставил в Рамееве приятное впечатление. Рамеев поспешил отдать
Триродову визит: поехал к нему  вместе  с Петром. Не хотелось Петру  ехать к
Триродову, но все же он не решился отказаться. По дороге Петр хмурился, но в
доме  Триродова  старался  быть  очень  вежлив.  Принужденность была  в  его
вежливости.
     Очень   скоро  Миша   подружился  с   Киршею,  познакомился  с  другими
мальчиками.  Между Рамеевым и Триродовым завязывалось близкое знакомство,  -
настолько близкое, конечно, насколько это  позволяла нелюдимость  Триродова,
его любовь к уединенной жизни.
     Случилось однажды, что  Триродов с Киршею был  у  Рамеевых, замедлил  и
остался обедать. К обеду  сошлось еще несколько человек из близких к Рамееву
и к молодым людям. Постарше были ка-деты, помоложе  - считали себя эс-деками
и эс-ерами.
     Сначала   говорили,  много  волнуясь  и   споря,   по  поводу  новости,
принесенной  одним из молодых гостей,  учителем городского училища Воронком,
с.-р. Сегодня днем близ своего дома был убит полицмейстер. Убийцы скрылись.
     Триродов не  принимал  почтя  никакого  участия  в разговоре. Елисавета
смотрела на  него тревожно, и желтый цвет ее  платья  казался цветом печали.
Было очень заметно для всех, что Триродов задумчив и  мрачен, как будто  его
томила тайная какая-то забота. В начале  обеда он  делал заметные усилия над
собою,  чтобы одолеть  рассеяность  и волнение.  Наконец на него  обратилось
общее внимание. Особенно после нескольких  ответов невпопад на вопросы одной
из девиц.
     Триродов заметил, что на него  смотрят. Ему стало неловко, и досадно на
себя, и  это досадливое чувство помогло ему одолеть рассеянность и смущение.
Он   стал   оживленнее,  точно  стряхнул  с  себя  какой-то  гнет,  и  вдруг
разговорился.   И  голубою   радостью   поголубели   тогда  глубокие   взоры
Елисаветиных глаз.
     Петр,  продолжая   начатый  разговор,  говорил   со  свойственным   ему
уверенно-пророческим выражением:
     - Если бы не было этой дикой ломки при Петре, все пошло бы иначе.
     Триродов слегка насмешливо улыбался.
     - Ошибка,  не правда ли? - спросил  он. - Но уж  если  искать в русской
истории ошибок, то не проще ли искать их еще раньше?
     - Где же? при сотворении мира? - с грубою насмешливостью спросил Петр.
     Триродов усмехнулся, и сказал сдержанно:
     - При  сотворении мира, конечно, это что  и говорить. Но не заходя  так
далеко, для нас достаточно остановиться хоть на монгольском периоде.
     -- Однако, - сказал Рамеев, - вы далеконько взяли.
     Триродов продолжал:
     - Историческая  ошибка, была в  том, что Россия  не сплотилась  тогда с
татарами.
     - Мало у нас татарщины! - досадливо сказал Петр.
     - Оттого  и много,  что не сплотились,  - возразил  Триродов. - Надобно
было иметь смысл основать Монголо-Русскую империю.
     - И перейти в магометанство? - спросил доктор Светилович, человек очень
милый, но уж слишком уверенный во всем том, что несомненно.
     - Нет, зачем!  - отвечал Триродов. - Борис Годунов был же христианином.
Да и не в этом  дело. Все равно, мы и католики Западной Европы смотрели друг
на друга, как на еретиков. А тогда наша империя была бы всемирною. И если бы
даже  нас причисляли к желтой расе,  то  все же эта желтая раса считалась бы
благороднейшею, и желтый цвет кожи казался бы весьма элегантным.
     --   Вы   развиваете  какой-то  странный...  монгольский   парадокс,  -
презрительно сказал Петр.
     Триродов говорил:
     - Все равно же, на нас и теперь смотрят в Европе почти как на монголов,
как на расу,  очень смешанную с монгольскими элементами. Говорят: поскоблите
русского, - откроете татарина.
     Завязался спор, который продолжался и когда вышли из-за стола.
     Петр Матов во время всего обеда был сильно не в духе. Он  едва находил,
что  говорить со своею соседкою, молодою девицею, черноглазою, черноволосою,
красивою с.-д. И прекрасная  с-д., все  чаще  стала  обращаться  к сидевшему
рядом с  нею по другую  сторону священнику Закрасину. Он примыкал к к.-д., и
все же был ближе к ней по убеждениям, чем октябрист Матов.
     Петру  не  нравилось,  что Елисавета не обращает  на  него внимания,  а
смотрит на Триродова и слушает Триродова. Почему-то  было ему  досадно и то,
что Елена  иногда  подолгу  останавливала  свой  разнеженный  взор  тоже  на
Триродове. И в Петре  все возрастало жуткое желание наговорить неприятностей
Триродову.
     "Ведь он же  гость",  - подумал было Петр, сдерживая себя, но  в ту  же
минуту почувствовал, что не может удержаться, что должен как-нибудь,  чем бы
то ни было, смутить самоуверенность  Триродова. Петр  подошел к Триродову и,
покачиваясь перед  ним  на  своих  длинных и  тонких  ногах,  сказал  тоном,
враждебность которого почти не старался скрыть:
     - На-днях на  пристани какой-то проходимец расспрашивал о вас. Кербах и
Жербенев пили пиво и говорили глупости, а  он  подсел  к ним, и  очень  вами
интересовался.
     - Лестно, - неохотно сказал Триродов.
     - Ну, не знаю, насколько  лестно, - язвительно сказал Петр. - По-моему,
приятного  мало. Наружность очень подозрительная, - какой-то оборванец. Хоть
и уверяет, что он - актер, да что-то  не похож. Говорит, что вы с ним старые
друзья. Замечательный нахал!
     Триродов улыбнулся. Елисавета тревожно сказала:
     - Его же мы встретили на днях около вашего дома.
     - Место довольно уединенное, - неопределенным тоном сказал Триродов.
     Петр описал его наружность.
     -- Да, это - актер Остров, - сказал Триродов.
     Елисавета, чувствуя странное беспокойство, сказала:
     -  Он,   кажется,  все  блуждал  здесь  по  соседству,  выспрашивал   и
высматривал. Не замышляет ли он чего-нибудь?
     -- Очевидно, шпион, - презрительно сказала молодая с.-д.
     Триродов, не выражая ни малейшего удивления, сказал:
     - Вы думаете? Может быть. Не знаю. Я не видел его уже лет пять.
     Молодая  с.-д.  подумала,  что  Триродов  обиделся  на  нее  за  своего
знакомого; она сказала несколько натянуто:
     - Вы его хорошо знаете, тогда извините.
     -  Я не знаю его теперешнего положения, - сказал Триродов. -  Все может
быть.
     - Можно ли ручаться за все случайные знакомства! - сказал Рамеев.
     Триродов спросил Петра:
     - Что же он говорил обо мне?
     Но тон  его голоса не обнаруживал  особенно большого любопытства.  Петр
сказал, усмехаясь саркастически:
     --  Ну,  говорил-то он  мало, больше выспрашивал.  Говорил, что вы  его
хорошо знаете. Впрочем, я скоро ушел.
     Триродов говорил тихо:
     - Да, я его знаю давно. Может быть, и  недостаточно хорошо, но  знаю. У
меня были с ним кое-какие сношения.
     -- Он у вас был вчера? - спросила Елисавета.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг