которые враждебны ему и хотели бы помешать его назначению на инспекторскую
должность. Вот Володин: недаром он все повторяет слова "будущий инспектор".
Ведь бывали же случаи, что люди присваивали себе чужое имя и жили себе в
свое удовольствие. Конечно, заменить самого Передонова Володину трудненько,
- да ведь у дурака, такого, как Володин, могут быть самые нелепые затеи. И
еще Рутиловы, Вершина со своею Мартою, сослуживцы из зависти - все рады ему
повредить. А как повредить? Ясное дело, опорочат его в глазах у начальства,
выставят человеком неблагонадежным.
Итак, у Передонова явились две заботы: доказать свою благонадежность и
обезопасить себя от Володина, - женить его на богатой.
И вот однажды Передонов спросил Володина:
- Хочешь, к Адаменковой барышне тебя посватаю? Или все еще по Марте
скучаешь? Целый месяц утешиться не можешь?
- Что ж мне по Марте скучать! - ответил Володин. - Я ей честь честью
сделал предложение, а коли ежели она не хочет, то что же мне! Я и другую
найду, - разве уж для меня и невест не найдется? Да этого добра везде
сколько угодно.
- Да, а вот Марта натянула тебе нос, - подразнил Передонов.
- Не знаю уж, какого жениха они ждут,- обидчиво сказал Володин, - хоть
бы приданое большое было, а то ведь гроши дадут. Это она в тебя, Ардальон
Борисыч, втюрилась.
Передонов посоветовал:
- А я бы на твоем месте ей ворота дегтем вымазал.
Володин захихикал, но сейчас же успокоился и сказал:
- Ежели поймают, так неприятность может выйти.
- Найми кого-нибудь, зачем самому, - сказал Передонов.
-- И следует, ей-богу, следует, - с одушевлением сказал Володин. -
Потому как ежели она в законный брак не хочет вступать, а между прочим к
себе в окно молодых людей пускает, то уж это что ж! Уж это значит - ни
стыда, ни совести нет у человека.
VI
На другой день Передонов и Володин отправились к девице Адаменко.
Володин принарядился, - надел новенький свой узенький сюртучок, чистую
крахмальную рубашку, пестрый шейный платок, намазал волосы помадою,
надушился, - и взыграл духом.
Надежда Васильевна Адаменко с братом жила в городе в собственном
кирпичном красном домике; недалеко от города было у нее имение, отданное в
аренду. В позапрошлом году кончила она учение в здешней гимназии, а ныне
занималась тем, что лежала на кушетке, читала книжки всякого содержания да
школила своего брата, одиннадцатилетнего гимназиста, который спасался от ее
строгостей только сердитым заявлением:
- При маме лучше было. Мама в угол только ставила.
С Надеждою Васильевною жила ее тетка, существо безличное и дряхлое, не
имевшее никакого голоса в домашних делах. Знакомства вела Надежда Васильевна
со строгим разбором. Передонов бывал у нее редко, и только малое знакомство
его с нею могло быть причиною предположения, что эта барышня может выйти
замуж за Володина.
Теперь она удивилась неожиданному посещению, но приняла незванных
гостей любезно. Гостей надо было занимать, - и Надежде Васильевне казалось,
что самый приятный и удобный разговор для учителя русского языка - разговор
о состоянии учебного дела, о реформе гимназий, о воспитании детей, о
литературе, о символизме, о русских журналах. Всех этих тем она коснулась,
но не получала в ответ ничего, кроме озадачивших ее отповедей, обнаруживших,
что ее гостям эти вопросы не любопытны. Она увидела, что возможен только
один разговор - городские сплетни. Но Надежда Васильевна все-таки сделала
еще одну попытку.
- А вы читали "Человек в футляре" Чехова? - спросила она. - Не правда
ли, как метко?
Так как с этим вопросом она обратилась к Володину, то он приятно
осклабился и спросил:
- Это что же, статья или роман?
- Рассказ, - объяснила Надежда Васильевна.
- Господина Чехова, вы изволили сказать? - осведомился Володин.
- Да, Чехова, - сказала Надежда Васильевна и усмехнулась.
- Это где же помещено? - продолжал любопытствовать Володин.
- В "Русской Мысли", - ответила барышня любезно.
- В каком номере? - допрашивал Володин.
- Не помню хорошенько, в каком-то летнем, - все так же любезно, но с
некоторым удивлением ответила Надежда Васильевна.
Маленький гимназист высунулся из-за двери.
- Это в майской книжке было напечатано, - сказал он, придерживаясь
рукою за дверь и обводя гостей и сестру веселыми синими глазами.
- Вам еще рано романы читать, - сердито сказал Передонов, - учиться
надо, а не скабрезные истории читать.
Надежда Васильевна строго посмотрела на брата.
- Как это мило - за дверьми стоять и слушать, - сказала она и, подняв
обе руки, сложила кончики мизинцев под прямым углом.
Гимназист нахмурился и скрылся. Он пошел в свою комнату, стал там в
угол и принялся глядеть на часы; два мизинца углом - это знак стоять в углу
десять минут. "Нет, - досадливо думал он, - при маме лучше было: мама только
зонтик ставила в угол".
А в гостиной меж тем Володин утешал хозяйку обещанием достать
непременно майский номер "Русской Мысли" и прочесть рассказ господина
Чехова. Передонов слушал с выражением явной скуки на лице. Наконец он
сказал:
- Я тоже не читал. Я не читаю пустяков. В повестях и романах все
глупости пишут.
Надежда Васильевна любезно улыбнулась и сказала:
- Вы очень строго относитесь к современной литературе. Но пишутся же
теперь и хорошие книги.
- Я все хорошие книги раньше прочел, - заявил Передонов. - Не стану же
я читать того, что теперь сочиняют.
Володин смотрел на Передонова с уважением. Надежда Васильевна легонько
вздохнула и - делать нечего - принялась пустословить и сплетничать, как
умела. Хоть и не люб ей был такой разговор, но она поддерживала его с
ловкостью и веселостью бойкой и выдержанной девицы.
Гости оживились. Ей было нестерпимо скучно, а они думали, что она с
ними исключительно любезна, и приписывали это обаянию прелестной наружности
Володина.
Когда они ушли, Передонов на улице поздравлял Володина с успехом.
Володин радостно смеялся и прыгал. Он уже забыл всех отвергнувших его девиц.
- Не лягайся, - говорил ему Передонов, - распрыгался, как баран. Погоди
еще, натянут тебе нос.
Но говорил он это в шутку, а сам вполне верил в успех задуманного
сватовства.
Грушина чуть не каждый день забегала к Варваре, Варвара бывала у нее
еще чаще, так что они почти и не расставались. Варвара волновалась, а
Грушина медлила, - уверяла, что очень трудно скопировать буквы, чтобы вышло
совсем похоже.
Передонов все еще не хотел назначить дня для свадьбы. Опять он
требовал, чтобы ему сначала место дали инспекторское. Помня, как много у
него готовых невест, он не раз, как и прошлою зимою, грозил Варваре:
- Вот сейчас пойду венчаться. Вернусь утром с женой, а тебя - вон.
Последний раз ночуешь.
И с этими словами уходил - играть на биллиарде. Оттуда иногда к вечеру
приходил домой, а чаще кутил в каком-нибудь грязном притоне с Рутиловым и
Володиным. В такие ночи Варвара не могла заснуть. Поэтому она страдала
мигренями. Хорошо еще, если он вернется в час, в два ночи, - тогда она
вздохнет свободно. Если же он являлся только утром, то Варвара встречала
день совсем больная.
Наконец Грушина изготовила письмо и показала его Варваре. Долго
рассматривали, сличали с прошлогодним княгининым письмом. Грушина уверяла:
похоже так, что сама княгиня не узнала бы подделки. Хоть на самом деле
сходства было мало, но Варвара поверила. Да она же и понимала, что Передонов
не мог помнить мало знакомого ему почерка настолько точно, чтобы заметить
подделку.
- Ну вот, - радостно сказала она, - наконец-то. А то я уже ждала,
ждала, да и жданки потеряла. А только как же конверт, - если он спросит, что
я скажу?
- Да уж конверта нельзя подделать, - штемпеля, - сказала Грушина,
посмеиваясь, поглядывая на Варвару лукавыми, разными глазами: правый -
побольше, левый - поменьше.
- Так как же?
- Душечка Варвара Дмитриевна, да вы скажите ему, что конверт в печку
бросили. На что же вам конверт?
Варварины надежды оживились. Она говорила Грушиной:
- Только бы женился, тогда уж я не стану для него бегать. Нет, я буду
сидеть, а он пусть для меня побегает.
В субботу после обеда Передонов шел поиграть на биллиарде. Мысли его
были тяжелы и печальны. Он думал:
"Скверно жить среди завистливых и враждебных людей. Но что же делать, -
не могут же все быть инспекторами! Борьба за существование!"
На углу двух улиц он встретил жандармского штаб-офицера. Неприятная
встреча!
Подполковник Николай Вадимович Рубовский, невысокий плотный человек с
густыми бровями, веселыми серыми глазами и прихрамывающею походкою, отчего
его шпоры неровно и звонко призвякивали, был весьма любезен и за то любим в
обществе. Он знал всех людей в городе, все их дела и отношения, любил
слушать сплетни, но сам был скромен и молчалив, как могила, и никому не
делал ненужных неприятностей.
Остановились, поздоровались, побеседовали. Передонов насупился,
оглянулся по сторонам и опасливо сказал:
- У вас, я слышал, наша Наташа живет, так вы ей не верьте, что она про
меня говорит, это она врет.
- Я от прислуги сплетен не собираю, - с достоинством сказал Рубовский.
- Она - сама скверная, - продолжал Передонов, не обращая внимания на
возражение Рубовского, - у нее любовник есть, поляк; она, может быть,
нарочно к вам и поступила, чтоб у вас что-нибудь стащить секретное.
- Пожалуйста, не беспокойтесь об этом, - сухо возразил подполковник, -
у меня планы крепостей не хранятся.
Упоминание о крепостях озадачило Передонова. Ему казалось, что
Рубовский намекает на то, что может посадить Передонова в крепость.
- Ну, что крепость, - пробормотал он, - до этого далеко, а только
вообще про меня всякие глупости говорят, так это больше из зависти. Вы
ничему такому не верьте. Это они доносят, чтоб от себя отвести подозрение, а
я и сам могу донести.
Рубовский недоумевал.
- Уверяю вас, - сказал он, вздергивая плечами и бряцая шпорами, - я ни
от кого не получал на вас доноса. Вам, видно, кто-нибудь в шутку погрозил, -
да ведь мало ли что говорится иногда.
Передонов не верил. Он думал, что жандармский скрытничает, - и стало
ему страшно.
Каждый раз, как Передонов проходил мимо Вершинского сада, Вершина
останавливала его и своими ворожащими движениями и словами заманивала в сад.
И он входил, невольно подчиняясь eе тихой ворожбе. Может быть, ей
скорее Рутиловых удалось бы достичь своей цели, - ведь Передонов одинаково
далек был от всех людей, и почему бы ему было не связаться законным браком с
Мартою? Но, видно, вязко было то болото, куда залез Передонов, и никакими
чарами не удавалось перебултыхнуть его в другое.
Вот и теперь, когда, расставшись с Рубовским, Передонов шел мимо,
Вершина, одетая, как всегда вся в черном, заманила его.
- Марта и Владя домой на день едут, - сказала она, ласково глядя сквозь
дым своей папироски на Передонова коричневыми глазами, - вот бы и вы с ними
погостить в деревне. За ними работник в тележке приехал.
- Тесно, - сказал Передонов угрюмо.
- Ну вот, тесно, - возразила Вершина, - отлично разместитесь. Да и
потеснитесь не беда, что ж, недалеко, шесть верст проехать.
В это время из дома выбежала Марта спросить что-то у Вершиной. Хлопоты
перед отъездом немного расшевелили ее лень, и лицо ее было живее и веселее
обычного. Опять, уже обе, стали звать Передонова в деревню.
- Разместитесь удобно, - уверяла Вершина, - вы с Мартой на заднем
сиденье, а Владя с Игнатием на переднем. Вот посмотрите, и тележка на дворе.
Передонов вышел за Вершиною и Мартою во двор, где стояла тележка, а
около нее возился, укладывая что-то, Владя. Тележка была поместительная. Но
Передонов, угрюмо осмотрев ее, объявил:
- Не поеду. Тесно. Четверо, да еще вещи.
- Ну, если вы думаете, что тесно, - сказала Вершина, - то Владя и
пешком может итти.
- Конечно, - сказал Владя, улыбаясь сдержанно и ласково, - пешком дойду
в полтора часа отлично. Вот сейчас зашагаю, так раньше вас буду.
Тогда Передонов объявил, что будет трясти, а он не любит тряски.
Вернулись в беседку. Все
уже было уложено, но работник Игнатий еще ел на кухне, насыщаясь
неторопливо и основательно.
- Как учится Владя? - спросила Марта.
Другого разговора с Передоновым она не умела придумать, а уже Вершина
не раз упрекала ее, что она не умеет занять Передонова.
- Плохо, - сказал Передонов, - ленится, ничего не слушает.
Вершина любила поворчать. Она стала выговаривать Владе. Владя краснел и
улыбался, пожимался плечами, как от холода, и подымал, по своей привычке,
одно плечо выше другого.
- Что же, только год начался, - сказал он, - я еще успею.
- С самого начала надо учиться, - тоном старшей, но слегка от этого
краснея, сказала Марта.
- Да и шалит, - жаловался Передонов, - вчера так развозились, точно
уличные мальчишки. Да и груб, мне дерзость сказал в четверг.
Владя вдруг вспыхнул и заговорил горячо, но не переставая улыбаться:
- Никакой дерзости, а я только правду сказал, что вы в других тетрадках
ошибок по пяти прозевали, а у меня все подчеркнули и поставили два, а у меня
лучше было написано, чем у тех, кому вы три поставили.
- И еще вы мне дерзость сказали, - настаивал Передонов.
- Никакой дерзости, а я только сказал, что инспектору скажу, -
запальчиво говорил Владя, - что же мне зря двойку...
- Владя, не забывайся, - сердито сказала Вершина, - чем бы извиниться,
а ты опять повторяешь.
Владя вдруг вспомнил, что Передонова нельзя раздражать, что он может
стать Марте женихом. Он сильнее покраснел, в смущении передернул пояс на
своей блузе и робко сказал:
- Извините. Я только хотел попросить, чтобы вы поправили.
- Молчи, молчи, пожалуйста, - прервала его Вершина, - терпеть не могу
таких рассуждений, терпеть не могу, - повторила она и еле заметно дрогнула
всем своим сухоньким телом. - Тебе делают замечание, ты молчи.
И Вершина высыпала на Владю не мало укоризненных слов, дымя папироскою
и криво улыбаясь, как она всегда улыбалась, о чем бы ни шла речь.
- Надо будет отцу сказать, чтобы наказал тебя, - кончила она.
- Высечь надо, - решил Передонов и сердито посмотрел на обидевшего его
Владю.
- Конечно, - подтвердила Вершина, - высечь надо.
- Высечь надо, - сказала и Марта и покраснела.
- Вот поеду сегодня к вашему отцу, - сказал Передонов, - и скажу, чтобы
вас при мне высекли, да хорошенько.
Владя молчал, смотрел на своих мучителей, поеживался плечами и улыбался
сквозь слезы. Отец у него крут. Владя старался утешить себя, думая, что это
- только угрозы. Неужели, думал он, в самом деле захотят испортить ему
праздник? Ведь праздник - день особенный, отмеченный и радостный, и все
праздничное совсем несоизмеримо со всем школьным, будничным.
А Передонову нравилось, когда мальчики плакали, - особенно, если это он
так сделал, что они плачут и винятся. Владино смущение и сдержанные слезы на
его глазах, и робкая, виноватая его улыбка - все это радовало Передонова. Он
решил ехать с Мартою и Владею.
- Ну, хорошо, я поеду с вами, - сказал он Марте.
Марта обрадовалась, но как-то испуганно. Конечно, она хотела, чтобы
Передонов ехал с ними, - или, вернее, Вершина хотела этого за нее и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг