- Насмешницы.
- Да ведь не над тобой, - убеждал Рутилов.
- Почем я знаю!
- Да уж ты мне поверь, я тебя не обману. Они тебя уважают. Ведь ты не
Павлушка какой-нибудь, чтоб над тобой смеяться.
- Да, поверь тебе, - недоверчиво сказал Передонов. - Нет, я хочу сам
уверяться, что они надо мной не смеются.
- Вот чудак, - с удивлением сказал Рутилов,- да как же они смеют
смеяться? Ну, как же ты, однако, хочешь увериться?
Передонов подумал и сказал:
- Пусть выйдут сейчас же на улицу.
- Ну, ладно, это можно, - согласился Рутилов.
- Все трое, - продолжал Передонов.
- Ну, ладно.
- И пусть каждая скажет, чем она мне угождать будет.
- Зачем же это? - с удивлением спросил Рутилов.
- Вот я и вижу, что они хотят, а то вы меня за нос поведете,- объяснил
Передонов.
- Никто тебя за нос не поведет.
- Они надо мной, может быть, посмеяться хотят, - рассуждал Передонов, -
а вот пусть выйдут, потом уж они коли захотят смеяться, так и я буду над
ними смеяться.
Рутилов подумал, передвинул шляпу на затылок и опять на лоб и наконец
сказал:
- Ну, погоди, пойду скажу им. Вот-то чудодей! Только ты во двор войди
пока, а то еще кого-нибудь чорт понесет по улице, увидят.
- Наплевать, - сказал Передонов, но все же вошел за Рутиловым в
калитку.
Рутилов отправился в дом к сестрам, а Передонов остался ждать на дворе.
В гостиной, угловой к воротам горнице, сидели все четыре сестры, все на
одно лицо, все похожие на брата, все миловидные, румяные, веселые: замужняя
Лариса, спокойная, приятная, полная; вертлявая да быстрая Дарья, самая
высокая и тонкая из сестер; смешливая Людмила и Валерия, маленькая, нежная,
хрупкая на вид. Они лакомились орехами да изюмом и, очевидно, чего-то ждали,
а потому волновались и смеялись более обычного, вспоминали последние
городские сплетни и осмеивали знакомых и незнакомых.
Уже с утра они были готовы ехать под венец. Оставалось только надеть
приличное к венцу платье да приколоть фату и цветы. О Варваре сестры не
вспоминали в своих разговорах, как-будто ее и на свете нет. Но уже одно то,
что они, беспощадные насмешницы, перемывая косточки всем, не обмолвились во
весь день ни одним словечком только о Варваре, одно это доказывало, что
неловкая мысль о ней гвоздем сидит в голове каждой из сестриц.
- Привел! - объявил Рутилов, входя в гостиную, - у ворот стоит.
Сестры взволнованно поднялись и все разом заговорили и засмеялись.
- Только есть заковычка, - сказал Рутилов, посмеиваясь.
- Что, что такое? - спросила Дарья. Валерия досадливо нахмурила свои
красивые, темные брови.
- Уж не знаю, говорить ли? - спросил Рутилов.
- Ну, скорее, скорее! - торопила Дарья.
С некоторым смущением Рутилов рассказал о том, чего желает Передонов.
Барышни подняли крик и взапуски принялись бранить Передонова. Но
мало-по-малу их негодующие крики заменились шутками и смехом, Дарья сделала
угрюмо-ожидающее лицо и сказала:
- Вот он так стоит у ворот. Вышло похоже и забавно.
Барышни стали выглядывать из окна к воротам. Дарья приоткрыла окно и
крикнула:
- Ардальон Борисыч, а из окошка сказать можно?
Послышался угрюмый голос:
- Нельзя.
Дарья поспешно захлопнула окно. Сестры расхохотались звонко и
неудержимо и убежали из гостиной в столовую, чтобы Передонов не услышал. В
этом веселом семействе умели от самого сердитого настроения переходить к
смеху и шуткам, и веселое слово зачастую решало дело.
Передонов стоял и ждал. Ему было грустно и страшно. Подумывал он
убежать, да не решился и на это. Откуда-то очень издалека доносилась музыка:
должно быть, предводителева дочь играла на рояле. Слабые, нежные звуки
лились в вечернем тихом, темном воздухе, наводили грусть, рождали сладкие
мечты.
Сначала мечты Передонова приняли эротическое направление. Он
представлял барышень Рутиловых в самых соблазнительных положениях. Но чем
дальше продолжалось ожидание, тем больше Передонов испытывал раздражение, -
зачем заставляют его ждать. И музыка, едва задев его мертвенно-грубые
чувства, умерла для него.
А вокруг спустилась ночь, тихая, шуршащая зловещими подходами и
пошептами. И еще темнее казалось везде оттого, что Передонов стоял в
пространстве, освещенном лампою в гостиной, свет от которой двумя полосами
ложился на двор, расширяясь к соседскому забору, за которым виднелись темные
бревенчатые стены. В глубине двора подозрительно темнели и шептались о
чем-то деревья Рутиловского сада. На улицах по мосткам где-то недалеко долго
слышались чьи-то замедленные, тяжелые шаги. Передонов начал уже бояться,
что, пока он тут стоит, на него нападут и ограбят, а то так и убьют. Он
прижался к самой стене, в тень, чтобы его не видели, и робко ждал.
Но вот по освещенным полосам на дворе пробежали длинные тени, захлопали
двери, послышались за дверью на крыльце голоса. Передонов оживился. "Идут!"
- радостно подумал он, и приятные мечты о красотках-сестрицах опять лениво
зашевелились в его голове, - паскудные детища его скудного воображения.
Сестры стояли в сенях. Рутилов вышел на двор к воротам и огляделся, не
идет ли кто по улице.
Никого не было ни видно, ни слышно.
- Никого нет, - громким шопотом сказал он сестрам в сложенные трубою
руки.
Он остался сторожить на улице. Вместе с ним вышел на улицу и Передонов.
- Ну вот, сейчас они тебе скажут, - сказал Рутилов.
Передонов стоял у самой калитки и смотрел в щель меж калиткою и
приворотным столбом. Лицо его было угрюмо и почти испуганно, и всякие мечты
и думы погасли в его голове и сменились тяжелым, беспредметным вожделением.
Дарья первая подошла к приотворенной калитке.
-- Ну, чем же вам угодить? - спросила она.
Передонов угрюмо молчал. Дарья сказала:
- Я вам блины буду превкусные печь, горячие, только не подавитесь.
Людмила из-за ее плеча крикнула:
- А я каждое утро буду по городу ходить, все сплетни собирать, а потом
вам рассказывать. Превесело.
Между веселыми лицами двух сестер показалось на миг капризное, тонкое
Валерочкино лицо, и послышался ее хрупкий голосок:
- А я ни за что не скажу, чем вам угожу,- догадывайтесь сами.
Сестры побежали, заливаясь хохотом. Голоса их и смех затихли за
дверьми. Передонов отвернулся от калитки. Он был не совсем доволен. Он
думал: болтнули что-то и ушли. Дали бы лучше записочки. Но уже поздно тут
стоять и ждать.
- Ну, видел? - спросил Рутилов. - Которую же тебе?
Передонов погрузился в размышление. Конечно, сообразил он наконец, надо
выбирать самую молоденькую. Что же ему на перестарке жениться!
- Веди Валерию, - решительно сказал он.
Рутилов отправился домой, а Передонов опять вошел во двор.
Людмила выглядывала тайком в окно, стараясь услышать, что говорят, но
ничего не услышала. Вот прозвучали шаги по мосткам на дворе. Сестры притихли
и сидели взволнованные и cмущенные. Вошел Рутилов и объявил:
-- Валерию выбрал. Ждет, - стоит у ворот.
Сестры зашумели, засмеялись. Валерия слегка побледнела.
- Вот, вот, - повторяла она, - очень я хочу, очень мне надо.
Ее руки дрожали. Ее стали наряжать, - все три сестры хлопотали около
нее. Она, как всегда, жеманилась и медлила. Сестры ее торопили. Рутилов
неустанно болтал, радостно и возбужденно. Ему нравилось, что все это дело он
так ловко устроил.
- А извозчиков ты приготовил? - озабоченно спросила Дарья.
Рутилов отвечал с досадою:
- Да разве можно? Весь город сбежался бы. Варвара бы его за волосы
оттащила к себе.
- Так как же мы?
- А так, до площади дойдем попарно, а там и наймем. Очень просто.
Сперва ты с невестой, да Лариса с женихом, - да и то не сразу, а то еще
увидит кто в городе. А я с Людмилой за Фаластовым заеду, они вдвоем поедут,
а я еще Володина прихвачу.
Передонов, оставшись один, погрузился в сладкие мечтания. Ему грезилась
Валерия в обаянии брачной ночи, раздетая, стыдливая, но веселая. Вся
тоненькая, субтильная.
Мечтал, а сам таскал из кармана завалявшиеся там карамельки и сосал их.
Потом пришло ему на память, что Валерия - кокетка. Ведь она, подумал
он, потребует нарядов, обстановки. Уж тогда, пожалуй, деньги придется не
откладывать каждый месяц, а и прикопленное растрачивать. А жена-то станет
привередничать, а за кухней, пожалуй, и не доглядит. А еще на кухне
подсыплют ему яду, - Варя со злости подкупит кухарку. "Да и вообще, - думал
Передонов, - уж слишком тонкая штучка - Валерия. К такой не знаешь, как и
подступиться. Как ее обругаешь? Как ее толканешь? Как на нее плюнешь?
Изойдет слезами, осрамит на весь город. Нет, страшно с нею связываться. Вот
Людмила, так та проще. Не взять ли ее?"
Передонов подошел к окну и стукнул палкою в раму. Через полминуты
Рутилов высунулся из окна.
- Чего тебе? - спросил он с беспокойством,
- Передумал, - буркнул Передонов.
- Ну! - испуганно крикнул Рутилов.
-- Веди Людмилу, - сказал Передонов.
Рутилов отошел от окна.
- Чорт очкастый,- проворчал он и пошел к сестрам.
Валерия обрадовалась.
- Твое счастье, Людмила, - весело сказала она.
Людмила принялась хохотать, - упала в кресло, откинулась на спинку и
хохотала, хохотала.
- Что ему сказать-то? - спрашивал Рутилов,- согласна, что ли?
Людмила от смеха не могла сказать ни слова и только махала руками.
- Да, согласна, конечно, - сказала за нее Дарья. - Скажи ему скорее, а
то еще уйдет сдуру, не дождется.
Рутилов вышел в гостиную и сказал шопотом в окно:
- Погоди, сейчас будет готова.
- Да живее, - сердито сказал Передонов,- что там копаются!
Людмилу проворно наряжали. Минут через пять она была уже совсем готова.
Передонов думал о ней. Она - веселая, сдобная. Только уж очень любит
хохотать. Засмеет, пожалуй. Страшно. Дарья, хоть и бойкая, а все же
посолиднее и потише. А тоже красивая. Лучше взять ее. Он опять стукнул в
окно.
- Стучит опять, - сказала Лариса, - уж не за тобой ли, Дарья?
- Вот чорт-то! - выругался Рутилов и побежал к окну.
- Чего еще? - сердитым шопотом спросил он, - опять передумал, что ли?
- Веди Дарью, - отвечал Передонов.
- Ну, подожди, - свирепо прошептал Рутилов.
Передонов стоял и думал о Дарье, - и опять недолгое любование ею в
воображении сменилось страхом. Уж очень она быстрая и дерзкая. Затормошит.
Да и чего тут стоять и ждать? - подумал он: - еще простудишься. Во рву на
улице, в траве под забором, может быть, кто-нибудь прячется, вдруг выскочит
и укокошит. И тоскливо стало Передонову. Ведь они бесприданницы, - думал он.
Протекции у них в учебном ведомстве нет. Варвара нажалуется княгине. А на
Передонова и так директор зубы точит.
Досадно стало Передонову на самого себя. С чего он тут путается с
Рутиловым? Словно Рутилов очаровал его. Да, может быть, и в самом деле
очаровал его. Надо поскорее зачураться.
Передонов закружился на месте, плевал во все стороны и бормотал:
- Чур-чурашки, чурки-болвашки, буки-букашки, веди-таракашки. Чур меня.
Чур меня. Чур, чур, чур. Чур-перечур-расчур.
На лице его изображалось строгое внимание, как при совершении важного
обряда. И после этого необходимого действия он почувствовал себя в
безопасности от Рутиловского навождения. Решительно застучал он палкой в
окно, сердито бормоча:
- Донести бы, - заманивают. Нет, не хочу сегодня жениться, - объявил он
высунувшемуся к нему Рутилову.
- Да что ты, Ардальон Борисыч, ведь уже все готово, - пытался убеждать
Рутилов.
- Не хочу, - решительно сказал Передонов, - пойдем ко мне в карты
играть.
- Вот чорт-то! - выругался Рутилов. - Не хочет венчаться, струсил, -
объявил он сестрам. - Но я еще уломаю дурака. Зовет к себе в карты играть.
Сестры закричали все разом, браня Передонова.
- И ты пойдешь к этому прохвосту? - с досадою спросила Валерия.
- Ну да, пойду и возьму с него штраф. И он еще от нас не уйдет, -
говорил Рутилов, стараясь сохранить уверенный тон, но чувствуя себя очень
неловко.
Досада на Передонова быстро заменилась у девиц смехом. Рутилов ушел.
Сестры побежали к окнам.
- Ардальон Борисыч! - крикнула Дарья, - что ж вы такой нерешительный?
Так нельзя.
- Кисляй Кисляевич! - с хохотом крикнула Людмила.
Передонову стало досадно. По его мнению, сестры должны бы плакать от
печали, что он их отверг. "Притворяются!" - подумал он, молча уходя со
двора. Девицы перебежали к окнам на улицу и кричали вслед Передонову
насмешливые слова пока он не скрылся в темноте.
V
Передонова томила тоска. Уже и карамелек не было в кармане, и это его
опечалило и раздосадовало. Рутилов почти всю дорогу говорил один, -
продолжал выхвалять сестер. Передонов только однажды вступил в разговор. Он
сердито спросил:
- У быка есть рога?
- Ну, есть, так что же из того? - сказал удивленный Рутилов.
- Ну, а я не хочу быть быком, - объяснил Передонов.
Раздосадованный Рутилов сказал:
- Ты, Ардальон Борисыч, и не будешь никогда быком, потому что ты -
форменная свинья.
- Врешь! - угрюмо сказал Передонов.
- Нет, не вру, и могу доказать, - злорадно сказал Рутилов.
- Докажи, - потребовал Передонов.
- Погоди, докажу, - с тем же злорадством в голосе ответил Рутилов.
Оба замолчали. Передонов пугливо ждал, и томила его злость на Рутилова.
Вдруг Рутилов спросил:
- Ардальон Борисыч, а у тебя есть пятачок?
- Есть, да тебе не дам, - злобно ответил Передонов.
Рутилов захохотал.
-- Коли у тебя есть пятачок, так как же ты не свинья! - крикнул он
радостно.
Передонов в ужасе хватился за нос.
- Врешь, какой у меня пятачок, у меня человечья харя, - бормотал он.
Рутилов хохотал. Передонов, сердито и трусливо посматривая на Рутилова,
сказал:
- Ты меня сегодня нарочно над дурманом водил да и одурманил, чтобы с
сестрами окрутить. Мало мне одной ведьмы, на трех разом венчаться!
- Чудород, да как же я-то не одурманился?- спросил Рутилов.
- Ты средство знаешь, - говорил Передонов. - Ты, может быть, через рот
дышал, а в нос не пускал, или слова такие говорил, а я ничего не знаю, как
надо против волшебства. Я не чернокнижник. Пока не зачурался, все
одурманенный стоял.
Рутилов хохотал.
-- Как же ты чурался? - спрашивал он.
Но уже Передонов молчал.
- Что ты за Варвару так уцепился? - говорил Рутилов. - Ты думаешь,
хорошо тебе будет, если ты через нее получишь место? Она тебя оседлает.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг