Паша по гороскопу принадлежал Земле, и эти названия
вражеских стихотворений, а в особенности их расположение по
вертикали означали не что иное, как: Простуженная Земля
придавит своею болезненной тяжестью небо вдохновения, и будет
тяжело всем творческим начинаниям Мечетова, и будет болеть он,
постоянно простужаясь, и в конце концов его обессиленная душа
может покинуть Землю и упасть в изнеможденное небо!
Противостояние
Противостояние! Именно Противостояние воле астральной
шайки теперь волновало и полностью занимало мое успевшее стать
осторожным воображение. Нет, Екатерина не предала меня!
Она специально взяла на себя задачу опекунства моего друга
Мечетова среди своих, чтобы другим этим не заниматься, ибо она
же и научила меня, как помочь Паше - избавиться от
публикационной атаки на его волю и здоровье, вдохновение, а
следовательно и продвижение по ступеням развития. Ведь если бы
случилось другое и Пашей заинтересовался кто-нибудь иной из
астральной шайки, а это бы рано или поздно, но произошло, тогда
не исключено, что я не смог бы уже помочь Мечетову, а коли и
сумел бы это сделать, то не с такой легкостью, как после того,
чему научила меня Екатерина!
Что ни говори, а свой человек есть свой человек!
Да, ведь если бы не Екатерина занялась Пашей, а кто
другой, то тот бы неминуемо в скором времени добрался бы и до
меня, но теперь открывалась перспектива: под крылышком
Екатерины Васильевны продолжать мне совершенствовать свою
астральную волю, подыскать и подготовить поле для решающей
схватки, поле - моей Победы!
Противостояние!
Мне необходимо было выполнить удивительно взрывоопасную
задачу!
Если выразиться образно, то мне надо было все равно что
привязать к каждому из членов преступной группы по прочной,
металлической веревке, причем привязывать не одновременно, а по
очереди, да следить при всем этом, чтобы веревки, волочащиеся
за моими врагами, - не перепутались между собою, не порвались
бы да не были бы обнаружены до того, как я успею запрячь врагов
в свою астральную упряжку и погнать их по своему собственному
усмотрению, и если таковое потребуется, то загнать до смерти!
... А может, и не до смерти...
Не исключено, что, находясь в таком суровом положении,
ожесточился я. К чему уничтожать барьеры, в особенности те,
которые ты преодолел сам, оглянись, и ты увидишь, как
необычайно много людей тоже рвутся и жаждут этих барьеров, что
же тогда преодолевать им, остальным, отставшим от тебя людям?
Ведь тогда они никогда не смогут возвыситься!
Оставь барьеры, ты их покорил не для того, чтобы стать
эгоистом!
Да, пожалуй, если ты их, эти барьеры уничтожишь, то всему
твоему возвышению придет конец: барьеры отделяли тебя ото всего
преодоленного, они характеризовали твою личность, они, будто
духовные шлюзы, постепенно поднимали тебя к высотам
Божественного духа, - но - открой шлюзы, уничтожь их, и
сой-дет, схлынет в низовье вся накопленная вода первородной,
незамутненной мудрости, и ты снова обмельчаешь духом своим и
окажешься там же, откуда ты начинал путь свой, только труднее
тебе будет подниматься в этот раз, ибо, зная, что тебя ждет
впереди, всегда кажется, что ты ищешь неимоверно медленно...
Только тот путь быстротечен, о котором не задумываешься!..
Да. Астральную шайку уничтожать - нельзя, она необходима
другим, таким же, как и я, несмышленым, не уничтожать ее надо,
а преодолеть!
И вообще: ничто в жизни нельзя уничтожать. Через
Противостояние - преодолевать!
И только!
...Планы мне мои были куда как ясны, другое дело - их
осуществление!
Побеждает всегда не просто количество, а количество
объединенное. Астральную шайку объединяла воля Остапа
Моисеевича. Мне предстояло только два пути: первый - явиться
незримым, но ощутимым Победителем астральной воли каждого члена
преступной группы в отдельности и потом, в один прекрасный
момент, выступить в полный рост их вседержителем; второй -
превзойти астральную волю Остапа Моисеевича, волю, которая
простиралась на всех остальных его подчиненных. И в первом, и
во втором случае мне предстояло генеральное сражение с
астральным Магистром - обязательно!
Я понимал, что если я выйду на дьявола, не ослабив его
волю в его подчиненных, я проиграю. Если же я сразу буду
пытаться развенчать волю Магистра, то для этого понадобится
уйма времени на совершенствование себя, в противном случае я
опять-таки - проиграю...
Тратить свое земное время на совершенствование своей
астральной воли и потом, быть может, уже более не возвратиться
на Землю в свое земное тело, потому что постареет оно ужасно и
умрет...
Не хотелось мне: я еще не мог вообразить себе, представить
такое, что я больше не увижу Наташу, маму, свою дочь, Вику,
друзей...
Хотя я же не знал, что меня ожидало тогда, быть может, еще
более, и наверняка еще более, близкое соприкосновение с ними,
но меня пугала неизвестность, пусть даже самая прекрасная, и я
прощал себе эту слабость, потому что еще не имел я иного уровня
Посвящения, а только догадывался о нем...
Итак, мне хотелось успеть победить в самый короткий срок
земного времени астральную волю Магистра, и вернуться, все-таки
вернуться в земное тело свое, дабы дожить свое воплощение во
плоти. Вот почему я и ринулся по первому пути к своей Победе, я
ринулся уничтожить астральную волю дьявола в его подчиненных по
Астралу, только сделать это надо было вне ведения самого
Магистра, иными словами, отрубить руки и ноги дьяволу, да еще и
при условии, чтобы он этого не почувствовал!
Задача восстала из глубины моего мышления не из легких. Но
мне ничего не оставалось делать...
И я ринулся наудачу, пошел туда, откуда еще ни разу не
возвращалось мое воображение в живых...
Наудачу!
За подборку стихов "Память моя..." Игоря Золотова в
коллективном поэтическом сборнике "Счастливый сон" отвечала Зоя
Карловна, ведьма с основательным астральным стажем. С
ослабления ее астральной воли я и решил начать...
Но я не успел!
Не успел опередить ведьму...
Поэтический сборник уже вышел в свет, когда я прибыл к
Игорю Золотову в гости, Игорь сидел на своем кожаном
потрепанном диване, на котором под шелушащимся дерматином
упруго шевелились кулачищи пружин. Они словно поддавали в зад
садящемуся или встающему с дивана, это я испытал на себе, когда
позволил присесть своему астральному телу на параллельный
земному миру чувственный образ дивана. Золотов как раз
разлистнул книгу в том самом месте, на котором она была открыта
на зловещем экране Магистра.
- Надо же! - опечалился Игорь. - Опечатка! - Он
говорил вслух. - Что значит не дали верстки вычитать! Тянули
два года, а тут на тебе: надо быстрее, план, авторам рассылать
верстки на вычитку - некогда! Вот же суки проклятые! Долбаная
страна дураков! - Игорь нервно отложил сборник в сторону и,
пошмыгивая носом, нагнулся, взял со стола валявшийся окурок и
прикурил его. Отмахивая дым от лица ладонью, Игорь будто не
курил, а тяжело вздыхал и поглядывал искоса на досадное место в
книге...
- Что же делать? - размышлял он. - Весь смысл
стихотворения испоганили, сволочи!
В Астрале я сидел рядом с Игорем, я знал, как ему помочь,
но раздумывал над тем, в какой форме это осуществить.
- Послушай! - произнес я в Астрале, и мой голос чувств
громко прозвучал в голове Золотова.
- Что-о? - оранул он в испуге и потом, чуть тише: -
Что? Кто это?..
- Ты меня не знаешь, - продолжил я было говорить, как
Золотов мгновенно вскочил с дивана и, прихлопнув свои уши
ладонями, стал пристально и жалобно осматриваться по сторонам,
будто выискивая владельца голоса, и он так надеялся кого-нибудь
увидеть! Я это чувствовал...
- Зря стараешься, - подсказал я Игорю. - Меня нигде нет
вокруг, я в тебе. И тут случилось совсем для меня
непредвиденное событие: Игорь кинулся на колени перед
старенькой иконой, висевшей в самом углу комнаты высоко под
потолком. Он стал, наспех бормоча "Отче наш...", озабоченно и
бегло молиться, так, будто его сейчас вот-вот должны были силой
оттащить от Божьего образа. Я продолжал сидеть на астральном
диване Золотова и, честно говоря, даже не ведал, что и
предпринять в такой ситуации. Я никак не рассчитывал на столь
набожную реакцию Игоря!
- Успокойся же ты! - наконец не выдержал я.
- Прочь! Прочь, нечистая! - завопил Золотов, вскочил на
ноги и выбежал в прихожую. Здесь он, продолжая бормотать
молитву, скоро оделся и, страшно громыхнув дверью, уже через
несколько мгновений очутился на улице. Я проследовал за ним.
- Дубина! Я же тебе помочь хочу! - попытался я еще раз
образумить своего подопечного, но он только лишь плотно опять
зажал свои уши ладонями и устремленно ринулся в полубег по
улице. Со стороны могло показаться, что Золотов куда-то спешил
отнести свою драгоценную голову, он словно боялся уронить ее и
оттого крепко стискивал голову руками. Прохожие расступались,
приостанавливались и пожимали плечами ему вслед...
Я же неотступно следовал за ним в надежде, что все-таки
удастся войти в контакт с Игорем. Минут через десять Золотов
суетливо вбежал в церковь: он пересек храм, и остановился слева
от алтаря, и упал на колени перед громадной иконой Матери
Божьей Казанской. В храме я говорить не мог, потому что все
было насыщено медитационной энергетикой чувств и образов, в
которой мои чувственные посылы Игорю тут же растворялись.
- Царица Небесная! - возопил Золотов. - Прости меня,
грешника! Отведи от меня дьявола!.. Господи! Помоги мне, спаси
меня! - неистово молился Игорь и уже начал рыдать, густо
всхлипывая, содрогаясь плечами. Старушки пристально молились
поодаль от него и время от времени одобрительно кивали друг
другу. Игорь вскочил в растерянности, раскрасневшийся и
заплаканный, и подбежал к какой-то девушке, она драила
церковный пол, состругивала с него особой лопаткой налипшие
капли воска.
- Девушка! - прохрипел, оглядываясь по сторонам, Игорь.
- Он во мне!
- Что случилось? - переспросила она.
- Он во мне, - повторил Золотов.
- Кто? - подозрительно, но спокойно и непоколебимо
посмотрела на него девушка и заботливо прикоснулась к его
плечу, пока Игорь молчаливо ошаривал глазами углы церкви. -
Ну, что с вами случилось? - добродушно спросила она.
- Во мне кто-то говорит! - тихо признался Золотов.
- Ясно, - тут же подытожила девушка. - Вам необходимо
молиться и обязательно принять причастие! Вы крещеный? -
засуетилась девушка возле Игоря, обрадовавшись своей роли
наставника.
- Да. Я крещеный, - доверчиво ответил поэт. - Боже мой!
- снова взмолился Игорь. - Он говорит все время во мне!
- Вы одержимы лукавым, и от него надо избавиться, -
подытожила девушка. Я притаился в Астрале Храма поодаль от
Игоря и девушки, и, честное слово, они оба выглядели в моих
глазах - заговорщиками против меня, Лукавого! "Боже мой! -
подумал я. - Этого еще не хватало!"
Игорь было уже направился, озираясь по сторонам, на выход
из храма, как девушка негромко крикнула ему вслед:
- Обязательно по четыре молебна в трех церквах!..
И я оставил затею как-то помочь поэту, решил
посоветоваться прежде с Екатериной Васильевной. Конечно же было
очень жаль, что пока не вышло у меня подчинить, рассеять
астральную волю Зои Карловны, но надежда унеслась вместе с моим
астральным воображением навстречу следующему астральному бою.
Теперь уже мне предстояло столкнуться с проделками художника...
"Я еще вернусь к Игорю Золотову!" - подумал я, нащупывая
своим воображением энергетические проявления недавно знакомой
мне влюбленной парочки из салона автобуса. Как я уже и
предчувствовал, я и здесь опоздал с предупреждением, избежать
"заклятия" дьявольски настроенной женщины влюбленным не
удалось!
Воля художника торжествовала воочию: парень и девушка
находились в ссоре, и оба страдали от этого и даже не понимали,
отчего же так вышло - скорое расставание?.. А поссорились они
совершенно необычно!
Собственно говоря, они даже и не ссорились вовсе, а просто
в один прекрасный день, в день, когда должно было состояться их
новое свидание, назначенное искренне и влюбленно с обоих
сторон, они почему-то не явились обоюдно в условленное место и
в условленный час!
В этот день отчего-то каждый из них находился у себя дома
и припоминал всевозможные обиды, нанесенные партнером,
на-думывал несусветный смысл совершенно ветрено сказанным,
невзначай, случайно произнесенным словом и фразам любимого
человека. Так они просидели оба дома, абсолютно не зная, что
они сидят оба!
Каждый из них был уверен, что их любимый пришел на
свидание, но ушел огорченный, и поделом ему!
Они сидели и взмысливали глубочайшую пропасть между собою,
пропасть, в образном русле которой, на самом сокровенном дне
текли их одурманенно медленные чувства. И грозила беда этим
чувствам: утечь, просочиться из русла в глубочайшие трещины
невежества. Вот уж воистину передо мною был живой пример того,
как часто мы тормозим, и порою даже вовсе останавливаем бег
настоящего времени, если начинаем думать прошлым, а в
особенности чувственно думать, переживать его заново!
Да, да! Именно заново, слово "заново" как никогда уместно
здесь!
Потому что мы действительно видим прошлое вторично, с
высоты нашего сегодняшнего опыта, а разве можно судить поступки
детского, или, скажем, более детского происхождения? Наверное
- нет!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг