страх -- это островок безопасности посреди шумного шоссе?
Стоишь на таком островке: опасно и вперед, и назад... Два
смертоносных для тебя движения, и впереди, и сзади... Впереди
-- гордыня, позади -- трусость... Гордыню всегда сломить
хочется, а трусость убивает тебя сама изнутри, и она очень
отвратительна со стороны! Что трусливый, что гордый -- одно и
то же! И то и другое противно. И то и другое вызывает какой-то
безумный, кровавый экстаз у зла, нападающего на них. А вот если
человек находится в состоянии страха, не трусости или гордыни,
а именно страха, но всем существом своим пытается преодолеть
его -- это сразу же видно со стороны! Не тронет зло такого
человека. Только преодолевать страх надо не в сторону гордыни
или трусости, а через человечность свою..."
И тут мне вспомнились сегодняшние слова Корщикова:
"Важно выработать в себе бесстрашие!.. Не то бесстрашие,
которое возникает в какой-то ситуации на короткое время, ибо
это -- фанатизм, а он непредсказуем, а то истинное бесстрашие,
что всегда является состоянием твоей личности. К такому
бесстрашию надо стремиться. Такому бесстрашному человеку ничего
не встречается злого на пути, все злое само обходит его
стороной. Для этого трусость и гордыня -- всегда заметны. А
истинное бесстрашие для всего злого становится невидимкой.
Вокруг бесстрашия -- всегда тишина, покой, уверенность и
радостность... А еще, никогда ни о чем не пожалей, Сережа, --
важна не сама ситуация и ее переживания, а важно -- твое
отношение к ней..."
Ведьма
В этот день я задержался, как это нередко бывает, весьма
надолго в кинотеатре. Давно закончился последний сеанс, и все
работники разошлись по домам. А мне было приятно просто
посидеть в своем рабочем кабинете, просто понаходиться в нем
при свете неяркого ночника, подумать, поразмышлять.
Приходят такие моменты, когда хочется побыть в более
масштабном одиночестве, чем твоя квартира, где и за стенкой и
под полом -- люди, и это призрачное одиночество больше
расшатывает нервы, нежели очищает и устремляет тебя...
В этот ночной час даже на улице в беседках кинотеатра за
вьющимся диким виноградом все умолкло. Через открытую форточку
была слышна тишина этих беседок...
Я долго сидел и вдумчиво наслаждался светом ночника,
причудливо преобразившим кабинет. Потом я встал с кресла, вышел
из-за стола, чтобы немного походить по кабинету. Все-таки мне
нравилось находиться совершенно одному в большом здании с
онемевшими комнатами. Это ощущение пространственной пустоты,
целого двухэтажного здания, позволяло мне дышать и мыслить
свободно. Ведь случись так, что сейчас в какой-нибудь из комнат
кинотеатра присутствовал бы еще кто-нибудь -- я об этом бы
знал!.. Он словно заноза бы мешал мне в моем одиночестве.
Часто мы думаем, что ушли в одиночество, вроде бы и в
самом деле пространственно -- одни, но даже если о нас в это
время кто-то усиленно думает или просто вспомнил о нас на миг,
-- это уже не одиночество! Мы чувствуем все! Каждое
прикосновение чужой мысли к нам. Вот почему нам бывает ни с
того ни с сего как-то странно не по себе, так неопределенно,
неизвестно почему нехорошо. И хочется просить всех на свете: не
думайте обо мне, не мешайте мне жить.
И в самом деле, -- надо уважать одиночество человека!
"Очищай даже помыслы свои", -- как все-таки прав этот древний
завет...
В одиночестве со мной начинают твориться интересные вещи!
Я могу осторожно выхаживать строго по шву двух половинок
линолеума, глядя себе под ноги; я могу с удивительной точностью
ходить по кабинету и наступать только на те места, где
поскрипывают деревянные доски под линолеумом или еще Бог знает
что!
В общем, причуды одиночества, они у каждого человека --
свои. Наше мышление любит переходить в движение нашего тела,
особенно, когда мы одни или когда забываешь о взглядах со
стороны. Правда, при последнем ты становишься весьма забавным
объектом для окружающих. Еще бы! Только вообразить себе:
человек разговаривает вслух сам с собой в присутствии других
людей! Или же он будет, как я, к примеру, замысловато
выхаживать по своему директорскому кабинету на глазах у
изумленных подчиненных...
Почему, почему так? То, что мы можем себе позволить в
одиночестве, никогда не позволяем себе в окружении общества.
Утеряна какая-то детскость, первородность, энергетическая
свобода, простота и доступность...
Почему это? А потому, наверное, что мысли наши, хотя бы и
глупые, хотя бы и уродливые, убогие, всегда можно скрыть, не
показать, смолчать. А движения -- они-то будут налицо! Вот они,
смотри и понимай, кто перед тобой, какой человек, какой глубины
и прочее. Да, если бы все человечество вдруг дало бы полную
волю движениям своего тела в стиле своего мышления...
Господи!.. Как бы все просто стало!..
Дураки бы отошли на свои места, а умные бы воссели на
свои... А что проходимцы, льстецы, негодяи и прочее,
подавляющее большинство планеты? А мне кажется, -- их вовсе бы
не стало. Ведь и задумать-то плохое, недоброе нельзя будет.
Божественные отношения наступят повсюду на Земле...
Так я незаметно для себя разговорился вслух, выписывая
кренделя по кабинету в полном одиночестве кинотеатра.
Впрочем, одиночество мое остановилось вдруг у дерматиновой
двери кабинета, и я прислушался. Мне показалось, как что-то
неопределенное послышалось оттуда, из малого фойе: шаги -- не
шаги, шорох -- не шорох, и я насторожился...
Вдруг я содрогнулся от неожиданности: раскатистый крик
метнулся из малого фойе по всем помещениям кинотеатра, словно
заглянул ко мне в кабинет и ощупал меня с ног до головы... Мне
стало жутко. Я бросил озабоченный взгляд на телефон, стоящий на
столе у самого ночника: "Вызвать милицию или же подождать, что
дальше будет?" Я решил, что еще подожду и послушаю...
Крик, обшаривший все изгибы и углы кинотеатра, умолк.
Вместо крика теперь были отчетливо слышны точно по луже
хлюпающие шаги. Я принялся гадать, притаившись за дверью, что
же это могло быть: может, что-то замусорилось в одном из
туалетов, и вот теперь по всему мраморному полу фойе
растекается водяное зеркало? А может, кого-то зарезали там, и
эти шаги хлюпают по кровавому месиву?
-- Купсик! -- внезапно раздался знакомый мне голос где-то
совсем рядом за моей дверью!
-- А-га-га-га! -- видимо, отозвался хозяин шагов.
-- Купсик, дай воды побольше, я хочу поплавать на спинке,
-- потребовал все тот же знакомый мне голос.
"Да это же Зоя Карловна! -- вспыхнуло у меня в голове, --
библиотекарь кинотеатра".
-- Зойка, а ты со мной сегодня полетишь на планету? --
спросил каким-то булькающим голосом хозяин шагов.
-- Ой, сегодня не знаю. Я так занята буду, у меня столько
гостей намечается! -- и она как-то зловеще захохотала.
Хлюпающие шаги пробежали по фойе, и вдруг вода водопадом
рухнула там, за дверью. Я придавил дверь изо всех сил плечом,
хоть она и была заперта на ключ, на всякий случай; лицо у меня
взмокло от волнения.
Издалека послышались плескания.
-- Ах, Зойка, догоню-ю! -- завопил Купсик.
-- Да куда же ты нырнул, а-а-ха-ха! Толстенький! Там же
сортир! -- шалила Зоя Карловна.
Она барахталась в воде, наверное, в двух шагах от меня; я
продолжал подпирать дверь плечом. На окне моего кабинета была
крепкая металлическая решетка, и я уже пожалел об этом.
Видимо, Купсик подплыл к Зое Карловне очень близко, и
теперь они, нежась на плаву, перешептывались:
-- Зо-ойка, -- протянул в удовольствии Купсик.
-- Толстенький, ты мне еще и за ухом, за ухом
пощекочи,--шептала библиотекарь.
-- Зо-ойка... А знаешь, твой директор...
-- Не может быть! -- оборвала Зоя Карловна.
-- Да, да, -- утверждал Купсик.
Все так же, стоя у двери, я приложил свое ухо к дерматину,
чтобы лучше слышать, о чем они говорят.
-- Так ты запустил утку? -- поинтересовалась Зоя Карловна.
-- Еще бы!.. Но... -- нашептывал Купсик своей ведьме, но я
не расслышал что!
-- Хорошо!.. Я сама все устрою, -- сказала убедительно
ведьма так громко и холодно, словно, чтобы я слышал!.. И потом,
может, она оттолкнула от себя толстенького или шлепнула его
рукою! Только заорал он, как все стихло... Минут через пять я
решился и медленно повернул ключ в замке два раза. Я потянул
дверь за ручку. И ничего не случилось! Вода не хлынула на меня,
в фойе никого не было. Только стояла какая-то утрамбованная
тишина, высвеченная ярким полнолунием.
Визит
Где-то часов около двенадцати следующего дня я
стремительно вошел в библиотеку на втором этаже кинотеатра. Зоя
Карловна сидела за своим рабочим столом и рылась в ящике с
картотекой.
-- Здравствуйте, -- строго произнес я.
-- Здравствуйте, Сергей Александрович! -- проговорила
библиотекарь, вскочила со стула и подбежала ко мне, усердно
потирая руки.
Я недоверчиво покосился на Зою Карловну, но улыбнулся.
-- Давайте выпьем чаю? -- предложила она.
-- Давайте, -- согласился я.
Зоя Карловна просеменила коротенькими ножками в соседнюю
комнату и засуетилась там. Комната служила книгохранилищем, но
оттуда сейчас доносились позвякивания стаканов и даже,
по-моему, бутылок...
Пока Зоя Карловна готовила чай, я равнодушно расхаживал
среди книжных шкафов и полок, водя взглядом по корешкам книг.
Слова я читал не все, а так, только некоторые, те, что наиболее
ярко выделялись. Это напомнило мне прогулку по кладбищу, где
тоже проходишь по аллеям и мельком считываешь глазами
всевозможные фамилии покойников. Я остановился у окна и
заглянул в него: по направлению к кинотеатру шел контролер,
сегодня работала его жена, он шел и вдруг остановился у
ступенек, задрал голову и пристально всмотрелся в соседнее со
мной окно. Там, где книгохранилище. Я шагнул в сторону, за
стенку, чтобы меня не было видно, и продолжал оттуда
выглядывать,наблюдая за контролером. Я видел, как контролер
понятливо кивнул, развернулся и решительно зашагал прочь от
кинотеатра.
-- Сергей Александрович! -- донесся до меня голос
библиотекаря из книгохранилища, когда контролер уже свернул в
проулок.
-- Иду, иду, -- отозвался я и поспешил в книгохранилище.
На широком столе среди вороха стопок журналов и газет,
перепачканных жирными пятнами и присыпанных хлебными крошками,
на самых его краешках стояло два стакана горячего чая в
алюминиевых подстаканниках. Зоя Карловна уже сидела у своего
стакана и сверкала бегающими глазами. Я тоже сел на
приготовленную для меня табуретку и тем самым оказался напротив
Зои Карловны.
-- Да... Здесь у вас пора уже ремонтик делать! --
заговорил я, попивая чай и внимательно осматривая стеллажи и
потолок.
-- Да ну! -- возразила Зоя Карловна. -- С этим ремонтом
больше хлопот будет! Скажете тоже!.. -- словно обиделась она.
-- Вон, книг столько! Тьма!.. Все тогда придется перетаскивать
в другое место, перебирать и обратно здесь расставлять! Шутка!
Я-то одна. И библиотека должна работать, и прочая работа
вестись, да еще и ремонт! Я лучше сама здесь побелю потолок и
выкрашу пол!
-- Да. Вас тяжело переговорить, -- улыбнулся я в ответ на
возражения Зои Карловны.
-- Тяжело -- не тяжело, а только я здесь хозяйка и мне
виднее как и что! -- явно наигрывая обиду, сказала
библиотекарь.
-- Если и сами, то все равно же с книгами возиться? -- как
бы оправдался я.
-- Да че с ними возиться! -- чуть ли не выкрикнула Зоя
Карловна и осеклась тут же, перешла на спокойный, но
выразительный тон. -- Прикрою газетами, и порядок! Все меньше
работы.
-- Нет, -- возразил я. -- Так и так, из книг уже пора пыль
выбивать. По корешкам вон тараканы и пауки бегают!
Зоя Карловна хотела было что-то выкрикнуть, да
поперхнулась чаем. Она многозначительно прокашлялась и
отодвинула свой наполовину пустой стакан в сторону.
И тут за моей спиной раздался миловидный женский голос.
-- Сидите? -- спросила обладательница его.
Я обернулся: в дверном проеме книгохранилища стояла
женщина лет сорока с виду, довольно крупного телосложения,
симпатичная. Она вертляво прошла мимо меня, словно ей было
во-семнадцать, села возле Карловны, подтянула голубую юбку, тем
самым оголив приятно загорелые, гладкие ноги и, достав из
крохотной сумочки, лежащей на столе, сигарету, обратилась к
библиотекарю:
-- Зойка! Дай спички.
Ничего не говоря, Зоя Карловна присела на корточки,
открыла нижний ящик стола и извлекла оттуда растрепанную
коробку.
Прошипела зажженная спичка, вспыхнуло пламя. Сигарета
задымилась. Женщина сильно затягивалась, и сигарета, все
уменьшаясь, осыпалась пеплом на пол.
-- Фуф! С самого утра не курила! -- проговорила между
затяжками она.
Эту женщину я и раньше здесь видел не раз, а вот так
близко впервые... Я сидел и, честное слово, даже не понимал,
зачем я сегодня поднялся к Зое Карловне в библиотеку. Наверное,
мне хотелось просто увидеть ее, после вчерашнего... Я до сих
пор не мог поверить, что Зоя Карловна -- ведьма...
-- Зойка! -- отдышавшись дымом, снова обратилась женщина к
библиотекарю.
-- А-а ха-ха! -- хохотнула Зоя Карловна.
"Все-таки -- ведьма!" -- твердо подумал я.
А хохотнула Зоя Карловна вот почему: пока я сидел и
рассматривал книжные стеллажи, отвернувшись от курящей женщины,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг