Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
дотоле песен Высоцкого. Саша, скалясь, рычал,
потрясающе подражая барду:
   - Но и утр-ром все не так, нет того веселья... Или
кур-ришь натощак, или пьешь с похмелья... Эх,
р-раз!.. йеще р-раз!..
   - Сколько вер-ры и леса повал-лено... сколь
изведано горяя и трас-с-с... А на левой гр-руди
пр-рофиль Сталина... а на пра-равой Маринка анфас...
   - Я поля влюбленным постелю-ю... пусть поют во сне
и наяву-у-у.. Я дышу - и значит, я люблю! Я люблю - и
значит, я живу!..
   В стену и в дверь среди ночи стали стучать.
Затихнув на время, молодые люди разделились -
Самохин с Нелей перебежали в другой, соседний дом
- оказалось, там у нее своя, однокомнатная
квартирка. Включив и выключив свет, снова что-то
пили и целовались. На полу мурлыкал магнитофон...
кажется, "Весна"... еще тот, примитивный,
размером с чемоданчик, у которого крутятся
большие бобины с пленкой... пленка время от
времени рвалась, и тут же Неля, встав на колени,
ацетоном, а потом и Самохин, быстро научившийся
этому искусству, склеивали порванные концы...
Внезапно у магнитофона одна бобина стала плохо
крутиться - и сыгранная пленка поползла под ноги.
И вскоре Неля и Самохин, словно в солому зашли -
оказались в тенетах размотавшейся пленки.
   - Это кто тут? - шаловливо спрашивала Неля. - Это
он, мой залетный Лаокоон!
   - А ты Лаокоониха!..
   Они стояли, обнявшись. Вдруг устали. Магнитофон
захрипел, замолк. Уже явился рассвет - но не свету
в окне, а по часам.
   Неля, не глядя на гостя, постелила ему на кухне
какие-то пальто и тряпки. На полу было очень
холодно. Несмотря на выпитое вино, Самохин под
тонким одеяльцем трясся, у него щелкали зубы. Он,
конечно, надеялся, что вскоре Неля его
"пожалеет"... она сама его несколько раз
целовала... но Самохин не смел торопить события...
к тому же был тогда еще стыдлив... Кроме того, знал
свою главную беду - крепко напившись от позорной
стеснительности, чтобы быть "смелей", он
напрочь терял необходимые мужские качества. У
него уже была одна позорная ночь на
геологической практике, в тайге...
   По этой причине, валяясь на ледяном полу, он
сделал вид, что обиделся на Нелю, и хотел
затихнуть на полчаса... ожидая, пока пройдет
хмель. И услышал, как она в темноте тихо смеется.
   - Ты чего?
   - Ты чубами щелкаешь?
   - Ну.
   - Давай щелкать вместе...
   Милая, нежная, с замершей полуулыбкой в смутном
сизом свете пуржистого утра - на улицах
продолжают гореть фонари... Тонкая, горячая, всеми
косточками, всем телом податливо принадлежащая
ему...
   И они не пошли на работу, она - в библиотеку, он -
на комбинат имени Завенягина, куда был
командирован по поводу осьмия, ниобия и прочих
редкоземельных металлов... Она, правда, позвонила
от соседей, что заболела... Вставали, ошпаривали
себя горячим душем, что-то ели и пили и снова
падали на ее узкую кроватку, сорвали локтями со
стены коврик.
   - Ты знаешь, почему я тебя полюбила?
   - А почему?
   - Ты веселый... У нас парни угрюмые, как зэки... все
им не нравится... и апельсинов теперь самолетами
не привозят, и денег мало стали платить... Можешь
сейчас сказать громко: Неля, я твой?
   Приподнявшись на локоть с шумящей, как душ,
головою, Самохин кричал в потолок:
   - Не-еля, я твой!.. навсегда-а!..
   И она, полуулыбаясь, закрывала глаза.
   Неля сказала, что выходила замуж за одного
тундровика- охотника, но устала от его
хвастливого пьянства.
   Она знала множество стихов и читала их Самохину
в самое ухо.
   - Если я заболею, к врачам обращаться не стану...
Обращусь я к друзьям, не сочтите, что это в бреду.
Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом,
В изголовье поставьте ночную звезду...
   Устав от лежания, вскочив и наладив кое-как
магнитофон, они нагие танцевали. И выдергивая
ноги из нарастающего кома гладкой глянцевой
пленки, действительно становились похожи на того
самого Лаокоона, которого задушили змеи... Они
пытались распутать эти восьмерки и круги,
намотать на бобину, но не получалось... и они
небрежно затаптывали их, и неиспорченной музыки
оставалось все меньше...
   Но пришел день расставания.
   - Я к тебе вернусь, - говорил он, улетая, как
говорят многие возлюбленные на свете своим
возлюбленным.
   Конечно же, он потом за ней прилетит.
   И они вместе переберутся на материк. Где растут
зеленые деревья. И ходят живые лошади.
   На горнорудный комбинат он попал лишь за три
часа до самолета. Боялся, что в канцелярии
воскликнут: и где ты шлялся неделю? Но там женщины
спокойно отметили парню, от которого пахло вином
и жаром, сроки пребывания в командировочном
удостоверении. И вот он дома, на юге Сибири...
   Право же, он сам верил, что для него теперь
начнется новая жизнь, и она связана только с нею,
с тихой, ласковой, узкобедрой Нелей...
   Но под Новый год к Самохину приехала из Т.-ска
Татьяна, с которой они хотели пожениться еще
летом, когда закончили университет (Татьяна
училась на юридическом). Но девушка заболела. А
может быть, придумала, что заболела, потому что у
Самохина с ее родителями не вышло теплого
разговора - суровые они у нее, сердитые люди.
   - Кудряв, как баран... - передавали подруги
Татьяны слова ее отца про Самохина.
   - Шибко громко говорит, - обмолвилась мать. - Как
радио.
   И за прошедшие полгода Самохин стал постепенно
привыкать к мысли, что Татьяна к нему уже и не
приедет. Как это она пойдет против воли отца? И
вдруг она явилась, в желтой дубленке, закутанная
в шаль, в варежках и в валенках.
   - Я к тебе, - сказала она как-то сумрачно прямо на
пороге общежитской комнаты Самохина и прильнула
к нему. - Я им сказала - не вам, а мне надо
устраивать жизнь.
   И не хватило у Самохина честности сказать, что
он ее уже и не любит почти, а встретил Нелю. Но
Татьяна была девица, Самохин был первый у нее
мужчина. Опять же она порвала с родителями ( и те
не скоро простят ей это замужество), и Самохин
по-своему полюбил ее. И вспоминая иной раз Нелю,
распутывающую глянцевые пленки в далеком
метельном городе, оправдывался тем, что он у нее
был не первый...


   Утром попив молча с женою чаю, Самохин побрел
снова к тому магазину.
   Свет в витрине еще не включали. И в раннем
сумраке каменная раздетая девушка с небрежно
брошенной на плечо лисьей шубкой, была до
наваждения похожа на Нелю. Ну, не может, не может
случайно получиться столь похожее выражение
лица! Особенно эта ее полуулыбка, с которой она
даже спала в сладостные ночи... И ходит же мимо
всякая наглая публика, глазеет на нее. Правда, она
протянула левую руку, как бы несколько прикрывая
низ живота. Но все равно... Кто же, кто, зачем ее
вылепил и сюда продал?
   Магазин был еще заперт, и вот показался хозяин.
Он был в пышной пуховой куртке, в меховой кепке,
зарывавшей его лысину, в руке нес кейс. Но Самохин
его сразу узнал. И что удивительно - капиталист
сразу же признал и его.
   - Что? Пришли грабить и не решаетесь? - хмыкнул
он. - Или втюрились? В которую же?
   Глядя злыми от тоски и отчаяния глазами на него,
Самохин решительно (а что терять?) показал рукою
за стекло. И почему-то признался чужому человеку:
   - Хочу слетать в Питер. Не знаете ли, сколько
сейчас стоит билет на самолет?
   - О-оо!.. - протянул хозяин магазина, отпирая
дверь и отключая зазвеневший звоночек охранной
сигнализации. - Милый вы мой. Тут какая-то
страшная тайна? Да?
   Как во сне ( он же и не спал сегодня) Самохин
ступил за ним следом.
   - Я, кажется, догадываюсь, да-да... - пропел хозяин
и, задумавшись, показал неестественно белые зубы.
- Если все так серьезно, лететь туда, конечно, не
надо. Не надо. Хорошё. Я вам продам адрес мастера,
который мне делает этих красавиц.
   - Сколько?.. - голос у Самохина пресекся.
   - Недорого. - Хозяин надел очки. Глаза его
смеялись. - Сто долларов.
   - Это... сколько же? - начал шарить по карманам
Самохин. - Сегодня какой курс?
   - Все тот же... краткий курс КПСС, - странно
пошутил лысый человек. И вдруг отойдя к окну,
очень печально, внимательно оглядел каменную
девицу за стеклом. - Неужели на кого-то похожа?
Только я попрошу вас... не говорите, как нашли. Он
стесняется, что лепит модели для витрин. Все-таки
заслуженный художник России... бывший лауреат...
   - Бараев?! - догадался Самохин и хлопнул себя по
лбу ладонью. - Костя Бараев?! Так я же его знаю...
Спасибо! Никому не расскажу! - И выбежал вон.


   Самохин несся по скользким улицам и пару раз
уже летел было носом в промороженный камень, но
каким-то чудом оттолкнувшись рукою, едва не
сломав кисть, успевал выпрямиться...
   Конечно же, если кто и мог вылепить Нелю, так это
Костя Бараев. Он ее видел, когда Неля неожиданно
прилетела в гости к Самохину на "материк".
   В городе уже начиналась весна. Пахло мокрыми
тополями. Самохин полагал, что Неля все поняла
(он перестал ей писать, и она тут же перестала
слать ему затейливо раскрашенные фломастером
конверты), но вдруг она прилетела.
   Вернее, он сначала получил телеграмму,
присланную на геолком ( Самохин дал ей свой
рабочий адрес - из почтовых ящичков в общежитии
письма часто пропадали): "ПРИЛЕТАЮ ВСТРЕТЬ ЕСЛИ
СМОЖЕШЬ НЕЛЯ".
   "А если не смогу, так что? По делам, наверное,
летит."
   Но когда Самохин увидел в аэропорту ее
тоненькую фигурку в черном полушубке, ее бледное
личико с прелестной полуулыбкой, в нем сразу все
оборвалось: "Какой же я негодяй! Она меня любит, и
я же ее люблю... но что я делаю?!"
   Деться им была некуда - дома сидела Татьяна, и он
повел ее к местным художникам, где в бывшей
церкви, разгороженной фанерой и картоном, были их
мастерские, и там по вечерам собиралась местная
"золотая молодежь" - с гитарами, с запретными
стихами...
   Он вез ее в автобусе и что-то громко говорил,
даже излишне громко, смеясь и сверкая глазами, -
мол, сначала он хочет ее познакомить с друзьями, а
потом они поедут к нему. И Неля радостно кивала,
держа его за руку, как слепая.
   И они прожили два дня в гостях у скульптора
Кости Бараева, в пустой, высоченной - уходящей под
своды церковного купола - очень холодной комнаты,
среди стоящих там и сям, пугающих с непривычки
темных человеческих фигур, покрытых от чужого
глаза тряпками и время от времени обливаемых
водою, среди некупленных худсоветом гипсовых
памятников Ленина и Чехова (оба в свое время
бывали в этих краях). Чтобы Татьяна не
запаниковала, Самохин, выбежав в гастроном за
шампанским, колбасой и конфетами, в первый же
вечер дозвонился с уличного телефон-автомата до
общежития - попросил старушку на вахте передать
Татьяне из 214-комнаты, что он срочно уехал в
Новосибирск. А на работу Самохин, понятно, вовсе
не ходил - гори на синим пламенем...
   Но поскольку Самохин, угощая всех вином, сам пил
словно воду горькую водку, Неля вдруг догадалась,
что ее милый запутался в обстоятельствах, как
полгода назад в магнитофонных пленках. И как-то
среди ночи, в чужой вонючей постели, нежно
шепнула ему, глянув на светящиеся часики:
   - Мне надо лететь.
   Он проводил ее до аэропорта, сутулясь, черный,
изображая тяжело пьяного, чтобы только ни о чем
не говорить. Только буркнул, что скоро прилетит к

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг