может.
Эдик мыл руки, лицо у него было строгое, сосредоточенное.
- Что надо делать?
- Надо достать точно такую же петельку... и тогда Ксения Алексеевна
попробует произвести замену. Это опасно, но возможно.
- Куда думаете толкнуться?
- Да вот можно в мастерскую гарантийного ремонта. Там один старичок...
- Идем сейчас, - Эдик открыл узкий стенной шкафчик собственного
изготовления. Надел свое лохматое пальто, завязал пояс узлом.
- В пять заседание кафедры, на котором я должен...
- Ерунда. Вы отец или нет? Ваше дело - спасать ребенка. Остальное - до
лампочки! Без вас справятся, раз такое дело.
Пока я одевался внизу, Эдик заскочил на минуту к шефу и вышел со
словами: "Все улажено. Можем ехать". Я еще возился, застегивая портфель, а
он уже подогнал к подъезду такси.
Старичок в окошке выслушал меня, болезненно сморщился, весь
перекривился.
- Ну-ка, зайдите сюда. - Он открыл дверку и пропустил нас в святая
святых. - Петелька от пружинного предохранителя? С отверстием 1:35? У нас
нету. - Стал ожесточенно скрести подбородок. - Разве нас снабжают как
следует быть? Мы же от телеги пятое...
- А где можно достать? Нужно срочно.
Электробритвы выли рядом с нами, как волки воют на северное сияние, -
тоскливо, безнадежно, монотонно.
- Если на оптовой базе попробовать... - Старичок заскреб подбородок еще
сильнее. - Там должны быть. Поедем. - Он закрыл окошко фанерным щитком и
написал мелом: "Я на базе".
В автобусе старичок долго присматривался к Эдику, к его мохнатому
пальто и меховой шапке пирожком. Наконец спросил: "Вы, случайно, не из
газеты? У нас мастерская третьей категории - сколько мы заявлений писали,
чтобы дали вторую, а дело ни с места. Продернуть бы их в виде фельетона".
Эдик ответил что-то невнятное, но значительное. Меня они оба не
трогали.
На оптовой базе первым попался на глаза высокий худой кладовщик с
интеллигентным лицом, в опрятной синей спецовке. Тонкими пальцами он
перебрасывал из одной плетеной металлической корзинки в другую розовые
маленькие уши в прозрачных целлофановых пакетиках и считал:
- Шестьдесят два... шестьдесят три...
Поздоровался со старичком, объяснил:
- Присылают запчасти в мягкой таре. Бумажными мешками - по тысяче штук.
Тара рвется. Шестьдесят пять... Шестьдесят шесть... А теперь вот сиди
считай. Шестьдесят девять...
Старичок рассказал, как умел, зачем мы приехали.
- Понимаешь, ребеночек... Жалко ребеночка.
Кладовщик задумался.
- У нас есть как раз комплекты для Белоруссии, еще не отправленные.
Можно бы оттуда изъять... одну... Можно бы сделать... но... м-м...
- Значит, заметано? - вставил Эдик.
- Это, конечно, не вполне законно. Поскольку мы оптовая база. Но
сделать можно бы... вот только... м-м... не знаю...
Подошла женщина с метлой, повязанная крест-накрест теплым платком.
- Как же не помочь? Ведь ребенок...
- Ну, можно бы, - сказал нерешительный кладовщик. - М-м... А каким
образом мы будем это оформлять? - Он обратился ко мне: - Ваш институт
может написать заявку на один экземпляр петли СК-2А? Или хотя бы просто
письмо?
- Институт - это, собственно, не по профилю... Я попробую...
Эдик отодвинул меня и выступил вперед:
- Считайте, что письмо уже написано и подписано. Припечатано печатью. -
Он оскалил белые зубы. - Гарантирую. Даю голову на отсечение.
- А как с оплатой? Придется по перечислению... м-м... Сумеет ваш
бухгалтер у себя это провести?
Затруднения возникали на каждом шагу.
- Да вещь-то копеечная, господи, - негромко сказала женщина, опираясь
на ручку метлы. - Когда честный человек хочет сделать чистое дело, как
трудно оформить... на баланс пятно ложится. Небось, когда воруют, ничего с
балансом не делается, он как стеклышко.
Я опустил глаза - рядом со мной стоял ящик. В ящике - головки. Они, как
на подбор, были очень хорошенькие. Точь-в-точь такие, какие я видел в свое
время в берлоге частника. И даже ящик был в таком же роде, похожий.
- Уж скорее бы в коммунизм, - женщина вздохнула. - Чтобы жить светло,
безо всякой этой грязи.
Старичок закивал головой:
- И чтобы все на доверии, без никаких бумажек.
- Все-таки это... м-м... не вполне...
Кладовщик, помычав еще немного, стал диктовать Эдику примерный текст
письма:
- Первому заместителю заведующего... м-м... торговым сектором товарного
отдела оптовой базы при базовой конторе... - Переспросил с беспокойством:
- Вы как написали - первому? Палкой? Или словом?
- Словом, словом. - Эдик усмехнулся. - Я порядки знаю.
Договорились, что Эдик завтра доставит письмо, а петельку эту самую мне
выдадут тут же - под честное слово. Старичок, видя, что все устраивается,
простился со мной и ушел. Боюсь, что я не сумел даже толком его
поблагодарить - только крепко пожал руку.
- Ну что ж, - распорядился кладовщик, - давайте... м-м... документацию
на ребенка. Бумаги давайте.
Бумаг у нас с собой не было. Об этом мы не подумали. Все рушилось.
- Чепуха, - сказал Эдик. - Сидите, Юрий Николаевич. Мигом слетаю.
Такси, что ли, нет в Москве?
Эдик вернулся минут через сорок и привез все документы. Паспорт.
"Инструкцию к пользованию". Карточку упаковщицы. Талоны на гарантийный
ремонт.
Кладовщик тонкими пальцами перебирал бумаги.
- Ребенок N_70980... Второй Московский завод... Тип ЖЗ... - Он
удивился: - Что это за тип?.. М-м... Не помню такой номенклатуры. Как это
может быть, чтобы я не помнил?
Он даже покраснел, - видно, был самолюбив.
- Так что же, идти за петелькой? - спрашивала женщина.
- Подождите, Маша. Сейчас разберусь.
Но разобраться ему не удалось.
- Какая же это, в конце концов, конструкция?
- С ключиком...
- Ах, ОП. - Кладовщик понимающе кивнул головой. - Опытная партия. У нас
не может быть к ней запасных частей. Опытные изделия не имеют к нам
отношения.
- Куда же нам теперь?..
- Да как вам сказать... м-м... - Он подумал. - Попробуйте на завод.
Опытные изделия идут вообще совсем по другим каналам. Они...
Не помню, как я доехал домой.
Эдик ни за что не хотел от меня отстать, хотя я его уговаривал заняться
своими делами.
Поднялись наверх, на четвертый этаж.
У нас была Ксения Алексеевна и еще медсестра, которая кипятила шприцы.
Майку услали в аптеку за кислородной подушкой. Заплаканная Адель Марковна
мыла стаканы. В доме был беспорядок и запустение.
Эдик сразу нашел себе дело - у медсестры барахлил шнур от кипятильника.
Из второй комнаты вышел тесть.
- Ты пока к нему не ходи. Там без тебя, брат... Без нас с тобой... Не
достал? - Он отвернулся. - Что ж, авось завтра будет удачнее. Да ты не
убивайся так. Ты поешь, Математик. - Мы отошли к балконной двери. -
Главное, уж очень... - Голос его дрогнул. - Уж очень ребенок удачный.
Особенный такой Мальчик, золотой. Солнечный. Эх! Простить себе не могу,
что дверь с осени не замазал. Теплоцентраль, жарко топят... - Посмотрел на
меня виновато, потерянно. - Кто мог думать? Такую тяжелую... своими
лапушками. - Поправил затвердевшую полоску замазки, которая отошла от
стекла. - Ты знаешь, ключ тогда не сам повернулся. Это ведь я его. Утром
раненько, когда все спали...
Три звонка. Это к нам. Кто бы это мог быть? Из-за двери выглянула
встревоженная теща. Да, когда случилась одна беда, невольно ждешь другую.
Вошел незнакомый чернявый паренек. К Гоше, что ли?
- Вы подавали заявление? Решено ваше заявление удовлетворить.
Я никак не мог взять в толк, о чем он.
- Просили, чтобы обменять ребенка? Вот, пожалуйста, - он поставил на
стол коробку.
Теща поняла раньше меня. И пошла на него с кулаками:
- К черту! Вон! Чтоб духу... - Она прижала руку к сердцу. - И эту
пакость... - пхнула кулаком коробку.
Подскочил Эдик:
- Ну вот что. Убирайся. А то как двину по мордвину. Не огорчай хороших
людей. Или сделаю квадратные глаза и редкие зубы.
Тесть взял ошеломленного парня за руку и увел. Эдик вернулся, галантно
извинился перед медсестрой:
- Минута горячности...
Теща села рядом со мной на диван и робко, как-то просительно тронула
мое колено:
- Плохо, Юра, плохо. Сделай что-нибудь.
Мальчик умирал.
Не могло быть никаких сомнений - он умирал. Не помогали уколы, не
помогала кислородная подушка, не помогала, не могла помочь Ксения
Алексеевна, которая от нас почти не выходила.
Он лежал вытянувшийся, длинный под парадным атласным одеялом, которое
мы когда-то вместе с Майкой весело, с шуточками для него покупали. Алый
нарядный блеск одеяла был теперь так не к месту, так неприятен в
затененной комнате с запахом лекарств. Покупалось для радости, для
счастливой жизни - а вышло иначе.
Давно ли мы огорчались, что у Мальчика ножки коротки? А теперь они
доставали почти до края одеяла, эти бедные ножки, так мало ходившие по
земле.
И не нужны будут валеночки, купленные на вырост на будущую зиму,
которые я с таким трудом доставал. И новые блестящие калошки. И резиновая
надувная рыба, которую мы еще ни разу ему не давали, берегли к лету, для
речки.
Пришедший оттуда... Откуда? И куда он теперь уходит?
И как его удержать?
Глаза его, полузакрытые, заведенные под веки, казалось, смотрели
куда-то внутрь, весь он был чужой, безучастный. Далекий от нас, уже чем-то
отгороженный.
На другой день старичок зашел за мной, чтобы вместе ехать на завод. Он
посмотрел на тещу, замученную, с красными слезящимися глазами,
постаревшую. Ничего не сказал, но только горестно покачал головой.
У парадного ходил взад-вперед Эдик.
- Я с вами, Юрий Николаевич. Шеф велел.
В сером многоэтажном здании со сплошными стеклянными лентами окон
помещались заводоуправление и конструкторское бюро. Мы долго шли
одинаковыми коридорами с совершенно одинаковыми коричневыми дверями,
поднимались и спускались по каким-то лестницам, по которым, казалось, уже
проходили до этого. В одном месте коридор расширялся - тут играли в
пинг-понг. В другом месте висела Доска почета и стояли вазы-раковины со
свисающими прядями зелени. За отворенной дверью иной раз видна была
одинокая машинистка, иной раз - чертежные доски с белыми листами и
задранными, как локти, кульманами.
Старичок читал таблички на дверях:
- "Отдел главного металлурга". "Бухгалтерия". "Редакция радиовещания".
"Отдел сбыта". Похоже, что сюда...
Вошли. Лысый короткий человек с мешками под глазами и крючковатым носом
листал папку скоросшивателя, надежно огороженный мраморными канцелярскими
бастионами (все мы давным-давно пишем самописками, а учреждения по
привычке все продолжают закупать для чего-то громоздкие уродливые
письменные приборы). Телефоны на его столе потихоньку скулили, как щенята,
которым снится драка.
- Товарищ Ценципер?
- Возможно, - ответил человек, продолжая листать.
Старичок представился:
- Видеться нам, правда, не пришлось, но мы с вами несколько раз
говорили по телефону. Можно считать, что знакомы...
- Предположим, - сказал Ценципер в том же телеграфном стиле. -
Садитесь. В чем дело? Ребенок? Какой ребенок? У нас же не ясли. Завод. По
буквам: Зонтик - Аэродинамическая труба - Виноградарство - Олово - Дураки.
Старичок, растерявшись, стал подробно рассказывать, что вот ребенок
болен, а бабушка у него "ну, та приятная гражданочка - та самая", а он,
собственно, ребенку никто...
- Не надо объяснять. У самого трое, - сказал Ценципер, энергично
расписываясь на одной из бумаг. - Вечно болеют. Корь, коклюш, скарлатина,
свинка, краснуха, диатез, авитаминоз. Меньше слов. Что требуется? Достать
петлю? Одну? Трудно. Могу достать вагон. Партию. Состав. Ценципер не
работает по мелочам. Какую петлю? СК-2А? От опытной партии? Хм. Это хуже.
А конструкция не пошла потом в производство? - Мы не знали. Он снял трубку
одного из своих повизгивающих телефонов и получил справку. - Нет, не
пошла. Давно была изготовлена опытная партия? - Поднял другую трубку и
получил справку. - Да, давно. Больше года назад. Плохо. Ну, посмотрим, что
на центральном складе. - Телефон дал неутешительные сведения. - На
межцеховых складах... - Опять то же самое. - Да-а. - Он нахохлился,
полузакрыл глаза и стал похож на ястреба, задремавшего на степном кургане.
- Трудную вы мне задали задачку.
Эдик скромно кашлянул и сказал бархатно, вкрадчиво:
- Если бы было легко, мы не обратились бы к Ценциперу.
Ценципер встрепенулся, резко повернул голову и стал похож на ястреба,
заприметившего полевую мышь.
- Хм. Работаете по снабжению?
- Предположим, - ответил Эдик ему в тон.
- Сразу видно. Тут талант нужен. Для всего остального, э! Сойдет без
таланта, если ты архитектор, повар, кораблестроитель, писатель, начальник
пожарной команды, заведующий учебной частью. Работоспособность вывезет. Но
что касается снабжения, - Ценципер поднял указательный палец и покачал им,
- тут только талант. Призвание.
- У нас письма с собой, - Эдик извлек бумажки. - От парткома института
- просьба о содействии. Лично от директора института, члена-кора Академии
наук, депутата...
Откуда только взялись эти письма? Когда они успели их заготовить?
- Нечего меня агитировать, - сердито закричал Ценципер и взмахнул
короткими руками, точно крыльями. - Своих трое. Уберите письма. Смешно!
Старичок высказал предположение, что на цеховых складах могли случайно
залежаться запасные части от этой давней опытной партии. Надо только
пошарить как следует по ящикам, по стеллажам.
Ценципер полузакрыл глаза и с минуту думал, остроклювый, нахохленный, с
окаймляющим лысину венчиком из торчащих серо-седых перьев.
- Хм. Одного пропущу на завод. - Мы с Эдиком оба встали. - Кто,
собственно, отец? - Эдик сел. - Позвоню начальникам цехов. Будут в курсе.
- Он искоса посмотрел на меня, совсем по-птичьи, и, кажется, пришел к
неутешительным выводам. - Провожатого надо. Идем!
Старичок только успел пискнуть: "Счастливого пу..." - и дверь за нами
закрылась.
Ценципер несся по коридору с большой скоростью, увлекая меня за собой.
Мелькали коричневые двери, от них рябило в глазах.
- Выше голову! - покрикивал на ходу Ценципер. - Больше действий и
меньше слез! Отец - это опасная профессия. Бодрость двигает горы, она же
берет города.
Наконец Ценципер толкнулся в дверь с табличкой: "Комитет комсомола" (у
меня, признаться, создалось такое впечатление, что он открыл ее ударом
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг