воспринял как приблудные, случайно забредшие из-за завесы, из той части
сознания, где таилась его прежняя память. И конечно, он не мог и
предположить, что в этих словах хранится разгадка всей той жути, что
ожидала его. Ладу и Фишура днем, утро которого уже наступило.
Установившийся распорядок был строго выдержан и на этот раз: подъем,
тренировка, умывание, завтрак. Вот только тренировались усерднее,
умывались тщательнее да завтракали калорийнее. И когда выехали на тракт,
усыпанный розовыми блестками восходящего солнца, по-прежнему на козлах
фургона восседала Лада, а рядом неторопливо рысили верхом Рангар и Фишур,
но теперь запряжен был только один тарх, а другой, оседланный, бежал рядом
с фургоном, так что Лада могла в любой момент превратиться из кучера во
всадника.
Тэна через три они, не останавливаясь, проехали какую-то деревушку, где
даже зоркий глаз Рангара не смог приметить ни одного человека. Лишь
занавеска слабо шевельнулась в окне одного из придорожных домов - и все.
Еще через тэн небо как-то необычно изменило цвет, слово в густую
голубизну подмешали охры. В ушах возник едва слышный, точно комариный,
звон. Вновь замигало синими сполохами кольцо Рангара, и вновь как-то
неуверенно, словно в растерянности. На горизонте, где ровный как стрела
тракт превращался в точку, встали к небу исполинские туманные столбы.
Небесный свод продолжал менять цвет, и теперь по нему поползли
разноцветные полосы.
"Ого! - подумал Рангар, сжав зубы. - Да тут, кажется, задействованы
такие силы, что не только нас могут стереть с лица планеты, как букашек,
но и саму планету отправить в тартарары".
Он посмотрел на Ладу. Девушка ехала бледная, с плотно сжатыми губами, а
в широко открытых глазах, устремленных вперед, плескались страх и
ненависть. Впрочем, ненависть преобладала, и Рангар подумал, что когда
дойдет до схватки (если дойдет!), то выпущенные стрелы точно лягут в цель.
Фишур тоже был бледнее обычного, но выражение его лица поразило
Рангара: в жестком прищуре глаз полыхала ненависть гораздо более жгучая, а
губы были сложены в улыбку презрительную и вызывающую, будто
предназначенную адресату вполне конкретному и хорошо ему, Фишуру,
известному. Рангар даже рот открыл, чтобы спросить об этом, но не успел.
Впереди, у туманных столбов, возникло черное вихревое облако и начало
стремительно приближаться. В полулиге оно разделилось на три бешено
вращающихся смерча; средний двигался по тракту, что называется в лоб; два
других начали обходить оцепеневших друзей слева и справа. Забились,
замычали в панике тархи, вставая на дыбы; небо заволокло бурым дымом;
кольцо на мгновение вспыхнуло прежней неистовой синевой, и живительный
огонь волной прокатился от него по телу, но тут же замигал судорожно и
беспомощно, и Рангар физически ощутил, как стремящаяся прорваться к нему
из Запределья на помощь Сила натолкнулась на другую Силу; и хотя та,
другая, Сила не могла прямо противостоять первой, но оказалась хитрее. Обе
Силы передавались посредством колебаний особой субстанции, и вторая Сила,
не имеющая возможности прямо противостоять первой, блокировать мощный
энерголуч, своими колебаниями гасила мощь первичного луча, не препятствуя
его прохождению.
Так вот что означали "колебания в противофазе" и "интерференционное
затухание", мелькнула запоздалая, отчаянная мысль. И в этот момент смерчи
с трех сторон обрушились на Рангара, Ладу и Фишура.
Рангар почувствовал, что его выворачивает наизнанку, огненный шар
взорвался внутри него, в мгновение ока испепелил все внутренности и жидкое
пламя подобно магме полезло из него через глаза, уши, рот, ноздри...
Громовой хохот потряс искореженное пространство, на багровом с алыми
прожилками фоне мелькнула исполинская морда ржущего демона, но тут кольцо
словно взорвалось пронзительной синей вспышкой, отдавая последний,
аварийный, неприкосновенный запас энергии - и все исчезло.
...Рангар полулежал, опираясь на руку, почти оглохший и ослепший, шагах
в сорока от тракта на дымящейся траве. Одежда его сгорела, оставив
обширные ожоги, доспехи расплавились. Уцелела только кольчуга из черного
нифриллита. Похоже, именно она вкупе с выплеснувшим остатки Силы кольцом
спасли ему жизнь.
Преодолевая нестерпимую боль от ожогов, Рангар сел. Остов фургона
догорал на тракте. Вокруг валялись обугленные трупы тархов: один, два,
три, четыре... Все тархи погибли. А... люди? Рангар поискал глазами.
Человеческих трупов нигде не было видно. С одной стороны, это, конечно,
удивляло, ибо ни Лада, ни Фишур не имели ни кольца, ни кольчуги, но с
другой... Безумная, неистовая надежда вспыхнула в его сердце. Возможно,
основной удар был направлен на него, Рангара, и он принял его, а им
удалось спастись...
- Гадаешь, где твои дружки? - раздался вдруг трубный насмешливый голос,
и перед Рангаром материализовался не кто иной, как сам Алькондар Тиртаид
ин-Хорум, Верховный Маг Змеи. Только в отличие от их предыдущей встречи
маг был втрое выше ростом, да глаза светились торжеством и презрением.
- Что, роли поменялись, а? Теперь ты повержен, букашка! И это сделал я,
призвав на помощь могущество Змеи и благословение Сверкающих. Все силы
иных миров оказались бессильны помочь тебе!
- Сними интерференционный купол и тогда поглядим, мразь! - прохрипел
Рангар, пытаясь встать на ноги.
- Не ведаю, что ты там лепечешь, иномирянин. Если это заклинания, то
они тебе не помогут.
Не знает, подумал Рангар. Значит, это Сверкающие. Да и кто другой смог
бы додуматься...
- Где Лада и Фишур?
- Девка твоя в моей власти и в надежном месте. - Маг скорчил грубую
похотливую гримасу. - А дружок... не знаю. Наверное, превратился в пепел.
А тебе конец, иномирянин. Смерть твоя будет ужасна, но перед тем, как ты
умрешь, я вдоволь потешусь... кое-чем.
- Не увлекайся, - вдруг послышался негромкий, словно отовсюду идущий
голос. - И сними с него кольцо. Ты что, забыл?.. - Лицо мага мгновенно
превратилось в маску угодливости и подобострастия.
- О, Лучезарный!.. Я все сделаю.
Исполинская темная длань протянулась к Рангару. Сжав зубы и превозмогая
боль, Рангар нанес страшный удар ногой в центр громадного запястья, но
нога лишь со свистом прорезала воздух, едва не выскочив из суставов.
Рангар зарычал от слепящей боли и рухнул на обугленную траву.
- Проклятый фантом! - сквозь зубы процедил он.
- Я не настолько глуп, чтобы сунуться к тебе в своей истинной телесной
оболочке, - захохотал Алькондар. - А теперь - замри!
Маг взмахнул руками, и Рангар почувствовал, как какие-то неодолимые
путы сковывают его тело, зажимая будто в тиски. Он попробовал было
сопротивляться, но очень скоро убедился, что это бесполезно, и
расслабился. Затем, точно холодный мокрый язык, коснулся его руки, и
кольцо с пальца исчезло.
Застонав, Рангар уткнулся лицом в горелую траву, и удушливые слезы
безнадежного отчаяния хлынули из глаз. Тангор погиб, Фишур скорее всего
тоже. Лада в плену, кольцо похищено, связь с его могучим защитником
прервалась, и он сам, обгоревший и беспомощный, находится в полной власти
этого монстра и его хозяев. Он проиграл, проиграл полностью и
окончательно, и лишь собственная смерть сможет поставить точку в этом
позорном кошмаре...
"Что же ты теперь не вспоминаешь о своей готовности сражаться до конца
и во что бы то ни стало спасти любимую девушку и друга, - насмешливо
спросил голос из-за завесы. - Когда все хорошо, то языком легко трепать и
изображать из себя героя, а ты сейчас вот смоги и сделай то, что кажется
невозможным..."
Рангар потряс головой, чтобы заставить умолкнуть голос, потому что тот
был прав, а это ведь так трудно - слушать обидную и неприятную правду.
Голос и в самом деле умолк, но он уже сделал свое дело, и Рангар,
игнорируя боль, встал. И сказал, глядя прямо в черноту зрачков Алькондара:
- Ты победил, маг. Проигрывать всегда тяжело, еще тяжелее признавать
это. Но и то, и другое надо делать достойно. Как и побеждать, впрочем.
- Наконец я услышал хоть что-то разумное, иномирянин.
- Могу ли я узнать, когда ты собираешься убить меня?
- Я так понимаю твой вопрос, что ты совсем не хочешь умирать, а?
- Желание смерти противоестественно человеческой природе. Но человек
только тогда достоин называться человеком, когда неприятие чужой смерти
будет столь же сильно в нем, как и собственной.
- Что ты хочешь сказать этим, иномирянин?
- Да так... размышляю вслух. Ты не ответил на мой вопрос, маг.
- Прежде всего запомни, иномирянин: если ты хочешь хоть на какое-то
время продлить срок своей никчемной жизни, обращайся ко мне с должным
почтением и называй не иначе, как "ваше высокомогущество".
- Да, ваше высокомогущество.
- Хорошо. - Алькондар довольно усмехнулся. - Если бы не Слово, то,
возможно, я бы даже оставил тебя в живых... приняв необходимые меры
предосторожности, конечно. Как боец ты уникален, а я коллекционирую все
уникальное. Но... Слово сказано, и ты должен умереть. Зато от меня
зависит, _как_ ты умрешь. И если ты согласишься провести один-единственный
бой на столичной Арене под моим флагом и победить - твоя смерть будет
быстрой, легкой и безболезненной.
- Я не желаю больше драться, ваше высокомогущество.
Алькондар нахмурился и долго молчал, буравя Рангара взглядом.
Порыв горячего ветра с востока окатил обожженное тело болью. Небо уже
приняло свой естественный цвет, перестала дымиться почерневшая трава,
обгорелые остатки фургона и трупы тархов куда-то исчезли. Вдалеке виднелся
обоз, движущийся из Шумхара.
- Я бы мог убить тебя прямо сейчас, - медленно проговорил Алькондар. -
В моей власти заставить тебя делать все, что я возжелаю, за одним
исключением: я не имею права применять магию, чтобы заставить тебя драться
на Арене. Магия и Арена несовместимы - это закон. Любой, вышедший на Арену
сражаться, должен делать это добровольно. Но есть множество способов,
иномирянин, заставить человека _добровольно_ делать то, что он не
желает... И ты послушаешь меня и будешь драться, поскольку в этом - и
только в этом! - случае я отпущу твою возлюбленную в целости и
сохранности. Ну, так как?
Острое чувство собственного бессилия пронзило Рангара, кровь бросилась
в голову, и он едва удержался, чтобы не плюнуть в лицо магу. Но затем
овладел собой и, сам поражаясь тому, как спокойно звучит его голос,
произнес:
- Я выйду на Арену, ваше высокомогущество, но лишь после того, как вы
дадите кровную клятву, что отпустите Ладу, не причинив ей вреда.
- Ах ты ничтожный!.. - начал было Алькондар, но осекся, тяжело дыша.
Какие-то противоречивые чувства боролись в нем, и одно из них победило.
Притушив взгляд, маг мрачно воззрился на Рангара.
- Ладно, я дам клятву, - прорычал он голосом, похожим на рык фархара.
Рангар ощутил вдруг не менее острое, чем недавнее чувство бессилия,
торжество. Малый, ничтожно малый плацдарм отвоевал он, но - отвоевал! И
это в ситуации, безнадежной до абсурда!
- А теперь закрой глаза, иномирянин, а то ненароком наложишь в штаны от
страха. - Алькондар хохотнул. - Сейчас я тебя перенесу в Венду.
Лишь едва дрогнули уголки губ Рангара, когда он поклонился магу и
послушно закрыл глаза.
Ибо вспомнил он великую мудрость, преподанную ему Учителем в родном
мире: "Если ты можешь что-нибудь, показывай, что не можешь; если он силен,
уклоняйся от него; приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение; если его
силы свежи, утоми его; нападай на него, когда он не готов, выступай, когда
он не ожидает".
На этот раз память сделала ему поистине царский подарок. Рангар
поблагодарил ее и мысленно низко поклонился Учителю. Он не смог победить,
выиграв схватку. Теперь он попробует сделать это, проиграв ее.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СЕРДЦЕ ТАЙНЫ
И продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути...
Борис Пастернак
1
В комнату вела единственная дверь - крепкая, обитая металлическими
полосами, к тому же с мощным запирающим заклятием, которое Рангар ощущал
при приближении как нарастающее муторное давление на внутренности. Под
самым потолком имело место узкое, забранное толстыми железными прутьями
окошко. В комнате стоял деревянный топчан с набитым высушенной травой
матрасом и куском грубого полотна вместо простыни. За перегородкой
находился закуток с отхожим местом и двумя чанами с водой; в большем вода
предназначалась для омовений, в меньшем - для питья. Так что вряд ли это
помещение можно было назвать "комнатой", несмотря на потертый ковер на
полу; скорее - тюремной камерой, хоть и не из худших.
У Рангара, естественно, отобрали оружие и доспехи, в том числе и
нифриллитовую кольчугу; однако, как ни странно, оставили черное облегающее
трико из Валкара; впрочем, он не стал носить его, а соорудил, сложив
особым образом, нечто вроде набедренной повязки, оставив подавляющее
большинство кожного покрова свободно соприкасаться с воздухом.
Трижды в день над маленьким столиком, стоявшим у стены под окошком,
возникало голубоватое туманное свечение, которое, рассеявшись, являло
взору дымящиеся горшки и миски с пищей. Рангар не мог не признать, что
кормили здесь вкусно и достаточно разнообразно; однако он ел мало, ровно
столько, сколько необходимо было для поддержания организма в требуемой
форме А потребовал Рангар сам от себя исключительно высоких физических
кондиций, поскольку теперь, после утраты кольца, это осталось
единственным, на что он мог полагаться. Практически все время, кроме сна и
коротких пауз для приема пищи и отдыха, он посвящал медитации, закаляя
дух, и тренировкам, оттачивая и отшлифовывая технику боевого искусства,
постигнутого им еще в родном мире. Правда, иногда обостренные чувства
Рангара реагировали на чье-то невидимое глазу присутствие, и тогда он
прекращал физические упражнения, погружаясь в мир высокой духовной
гармонии, отрешаясь от всего окружающего и тем более - от незримого
соглядатая.
Дней через десять уровень его физической подготовки и технического
мастерства превысил тот, который ему удавалось достичь на Коарме до этого,
а степень духовной самоконцентрации едва ли не достигла высот, знакомых
лишь по родному миру. Он уже мог, преодолевая колдовское давление,
приближаться к двери и легко взбегал по вертикальной стенке до окошка;
одним из его развлечений стало, уцепившись за прутья, любоваться красивым
незнакомым городом, тремя громадными террасами спускавшимся к голубой воде
обширного залива. Из окна виднелась лишь часть залива, однако длинные
пологие волны, качавшие многочисленные корабли и кораблики, кораблики,
отсюда казавшиеся совсем крошечными, указывали на близость океана. Не раз
и не два у Рангара возникало желание сломать прутья решетки и бежать; это
было вполне по силам ему, но каждый раз мысль о кровном договоре,
подписанном им с Алькондаром, останавливала его, так как в этом случае
гибель Лады оказывалась неизбежной.
Одиночество не тяготило Рангара - напротив, так даже легче сохранялось
достигнутое равновесие внутреннего царства эмоций, и лишь изредка
воспоминания будоражили его и вызывали приливы глухой, безнадежной тоски.
Зато в снах его память о минувших событиях торжествовала безраздельно, и
он видел себя то на острове Курку, то в казарме гладиаторов маркиза ла
Дуг-Хорнара, то рубил жутких оборотней Сумрачного леса, то шагал по
сияющим, воздушным улицам Валкара, а рядом молчаливо вышагивал Тангор,
улыбаясь в бороду и посверкивая своими удивительными золотистыми глазами,
и шел хмельной и веселый Фишур, о чем-то увлеченно разглагольствуя и
размахивая руками, и даже Лада была рядом, в белом воздушном платьице, с
тяжелой волной распущенных черных волос на плечах, что могло бы вызвать
удивление, ибо в Валкаре она еще скрывалась под личиной рыцаря Тазора, но
почему-то совсем не вызывало, а, наоборот, казалось естественным и само
собой разумеющимся... Странно, но чем ближе оказывались события к роковой
битве на Северном тракте, тем реже они снились Рангару; сам же бой в
Холодном ущелье приснился ему только один раз, да и то как-то очень уж
необычно, будто он наблюдал его со стороны, а точнее, с большой высоты;
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг