знала, что я люблю ее. Была, конечно, возможность - рассказать, как
реально обстоит дело. Пойти на это я не мог. Я скрыл, что Павел
пожертвовал своей жизнью ради спасения ее жизни. Жанна не перенесла бы
правды. Она сочла бы себя убийцей мужа. И если бы не покончила с собой,
то, несомненно, отказалась бы принять мою помощь.
И тогда я решил воздействовать на Жанну, используя ее любовь к мужу.
То, против чего еще недавно я собирался категорически возражать, стало
единственным шансом на удачу. Я сказал Жанне, что хочу закончить
исследования Павла. Человечество должно узнать, каким научным исполином
был ее муж. Пусть она докажет свою любовь к Павлу тем, что завершит
погубившие его хроноэксперименты. Для этого придется составить новый
психо-диполь со мной, ввести его в аппараты и проделать несколько опытов.
Так я уговорил ее продолжить тайные исследования. Нас связало единое
психополе, оно было достаточно прочное, хотя один полюс - Жанна -
показывал явное безучастие. Зато я мог ручаться за второй полюс - себя. Я
готовился энергично нейтрализовать любое колебание времени. Тревожиться за
Жанну да и за себя не было поводов.
Новые обстоятельства помешали осуществлению так хорошо рассчитанного
плана. В Жанне обнаружились совсем не те изменения, каких я ожидал.
Колебаний времени не произошло, время осталось целостным. Но течение
времени изменилось. Павел, отчаянно выбрасывая себя в будущее,
одновременно ввергал Жанну в ее прошлое. Очень близкое прошлое, вполне по
теории нашего директора Чарльза Гриценко, доказавшего, что уход в дальнее
прошлое не больше чем тема для фантастических романов. Но прошлое!
Хроноколебания психо-диполя имеют свои проклятые закономерности! В самом
горячечном бреду я не мог вообразить того, что случилось с Жанной. В ней
не было разрыва времени, в ней не появилось разновременности, которую надо
преодолевать новым психополем. Время в ней полностью пошло в обратную
сторону. Жанна вся уходила в прошлое. Она стала молодеть.
Рой, поймете ли вы мой ужас? Могу ли передать, какими глазами смотрел
я на страшное заключение компьютера: "Атомное время нервных центров
объекта идет в обратном направлении?" Объектом была Жанна, обратный ход ее
времени означал приговор: Жанна невозвратно убегает назад, убегает к
недавнему своему жизненному началу, которое станет вскоре ее жизненным
концом! Именно так описал вам в этой комнате Чарли биологическое значение
обратного хода времени. Именно так и произошло, в точности по его
прогнозу, хотя он и отдаленно не догадывался, что неподалеку от его
кабинета без его ведома осуществляется этот грозный процесс.
Я был в отчаянии. Теория обратного хода времени подтверждалась
беспощадным физическим фактом. Жанне предстояло пойти по дороге
высчитанного ее мужем "омоложения до уничтожения". И в полном согласии с
прогнозом Павла процесс ухода назад, постепенно убыстряясь, из
искусственно возбужденного должен превратиться в автоматический - конец не
заставит долго ждать себя!
Как вы понимаете. Рой, я не мог позволить себе всецело предаться
отчаянию. Главным был поиск возможности предотвратить ужасный финал. Вы
сказали, что было бы забавно поглядеть, как древний старец растет в юношу.
Но, я уверен, вы не найдете ничего забавного в том, что выпало молодой,
красивой женщине Жанне Зориной. И тут я вспомнил о втором великом открытии
Павла. Анализ показывал, что и этот обратный рост можно задержать и
повернуть на нормальное развитие, используя психо-диполь. "Не все
потеряно, - твердил я себе, настраивая аппаратуру на противодействие, -
поворот вполне возможен, если падение в прошлое будет медленным". Для
нейтрализации стремительного хода назад у нашей с Жанной слабой душевной
связи не хватало прочности. Это я уже и тогда сознавал. Но как быстро идет
обратное развитие? Где та роковая точка, в которой оно автоматически
убыстрится?
Я не мог оторвать взгляда от Жанны, когда мы встречались. Это ее
раздражало. Она вбила себе в голову, что я по-прежнему любуюсь ею, что во
мне возникает желание завоевать ее, вдруг ставшую свободной. Она думала
обо мне оскорбительно. И я не мог отвергнуть ее оскорбительного
заблуждения, ибо не имел права оскорбляться. Любое опровержение могло
стать разоблачением. Надо мной, как топор, нависал грозный вопрос:
выдержит ли Жанна правду уже не одного, а двух несчастий - правду гибели
Павла и правду грозящей ей собственной гибели? Я не смел позволить себе
риска правды, что бы Жанна ни думала обо мне.
Первые недели после катастрофы надежда на удачу была. Жанна выглядела
ужасно - похудела, постарела, ослабела. Это радовало. Радовало и ее
пси-поле: в душе Жанны господствовало горе, все мысли приковывались к
воспоминаниям о Павле, - она не выходила из подавленности. И хотя
компьютер выдавал свое неизменное: "Атомное время объекта идет в обратном
направлении", я с тихой радостью разглядывал записи пси-поля Жанны, с той
же скрываемой ото всех радостью наблюдал за ней самой. "Время еще есть", -
говорил я себе, убеждаясь, что Жанне по-прежнему плохо. Психо-диполь не
давал Жанне рухнуть в прошлое, но методично, по элементам, по частицам,
поворачивал атомное время на прямой ход из обратного. Уже и в анализах
компьютера звучали обнадеживающие нотки: "В объекте появилось
разновременье, некоторые группы атомов приобретают прямое направление
времени, хотя в целом время течет обратно". Разновременье было само по
себе опасно. От его разнузданности Павел в последние минуты своей жизни
пытался Жанну уберечь. Но только этот опасный путь мог сегодня обезопасить
Жанну от гораздо худшего. "Время еще есть, - подбадривал я себя, регулируя
созданное мной разновременье на плавный ход. - Главное, не допускать бури
противоборствующих времен, и я постепенно вытяну Жанну из затягивающего ее
болота небытия!"
Энергетик Антон Чиршке первый подал сигнал, что времени осталось
слишком мало. Этот человек, Повелитель Демонов Максвелла, наделен воистину
демоническим ощущением необычайного. Жанна изготавливает для него
сепарационные пластинки, Антон встречается с ней ежедневно. Частые встречи
отнюдь не способствуют остроте восприятия медленно накапливающихся
изменений. А Повелитель Демонов обнаружил их раньше Чарли, даже раньше
меня, с таким беспокойством ожидавшего их появления. Он с радостью сказал
Чарли и повторил потом при мне: "Жанна оправляется от потрясения, выглядит
уже сносно. За ее здоровье можно не опасаться". Антон и не подозревал,
какой зловещий смысл таится в его утешительном, как он думал, наблюдении.
Несколько дней - вы как раз в эти дни прилетели, Рой, - еще можно было
сомневаться: запись психополя Жанны показывала неизменно подавленность и
горе. Но вскоре уже и сам я увидел, что Жанна оправилась от физического
недомогания. Душа ее еще скорбела, а тело возрождалось к жизни - к прошлой
жизни, не к будущей! Я смотрел на ее старые фотографии и молчаливо
ужасался: она становилась похожей на ту девушку, которая три года назад
появилась на Урании.
- Видимо, этот возраст и есть та роковая точка, где движение назад
должно стремительно убыстриться, - сказал Рой.
- Пожалуй, так, - согласился я. - Точку убыстрения всего вероятней
искать в пределах таких переходных моментов. Я проверил свои расчеты. Наш
слабый диполь гарантировал в три-четыре месяца поворот на прямой ход
времени. Катастрофическое падение в прошлое могло начаться в ближайшие
дни. Времени у меня не было.
- Догадываюсь, что дальше, - сказал Рой. - Оставалось одно: усилить
вашу душевную связь с Жанной. Но это могла сделать только любовь. Неужели
вы думали, что она сможет вдруг так сильно, так безмерно сильно полюбить
вас?
- Вы угадали. Рой. Только огромное усиление нашего психополя могло
еще дать надежду. Но на любовь я не рассчитывал. Я не мог заставить Жанну
вдруг полюбить меня, да еще с такой силой, и тут вы правы. Я использовал
другую могучую душевную силу. Я прибег к ненависти.
- К ненависти? - воскликнул Рой.
Если в начале беседы он демонстрировал невозмутимость, лениво
покачивал ногой, то чем дальше вывязывался мой рассказ, тем меньше Рой
заботился о соблюдении какой-либо позы. Он не просто с интересом вникал в
мои разъяснения, он старался их предугадать, домысливал факты и выводы
раньше, чем я их высказывал. Но того, что услышал от меня теперь, он не
ожидал.
- К ненависти, - повторил я. - Рой, противоположности сходятся, разве
мы этого не учили? И многие внешние проявления противоположных сил
одинаковы. Ненависть - тоже форма душевной связи. Сила ненависти так же
огромна, как сила любви. И так же быстро вспыхивает, так же жжет душу, так
же мобилизует все потенции организма, как и любовь. С обратным знаком,
конечно. Но знак в данном случае не имеет значения. Мне важна была связь
наших душ, острая ненависть эту связь давала. Я легко возбудил у Жанны
такую ненависть к себе. Это было просто. - Понимаю! Вы в свое время скрыли
от Жанны, как погиб Павел. Вы сказали, что вам еще не все ясно в его
смерти. Она не могла не уловить вашей уклончивости, не могла не
подозревать, что причины хуже, чем вы туманно намекаете. И сейчас вы
признались, что причина гибели Павла в каких-то ваших действиях. Она,
разумеется, сразу поверила и мигом возненавидела вас, верно? - Все верно.
- Что было дальше? - Дальше был расчет крепости психо-диполя, один конец
которого - ненависть, а другой - любовь. Диполь оказался достаточно
прочным, чтобы в течение примерно пяти дней, форсируя аппаратуру, вырвать
Жанну из падения в прошлое. - И этих пяти дней я не дал, запретив все
работы в институте? - Да, Рой. - Но исповедь не закончена, правда ведь? -
Не закончена, Рой. - И конец ее будет в том, что вы надумали обеспечить
спасение Жанны своей собственной гибелью? Что вы повторите
самопожертвование Павла, только подрассчитали надежней? Он-де был
гениален, но в панике не все учел. А вы в тот момент, когда ворвались в
лабораторию, в панике же не сумели остановить процесс в точке равновесия.
Зато сейчас ошибки не сделаете. - Все точно, Рой. - И надеетесь, что я
разрешу вам самоубийство ради спасения Жанны? - Да, Рой. - Какие у вас
основания на это надеяться? - Рой, это же просто! Если не погибну я,
погибнет Жанна. В создавшейся ситуации одна смерть неизбежна. Но моя
гораздо моральней. - Моральней? - Да, Рой. Я должен понести какую-то кару
за то, что разрешил эти эксперименты. Жанна их участник, но в происшедшем
неповинна, к тому же она уже жестоко наказана. Сочтите мою смерть формой
самонаказания, продиктованного собственной совестью. Неужели вы думаете,
что я смогу продолжать жить, отягченный двумя смертями по моей вине? Не
преувеличивайте моей научной любознательности. Через два трупа она не
перешагнет. Рой заметался по комнате. От его невозмутимости не осталось и
следа. Он негодовал, он был в неистовстве. Даже у вспыльчивого Антона
Чиршке, Повелителя Демонов, я не знал такого приступа гнева. Рой кричал,
что наложил запрет на работы в институте, ибо догадывался, что в нем идут
какие-то тайные исследования, ставшие причиной катастрофы. И был уверен,
что веду их я, именно я, а не другой - я всем видом показывал, что таю за
душой секрет. И что он, Рой Васильев, абсолютно не сомневался, что рано
или поздно я приду с повинной. Даже тематику тайных исследований он смутно
подозревал, во всяком случае, очень уж большой неожиданности в моих
объяснениях не нашел. Но что я сделаю его участником неразрешенного
поиска, он и помыслить не мог. Поставить его перед дилеммой самому решать
- кому жить, кому умереть! Ведь это что! Я исповедался и теперь ожидаю
отпущения грехов, так? А ответственность за новую неизбежную трагедию
возлагаю на него, да? И это он должен вытерпеть? - Не предваряю ваших
решений, Рой, - сказал я, когда он выкричался. - Но хотел бы знать: что вы
решили? - Ничего не решил! - сердито ответил он. - Даже представления не
имею, какое возможно решение. - Но что-то вы, несомненно, предпримете и
какое-то мнение составили? Он с усилием взял себя в руки. - Предприму я
вот что. Вызову Чарльза Гриценко и передам ему наш разговор. Пусть и ваш
директор знает, какие исследования совершались втайне от него. Будем
вместе искать выход. А мнение мое таково: права на тайный научный поиск у
вас нет, но право на помощь вы имеете.
9
- Права на поиск у тебя нет, право на помощь ты имеешь, - сказал мне
Чарли, словно слышал последние слова Роя в моем разговоре с ним.
А вспыльчивый Антон Чиршке, Повелитель Демонов, сердито добавил:
- Я разобью все твои аппараты, измочалю тебя всего. В этом не
сомневайся. Но это будет потом. Раньше надо спасти тебя.
Они пришли ко мне втроем. Рой молча уселся в сторонке, подальше от
аппаратов - мне кажется, он испытывал к ним недоброжелательство: не то
опасение, не то прямое отвращение. Впрочем, он постарался показать свою
обычную невозмутимость: забросив ногу на ногу, лениво покачивал ею. Он
только слушал, не вмешиваясь в обсуждение. Это, наверное, была наиболее
типичная для него манера поведения: спокойно переводить взгляд с одного на
другого, ничем не выдавать, какое предложение нравится, какое вызывает
протест. Таким его знали все, кто встречался с ним на Урании. И мне уже не
верилось, что этот человек метался по комнате, кричал, ругался и, похоже,
готов был закатить мне здоровенную пощечину. В те минуты гнева от
рукоприкладства его останавливало, по-видимому, лишь то, что оплеухи не
могли предотвратить надвигавшуюся беду и даже самые увесистые неспособны
были стать веским аргументом. Своей нынешней подчеркнутой отстраненностью
он показывал, что несдержанности больше себе не позволит.
А Повелитель Демонов кипел и бурлил. Он первым вошел, точнее,
ворвался в лабораторию и минуты три только ругался, яростно доказывая, что
на наши с Павлом научные достижения ему чихать, а губить Жанну он не
позволит. Она прелестная женщина, и лучше ее никто не изготовит пластинки
для сепарации молекул по скоростям. И меня он тоже не позволит губить, я
хороший парень. Вот еще вздор - ценой своей жизни исправлять глупейшие
научные ошибки, нет, куда это годится, он спрашивает! Боюсь, в таком
возбуждении Антону реально вообразилось, что имеются два Эдуарда Барсова.
Один - его приятель Эдик, тихий скромница, неплохой экспериментатор, в
общем - добряк, и попал тот добряк в беду, из которой его надо немедленно
вызволять! А второй Эдуард - мрачная бестия, нарушитель научной этики,
губитель хороших людей. И того, второго Эдуарда, следовало бы
четвертовать, да жаль в наше время такое естественное обращение со
скверными людьми запрещено.
- Перестань, Антон! - приказал Чарли. - Ты преувеличиваешь. Эдика
надо вызволять не от Эдика, а от ошибки в эксперименте. Вот этим мы и
займемся.
Я всегда восхищался Чарли - как ученым и как научным руководителем. И
понимал сложность его теперешнего положения. Поэтому, несмотря на
серьезность ситуации, все же с некоторым любопытством ожидал, как он
поведет себя. В отличие от Повелителя Демонов, которому в запальчивости
виделись как бы два Эдуарда Барсова, Чарли сам ощутимо раздвоился. В одной
своей ипостаси он был крупный администратор, академик и директор
института, эта его ипостась поворачивалась ко мне гневным и укоризненным
лицом. Директор возмущался, что в его институте ведутся необъявленные и
неразрешенные работы и ведет их его душевный друг, его главный помощник.
Можно ли простить этому человеку, другу и помощнику Эдуарду Барсову, его
самоуправство? Как его наказать? Какие установить запреты для тех, кто
вздумает последовать, впадая в азарт научного поиска, за человеком,
подавшим столь соблазнительный и опасный пример?
- От кого угодно мог ожидать, только не от тебя, Эдик! Так
безрассудно втянуться в безумные эксперименты! - говорил он. - Разве я не
доказал, что выход в обратное время для биологических структур гибелен? И
разве ты не понимал, что эксперименты, придуманные Павлом, преждевременны?
Мы не научились контролировать время на молекулярном уровне, а он при
твоем попустительстве пытался воздействовать на целостное время сложнейших
биологических систем! Перепрыгнули через добрую сотню неизученных
промежуточных ступенек! Правда, эффект научного поиска огромен, но какой
ценой!
Уже в этом строгом выговоре директора института сказалась вторая
сторона личности Чарли - его чисто научная ипостась. Он сразу оценил
открытия Павла. Он не одобрил их, этого не было, но не скрыл, что удивлен
их значительностью. При иных обстоятельствах Чарли, наверное, выразился бы
по-иному: "Я восхищен!" - сказал бы он, если бы речь не шла о жизни Жанны.
Для его научной проницательности не составило труда сразу понять, как
велики оба открытия Павла: то, что искусственно возбужденное "омоложение
до уничтожения" в какой-то критической точке, становясь автоматическим,
приобретает неконтролируемую скорость и что психо-диполь, связующий души
двух людей, является единственным тормозом от такого "падения в ничто".
Необыкновенные возможности психо-диполя - замедление общего времени и
продления жизни с помощью качелей "микромолодения" и "микростарения" -
захватили Чарли. И он без возражений признал, что мой отчаянный план
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг