оскорбление", - прорычал он. Конрад обратился к своим помощникам:
- Мне кажется, этот мерзкий тип, механик Бартоломей Хапи -
государственный изменник. Как по-вашему?
- Очень опасный изменник, - мрачно подтвердил майор Франциск Охлопян.
А министр экономики добавил:
- Ходят слухи, что этот негодяй со своими сообщниками вынашивает
планы бегства на восстановленном звездолете на Землю.
- Значит так, майор, - сказал Конрад. - Завтра он намерен поднять
бунт, вы сами слышали это. Повелеваю сегодня ночью выслать в Альдонсу
вооруженный отряд и импульсировать Бартоломея Хапи и всех, кто встанет на
его защиту.
- Через час отряд вылетит. И никакое чудо не спасет мятежного
механика. Утром я доложу вам о его заслуженной казни.
Утром Конраду явились оба его помощника. По их взволнованным лицам
Конрад понял, что надо ждать нехороших вестей. Чудо все-таки произошло.
Механик Бартоломей Хапи не только взбунтовался сам, но и подговорил на
бунт солдат, что пришли его импульсировать. Мятежный отряд движется на
столицу. Надо противопоставить бунтовщикам верное войско.
- Какие есть возможности, майор? - спросил Конрад.
- Одна, но хорошая. У восставших нет вождя. Бартоломей Хапи может
ремонтировать звездолеты, но не способен командовать армией. А у верных
вам солдат, Повелитель, имеюсь я. Я поведу армию на подавление мятежа и
ровно через час восстановлю государственное спокойствие.
Майор Франциск Охлопян удалился, а Конрад продолжал обсуждать с
министром экономики, как завершить взимание шестидесятки. Прошел час, но
майор не воротился. Второй час тоже прошел без вестей от него. Внутренний
Голос приказал Конраду встревожиться. Конрад, встревожась, велел летающему
монаху разведать, что с командующим армией. Антон Пустероде ушел, но
вскоре, воротясь, еще с порога закричал:
- Измена! Майор возглавил мятежников. Армия взбунтовалась. Только
охрана вашей резиденции еще верна.
Внутренний Голос так растерялся, что не проронил ни слова. Летающий
монах продолжал:
- Я сам возглавлю верных вам солдат, Повелитель. Я полечу во главе их
навстречу мятежникам. Я заклеймлю измену гневным словом, испепелю мятеж
огненным проклятием. Даю вам торжественное обещание: через час армия снова
склонится перед вашим величием.
Министр экономики, летающий монах, будущий летающий ангел Антон
Пустероде убежал, а Внутренний Голос, обретший дар слова, закричал: "Беги,
не то погибнешь! В глухой заначке тот стреломобиль, на котором ты прилетел
с несчастным Микаэлом Убуби. Спасайся, пока машину не захватили
мятежники!"
- За мной! - велел Конрад молодому охраннику и побежал на улицу.
Стреломобиль стоял в том же укрытии у продовольственного склада, где
Конрад с Убуби схоронили его. Чтобы добраться до продовольственного
склада, нужно было пробежать половину города. К счастью, улицы были пусты,
никто не задержал Конрада с его охранником. На каком-то повороте охранник
отстал. "Сбежал, предатель!"- мрачно констатировал Внутренний Голос.
Конрад один прокрался к стреломобилю. Влезая на сиденье, Конрад услышал
глас с небес. Над продовольственным складом пронесся летающий монах,
натужно ревя: "Солдаты, все на штурм ратуши! Смерть кровопийце
Повелителю!" Голос его затих вдали - Антон Пустероде не углядел с высоты,
куда укрылся Повелитель. Конрад быстро вывел стреломобиль на улицу и
взмыл. Управление машины было простым, но Конрад не сумел проворно сложить
крылья и пролетел над городом не стрелой, а стрекозой. Воздушная охрана
города засекла его побег, за стреломобилем ринулась погоня. Крылья наконец
втянулись в машину, но погоня вошла в стреловидность раньше и поэтому
догоняла. За Конрадом гнались три машины. Он различил в передней Франциска
Охлопяна с импульсатором на коленях и Антона Пустероде с импульсатором в
руках. Конрад резко вывернул стреломобиль на посадку. Внизу тянулись
заросли колючего кустарника, они давали надежду на спасение. Конрад
выскочил из машины и ринулся в дебри. Стреломобиль врагов, не приземляясь,
пронесся над ним, и оба - майор Охлопян и летающий монах, так и не ставший
летающим ангелом, - разом полоснули из импульсаторов. Мучительная боль
свела все клетки тела Конрада.
Он упал лицом в колючий кустарник - и очнулся.
ЛЕВАЯ ДОРОГА
Конрад сидел на камне у развилки дорог. Тусклая красноватая Москита
выплывала из-за горизонта. Мир был уныл и невыразителен. От долгого
сидения на холоде тело свело. Конрад встал и потянулся.
- Я, кажется, крепко уснул, и мне приснился отвратительный сон, -
сказал он себе. - Вроде бы я пошел по правой дороге, и там со мной
произошло что-то скверное.
Что сон был плох, Конрад понимал отчетливо, но что в нем плохого, не
вспоминалось. Это и раньше случалось: в сонном мозгу разворачивались
удивительные видения, а потом оставалось лишь смутное ощущение
необычайности - и ни единой ясной картины. Впрочем, сегодня хороших снов
можно было не ожидать. Безобразная ссора с отцом не стимулировала радужных
видений. Зато физически Конрад ощущал себя как бы подкрепившимся. Домашняя
ссора порядком взвинтила нервы, сон дал им отдых.
- Так по какой дороге все же идти? - спросил себя Конрад, и тут
заговорил Внутренний Голос:
- Милок! - сказал Внутренний Голос очень недовольно. - Твой сон
вещий, хоть ты и не запомнил отчетливо, что снилось. Опасайся, дорогой,
правых дорог, они неправильны. Шагай подальше от них. Послушай - и не
раскаешься.
Конрад зашагал по левой дороге.
Поначалу левая дорога мало отличалась от главного шоссе - такая же
широкая, прямая, утрамбованная красной щебенкой. А дальше она сузилась,
покривилась, ушла вбок и запетляла меж холмов, проросших колючим
серо-зеленым кустарником. Конрад взобрался на небольшую высотку и
огляделся. Вокруг лежал неприветливый, однообразный мир: скудная
растительность на каменистом грунте, тусклое и пустынное - ни единой тучки
- небо и торопливо скользящее по нему холодное светило, лишь слегка
освещающее, но не животворящее. И чем дальше уходила левая дорога, тем
скудней становился пейзаж, от него начинало сводить скулы и ныли зубы.
Впереди не виделось ни хорошего, ни плохого.
- Занес меня черт на эту дурацкую левую дорогу, - с укором сказал
Конрад своему настойчивому Внутреннему Голосу.
Внутренний Голос проворчал хмурым голосом без твердой уверенности:
"Иди, иди! Шагай, раз начал шагать!"
Конрад выругался, но послушался Внутреннего Голоса. На каком-то
обходе одного из бесчисленных холмов щебенка кончилась, дальше шел путь
непроезжий. Впрочем, Конрад двигался пешком, его мало тревожили рытвины,
колдобины и выбоины, вздутия и валуны. Но ноги уставали быстрей. Он присел
на придорожный камешек и с минуту отдыхал. Внезапно из кустов он услышал
приглушенный стон. Стон повторился и перешел в тихий плач. Плакал ребенок
и, по всему, плакал так, чтобы не привлечь ничьего внимания. Конрад
раздвинул кусты и пробрался вглубь. В гущине кустарника притаился мальчик
лет двенадцати. Лицо его было измазано грязью, залито слезами. Он с таким
страхом посмотрел на Конрада, словно боялся, что тот его убьет. Конрад
улыбнулся, присел рядом. Страх у мальчика не проходил. Он полулежал,
обхватив обеими руками правое колено, - видимо, оно болело.
- Ушибся? - спросил Конрад.
Мальчик ответил не сразу.
- Ушибся. - И сквозь слезы пояснил: - Бежал и упал на камень.
- Всегда вы, ребята, несетесь, не глядя куда. Дай я посмотрю, что у
тебя.
Мальчик отшатнулся с таким ужасом, будто Конрад хотел не полечить, а
оторвать больную ногу.
- Не надо, прошу вас! Уже почти не болит. Вот совсем уже не болит. Я
сейчас встану, вы сами увидите.
Мальчик, и вправду, сделал попытку встать, но тотчас со стоном
повалился на землю. Конрад ласково погладил его по голове.
- Да лежи, чудак. Не хочешь, чтобы я лечил твою ногу - и не надо.
Впервые встречаю трусишку, который так трясется при виде врача.
Мальчик, похоже, почувствовал себя обиженным.
- А вы разве врач? Вы, наверное, солдат.
- Нет, не врач, - сказал Конрад с сожалением. - Был бы врач, я не
посчитался бы с твоими протестами, а вылечил насильно. И не солдат тоже.
Так от кого ты так сильно бежал, что с размаху налетел на камень? Подрался
с товарищами?.
- Я бежал от солдат, - сказал мальчик. Он глядел исподлобья, он не
был уверен, какое впечатление окажет на Конрада его признание.
- А какое у тебя отношение к солдатам?
- Они начали драться на дороге, я испугался и побежал.
- Мог бы и не пугаться. Солдаты воюют не против тебя. Кстати, что это
были за солдаты? Хотя откуда тебе знать!
- Я знаю. Мятежные солдаты Марка Фигероя напали на законных солдат
Фердинанда Шурудана. У них произошел ужасный бой.
- Если ты так хорошо знаешь, кто за кого воюет, то, наверное, знаешь,
кто кого победил?
- Победил Марк Фигерой. Мятежники погнались за солдатами Шурудана. А
вы за кого?
- Я ни за кого. Я за себя. Кстати, меня зовут Конрад Подольски, а
тебя?
- Меня - Кристиан Кренстон. Я сын Джозефа Кренстона, помощника
Бартоломея Хапи, механика при звездолете.
- Слышал такую фамилию - Хапи. О твоем отце не слышал ничего. Что ты
думаешь делать дальше, Крис?
- Помогите мне добраться до дома, господин Конрад. Мы живем
неподалеку. Мой отец поблагодарит вас, вы отдохнете. Мой сестра сейчас
дома, отец тоже, наверное, вернулся, он сегодня работал ночью.
- Видишь ли, Крис, - сказал Конрад, колеблясь. - Я тороплюсь в
Анатру. Меня ждут в столице важные дела. Можно сказать - важнейшие. Я
должен тебя покинуть, дружок.
Мальчик явно страшился одиночества.
- В столице сегодня ужасно воюют, господин Конрад. Я оттуда, там
отовсюду стреляют, ни один житель не высовывает носа на улицу. Вы не
сможете там сделать никаких дел. Очень прошу вас, господин Конрад!
Внутренний Голос помог мальчику. "Пожалуй, мальчик прав, нет смысла
идти в столицу, охваченную пожаром раздора, - внезапно став говорливым,
убеждал Внутренний Голос. - Отведешь его домой, отдохнешь, перекусишь,
познакомишься с отцом и сестрой. Взгляни, какой он хорошенький, этот
сорванец, а сестра, наверно, просто красавица, с такой невредно и сойтись
поближе. И вспомни, ведь ты всегда мечтал совершить что-то выдающееся, вот
тебе отличное первое деяние - оказать помощь мальчонке, без твоей помощи
он не доберется к своим!"
- Навязался ты на мою голову! - с досадой сказал Конрад, адресуясь не
столько к мальчику, сколько к Внутреннему Голосу, а мальчику приказал: -
Ухватись за меня и вставай!
Встать мальчик сумел, но, ступив на больную ногу, вскрикнул, застонал
и так побледнел от боли, что Конрад подхватил его. Мальчик, стоя на одной
ноге, прижался головой к Конраду и тяжело дышал.
- Придется понести тебя, - сказал Конрад. - Вынесу на дорогу, а там
оставлю и пойду за твоим отцом. Пусть он сам решает, что с тобой делать.
- Оставьте меня здесь, господин Конрад, - прошептал мальчик. - Я
боюсь один лежать на дороге, там меня увидят солдаты. Вы не сердитесь на
меня, я и вправду не могу идти сам.
- Дались тебе солдаты, Крис. Будто у них нет другого дела, как
гоняться за тобой. Я понесу тебя. Держись крепче за мою шею.
Мальчик не был тяжел, но дорога была из тех, по каким и без ноши
шагать нелегко. Конрад минут десять нес Кристиана, потом усадил его на
придорожный камень и присел рядом. Кристиан, измученный, прикрыл глаза. Он
и вправду был красив: черные длинные кудряшки обрамляли худенькое лицо, а
большие глаза приличествовали скорей девочке, чем пареньку. Конрад
почувствовал нежность к робкому мальчишке, сперва так испугавшемуся
незнакомого мужчину, а потом столь искренне доверившемуся. "Навязался ты
на мою голову", - тихо повторил Конрад.
- Отдохнул, Крис? Может, пойдем?
- Я не устал, это вы устали, господин Конрад. Я только ходить не
могу. Я такая обуза для вас, господин Конрад.
- Пустяки! Неудобно, конечно, но не больше.
На каком-то отрезке дороги Кристиан сказал, что скоро появится
высокий холм, надо повернуть около него на боковую тропку - она приведет к
его дому. У холмика Конрад сделал привал. Он хотел было присесть на
обочине, но мальчик попросил его пройти за холм, чтобы их не увидели с
дороги: по ней часто идут солдаты.
- Меня все-таки удивляет, Крис, твой страх перед солдатами, - Конрад
сел рядом с мальчиком. - Что тебе до того, кто с кем воюет? Ты ведь не
участник мятежа и не защитник правительства, ты слишком мал для этого. Или
твой отец замешан в сваре военных? Ты что-то скрываешь от меня, а
напрасно: я тебе не враг.
Кристиан старался не глядеть в глаза Конраду. Он явно что-то таил.
- Не хочешь - не говори. В конце концов, твои тайны меня не касаются.
- Я скажу вам, господин Конрад, - прошептал мальчик, решившись на
признание. - Мой отец - конструктор больших стреломобилей.
- Ты сказал, что он - помощник главного механика пещеры Альдонса,
известного Бартоломея Хапи, - напомнил Конрад.
- Да, он помощник Хапи. Но он еще сконструировал два стреломобиля.
Очень большие, на тридцать солдат каждый.
- Понятия не имел, что такие гиганты существуеют. Где же они?
- Один в казармах у майора Шурудана, другим завладели мятежники
Фигероя. Стреломобили повреждены, без отца их не поднять в воздух. И
Шурудан и Фигерой разыскивают отца, чтобы он им пособил.
- Кому же пособляет твой отец?
- Никому. Фигерой пригрозил отцу смертью, если он услужит Шурудану. А
Шурудан поклялся казнить нас всех, если отец поможет мятежникам.
- Положеньице! Как все-таки поступил твой отец?
- Он скрылся. Никто не знает, где наш дом, отец его недавно построил.
А я побежал в город, чтобы передать в Альдонсу, что отца не будет в
пещере, пока идет война. Мятежники Фигероя узнали меня, когда я подходил к
городской квартире Бартоломея Хапи, я хотел передать весть об отце через
жену главного механика. Меня задержали, но я вырвался из рук солдат и
убежал.
Конрад покачал головой.
- С тобой, оказывается, опасно быть знакомым. Теперь я понимаю,
почему ты боишься и тех, и других солдат. Но ты уверен, что твоего отца не
найдут?
Мальчик повторил, что никто не знает об их новом доме, кроме самого
Хапи, а главный механик не выдаст своего помощника. Господину Конраду не
нужно нести его до самого дома. Господин Конрад может донести его только
до маленького лесного озера, откуда они, он и сестра, берут воду. Он
полежит там на берегу в кустах, а утром окликнет сестру, когда она придет
за водой. Господин Конрад может спокойно удалиться, когда уложит его возле
озера, и никто на свете тогда не узнает, что он помогал сыну человека,
которого стремятся захватить обе враждующие стороны.
- Навязался ты на мою голову, Крис! - с чувством повторил Конрад. -
Но как же я тебя брошу в кустарнике на ночь глядя? Нет, уж я вызову твоего
отца и сдам тебя с рук на руки. Или вручу сестре, если твой отец так
спрятался, что и на голоса наши не отзовется.
- Сестра отзовется, если мы покричим ее, господин Конрад.
- Вот и отлично. Сестра старше тебя, Крис?
- На пять лет старше. Ей скоро семнадцать.
- Она добрая? Как ее зовут?
- Катарина. Она лучше всех на свете.
- Лучше всех на свете? Значит, и красивая?
- Самая красивая на Марите. Я слышал, как механик Бартоломей Хапи
называл ее первой красавицей планеты.
- Вот видишь, красавица и вообще лучше всех. Я не могу оставить без
присмотра раненного брата такой сестры. Обхвати мою шею покрепче, Крис.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг