повреждено. В нормальном состоянии он способен создать два десятка личин -
об этом сейчас и не мечтать. Удовлетворительно функционируют лишь
программы трех личин, в том числе и его нынешней No 17. Такая авария, а
даже рожки на голове не погнулись!
- Твоя личина доброго дьявола так хороша, что мы согласны видеть тебя
в ней всегда, - успокоил его Аркадий.
- Поищу дерево для самолета, - сказал Асмодей и убежал в чащу.
Аркадий позвал к себе Ланну. В зале Предварения Ронна объяснял, что
дилоны еще в школе самостоятельно открывают важные законы природы, а кто
специализируется на Конструкторов Различий, обязан еще и опровергнуть
закон природы - и непременно важный. Какие именно законы природы
опровергал Ланна?
Ланна, оживившись от приятных воспоминаний, сказал, что открыл потерю
веса предметов в воде, которая у людей называется законом Архимеда, а
выбрав профессию Различника, специализировался на опровержении закона
всемирного тяготения. Он долго манипулировал с водой, добиваясь, чтобы она
полностью лишилась веса и уже не заполняла сосуды, а размазывалась в
пространстве. В дипломной работе на Зрелость он сконструировал воду,
которая, не растекалась, а сохраняла компактность, рушилась не вниз, а
вверх. Фонтанирующая антигравитационная вода была удостоена отличной
оценки.
- Очень интересно, - сказал Аркадий. - На Земле за такое изобретение
ухватятся специалисты по фонтанам. А пока хочу предложить тебе задачку.
Открой противодействие хроноворотам. Опровергни закон природы. Верней, не
закон, а безумие природы. Поскольку противоборство с природой - ваше
интеллектуальное ремесло, тебе эта задачка вполне по мысли.
- Открою, - заверил Ланна и впал в отрешенность.
Асмодей отыскал массивное сухое дерево. Проворно вытащив шпагу, он
сделал выпад. Кончик шпаги удлинился узким лезвием пламени, киборг повел
пламенем по стволу, как пилой. Мертвое дерево было толщиной почти в три
обхвата, но киборгу потребовалось всего пять-шесть земных минут, чтобы
уложить его на песок - срез обрушенного ствола дымился. Обрезав омертвелую
крону, Асмодей той же шпагой, превращенной в огненный резак, стал
выпластывать в могучем стволе челнок. Работая, он хвастался:
- Вот вы с Мишей Бахом посмеивались, что личина No 17 - это помесь
средневекового аристократа с дьяволом. Но ты же знаешь, Аркадий, дьяволы
народ работящий, не бездельники. А как аристократы владели шпагой, даже
ваши дети наслышаны. Я потому и выбрал эту личину для десантного выхода на
планету: во-первых, очень красива, а во-вторых, практична - и оружие, и
рабочие инструменты под рукой. Вот поглядишь, что за прелесть получится из
этого деревца. Люди еще не знали такой летательной конструкции...
- Похожая была. Имею в виду ковры-самолеты.
Асмодей на миг огорчился, что его опередили. Но потом сказал:
- Знаю, знаю! Я ведь досконально изучил человеческую историю. Ваши
предки, точно, летали на коврах-самолетах. При тогдашней бедности на
моторы это было общепринятое летательное средство. Но ведь ты же не будешь
отрицать, что мой челнок-самолет оборудован гораздо совершенней давно
отставленных ковров-самолетов?
- Отрицать не буду.
Ланну пришлось потрясти за плечо, чтобы вывести из сосредоточенности.
Нет, решения пока не найдено, но определены три дороги, по которым он
усердно шагал, когда Аркадий прервал его раздумье.
- Шагал, не шевеля ногами, и сразу по трем дорогам! - восхитился
Асмодей.
Первая дорога - пересечь хроноворот, когда он разразится. Как это
сделать, Ланна додумать не успел, но чувствует, что хроноворот
приближается. Вторая дорога - умчаться с хроноворотом и сдвинуться к его
внешнему краю, а там выскользнуть в невозмущенное время. Если еще
поразмыслить, он придумает и способ соскальзывания с хроноворота. И третья
дорога - бежать в центр хроноворота. В центре - спокойствие.
Аркадий уточнил:
- Спокойствие надо понимать так, что в центре хроноворота время
полностью прекращается. В центре пребывает вечность. Я правильно понял,
Ланна?
- Правильно. В центре хроноциклона миг равен бесконечности.
- Нового ты сказал немного, - оценил Аркадий плоды раздумья дилона. -
Но омертвление времени в центре! Попасть в такое местечко и стать, не
умирая, своей собственной нетленной статуей! Жуть! Между прочим, на нашей
Земле центр бури, где прекращается бушевание вихрей, называется глазом
циклона. Ты описал око вечности, глаз мертвого времени в центре
хроноциклона. Постараемся в вечность не угодить.
- Самолет готов! - доложил Асмодей. - Можно любоваться.
Искусство плотничанья числилось в первой десятке двадцати пяти умений
Асмодея. В широком стволе он вырезал несколько желобов, как бы
перегороженных перекладинами. В трех первых желобах удобно размещались
пассажиры, на трех задних закреплялась аппаратура.
- Я сяду впереди, - сказал Асмодей. - Куда держать, Аркадий?
- Пока мы в пустыне, а не в круговороте времени. Дорога на все румбы
открыта. Держи на юг, Асмодей, снова на юг, пока не воротимся в
гостеприимный город дилонов.
- Или пока нас не вышвырнет на почву новая судорога резонанса...
Слушаюсь. Летим!
3
Аркадий никогда не ездил на лошадях, но сказал киборгу, что в
креслице, вырезанном в перекладине, еще удобней, чем в седле. Ланна,
сидевший между Асмодеем и Аркадием, с грустью вспомнил, что в их шарах
гравитаторы придают телу полувесомость - с полувесомостью легче летать,
чем с полным весом. Аркадий мог включить свой индивидуальный гравитатор,
но опасался, что после аварии регулировка не такая плавная, как была.
Взлететь неожиданно наверх, а после обрушиться на почву Ланна не захотел.
Асмодей вел лодку, ориентируясь по Гарунам: они оставались позади,
одна левее, другая правее, - он ощущал их спиной. Высоту киборг
регулировал гравитатором, тягу создавал один из сохранившихся моторчиков,
а на защиту Асмодей использовал и свои с Аркадием скафандры, и генераторы
разбившейся авиетки, и переносной хронотрансформатор.
- Летим в броне, - похвалился он, когда лодка взмыла над мертвым
лесом. - Если рангуны напустят резонансы, то потрясет, но не разорвет.
Внизу мелькали унылые картины: оголенные холмы, пустынные озера - и
по зеркальной гладкости воды, не оживляемой дуновением ветра, виделось,
что и вода мертва. Скорбный пейзаж озаряли двойным сиянием Гаруна Белая и
Гаруна Голубая - холодная игра двойного света лишь усиливала впечатление
смерти.
- А хроноворотов все нет! И мы всё летим! - порадовался Асмодей.
Его замечание пробудило Ланну. Дилон пожаловался:
- У меня путаются мысли. Близится хроноворот.
Киборг, не любивший, чтобы сомневались в его способностях, объяснил
понуро сидевшему дилону, что в его наборе ощущений каждое гораздо сильней
человеческого, а это что-нибудь да значит. Так вот, все его ощущала пока
не предвещают непорядка.
- Такое смятение в голове! - еще унылей ответил дилон. - Мысли - как
огоньки... Вспыхивают, погасают...
Вскоре Асмодею представился случай продемонстрировать
чувствительность своих ощущал. Он сбросил скорость и, склонив вниз рогатую
голову, стал во что-то всматриваться. Аркадий спросил, что случилось.
Асмодей ответил нерешительно - нерешительность ни для каких ситуаций не
была у него запрограммирована:
- Вдруг запутался... То вижу, то не вижу!..
- Зрение ослабло? Ты же всегда хвалился, что твои глаза -
разновидность оружия, а не тривиальные приемники света.
- Аркадий! Выпусти на меня льва - с одного взгляда опрокину, я такой.
Но вон тот лес впереди... Появляется и пропадает...
Лес был как лес - мертвый, темный, на стволах смешивалось голубое
сияние одной Гаруны с яркой белизной второй. Кроме этого смешения красок,
Аркадий ничего не разглядел в приближающемся лесу. Асмодей закричал:
- Мы в царстве привидений! Запускаю защиту!
Теперь и Аркадий увидел, что лес впереди то светлеет, то темнеет. Он
огляделся. Позади простиралась лишенная трав и деревьев пустыня, она
стиралась в дымке. Справа поблескивало озерко, его блеск разгорался и
притушивался, оно то выступало сверкающей чашей в пустыне, то неразличимо
сливалось со своими берегами. Аркадий снова повернулся к лесу. Лес
появлялся и исчезал, как будто какой-то густеющий полог то накрывал, то
открывал его.
- Разнотык времен? Не так ли? - Аркадий тронул за плечо дилона. -
Схлест противоположных потоков времени? Что теперь делать?
Ланна бормотал, что его угнетает неведомая сила, он не способен
сосредоточиться. С Асмодея слетела бодрость - даже во время падения
авиетки он выглядел уверенней.
- Аркадий, нас то выносит в будущее, то отбрасывает в прошлое.
Один рог Асмодея сиял голубым от левой Гаруны, второй раскаленно
сверкал от Гаруны правой, - и от такого свечения киборг казался двуликим.
Лодка подлетала к лесу. Реальные деревья превращались в призраки, но
полностью не пропадали - полустерлись, каждое продолжало слабо
обрисовываться, а затем снова восстанавливалось.
Аркадий потряс дилона.
- Ланна, сколько лет живут на Дилоне деревья - вон те, что под нами?
Немалое усилие понадобилось дилону, чтобы во взгляд воротилась
осмысленность. Он ответил и снова закрыл глаза:
- По вашему счету этим деревьям лет сорок.
- Отлично! Асмодей, мы залетели в хронобой. Потоки времени,
генерируемые одной Гаруной, сталкиваются с противоположным временем
другой. В общем, разнотык.
- Вот-вот - разрыв времени. Выдержит ли его наша защита?
- Деревья то показываются в настоящем времени, то отбрасываются в
прошлое и будущее. Но они остаются, Асмодей! Стало быть, колебание между
прошлым и будущим невелико. Ведь пятьдесят лет назад их еще не было и
спустя пятьдесят лет не будет. Колебание в сто лет - вот разрыв времени.
- Разрыв в сто лет наша хронозащита выдержит.
Лес долго не менял своего облика - стирался в призрак, густел
кладбищем мертвых стволов, снова превращался в привидение. И, поглощенный
созерцанием леса, Асмодей не сразу обнаружил перемены в самой летательной
лодке. Обернувшись назад, он вдруг обнаружил, что коробка с едой для
Аркадия пропала. Остальной багаж лежал, одной коробки не было, словно она
выпала в полете. Но сохранились веревки, скреплявшие коробку с лодкой, они
натягивались под прямым углом, словно по-прежнему схватывали громоздкий
груз. Но под ними была пустота - они обхватывали пустоту. Асмодей крутанул
лодку влево. Теперь и веревки пропали, словно их и не было. Асмодей
повернул лодку направо - веревки появились. Еще круче повернув лодку
вправо, он погнал ее под углом к прежнему курсу. Коробка не возникла, но
что-то под туго натянутыми веревками затемнело. Это могло быть лишь то,
что сохранялось от содержимого коробки в их новом полетном времени.
Ругательства у киборга были не запрограммированы, но вырвавшееся
восклицание было равнозначно брани.
- Что с тобой? - спросил Аркадий.
- Надо поворачивать назад. Впереди хроноразрыв увеличивается.
Посмотри на корму - там исчезают не только коробки с едой, но и
аппаратура.
- Защита перестает нас экранировать?
- Может, дерево, из которого сделана лодка, сохранится долго -
мертвая древесина долговечна. Но нас унесет из лодки, Аркадий. Защита
будет экранировать пустоту, а мы будем валяться на мертвой почве в мертвом
лесу. Нас разорвет - голова затормозится в прошлом, туловище устремится в
будущее. Это даже не для меня. Бежим назад!
Аркадий не захотел поддаваться панике. Спасение - на юге. Там ни
разнотыков времени, ни хроноворотов. На севере - лишь кратковременная
отсрочка гибели. Только на юг. Единственный шанс сохранить жизнь - там,
где Асмодей предрекает гибель.
- Я гибели не боюсь, Аркадий! - с достоинством сказал Асмодей. -
Страх смерти в меня не внедрен. Я опасаюсь за тебя и за этого наполовину
безжизненного юношу. Слушаюсь. Держу прежний курс.
Теперь и Аркадий поминутно оглядывался на багажник. Коробка больше не
появлялась, пропали и скрепляющие ее веревки - возможно, уже навеки не
состыковаться ему в едином времени со своей пищей. Лучше все же смерть от
голода, чем от разрыва времени в теле, утешал себя Аркадий. Потом на корме
стали пропадать и другие предметы. Аркадий закричал. Впереди пропал
Асмодей. На первой перекладине качался его смутный силуэт. Аркадий
схватился рукой за призрачное плечо киборга. Пальцы прошли сквозь плечо,
как сквозь дымок. Лес заметался, обе Гаруны нестерпимо засверкали в глаза.
Аркадий потерял сознание.
Когда он очнулся, впереди сидел реальный Асмодей и сосредоточенно вел
лодку на две Гаруны: большую, обжигающую белым жаром, и малую, ласкающую
фиолетово-голубым сиянием. Аркадий закричал:
- Ты жив, Асмодей, ты жив!
- Как видишь.
- Значит, ты услышал меня? Я кричал, чтобы ты сменил курс.
- Ничего я не услышал. Разве можно услышать человека, который жил за
сто лет до тебя? Мы были уже в разных временах. Я сам изменил курс в
последний миг, когда это было возможно. А хронозащита восстановила нашу
одновременность.
Аркадий обернулся. На корме все лежало в прежнем порядке. Коробку с
пищей охватывали веревки. Аркадий передернул плечами, избавляясь от
тошнотворного страха. Все восстановилось, но путь на юг был закрыт.
Внезапная гибель не разразилась, но и спасение не состоялось. Аркадий
хмуро произнес:
- Куда же нас вынесет? Или мчаться до вечности?
Ланна поднял свалившуюся на плечи голову, повернулся - мутные
печальные глаза уставились на Аркадия.
- Я рад, что тебе лучше, Ланна, - сказал Аркадий. - Мы едва не попали
в тяжелый разрыв времени, но благополучно ушли. Как у тебя с головой?
Мысли больше не раздувает и не гасит, как огоньки на ветру?
- Меня тревожит только одна мысль, - ответил дилон. - Ты сказал, что
из хронобоя мы ушли? Нас настигает хроноворот. Это не лучше.
4
Внизу проплывали лески и озера, холмы и долины - безжизненный мир,
арена беспощадных вибраций времени. Асмодей заметил, что их сносит вправо:
они летели над новой местностью. Новый пейзаж мало отличался от прежнего:
та же мертвая пустыня, те же стволы погибших деревьев, те же тускло
поблескивающие озера. Лишь телескопическая острота глаз киборга могла
различить в этом однокрасочном мире какие-то непохожести. А когда и обе
Гаруны, в момент поворота с юга на север переместившиеся из-за спины в
лицо, стали съезжать налево, и Аркадий понял, что их выворачивает.
- Старайся держать прежний курс, - посоветовал он.
- Не могу, Аркадий. Посмотри вниз. Тебе не кажется, что слева мир
снова становится призрачным? Вон там, на линии горизонта.
У горизонта все расплывалось. Предметы не отдалялись, а теряли
очертания, становились полупрозрачными. Недавно, когда они стремились на
юг, тоже совершалось нечто похожее. Но тогда то медленно исчезали, то
снова постепенно возникали все ближние предметы и справа и слева. А здесь
пропадал только левосторонний мир и пропадал издалека, а не вблизи, -
горизонт слева суживался, все дальнее тускнело и закатывалось за его
надвигающуюся линию, все ближнее сохранялось - мертвое, однотонное, но
четкое. Пейзаж становился односторонним, он был только с правого бока.
- Это хроноворот, - размышлял вслух Аркадий. - Ланна обещает что-то
страшное, но пока я вижу одни несообразности. Просто выход в фазовое
время. Правда, угол много больше того, какой мы применяли на "Гермесе".
- Страшное еще будет, - сказал Асмодей.
- А какой будет страх?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг