от меня, подонок? Не жди! Я воюю так, чтобы вызвать отвращение к войне.
Только такое отвращение будет истинно благородным!
Не знаю, понял ли пленник значение всего, что Гамов говорил, но сила
исступленного голоса дошла. Пленный все повторял:
- Так не воюют! Полковник, так же нельзя воевать!
Я припомнил хулигана, твердившего с рыданием:
- Так не дерутся! Так же нельзя драться!
Не думаю, впрочем, чтобы я, даже вспомнив, что подобное нарушение
священных правил драки недавно уже было, понял, что Гамов уже реально, а
не только угрожающими словами, создает свои методы войны. Я видел лишь
вспышки бешенства там, где уже командовала концепция.
В зал ввалилась толпа: впереди радостный Гонсалес, за ним солдат со
свиньей на веревке, за ними фельдшер с аптечкой, стереомеханик с
аппаратурой и вооруженные солдаты.
Свинья была крупная и невообразимо грязная. Уверен, что Гонсалес
приказал специально довести свинью до "нужной формы". В нужную форму
привел ее и фельдшер - свинья безвольно тащилась, куда влекла веревка.
- Даю минуту на колебания, капитан. И ни секундой больше! -
непреклонно сказал Гамов.
Фельдшер вытащил шприц. Трое солдат встали с боков и позади пленного.
Оттолкнув солдат, он метнулся к стене. Там он со стоном блевал и корчился,
потом утерся платком. Ни кровинки не было в его внезапно осунувшемся лице.
- Спрашивайте, полковник, - сказал он хрипло.
- Ваши настоящие имя и фамилия, капитан?
- Биркер Шток, - ответил пленный. - Вы назвали меня трусом и
подонком, полковник. Но я не такой уж трус, чтобы бояться своего имени. И
не такой подонок, чтобы прятать свои грехи под чужой фамилией.
- Первый вопрос, Шток. Почему четвертый корпус патинов у нас в тылу
не двигается с места, а третий и пятый обнажают наши фланги?
Гамов задавал ясные вопросы, получал четкие ответы. Два корпуса
патинов на наших флангах уже начали сдавать оружие родерам и теряют
боеспособность. Но четвертый корпус оружия не сдал и не сдаст. Готовится
второе соглашение, патины обещают выступить против своей недавней союзницы
Латании, но выторговывают выгоды. Когда завершится торг, четвертый корпус
патинов навалится с тыла на обе дивизии -"Стальной таран" и "Золотые
крылья". Вот почему ему разрешают сохранять боеспособность. Разоруженным
корпусам потом тоже возвратят оружие, но эта операция не скорая. И чтобы
оберечь их от фланговых ударов добровольных и профессиональных полков
Латании, их и отводят с такой поспешностью в тыл.
- Какие новости на Центральном фронте?
На Центральном фронте идет позиционная борьба между главными силами
Кортезии и главными силами Латании. Две профессиональные армии Латании
сдерживают натиск кортезов. Прибывающие из-за океана подкрепления
направляются сюда. Центральный фронт скоро прорвут, и тогда откроется
дорога на Адан. С падением столицы война завершится.
- Ваше мнение об оперативном руководстве наших войск?
- Из рук вон плохое, - не задумываясь, отозвался Шток. - С такими
силами, что были у вас в начале войны, и не завоевать разоруженного
Родера! Вы тащились по нашим дорогам, как паралитики. И когда к нам
поступило оружие из Кортезии, мы сразу остановили вас. А если бы мы были
еще до войны вооружены?..
- Тогда война вообще бы не началась - по крайней мере, с нашей
стороны. Что вы скажете о нашем стратегическом руководстве, Шток?
- В Родере и генералы не занимаются стратегией, а я капитан.
- Тогда расскажите, куда вы так торопливо мчались на своей машине? И
почему не приняли надежных мер охраны?
Об этом пленный рассказывал подробно. В третий корпус патинов пришел
на двух машинах специальный груз из Адана - триста миллионов калонов.
Огромная сумма денег адресована правительству Патины для оплаты закупок у
населения. Деньги захватили как военный трофей и направили в Родер под
охраной полка Питера Парпа. Биркер Шток, заместитель подполковника Парпа,
задержался в третьем корпусе патинов для уточнения мест и времени сдачи
оружия, потом догонял свой полк. Он ехал по территории, освобожденной от
латанов и патинов, и не опасался нападения.
- Поскорей увезти к себе деньги вам казалось важней, чем завладеть
всем оружием патинов?
- Естественно, полковник. На деньги можно достать любое оружие. А
отобранное у патинов снаряжение ведь придется им же возвращать, когда они
объявят вам войну. Но денег они уже не получат.
- Покажите по карте маршрут вашего полка.
Гвардейский полк Питера Парпа двигался по шоссе, огибающему с запада
нашу дивизию. От наших позиций до шоссе было не меньше тридцати
километров. Электроорудия на такое расстояние не били.
- Допрос окончен, капитан Шток, - сказал Гамов. - Если у вас есть
какие-либо пожелания - высказывайте.
Шток вытянулся. Отвечал на вопросы он довольно спокойно. Но сейчас
опять стал волноваться.
- Один вопрос и одна просьба, полковник.
- Слушаю вопрос.
- Вы пригрозили мне немыслимым унижением, которое опозорило бы не
только меня, но и вас как офицера... Я не выдержал... Но ведь если бы
вы... фельдшер держал шприц... Показания отравленного - те же, но снимают
обвинение в измене, ибо совершаются в состоянии...
- Нет, не те же, Шток, - резко оборвал Гамов. - В состоянии
полубессознательном вы многое могли не припомнить, точно не указать.
Слушаю просьбу.
Шток вытянулся еще сильней.
- Прикажите расстрелять меня, полковник.
Гамов не скрыл, что поражен.
- Аргументируйте свою странную просьбу, капитан.
- Что же странного?.. Я нарушил присягу, выдал военные тайны. Среди
своих я пустил бы себе пулю в сердце. Среди врагов я не могу разрешить
себе такого малодушия, да и оружия нет. Но умереть от пули врага не
бесчестье, а воинская судьба. Хочу своей кровью смыть хоть часть вины...
- Вы будете жить, капитан Шток. Вы еще понадобитесь мне.
Конвой увел пленного из штаба. Гамов рассматривал карту.
- Ваше мнение, друзья? Окружение, удар вчерашнего союзника нам в
тыл... И триста миллионов калонов, бездарно врученные врагу...
- Окружение предотвратить вряд ли сможем, - сказал я. - А если бы и
удалось прорваться, то поставили бы под удар "Золотые крылья", а они и так
потрепаны. Деньги надо отбить.
- Надо. Как и когда?
- Сперва когда. Сегодня ночью, пока Парп далеко не ушел. Он движется
по своей территории, вряд ли торопится. Теперь - как? Силами нашего
диверсионного отряда. Поведу его я. Имеете возражения?
- Только дополнение. С вами пойду и я.
- И еще капитан Прищепа, - сказал я. - Без его разведчиков незаметно
не подобраться к Питеру Парпу.
- Альберт, свяжитесь с дядей, - сказал Гамов. - И попросите, чтобы
центральное стереовидение сделало передачу такого примерно содержания.
Добровольная дивизия "Стальной таран" генерала Прищепы и полковника
Гамова, - Гамов подчеркнул голосом свою фамилию, - попала в полное
окружение. На выстроенную дивизией оборону накатываются неприятельские
полки, но находят свою гибель у ее валов. Стойкая оборона дивизии
цементирует наш западный фронт, сильно заколебавшийся после подлой измены
патинов.
Пеано засветился самой яркой из своих улыбок.
- Не преувеличение, полковник Гамов? Окружение еще не состоялось,
атаки врага пока ни одной не отбивали...
- Не преувеличение, а предвосхищение, Пеано. И особо объясните дяде,
что такая передача нужна для воодушевления солдат. Ваш дядя не может не
понимать, что успешная оборона нашей позиции существенно ослабит
бездарность общего положения на фронте. Не согласны?
- Мое согласие или несогласие не имеет значения, полковник. Я передам
дяде все, что вы потребовали передать.
Я уже говорил, что в любом споре Гамов рассчитывал, по крайней мере,
на ход дальше противника. Сейчас был именно такой случай. Даже умница
Альберт Пеано, мастерски камуфлирующий свой ум глуповато-радостной
улыбкой, даже он не понимал, на что уже замахивается полковник
добровольной дивизии "Стальной таран" Алексей Гамов.
5
Мы ждали темноты, чтобы переправиться через реку. На вражеском берегу
пока было пусто. Очевидно, родеры держались подальше, чтобы не попасть под
обстрел наших орудий.
Я сосредоточил диверсионный отряд на левом фланге дивизии - здесь и
переправы были легче, и ближе до шоссе, - по нему сейчас двигался полк
Питера Парпа. Все солдаты были в поплавковых костюмах, но пока не надували
их. Я ждал Гамова и Прищепу. В тускнеющей вышине проступали звезды. Ни
облачка не затеняло неба. В отдалении, справа, на недавних позициях
сложившего оружие пятого корпуса патинов, вспыхивали зарницы - "Золотые
крылья" уже вступили в борьбу со сменявшими патинов родерами. На наших
флангах все было тихо: враг накапливал силы, не ввязываясь в дело, пока не
получит перевеса.
Я прилег на нагревшуюся за день траву, впитывал телом теплоту земли,
слушал прерывистый шелест Барты - на откосы высокого берега набегали
мелкие волны. И меня охватывало попеременно наслаждение и отчаяние.
Наслаждение от тишины, от красоты неба и земли, реки и леса за рекой, от
всего того, что вокруг меня так удивительно, так проникновенно прекрасно.
И отчаяние от того, что я сам, тысячи, нет, миллионы таких, как я, должны
уничтожать красоту, что так очаровывает меня. Через несколько часов я
брошу свой отряд в сражение - и не будет уже ни тишины, ни красоты, а
будет грохот резонансных бомб, свист пуль, вопли раненых, стоны
умирающих... Я числился в хороших офицерах, я и был таким, никто не смог
бы бросить мне упрек, что я забываю свой воинский долг. Но в тот
прекрасный вечер, последний тихий вечер в нашей дивизии, я испытывал
отнюдь не солдатские чувства, думал отнюдь не солдатскими мыслями. И
ненавидел судьбу, предписавшую мне стать солдатом!
Гамов и Прищепа появились одновременно. Гамов показал на север, где
полыхали беззвучные молнии.
- Сообщение от генерала Коркина, командира "Золотых крыльев". Родеры
обстреливают его с фронта и с тыла. Он энергично отвечает. Он уверен, что
удержит свои позиции. Наш генерал считает, что Коркин всегда
преувеличивает свои возможности. От него поступают победные реляции, даже
когда он терпит поражение. Маршал передал приказ: стоять, не покидая
Барты. Генерал считает, что такой приказ сковывает наши действия - и мы не
сумеем в нужный момент прийти на помощь "золотокрылым". Ваше мнение?
- Не мнение, а возмущение! - сказал я. - Сколько еще получать глупых
приказов? Маршал не понимает реальной обстановки.
- Глупые приказы можно и не выполнять. Генерал ответил, что будет
действовать по обстановке.
Гамов впервые надевал поплавковый костюм, я помог ему влезть в него,
отрегулировал надув воздуха. Костюм был усовершенствованной конструкции, в
нем можно передвигаться в воде и отвесно, и с любым наклоном - вперед,
назад и в стороны. Я посоветовал Гамову плыть отвесно - передвижение
помедленней, чем с наклоном, зато туловище лишь по грудь в воде.
Разумеется, при обстреле надо уходить в воду поглубже, но обстрела с
противоположного берега мы не ожидали.
Павел принес приборчик с экраном. На экранчике засветились линии,
возникли цифры. Павел показал направление - не прямо на запад, как мы
намечали, а несколько южнее.
- Парп движется медленней, чем мы ожидали. И если пойдем на запад, то
перехватим его полк на шоссе не на рассвете, а в полдень. Время для
диверсии неудобное. К тому же, Парп скоро даст своему полку ночной отдых.
- И это все показывает твой карманный экран? - я указал на приборчик.
- Как он называется?
- ВПМ, что означает Видеоскоп Полевой Малый.
- А принцип его работы, Павел?
- Об этом поговорим в другое время.
Я понял, что ВПМ относится к секретным приборам. В разведывательном
хозяйстве Павла Прищепы было много устройств, о которых нам было известно,
что нам ничего о них не должно быть известно.
Переправа через Барту заняла времени даже меньше, чем планировалось.
На берегу вражеских постов не было. Командиры отделений доложили, что у
них все на месте. Все поплавковые костюмы сложили в кучу и укрыли в густом
кустарнике у берега. Туда же спрятали и поплавковые лодки, перевозившие
резонаторы. Павел назначил дозорных, и мы двинулись по бездорожью. Лес был
сосновый, насаженный и ухоженный, двигаться по такому лесу нетрудно. Часа
в три ночи Павел сообщил, что полк Парпа расположился на отдых километрах
в восьми от нас. Я скомандовал привал.
Мы с Гамовым укрылись в старом сосняке. Я вытянулся на прошлогодней
хвое и смотрел в небо. Гамов прилег рядом и что-то обдумывал. Большая
Медведица уже поворачивалась вокруг Полярной звезды на запад. Ночь шла к
концу. Гамов вдруг сказал:
- Страшная сила радио и стерео! Куда сильней газет и книг!
- Почему вы думаете о радио и стерео?
- Когда вы готовили отряд к рейду, центральное стерео передало то
сообщение, какое я продиктовал Пеано. И диктор кое-что добавил от себя.
Хорошее, разумеется. Мы становимся известными, Семипалов.
- Я не честолюбив.
- Дело не в честолюбии, хотя оно и генератор жизненной энергии.
Популярность - добавочная степень свободы. Маршал даже на нашего генерала
кричал, как на мальчишку, я сам слышал. После таких передач он не посмеет
третировать Прищепу - да и нас с вами!
К нам подобрался Павел. Впереди у Парпа - батальон прорыва с двумя
электроорудиями и пулеметами. В центре - машины с деньгами в окружении
батальона охраны. Охранники вооружены импульсаторами, у некоторых и ручные
резонаторы. Позади - батальон арьергардной защиты, обычное стрелковое
соединение со штатным вооружением, транспорт - грузовые машины и
мотоциклы. Полк растянулся на километр. В районе нашей встречи уже
побывали разведчики Парпа и доложили, что никого там нет. Можно теперь
подбираться вплотную к шоссе.
Я разделил отряд на три группы. Одна нападает на первый батальон с
востока и с севера, принуждая его вести бой в полуокружении. Вторая с
востока отсекает арьергард от батальона охраны денег. А третья,
затаившаяся по обе стороны шоссе, вступает в бой с востока и запада
одновременно, когда передовой и задний батальоны уже будут атакованы.
Задача группы захвата - овладеть машинами с деньгами. Если же первый и
третий батальоны дадут деру, мешать не надо, пусть бегут.
- Хочу принять командование группой захвата, - сказал Гамов.
- Принимайте. Передовой группой командует Павел, я возглавляю третью.
Теперь поднимаемся. Нам нужно к шоссе на час раньше Парпа, чтобы выбрать
позиции для электроорудий.
Моя группа подошла к шоссе, когда небо позади побледнело. Впереди, на
западе, еще стояла ночь. Гамов радировал, что занял обе стороны шоссе.
Павел сообщил, что установил электроорудия на хорошей позиции. На моей
позиции тоже все было подготовлено. Я приказал прекратить радиопереговоры
- полк Парпа приближался.
Вскоре на шоссе показалась передовая колонна. Небо посветлело и на
западе, у нас за спиной разгоралась заря. Грохот механизмов опережал
колонну четко шагающих солдат - родеры даже в походном строю держатся как
на параде. Укрывшись в подлеске, мы наблюдали стройное шествие гвардейцев
передового батальона.
За первым батальоном прошествовал второй. Проехали две закрытых
черных машины с деньгами. Солдаты второго батальона вели себя свободней,
чем передовые. Мы слышали смех, громкие выкрики, кто-то заунывно напевал.
Когда появился арьергард, я просигналил атаку. Шоссе покрылось
скачущими искорками резонансной шрапнели. Вражеские солдаты метались,
падали, крутились, терзаемые вибрацией. Я увидел вражеского офицера,
пораженного несколькими резонансными пулями. Он, еще стоя, качался и
размахивал трясущимися руками, потом упал, продолжая и на земле
содрогаться. Артиллеристы пытались установить на боевую позицию
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг