Сергей Смирнов.
Лесник
-----------------------------------------------------------------------
Журнал "Техника - молодежи".
OCR & spellcheck by HarryFan, 11 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
Нельзя идти в лес в плохом настроении.
Эту истину Троишин усвоил давно, лет пятнадцать назад, когда еще был
"профессиональным горожанином".
Лес - сложнейшая система биополей - чутко следит за каждым шагом
пришельца. Если тот в бодром расположении духа, все в порядке: пришел
друг, с миром, добротой, сочувствием. И лес встретит его как своего.
Конечно, он не сделает гостя счастливым на всю жизнь; зато еще долго после
прогулки тот не станет злиться и волноваться по всяким досадным пустякам,
как случилось бы, не пойди он по грибы или просто подышать свежим
воздухом. Но если гость в плохом настроении - лесу будет больно. Он
отпрянет поначалу, но затем, чтобы защититься, начнет осторожно обхаживать
человека, вытянет из него, как промокашка чернила, все недовольство и
неприветливость, наверняка успокоит, но сам поплатится: где-то не
прорастет желудь, не выведется птенец в гнезде, засохнет ветка...
Быстрые шаги пронеслись вверх по крыльцу. Кто-то решительно толкнул в
дверь, на миг замер, соскочил вниз... И вот, обежав террасу, торопливо,
взволнованно застучал по стеклу ладонью.
- Геннадий Андреевич! Проснитесь, пожалуйста!
Троишин отбросил одеяло, босиком подскочил к занавескам. Утренний
избяной холод сразу разбудил его и взбудоражил сильнее, чем перепуганный
голос за окном.
- Геннадий Андреевич! Скорее поедемте! - Варя дышала с надрывом -
видно, бегом прибежала за лесником. - Такая беда! Они всех убили...
Скорее, пожалуйста...
Холод от половиц вдруг разом поднялся по ногам и колко прокатился по
спине, как порыв зимнего сквозняка.
Троишин кинулся одеваться.
За стеной слышались громкие всхлипывания - Варя, дожидаясь его,
плакала.
...После трехдневного обложного дождя, притихшего за ночь, в воздухе
клубилась сыпкая морось. Дорогу развезло, грязь блестела гладкими
водянистыми комками, в колеях стояла мутная вода.
Машину мотало по сторонам, и удерживали ее на дороге только глубоко
разбитые колеи - березовые стволы у обочин при каждом рывке колес обдавало
жидкой слякотью.
Троишин вспомнил про время - глянул на часы: еще семь утра, а
показалось, что дело к вечеру и уже целый день прожит в тягостном ожидании
беды.
Варя от резкой качки немного успокоилась, только держала пальцы у губ и
покусывала краешек платка. Троишин ни о чем не говорил, не спрашивал ее,
чтобы опять не расплакалась. Однако на подъезде к лосиной ферме Варя вновь
стала всхлипывать.
Уже издали ферма напоминала опустошенное чумою селение - потемневшие от
сырости деревянные строения и ограды стояли в зыбкой, тяжелой дымке.
Выскочив с затопленной дороги, "газик" остановился у ворот,
распахнутых, даже раскиданных, настежь. Придерживаясь за дверцу, чтобы не
поскользнуться при выходе, Троишин ступил на землю. Первое, что бросилось
ему в глаза, - свежие, вызывающе угловатые следы покрышек тяжелого
грузовика; они вели по прямой от ворот через смятый кустарник, по просеке,
к болоту. А сразу за воротами, у бревенчатой ограды, на земле лежали два
мертвых лося, оба с пробитыми шеями. Огромные туши казались странно
плоскими, усохшими, словно частью погрузились во влажную мягкую землю.
- Двух старых бросили... А остальных увезли... Чуть меня не
застрелили... Заперли в избе и сказали: если высунусь, убьют... А потом я
через окно вылезла - и к вам... Еле добежала... Господи, они же к людям
привыкли... Морды тянули, думали, угостят... А эти... в упор били...
Геннадий Андреевич, слышите?
- Варя, Варя... - Троишин обнял девушку за голову. - Я понимаю, Варя.
И вдруг сам себе стал омерзителен - тряпка, муха сонная.
- Варя! - крикнул он так, что в горле резануло. - Ты вызвала милицию?
Где рация?
Девушка сразу притихла, подняла опухшее, испуганное лицо.
- Идиот! - со стоном обругал себя Троишин. - Какая у них машина?..
- Большая... Самосвал, кажется... Ой, Геннадий Андреевич! Их же трое. С
ружьями. - Глаза Вари осветились новой тревогой, за него.
- Номер запомнила?
- Что вы, Геннадий Андреевич... Какой там номер...
"Газик" выскочил на край болота и замер.
Здесь они повернули направо, к развилке... Можно бы сразу по просеке,
но побоялись. Значит, можно догнать еще в лесу... Выручай, Лес...
Через полчаса "газик" пристроился в хвост тяжелому КрАЗу - тот грузно
катил по дороге, разделявшей участки двух лесничеств, и поднимал в воздух
фонтаны грязи, так что следом за ним путь оставался укатанным и
незатопленным.
Троишина быстро заметили - КрАЗ прибавил ходу, даже стал задевать
краями бортов стволы деревьев, срывая кору и ветви. Перед Троишиным на
дорогу сыпались листья и древесные обломки. Троишин держался позади метрах
в сорока, чтобы не забрызгали грязью ветровое стекло и чтобы не оказаться
застигнутым врасплох, если КрАЗ неожиданно тормознет.
Минут двадцать колесили по лесу, потом выехали на шоссе. Троишин вновь
разозлился на себя: по сути, он ничего не сможет с браконьерами сделать. У
них и КрАЗ и ружья. Варя была права... Что придумать? Скоро лес кончится,
и сил не будет даже затормозить...
За этими мыслями Троишин едва не прозевал опасность: КрАЗ слегка сбавил
ход, на правую подножку осторожно вылез один из браконьеров, с густыми
пшеничными усами, и, ухватившись за угол борта, с левой руки прицелился в
Троишина из карабина.
- А, скотина! - Троишин вильнул влево и, тут же увеличив скорость,
попытался обогнать КрАЗ. Но шофер разгадал уловку и сам перекрыл путь:
грузовик понесся зигзагами. Шоссе поднималось на холм, перевалить его - и
лес скроется позади, за пригорком... Глупо... Ничего не смог...
Троишин стиснул руль так, что пальцы побелели. Страшная злость закипела
в душе. Он приноровился к вилянию КрАЗа, подстроился к нему - и вдруг
резко сорвался с ритма, выскочил сбоку от грузовика и нырнул передом
"газика" прямо под кузов.
Грузная туша КрАЗа начала сминать крыло и бампер, по ветровому стеклу
рассыпалась паутина трещин. Грузовик стало разворачивать боком, потянуло в
кювет, он натужно застонал, затрясся кузовом... Загремела по земле решетка
радиатора... КрАЗ все наезжал на "газик" - и никак не мог наехать,
заламывал ему капот, тащил за собой под откос.
Последнее, что видел Троишин, как странно медленно переворачивался КрАЗ
кверху брюхом, отчаянно вертя толстыми грязными колесами, а из кузова
вываливались, судорожно дергая ногами, большие лосиные туши.
Хирург глубоко затянулся и тут же брезгливо отбросил в сторону окурок
папиросы, сгоревшей до гильзы.
- Плохо... Плохи у него дела... Сильные повреждения позвоночника... Это
паралич, Василий Николаевич... Полный паралич. Он вряд ли даже сможет
опять говорить.
Участковый снял фуражку, достал платок, вытер лоб. Постоял, помолчал,
глядя перед собой в пол.
- Гады... Такого человека покалечили...
Хирург тяжело вздохнул.
- Да, не каждый на такое решится... Даже на войне. Этим тоже досталось.
До черта переломов... А усатый умер. Ночью. Весь череп был разбит.
Участковый крякнул.
- Веселая получилась охота...
- И вот еще что. Я ведь вам главного не сказал, Василий Николаевич.
Самое странное, что выходит, будто лесник сломал себе позвоночник давно,
не менее десяти лет назад... Рентген показывает... И паралич - от этого...
Тоже вроде как десять лет должен он параличом страдать... А ведь он за
рулем сидел...
Кроме этого, всего-то несколько ушибов и ссадин... И у него на руке...
на правой, этот браслет был надет. С надписью.
Хирург достал из кармана халата браслет с пластинкой, какие носят
гонщики.
Участковый надел очки.
- "А.С.Кузнецов. Москва. Кутузовский проспект..." Адрес... и телефон...
Подожди, Миша... Мне Троишин когда-то говорил: если с ним что случится,
сразу вызывать... кажется, вот этого самого Кузнецова.
Кузнецов прибыл наутро.
- Все-таки попал ты в историю. Эх, Генка, Генка... - Он улыбался, но
чувствовалось, что улыбка эта дорого ему стоит.
- Ну, ничего. Сейчас мы тебя поднимем.
- Кроме позвоночника, ничего не повреждено? Вы уверены? - обратился
Кузнецов к хирургу.
- Уверен, - немного растерянно ответил тот, пытаясь сообразить, что же
дальше произойдет.
- Прекрасно, - обрадовался Кузнецов. - Тогда доставайте носилки -
грузим его в "Скорую" и везем в лес... Тут у вас до леса километров шесть
будет?
- Семь... Но ведь... Я не понимаю...
- Это трудно объяснить. Нужно увидеть... Делайте, пожалуйста, что я
прошу. Раз уж вызвали.
Хирург пожал плечами.
"Скорая" остановилась на опушке, Троишина вынесли из машины. Прикрыли
плащом - снова моросил дождь.
- Сейчас попрошу вас в сторонку... Сядьте в машину, что ли... Не нужно,
чтобы рядом было много народа... Так ему труднее.
Кузнецов умоляюще посмотрел на хирурга, медбратьев и участкового,
понимая их подозрительное изумление.
Они подчинились. Кузнецов присел перед носилками на корточках и стал
ждать.
Минуты через три лицо Троишина покраснело, на лбу выступили крупные
капли пота. Потом он тяжело приподнял одну руку, другую... Наконец сел -
словно медленно, с трудом просыпался от тягостного сна.
- Ну и отлично! - облегченно выдохнул Кузнецов и осторожно тронул плечо
друга.
- Спасибо, Саша. - Троишин дотянулся до его руки, слабо пожал ее. - Я
пока тут посижу, а ты пойди объясни.
Зрители смотрели на Троишина во все глаза и, казалось, потеряли дар
речи.
- Ну как? - сказал Кузнецов громко, чтобы они немного опомнились. - Вы
молодцы. Когда я впервые это увидел, чуть в обморок не упал.
Хирург, участковый и медбратья ошеломленно глядели на Троишина.
- Он ведь физик, у нас в институте работал, - продолжал Кузнецов. - Его
группа занималась биоэнергетикой растительных сообществ. Ведь лес - это
сложнейшая система биополей. Его элементы, отдельные растения, оказывают
друг другу взаимную поддержку, помогают друг другу выжить. Именно поэтому,
кажется, многие грибы растут только в лесу. Гена сумел настроить свое
биополе в резонанс с энергоритмом леса...
- Как это? - не понял хирург.
- По принципу адаптивного биоуправления. Аутогенная тренировка: так
учат больных эпилепсией предотвращать приступы. Механизм неясен, результат
есть. Получилось. Лес как бы принял его за... часть самого себя. Гена
никогда не был атлетом, но в лесу смог бы побить любой мировой рекорд. Я
видел кое-что такое... Помню, были вместе на охоте. У лесозаготовителей
трактор застрял. Так Гена взял и вытащил его вместе с грузом. Шесть
толстенных бревен! Просто руками... А потом случилось несчастье. В бане
поскользнулся - перелом позвоночника. А я вспомнил про его способности или
свойства... Ну что значит - вспомнил: дошло до меня... Дай, думаю,
попробую. Получил разрешение. Отвез его из больницы в лес... После неделю
в себя прийти не мог... Такие вот дела. Без леса ему нельзя. Вез леса он -
конченый инвалид.
Троишин встал, потянулся. Сложил носилки и понес к машине.
- Все в порядке. - Теперь его лицо порозовело, выглядел он совсем
здоровым. - Можете забирать... инструмент.
Участковый вдруг обнял Троишина, даже фуражку уронил на мокрую траву.
- Ну черт! С ума старика свел.
Сквозь лица людей Троишин вдруг снова увидел отчаянно вертящиеся
толстые колеса перевернутого КрАЗа и туши, вываливающиеся в грязь.
- Ты что. Гена? - насторожился Кузнецов, заметив перемену в Троишине.
- Лоси... Они в лесу не оживают... Странно. Ведь это их лес. Почему
так, Саша?
- Не знаю, Гена... Откуда нам это знать?
- Странно, - угрюмо повторил Троишин.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг