досадливо потеребил седую бороду и направился к герцогу. Д'Эмберкур же,
поняв по-своему смысл последних слов графа, разыскал начальника отряда
наемников и сказал ему, что Белый Скиталец должен умереть по дороге на
Плесси-ле-Тур - таков якобы приказ его светлости государя Бургундии.
СООБЩЕНИЕ ПЯТОЕ,
познакомившись с которым нетрудно убедиться, насколько действенна сила
дьявола и насколько слаба надежда на всевышнего
Отряд кондотьера де Бассо проскакал по дороге на Париж почти три лье. Не
обнаружив Белого Скитальца, пересек дорогу на Амьен, затем на Бапом, на
Кодри, и только поздно вечером измученные и злые наемники догадались
осмотреть дорогу, ведущую в Руазель.
Синие сумерки вползли в долину, медленно проглатывая крестьянские поля,
невысокие покосившиеся домики и дальнюю гряду леса. Пахнуло свежестью реки -
ее потемневшая гладь призрачно светилась под кручей, - с полей потянуло
запахом нагретой за день травы, от жилья - смесью дыма и мокрой крапивы.
Из долины вернулись двое разведчиков, которые сбивчиво и несмело доложили
о том, что Белый Скиталец именно на этой дороге, один, едет не торопясь и,
конечно же, нападения никак не ожидает.
- Далеко отсюда? - спросил кондотьер.
- Недавно миновал деревню.
- Наконец-то! - Де Бассо с силой сжал древко копья. - Живей на дорогу,
ребята! Мы окружим его и нападем одновременно!.. А вы чего? - недовольно
сказал он разведчикам, заметив их смятение.
- Не надо бы, сеньор, - едва слышно произнес один. - Беда будет... Мы
видали - он вроде светится в темноте...
- Что вы тут болтаете? А ну, живей на дорогу!
Отряд спустился с кручи и выехал за деревню. Было темно. Кони перешли на
шаг. Де Бассо постоянно поднимался на стременах и вглядывался вдаль. Но
впереди лишь неясно серела дорога, пропадавшая в полумраке.
- Скорей бы луна, - пробормотал кондотьер и оглянулся. - Эй, Кальдоро и
Галетто, - вперед! Только осторожно, не вспугните!
И вдруг они увидели его. Он показался неожиданно, видимо, из-за
придорожных деревьев... Он действительно светился - он и его конь - бледным
голубоватым сиянием.
- Пресвятая мадонна! - прошептал один из наемников и размашисто осенил
себя крестным знамением.
- А может... может, он святой? - предположил другой.
Де Бассо что-то прорычал и, не оглядываясь, сдавленно ответил:
- Баранья твоя голова... где ты слыхал, чтоб святые горели таким
пламенем? У них только тут... - Он неловко звякнул перчаткой по шлему и
замолчал.
- Дьявол... Как есть дьявол! - заговорили вполголоса наемники. - Пусть
себе едет... нам-то что за корысть...
- Цыц, вы! - грозно прошипел кондотьер, однако все почувствовали, что
прежней уверенности в его голосе не было. - Каково повеление его светлости?
Или забыли?
- Сеньор, но он же направился не по парижской дороге! Он не собирается
ехать к королю Людовику! Да и драться с сатаной без благословения...
Де Бассо угрюмо молчал. Он напряженно вслушивался в слова солдат,
отыскивая в них то главное, то единственно необходимое, что могло бы
оправдать его нерешительность в глазах соратников и в глазах герцога Карла.
Еще хорошо, что темь кругом и никто не мог видеть побелевшего лица
начальника, его растерянных глаз...
А солдаты за его спиной между тем переговаривались вполголоса:
- Клянусь покойной бабкой, кое-кому из нас он намнет бока!
- Вон нынче на турнире двое рыцарей говорили, будто за Алансоном он
уложил одиннадцать солдат господина прево. А в отряде было двадцать человек.
- За что он их?
- Да повесили на дереве колдунью, а он взял да и освободил ее. Ну и...
завязалась драка.
- Нас-то не двадцать, больше...
- Не кличь беду, Пьеро!
- Храни нас господь!..
Вынырнула из-за туч луна. Свет ее показался ослепляющим, и люди невольно
вскинули руки, чтобы заслониться от этого света. Отряд оказался на открытом
месте. До леса оставалось с пол-лье, но дорога была пустынной, никого на ней
не было.
Де Бассо с недоумением покосился на солдат:
- А где же... он?
- Я здесь!
Гулкий, властный голос раздался позади отряда. Когда прошло оцепенение,
люди стали неуклюже разворачиваться в сторону рыцаря. Белый Скиталец
спокойно сидел на коне - статный, свежий, как на смотру, лишь поблескивающие
камни на шлеме да черная щель казались страшными, притягивающими, будто
оттуда вот-вот грянут сатанинские молнии и превратят людей в дорожную пыль.
- Сеньор кондотьер, - сказал незнакомец, - возвращайтесь в Перонн. Я
убежден, что герцог Бургундский не мог дать приказа избавиться от меня: он
хоть и жесток и необуздан в гневе, но в коварстве упрекнуть его до сих пор
не мог никто.
- Это справедливо, сударь, - прокашлявшись, согласился де Бассо. Белый
Скиталец подъехал ближе. Остановился напротив кондотьера.
- Значит, вас обманули или кто-то неверно понял распоряжение герцога
Карла.
- Выходит, так, сударь...
- А скажите, что заставляет вас служить злу, проливая чужую кровь? Де
Бассо был явно обескуражен вопросом Скитальца. Ответил неуверенно, тихо:
- Это наша работа, сударь. Мы же на службе...
- Работа - убивать? Получать деньги за убийство? Луна светила ярко, и в
ее зеленоватом сиянии Белый Скиталец казался нереальным, призрачным,
выходцем с того света. В воображении большинства наемников он по-прежнему
представлялся если не самим сатаной, то, во всяком случае, его посланником,
принявшим обманчивый облик смиренного пилигрима.
- Сударь... - Де Бассо наконец пришел в себя и торопливо перекрестил
Скитальца. Тот с минуту молчал, потом тихо засмеялся и легкой рысцой
поскакал к лесу...
СООБЩЕНИЕ ШЕСТОЕ,
дающее возможность познакомиться с неунывающими оборванцами госпожи
Перетты и которое утверждает старую истину: "Не суй носа, куда тебя не
просят!"
- Эй, Антуан! Поди доложи госпоже Перетте: верховой на дороге!
- К чему ж докладывать, Гюйо? Повеселись малость, чтоб через его шкуру
можно было считать баранов, а лошаденку подаришь мне!
- А ну, погоди, старый кремень! - Гюйо присвистнул и сдвинул измятую
шляпу на затылок. - Глянь-ка сам: уж не вчерашний ли это рыцарь?
Антуан повозился, пошуршал ветвями.
- А и впрямь он. Не иначе, что-то забыл у Арденнского Вепря! - Он
поднялся, опираясь на палку. - Ты тут не намудри чего, пока бегаю к госпоже!
Валяй, валяй, старик, да живей! - Гюйо встал на колено, оглядел свой
отряд, залегший в кустах между деревьями, и вдруг решился: - Ребята, госпожа
Перетта запоздает... Не зевать же нам снова: нападем все разом!
- Нападем, как же... - проворчал сосед Гюйо. - Ас чем нападать-то? Вот с
этой дубиной или голыми руками?
- Да хоть голыми! Как все навалимся - тут и меч не поможет!
- Ой, а это вроде и не вчерашний, - раздался мальчишеский голос. - Это
вроде тот... который белый.
- А и верно, парень. Похоже, Скиталец. - Гюйо задумчиво почесал под
рубахой грудь. - Ежели не обманулись, нападать не резон, потому как он,
говорят, таких, как мы, не обижает.
- Рыцарь-то?
- Он, говорят, не как все.
- Да неужели отпустим?
- Ты еще сосунок, Луи, и не тебе покуда понимать, кто такой Белый
Скиталец! Отпустим его с миром, только сперва выведаем, куда направляется и
зачем.
- Ох, и поиграет же он на наших косточках, Гюйо! Не пора ли уносить ноги?
- Побереги ноги для своей Мари, Шалье, а от него тебе удирать не
придется: первый он в драку не лезет.
Дорога пролегала прямая, неширокая. Зашло за тучу солнце - и легкий
сумрак тотчас упал на лес и на дорогу. Стало тихо, слышался лишь глуховатый
топот копыт. Напряжение возросло до предела. Один Гюйо казался спокойным. Он
покусывал неровными зубами сорванную былинку и неотрывно смотрел на дорогу.
И вдруг монотонный топот замер. Прошла минута, другая - ив мертвой тишине
раздался голос белого рыцаря:
- Ну, что же вы прячетесь? Выходите. Я с миром пришел в этот край.
- Пошли, ребята, - немного помедлив, сказал Гюйо. Потолкуем.
На дорогу выскочило человек пять или шесть, остальные решили, что
благоразумнее держаться в стороне.
Ближе всех к рыцарю стоял Гюйо - коренастый, конопатый парень лет
двадцати пяти с крепкими жилистыми руками. Из-под видавшей виды шляпы
торчали прямые, давно нечесаные волосы. Большие серые глаза смотрели
напряженно, но без страха. Неопределенного цвета безрукавка без единой
застежки едва прикрывала грязную рубаху.
Своеволие местных дворян и особенно частые разбои Гийома де ла Марка -
Дикого Арденнского Вепря - заставляли крестьян, да и городских мастеровых
тоже, покидать насиженные места и уходить в леса, где они объединялись в
шайки, предпочитая голодную свободу полусытой неволе и непомерным налогам...
Белый Скиталец некоторое время рассматривал лесных людей через узкую щель
над забралом, затем негромко спросил:
- Против кого же вы воюете, господа? Гюйо обалдел, потом весело
присвистнул.
- Господа! - Широко улыбаясь, он обвел взглядом товарищей, одетых в
живописные лохмотья. - А мы и впрямь смахиваем на господ, а, ребята? Клянусь
святым Мартином, это так! - Он замолчал, лицо его сделалось строгим. - А
воюем мы против всех, сударь, у кого тугие кошельки и толстое брюхо. Сбежали
сюда от обидчиков и отныне - люди вольные, как здешние птицы. Правда,
рейнвейнским нас балуют нечасто, да и запах сочного рагу мы давно забыли...
Ну, а куда направляетесь вы, сударь, прозванный Белым Скитальцем?
- Ого! - гулко прогремел голос рыцаря. - Оказывается, даже сюда долетели
вести обо мне!
- Это не удивительно, сударь: вести бегают быстрее людей.
- Что верно, то верно. Так вот, вы спрашиваете, куда я направляюсь. А я и
сам не знаю. - Он негромко засмеялся. - Ищу правду...
- Хэ, сударь! Это все одно, что искать вчерашний день! - Гюйо
окончательно осмелел и подошел к рыцарю совсем близко. - Мы слыхали, сударь,
будто вы сами ни на кого не нападаете.
- Это верно.
- Ну вот и ладно. С вами мы тоже не хотим ссориться. А уж коли не знаете,
где что искать, так оставайтесь лучше у нас.
Неподалеку в лесу зашумело, раздался треск сухих сучьев, и через минуту
на дорогу высыпало до полусотни таких же, как Гюйо, оборванцев во главе с
молодой черноволосой женщиной.
- Ну, что? - спросила она у Гюйо.
- Да вот, толкуем, - отозвался тот. - Господин рыцарь едет, сам не знает
куда. Хочу зазвать в наш отряд, госпожа Перетта. Перетта встала рядом с Гюйо
и обратилась к всаднику:
- Я много слышала о вас, храбрый рыцарь, и рада, что теперь сама вижу вас.
Белый Скиталец учтиво поклонился:
- Мое имя Уайт, сударыня. Я благодарю судьбу, что наконец встретил такого
очаровательного командира!
- О, что вы, господин Уайт! - Перетта на мгновение смутилась: наверно, не
так часто приходилось слышать ей подобные комплименты. - С времен великой
Жанны немало женщин пыталось командовать, и очень часто у нас это получается
лучше, чем у мужчин! - Она гордо взглянула на Гюйо и обратилась к Скитальцу:
- Не согласитесь ли, сударь, отдохнуть у нас с дороги? Поедите с нами,
подумаете, что делать дальше.
Рыцарь снова поклонился:
- Благодарю за приглашение, сударыня. Мы с моим преданным Тру с
удовольствием воспользуемся вашей добротой.
Он легко оставил седло, похлопал Тру по гладкой шее и передал поводья
мальчишке.
- А можно мне немножко проехать, сударь? - спросил тот.
- Не советую, сударь: он никого не признает, кроме меня - обязательно
сбросит!
- Снимите же ваш шлем, господин Уайт, - посоветовала Перетта. - Неудобно
в нем.
- Привык. - Скиталец немного помолчал и пояснил: - Пусть вас это не
смущает. В присутствии людей я даже не поднимаю забрала.
- Почему? - Не получив ответа, женщина мельком взглянула на рыцаря и
робко кивнула: - Да, да, я, кажется, слышала... Простите.
Окруженные со всех сторон веселыми оборванцами, они добрались до стоянки
отряда и расположились на краю широкой поляны под старым дубом. Перетта дала
распоряжение готовить ужин - "чем бог послал", - люди тут же забегали по
шалашам и землянкам, называемым здесь барсучьими норами, о чем-то шептались,
спорили, но делали все быстро и умело. Затем она обратилась к Уайту с той же
просьбой - остаться в отряде, - поскольку он сам по себе, ни у кого не
служит и никому ничего не должен. Уайт отказался, пояснив это тем, что
собирается повесить меч на стену и не прикасаться к нему больше никогда. Это
удивило Перетту.
- Мое оружие принесло много бед, сударыня, - тихо пояснил Скиталец. - В
Бретани и Мене остались десятки жертв. Однако теперь я будто обрел иное
зрение, почувствовал в себе отрадные теплые вихри. И отныне, когда вижу
доброту, душевность, мир кажется мне просторнее и краше...
В лагере неожиданно возник переполох. Госпожа Перетта поднялась навстречу
говорливой толпе и строго спросила, в чем дело. Голоса постепенно смолкли,
из людской глубины выбрались совсем еще юные паренек и девушка - разведчики
отряда - и наперебой заговорили:
- Только что на дорогу к Черным оврагам выехало семнадцать конных
Арденнского Вепря, с ними десять повозок с разной едой: видно, опять
разграбили какой-нибудь трактир, а может, и таких, как мы. Отобьем - до
конца лета сыты будем!
- Ясно! - прервала Перетта. - В лагере остаются только женщины, дети и
охрана. Остальные - со мной. Там ваша еда, там ваше оружие и одежда! Смерть
прислужникам Арденнского Вепря! - Она оглянулась и с надеждой посмотрела на
Уайта: - А вы... не пойдете с нами, сударь?
Белый Скиталец с минуту колебался, потом тихо произнес:
- Много я слышал про этих разбойников... Да, я пойду с вами. Это будет
мой последний бой...
В лагерь отряд вернулся лишь к полуночи - с богатым провиантом, оружием и
лошадьми. Возле шалашей и землянок царило оживление, Провизия разносилась по
вырытым в земле складам, распределялись кони и отвоеванное оружие.
Госпожа Перетта разыскала Белого Скитальца. Он, как ей показалось, в
глубокой задумчивости гладил морду преданного Тру. Услышав звук шагов, Уайт
оглянулся и как-то виновато сказал:
- Вот приводим себя в порядок после боя.
- Мы сейчас устраиваем небольшой пир, господин Уайт. Рыцарь сдержанно
вздохнул:
- Вы же знаете... Впрочем, принесите чего-нибудь, но, прошу, немного и
без вина.
- Как-то неудобно, сударь: герой сражения...
- Ну что вы, что вы! Не надо так. Перетта неловко помолчала.
- Герой и есть, - упрямо повторила она и энергично откинула за плечи
длинные спутанные волосы. - Ну а коню, сударь?
- Спасибо, мой славный Тру ни в чем не нуждается. Госпожа Перетта сама
принесла ужин и, пообещав скоро вернуться, пошла на другой конец поляны к
ожидавшим ее товарищам. Вскоре оттуда донеслись первые здравицы в честь
храброй госпожи Перетты и не менее отважного белого рыцаря, потом еще и еще.
Уайт сидел в шалаше перед наскоро сооруженным столом и смотрел через
неширокий вход на пирующих. Там горели костры и воткнутые в землю факелы на
палках. Там было весело...
Скиталец отодвинул оловянное блюдо с рагу и вдруг услышал осторожные
голоса. Он выглянул из шалаша. Это были дети. При его появлении они хотели
удрать, но он остановил их и с минуту разглядывал худенькие тела, едва
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг