"Противогаз",- догадался Василь.
Сквозь запотевшие стекла маски Василь увидел на углу полицейского не
только в противогазе, но и в какой-то защитной одежде. Она тускло блестела
под солнцем, проглядывавшим сквозь закопченное небо, и была похожа на...
скафандр.
Василь вздрогнул от страшной догадки: люди сделали среду своего обитания
настолько чуждой и враждебной, что вынуждены скрываться от нее в
космических скафандрах. Он знал, конечно, что людям в то время жилось
трудно. Но чтобы такое?
- Это неправда! - почти вслух протестовал Василь.- Это выдумка! Этого не
было!
Наверное, его одноклассники попали в похожие города, потому что голос
учителя обращался ко всем:
- Увы, ребята, это было. Поднимемся и посмотрим.
Василь вырвался из тела несчастного японского мальчика и в привычной для
себя одежде летел рядом с облаками. Свежий воздух холодил голые коленки, а
белая рубашка, щекоча спину, вздувалась и хлопала, как парус.
Но внизу все та же жуть - планета, исхлестанная железными и шоссейными
дорогами, чудовищные города, окутанные вулканическим пеплом и чадом, леса,
трещавшие под натиском огромных железных жуков-бульдозеров.
"Люди того времени не только привыкли, но и уже не могли поступать иначе,-
рассуждал сам с собой Василь.- Но к чему все это приведет?"
"К чему приведет? - спросил кто-то, и Василь вздрогнул: он догадался, что
это голос Сферы Разума.- Изволь, могу показать, чем все это могло
кончиться".
Василь увидел такое, отчего по спине побежали холодные мурашки. Города
разрастались, зеленые поля и леса, вечно обновлявшие атмосферу, исчезли
совсем. Кислород вырабатывали кислородные фабрики. Они же поглощали
промышленные отходы и чад - воздух стал чище и прозрачнее. Люди уже не
прятались в скафандры, как тот японский полицейский. Они сделали хуже:
превратили всю естественную среду обитания в сплошной космический
скафандр, окружив планету искусственной атмосферой, заковав ее в железо,
пластик и бетон. Кругом - полчища жужжащих транспортных и обслуживающих
машин, густой лес металлических конструкций. И в таком "лесу", в этих
железных джунглях - ничего живого, кроме машиноподобных людей.
- Вот этого уже не было! - испуганно возразил Василь.
- Верно, не было,- согласился невидимый голос.- Но могло быть. Тот вариант
развития цивилизации, который вы видели, заводил в тупик. Чем бездумнее
человек "покорял" природу, тем больше она становилась для него чуждой -
насилие не рождает близости, не создает родства. Вместо естественной среды
обитания создавалась искусственная, синтетическая. Но и среда в свою
очередь формировала человека, делала его похожим на себя. Синтетическая
цивилизация создавала синтетического человека с его однобоким машинным
мышлением, подрывала его духовную и нравственную сущность. Как тут быть?
Ликвидировать техническую среду и уйти в леса? Помните свое полуобезьянье
существование? Нет, конечно. Цивилизации пришла пора перейти на более
высокую, качественно новую ступень. В конце двадцать первого века, в
условиях всеобщего братства народов возникла мысль: перевести
машинно-технологическую эволюцию в русло эволюции биологической. Ученые
пришли к выводу, что биология - это высший тип технологии. В основу была
положена идея о безграничных возможностях живого вещества. Давайте кое-что
вспомним, полистаем страницы древних времен.
И очутился Василь в глубинах палеозойского океана. Был он сначала не то
амебой, не то первичной клеткой, потом стал многоклеточной червеобразной
протоплазмой. Он копошился в тепловатом иле, ползал - осваивал простейшее
механическое движение. И все это в непроницаемой вековой тьме. Вдруг
забрезжил свет - эволюция сотворила глаза, сложнейший оптический аппарат.
А на каменистой суше еще ни одного живого существа, ни одного крика.
Прошли еще миллионы лет, и Василь из сумеречных вод выкарабкался на
песчаную отмель, огляделся. Во влажном тумане, похожем на пар, качались
гибкие травы, проросли древовидные папоротники. Василь смутно помнит, что
он ползал черепахой с крепким, как броня, панцирем - еще одно изобретение
природы; сотрясая землю, бегал бронтозавром и вдруг птеродактилем взлетел
вверх - эволюция "придумала" перепончатые крылья. Живое вещество,
догадывался Василь, осваивало воздушное пространство.
Сверху он видел, как ожившая, ощущающая, но еще не мыслящая материя,
приспосабливаясь к среде, понемногу осваивала всё новые "технические
идеи". Заискрились разряды у электрических скатов, летучие мыши
ориентировались с помощью ультразвуковой локации, голотурии освоили
реактивное движение. Наконец природа сотворила чудо, свое вершинное
достижение - человеческий мозг. Материя стала думать... Василя вдруг
осенило: живая природа, биосфера создала мозг не случайно и не для своего
собственного истребления, а напротив...
- Верно,- подхватил учитель (или это была сама Сфера Разума?) неокрепшую
мысль мальчика.- Не для истребления, а для перехода живой природы в
качественно иное состояние. Биополя, ультразвуковая локация и даже
чудо-мозг возникли на молекулярно-химическом, или, как мы сейчас называем,
на первом биоэнергетическом уровне. Могла ли природа сама, без помощи
своего мыслящего органа - человека, перейти на второй и более высокий
уровень - квантовомеханический, с его неисчерпаемыми возможностями? Нет,
не могла, ибо природа творит только то, что возможно и полезно в ближайшем
поколении, из того материала, который находится под руками. Заглядывать в
далекое будущее, "проектировать" себя ей не дано. Единственная задача
живого вещества - приспособиться и выжить в медленно изменяющихся условиях
геологической эпохи. И природа успешно справилась с этим. Но вот в ее лоне
возник человек и почти сразу же взял в руки каменные орудия, потом
металлические, потом многие другие. На смену медлительной геологической
эпохе пришла стремительная эпоха технологическая. И природа была
застигнута врасплох.
Голос затихал... Вернее, слова странным образом становились собственными
мыслями Василя и разворачивались в картины. Мальчик видел, как миллионами
лет каждая травинка и бабочка, каждое дерево "привыкали",
приспосабливались к ритмично чередующимся сменам зимы и лета, ночи и дня,
к вечно повторяющимся ливням и грозам. Но что могли поделать те же хрупкие
бабочки и те же деревья перед внезапно возникшими топорами и бульдозерами?
Живая природа словно взывала к человеку, к своему неуемному детищу. Василю
казалось, что он даже слышал ее жалобный голос, теряющийся в грохоте
машин, в скрежете металла. Не торопись, просила она человека, изменяй
окружающую среду медленно, миллионами лет, и я приспособлюсь к твоим
потребностям познавать мир и повелевать им. Я создам гибкие и послушные
тебе биополя, и они заменят заводы и электростанции. В своей микропамяти я
буду хранить все, что пожелаешь: одежду и пищу, все твои знания, всю
материальную и духовную культуру.
Но природа была нема. Да и человек остался бы глух, если бы и слышал ее
призывы. Человек не в состоянии ждать миллионы лет. Он не мог ждать и
года. Все, что он придумывал, необходимо было реализовать немедленно.
Иначе топтание на месте, застой. Темпы технического прогресса и
синтетической цивилизации возрастали. Стонущая природа с трудом
сопротивлялась, залечивала свои раны. Но в конце двадцатого века
существование биосферы и ее детища - человека было поставлено под угрозу.
Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не знаменитый Азорский
эксперимент, о котором Василь уже кое-что слышал. А сейчас увидел.
Под ним двадцать второй век и Азорские острова, окутанные силовыми сферами
лабораторий - прозрачными, цветными, решетчатыми. В лабораториях - опытные
образцы со всех континентов. Деревья и травы, связанные с ними насекомые
за десять лет прошли здесь эволюцию, которая без вмешательства человека
длилась бы миллионы лет, если бы вообще началась. Эволюция прокручивалась
за сутки, минуты, секунды. И что особенно важно: это было естественное
развитие, лишь ускоренное учеными. Сохранился даже естественный отбор: в
борьбе за существование побеждал тот, кто быстрее приспособился к нуждам
человечества, кто лучше впитал в себя достижения его рук и разума. В
увеличенном размере Василь увидел пульсирующую живую клетку. Хрупкая и
самая обыкновенная, она питалась уже не только соками земли, но и "соками"
микромира, черпала из его бесконечных глубин неведомую энергию. Она, эта
энергия, стала для органической ткани столь же необходимой и живительной,
как солнечный свет и летние ливни. Живая клетка вмещала в себя и микромир,
и мегамир.
Опытные образцы шагнули из лабораторий на материки и в борьбе за
существование постепенно вытесняли своих "первобытных" предшественников.
Вместо прежних трав прорастали новые; годами набирали силу деревья - вроде
те же, но в своих сокровенных глубинах совсем другие. Что же делали
островки новой биосферы? Сначала, как заметил Василь, исчезли ненужные
линии электропередач. Биосфера, догадывался Василь, наряду с фотосинтезом
и выделением кислорода выделяла и новую энергию. Леса и поля как бы дышали
этой биоэнергией, способной превращаться в любой другой вид энергии и в
любое вещество. Исчезли электростанции, зарастали травой угольные шахты и
пашни.
Зрелище до того занимательное, что Василь поудобнее уселся на облаке (он с
удивлением обнаружил, что ему дали такую возможность), вместе с ним плыл
над Землей и удовлетворенно улыбался. Его радовало происходившее внизу.
Если раньше кичливая техносфера с торжеством, с визгом и скрежетом
наступала, раскидываясь коптящими заводами и "рощами" металлических
конструкций, то сейчас она съеживалась, как проколотый воздушный шар.
Шоссейные и железные дороги как-то незаметно исчезали, растворялись в
пахучих травах, а заводы и электростанции - в прохладных лесах. Обратное
наступление шло сравнительно медленно, около ста лет, но промелькнуло
перед глазами мальчика за считанные минуты. И вот биосфера полностью...
Василь захохотал: биосфера полностью проглотила техносферу!
- Проглотила? - Смех учителя, уловившего мысли мальчика, раздался где-то
рядом.- Сказано слишком сильно. Живая природа не проглотила, а вобрала в
себя техносферу, переложила на свои плечи ее обязанности, ни в малейшей
степени не утратив своей естественности, своей изначальной красоты.
Учитель еще о чем-то рассказывал, но Василь его уже не слышал. Ему
вспоминалась красота родных лугов...
- А как возникло название Сфера Разума? - спросил кто-то из учеников.
Замечтавшийся Василь вздрогнул и оглянулся. Он и не заметил, как его
удивительное путешествие по странам и эпохам закончилось. Сидел он уже не
на облаке, а на пригорке в окружении одноклассников.
- Об этом подробно позже,- старый учитель встал и, разминаясь, начал
ходить перед ребятами.- Коротко суть такова. Еще в давние времена ученые и
философы верно говорили, что человек из окружающей среды беспрерывно
строит свое продолжение, свое "неорганическое тело" - тело цивилизации.
Позднее русский ученый Вернадский техносферу, всю материальную оболочку
Земли, созданную трудом и разумом человека, предложил называть ноосферой -
сферой разума. Мы и сейчас пользуемся этим термином, вкладывая в него
новый смысл. Если раньше человек естественную сферу обитания
преобразовывал в искусственную, в свое "неорганическое тело", то наша
цивилизация стала органической, естественной. Она стала человечной и
поэтичной. Если до этого людей окружали роботы - скучноватые и туповатые
железные детища техносферы, то сейчас разумная природа подарила нам...
- Аоллу! - вырвалось у Наташи Быстровой.
Ребята рассмеялись. Учитель улыбнулся и сказал:
- Не только ее, но и многих других. Уже с первых шагов жизни они приучают
нас воспринимать природу по-братски. Искусства, науки, да и вся наша жизнь
многим обязаны тем родственным узам, которые связывают нас с ветром и
шелестом трав, с цветами и деревьями, со всеми явлениями вселенной.
На учителя посыпались вопросы, которых тот, видимо, ожидал.
- А когда стали приходить природные существа?
- Говорят, что раньше их не было. Как же люди обходились без них?
- Вот так и обходились,- историк развел руками и, вспомнив что-то,
улыбнулся, отчего вокруг глаз веером побежали морщинки.- На первых порах
наши волшебные леса и поля были пустынными, как в старые времена. Но вот
сто двадцать лет назад, в дни детства Сферы Разума и моего собственного
детства, произошел со мной один забавный случай. Желаете послушать?
- Желаем!
- Пятилетним малышом я вышел из города,- с видимым удовольствием начал
учитель.- Поля и рощи манили меня. Сам не свой от радости, я мчался,
оставляя позади кусты и деревья. И только солнце не отставало, оно мчалось
и скакало надо мной, точно огненный конь. Но вот остановился я, огляделся
и понял, что обратно дороги не найти. Конечно, Сфера Разума нашла бы
способ оповестить родителей, но выручила меня на сей раз необычно. Изрядно
перетрусил я тогда. Пригорюнившись, сел на бугорок. Вспомнились сказки,
населенные волшебными и добрыми существами. Они, конечно, помогли бы.
"Жаль, что феи и гномы живут только в сказках",- почти вслух подумал я.
- Не только в сказках,- послышался вдруг в траве обиженный голосок.
Я вгляделся. Под цветком ромашки, как под белым зонтиком, сидел
малюсенький человечек в шляпе и кожаной куртке. Одна нога у него разута,
рядом лежал сапожок.
- Гномик? - удивился я.
- Конечно,- человечек все еще хмурился.- Пора бы узнать.
- Но...- хотел сказать, что это неправда. И вдруг поверил, что передо мной
настоящий и живой гномик.- А что ты здесь делаешь? - спросил я.
- Угадай?
- Отдыхаешь.
- Вот и промахнулся,- рассмеялся человечек.- Гномы никогда не отдыхают. Мы
народ трудолюбивый. Сейчас я ремонтирую сапог.
Он постучал по каблуку крохотным молоточком, потом осмотрел сапог и
остался доволен.
- Вот сейчас можно идти домой. Я живу недалеко.
- А как же я? Помоги найти дорогу.
Но гномик отказывался, ссылаясь на свою "чрезвычайную занятость". Эти
слова рассмешили меня, и я весело упрашивал его. Гномик хмурился,
недовольно пожимал плечами и наконец сжалился.
- Топай за мной.
Гномик забавно семенил ногами, часто останавливался у колокольчиков и
постукивал молоточком по их голубым чашечкам. Цветы, к моему удивлению,
звенели, как серебряные колокольчики. Он рассказывал о кузнечиках и разных
жучках, с большой симпатией отозвался о муравьях - таких же трудягах, как
гномы. Я не заметил, как подошли к городу. Гномик попрощался и скрылся в
травах. С тех пор я часто уходил в знакомые поля. Гномика больше не
встречал, но чувство, что здесь мой друг, меня не покидало. Похожие случаи
с детьми вскоре были отмечены в других странах. Феи, дриады, эльфы
приходили на короткое время. Сфера Разума была еще в нерешительности,
словно спрашивала: понравится ли?
- Понравилось? - спросил кто-то.
- Еще как!
- А правда ли, что природные существа покинут нас, когда станем взрослыми?
- Неправда,- возразил учитель.- С некоторыми пред- ставителями Биосферы вы
будете встречаться всю жизнь. Они - такая же экологическая среда, как роса
на цветах или свежий ветер с полей. Я, например, люблю беседовать с моим
давним другом, мудрым старцем. У вас наверняка уже есть свои любимчики.
Назовите их.
- Аолла,- быстро ответила Наташа.
- Вряд ли,- засомневался учитель.- С океанидами вы провели всего два часа.
- Иван Васильевич, вы не знаете ее,- вмешался сосед Наташи.- Она об Аолле
стихи пишет.
Наташа покраснела и сердито дернула за рукав мальчика, выдавшего ее тайну.
- Что ж, это интересно! Но все же я имею в виду тех из стихийных и
сказочных существ, с кем вы видитесь почти ежедневно, кто стал частью
вашей родины, ваших лугов и лесов.
- Фея Фиалка,- несмело пискнула Таня Мышкина, жившая по соседству с
Василем.
Две девочки из города в один голос воскликнули:
- Купавка! Купавка!
Каких только имен не пришлось услышать во все усиливающемся шуме и веселом
гвалте. Сначала Василь помалкивал. Но когда сидевший позади мальчик начал
громко расхваливать какого-то своего Попрыгунчика, не выдержал. Он вскочил
и, размахивая руками, старался всех перекричать:
- Кувшин! Всех лучше Кувшин! Да здравствует Кувшин!
* * *
Смех, веселые восклицания стали гаснуть, затихать, уходить вдаль... В уши
вкрадывались иные, чуждые и пугающие звуки и шорохи. Я проснулся и словно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг