с ним. Спотыкаев сердито вскинул голову. Он был настолько погружен в свои
математические видения, что не узнал ее. Угрюмо посмотрел на Андру и...
обозвал нахалкой. Представляешь? Хорошо еще, что Андра оказалась девушкой
неглупой, не обиделась и все поняла...
Разговор зашел об искусстве. Таня призналась, что и сама пишет музыку.
Только пока скрывает это от Ориона, боясь его насмешек.
Незаметно подкралась, развернув свои черные крылья, ранняя осенняя ночь.
Стало прохладно. В небе задрожали звезды. Лицо Тани в голубом небесном
сиянии было бледнее обычного и снова напомнило мне чем-то беломраморный
профиль девушки из иного мира, Элоры. Но насколько эта, земная, была теплее,
ближе, родней...
Стали прощаться. И я вдруг остро ощутил, что расстаюсь с Таней, быть
может, навсегда...
- Таня, - зашептал я. - Слышишь?.. Хочу что-то сказать.
Она подняла ресницы и смотрела мягкими, отдающимися моей воле глазами. И
этот взгляд решил все.
- Таня, я люблю тебя. Слышишь? Очень люблю.
- И я, - радостно выдохнула она и уткнулась головой в мою грудь.
"Не имеешь права", - хлестнул в мозгу будто чей-то чужой голос. Мягко
отстранив девушку, я повернулся и побежал к станции. Скользящий поезд в
считанные минуты перенес меня на другую станцию - Лесная. От нее до хижины -
семь километров.
Лесная темень... Я бежал, изредка останавливаясь, чтобы перевести дух.
Вдыхал прелые запахи осени, ловил руками падающие листья. Прекраснейший мир!
Неужели больше его не увижу... Пройдет еще день - и я, точно в холодную
воду, нырну в таинственную реку времени, которая вынесет меня на другой
берег, в иной мир.
Но я вернусь. Может быть, вернусь...
СНОВА ХАБОР
Капсула опустила меня - удивительное постоянство! - в той же самой роще,
на том же месте.
Роща почти исчезла. Вокруг жалкой кучки деревьев высились недостроенные
корпуса: город-автомат наползал со всех сторон,
В свое время я неплохо освоился с лабиринтами супергорода. И теперь,
умело переходя с одной движущейся параболы на другую, довольно быстро
добрался до дома, где жил раньше. На лифте взлетел на верхний этаж. Подошел
к двери соседки, с нетерпением нажал клавишу.
Открылась дверь, и выглянувшая было Хэлли быстро отступила назад. Ее
глаза, окруженные веером морщинок, расширились от страха.
- О небеса!
- Где Элора? - спросил я, входя и кивнув головой в знак приветствия.
- Элора? - растерянно переспросила хозяйка. - О небеса! Хранитель
Гриони?! Вы ли это? Говорят, вы так неожиданно пропали...
- А Элора, где она?
- Элора?.. Бедная девочка. - По глубоким морщинам ручейками потекли
слезы. - Нет ее больше. Не увидим мы ее никогда. Она... Она сама... Она
перешла в храм бессмертия.
- Сама?.. Покончила с собой? - холодея, спросил я. - Что за храм такой?
Мавзолей? Пантеон?
- Не знаю... О небеса! Я ничего не понимаю.
Старая женщина путано заговорила о храмах, которые были новинкой и
попасть в которые считалось большим почетом. "Нет, - решил я, - сегодня от
нее ничего путного не узнать". Но все-таки задал еще один вопрос:
- А Актиний, он спрашивал обо мне?
- Актиния нет в живых...
- Что, тоже храм бессмертия?
- Нет... самоубийство. - Хэлли понизила голос до полушепота. - Говорят,
он оставил очень странную записку...
- Какую?
- "Чем хуже, тем хуже".
Я промолчал. Мне-то был ясен смысл записки. Актиний отчаялся в своих
усилиях одиночки, повял, что общество неудержимо катится в пропасть.
Я попрощался, обещав зайти завтра. Спустился в подземные лабиринты и в
темном закоулке завалился спать.
Конечно, я понимал, что Хабор уже знает о моем появлении в городе. Но
где-то в глубине жила смутная надежда, что если буду скрываться, неизбежную
встречу, может быть, удастся хоть немного оттянуть. Оттягивать финал - это
была теперь моя главная задача...
Не знаю, сколько проспал. Из полумрака подземных коридоров поднялся
наверх. Одуряющий городской свет, ударивший в глаза, создавал впечатление
вечной ночи, опустившейся на планету.
Над одной из площадей сквозь паутину парабол еще проглядывало солнце.
Значит, все-таки день! Здесь маршировало подразделение Армии вторжения. На
соседней площади жители, проходя мимо статуи Генератора, вскидывали руки и
издавали верноподданнический вопль: "Ха-хай! Ха-хай!"
Унылая картина. Я сел в кресло транспортной эстакады и укрылся от мира
силовой сферой - экраном. Но город и здесь напоминал о себе своей
стандартной продукцией: замелькали кадры очередного секс-детектива. Я
спустился вниз и нырнул в чернеющий зев подземной дороги. Проехал сотню
километров. Потом вышел и углубился в боковые безлюдные коридоры. Шаги мои
гулко раздавались в тишине. Изредка попадались деловитые и безмолвные
роботы, ремонтирующие сложную систему труб и проводов.
Один из них только что вылез из колодца. "Нижний этаж подземного
хозяйства", - подумал я и решил, что там надежней всего можно укрыться.
Сунул ноги в черную дыру и неудержимо заскользил вниз. Начал шарить вокруг
руками. Но уцепиться не за что - ни выступов, ни ступенек. Крутонаклонные
стенки колодца были гладкими, как стекло. Очевидно, робот поднимался с
помощью пневматических присосков.
Наконец очутился внизу. В полумраке лабиринтов прошел километра два. Но
усталость взяла свое. Я спрятался в нише и уснул.
Снился страшный сон. Будто у меня срослись руки, и я никак не могу
отодрать одну от другой. Вскрикнул, проснулся. И увидел: запястья скованы
наручниками. Надо мной нагнулся какой-то рослый мужчина. Согнув средний
палец с перстнем-фонариком, он с любопытством меня рассматривал. Пошарил по
пустым карманам и приказал двум стоявшим рядом роботам: - К Хабору!
Хабор встретил меня веселой ухмылкой.
- Га! Га! Провокатор!.. Что-то ты ко мне не спешишь, а?
Жестом отпустив роботов, он велел мне сесть, и сам опустился рядом.
- То, что ты вернулся, говорит о твоем благоразумии. Бессмертие - высший
дар, и даровать его может только Абсолют - это ты, я вижу, хорошо понял. При
необходимости мы бы, конечно, нашли способ вернуть тебя насильно, но
добровольность всегда Предпочтительнее... А встречу со мной ты зря
оттягивал. Уверяю тебя: все будет совершенно безболезненно. Просто сядешь в
кресло и будешь вспоминать день за днем, а анализатор будет развертывать и
уточнять особо интересующие нас детали... Сейчас немного отдохни - и
приступим.
- Я не собираюсь ни к чему приступать.
- Не собираешься? - Хабор изумленно уставился на меня. - Это как понимать?
- Вы говорили тогда: Абсолют не нуждается ни в каких лазутчиках. А теперь
выясняется... Выходит, это был обман?
- Ну зачем такие страшные слова. - Хабор усмехнулся. - Просто верный
психологический ход. Мне не хотелось, чтобы ты чувствовал там себя шпионом.
Это внутренне сковывало бы.
- Хотели сделать шпионом против моей воли? Но я им никогда не был и не
буду!
- Ну вот что, мне надоел этот дурацкий разговор. - В глазах Хабора
загорелись злые огоньки. - Он, видите ли, хочет остаться чистеньким и
высоконравственным... Запомни раз и навсегда: в мире есть только одна
нравственность - верное служение Абсолюту. Все, что делается по воле
Великого, дозволено и оправдано.
- И все-таки мне противно быть шпионом...
- Тем хуже для тебя!.. Собственно, я мог бы сегодня же выпотрошить из
тебя всю информацию о том мире. Наша аппаратура умеет обшаривать мозг до
самых дальних закоулков. Но когда объект вспоминает добровольно, получается
детальней... Что ж, ладно, дам тебе еще некоторое время поразмыслить. Не
образумишься - пеняй на себя!..
Роботы волокли меня в подземелье, а во мне все пело от радости. Что бы ни
ждало впереди - первый раунд выигран!..
Меня привели в просторную пещеру. На грубых нарах здесь сидело и лежало
несколько десятков человек. "Гуманитарии", - догадался я.
- Ты из какой пещеры? - обратился ко мне один из незнакомцев. - Из
соседней? Пытался бежать? Зря. От" сюда не убежишь.
- Да и некуда, - откликнулся другой. Ткнув пальцем вверх, добавил: - Там
не лучше.
Загнанные в подземелье, художники и мыслители оказались людьми очень
жизнестойкими. Глядя на них, я вспомнил стихи Брюсова "Грядущие гунны":
А мы, мудрецы и поэты,
Хранители тайны и веры,
Унесем зажженные светы
В катакомбы, в пустыни, в пещеры...
Едва успели "мудрецы и поэты" пообедать, как появились хмурые инженеры -
гунны Электронной эпохи. Они брезгливо взглянули на нас, дали какие-то
указания роботам и ушли.
Под охраной равнодушных роботов мы отправились на строительную площадку.
Запомнился длинный, усеянный камнями и тускло освещенный туннель. В
полумраке иногда коротко вспыхивали голубые молнии: это роботы наводили
порядок электрохлыстами. Человекоподобные машины гнали людей, как стадо.
На строительной площадке, в гигантской куполообразной пещере, стоял
скрежет и лязг. Циклопические машины дробили гранит, расширяя подземное
помещение.
Люди, одаренные "нестерпимым зудом" самостоятельно мыслить и создавать
произведения искусства, считались в Электронной Гармонии не способными ни к
какому труду, кроме физического. Они вручную расчищали от щебня и камней
площадку для генераторов подземной энергостанции. Роботы жестами и световыми
сигналами давали указания. Нерасторопные вздрагивали от электронаказаний.
Но люди не унывали. А в перерывах начинались настоящие интеллектуальные
пиршества. Поэты читали свои стихи. Художники пытались что-то рисовать на
тускло освещенных стенах, историки рассказывали анекдоты о Генераторе Вечных
Изречений. Часто завязывались философские споры. Гуманитарии, получив здесь,
под землей, духовную свободу, отводили душу. Никто им не мешал. Одни лишь
роботы с электроразрядниками наготове окружали площадку и тупо взирали на
непонятное оживление.
Тут, в катакомбах, я впервые узнал от одного из историков о прошлом
Харды, об отношениях ее обитателей с жителями планеты Аир, находящейся в
соседней звездной системе.
Обе цивилизации жили сначала в дружбе. Но общественное развитие шло
разными путями. Аиряне создали общество, основанное на равенстве и уважении
к личности. По-иному сложилась судьба Харды. У власти утвердилась
технократическая элита. Всюду насаждались стандарты: и в производстве, и во
всей структуре общества. Людям внушали: главное, чтобы все были похожими,
внутренне одинаковыми. "При высоком совершенстве отдельных личностей целому
угрожает хаос", - учил Конструктор Электронной Гармонии. Подавлялось
искусство, как выражение индивидуальности каждого творцахудожника,
истреблялась природа. Происходила своеобразная инфляция личности: чем больше
одинаковых людей, тем меньше ценность каждого отдельного человека. "Ты -
ничто, гармония - все".
Гости, прилетавшие с планеты Аир, вольно или невольно становились
возмутителями этой "гармонии". Тогда правители Харды запретили людям Аира
появляться на планете, объявили их опасными пришельцами. За такого пришельца
едва не приняли вначале и меня...
Одно мне только не удалось выяснить: кто такой Генератор? Жив ли он или
давно умер? Может быть, Генератор просто миф? А Вечные Изречения генерирует
сам город, этот всевластный Электронный Дьявол? Я все больше склоняюсь
сейчас к этой мысли. Думаю даже, что статуи Генератора - просто абстрактные
идолы, воплощающие идею тоталитарной государственности.
В обществе изгнанников я провел в подземельях, наверно, несколько
месяцев. Сколько именно - не знаю: потерял счет дням. Это были бы, в общем,
не такие уж плохие дни, если бы не изнуряющая напряженность ожидания...
Дважды меня приводили к Хабору, и дважды он отсылал меня обратно, все еще
уверенный, что в конце концов сдамся. А на третий раз началось то, о чем
лучше не вспоминать.
- Что ж, приступим к потрошению, - объявил Хабор. - Учти: я такой же
фанатик, как и ты. Только со знаком минус. Га! Га! Га!
Это была пытка, изощренная и мучительная. Казалось, у меня выдирают мозг
- клетку за клеткой, кусок за куском. И чем больше картин земной жизни
проплывало на экране, тем больше сатанел Хабор. Наверно, он с наслаждением
бы прикончил меня, если бы не cставшаяся во мне информация, которую ему
велено было выцедить до последней капли.
Время от времени мне давали немного прийти в себя, вливали что-то
укрепляющее и снова тащили в "вычитывающую камеру"... И когда уже не
оставалось ни сил, ни надежды, я, почти теряя сознание, вдруг ощутил под
рубашкой трепетное прикосновение энергопояса. В первую секунду не поверил.
Но вспыхнуло фиолетовое пламя, и меня радостно пронзило: "Сделали! Сумели!..
" Пояс стремительно развертывался в капсулу. Для Хабора я уже был невидим и
неощутим. На какой-то миг мелькнули его глаза, обалдело взирающие на
опустевшее кресло, и все померкло...
ВСТРЕЧА С ДРУЗЬЯМИ
Еще не открыв глаза, я услышал знакомый шум леса, птичьи пересвисты, и
сердце счастливо забилось: дома! Голова кружилась. Хотелось долго-долго вот
так неподвижно лежать в траве, всеми порами вбирая в себя запах влажных
листьев, хвои, лесных цветов. Я перевернулся на спину, приподнялся на локтях
и прямо перед собой увидел ставшую такой родной хижину под раскидистой
сосной. На пороге стоял высокий мужчина и внимательно, словно с трудом
узнавая, смотрел на меня. Но я-то его узнал сразу: академик Спотыкаев! - и
тут же вскочил на ноги. Мы обнялись.
- Коллеги рвались тебя встречать, но я не пустил, - говорил Спотыкаев,
вводя меня в дом. - Объяснил, что тебе будет не до многолюдья. Пришел вот
один. За капсулу было тревожно: она у нас еще не очень-то отработана...
- Но как вы смогли? Ведь прошло всего...
- Год прошел, Сергей... У нас, на Земле, прошел целый год.
Академик подвел меня к постели, стал помогать укладываться. И тут только
я разглядел, какое у него усталое лицо, как заметно прибавилось морщинок у
глаз.
- Да, пришлось крепко поломать голову, - проговорил он, заметив мой
взгляд. - Всем нам. Так сказать, всепланетная мозговая атака... Ты, Сергей,
отдыхай эти дни. Отоспись. Поброди по лесам. О твоем прибытии никому пока не
сообщим. Только ученым. Но все разговоры с ними - не раньше, чем недели
через две. А сейчас лежи и жди врачей. Вот-вот должны прилететь. Вижу,
досталось тебе там...
Чуть поколебавшись, он достал из кармана металлический стерженек,
неуловимым движением развернул его в небольшое зеркало и протянул мне.
И я увидел, что стал совсем седым.
Проснувшись, я вышел из хижины. Вчерашние лекарства оказались
чудодейственными: я чувствовал себя почти здоровым.
Было роскошное летнее утро. Редел туман, уползая в таинственные чащобы. И
на поляне перед хижиной многоцветным полотном засверкала под солнцем трапа,
обрызганная росой. На сосне возилась моя старая рыжая приятельница - белка.
И вдруг - точь-в-точь как год назад! - вдали над вершиной горы закачался
столб дыма.
У меня перехватило дыхание от нахлынувших воспоминаний. Мигом вспомнился
тот день, как живых увидел Ориона, Патрика и Вегу перед весело
потрескивающим костром. Незнакомая девушка поднималась в гору. Густые
золотистые волосы закрывали ее лицо. Она откинула их назад и посмотрела на
меня...
"Может быть, и сейчас все они там, - подумал я. - Это было бы здорово!"
Быстро дошел до подножия горы, по камням, как по ступенькам, взобрался на
вершину. Осторожно раздвинул ветки и перед костром увидел незнакомых людей:
высокого худощавого мужчину и его точную, но помолодевшую копию - юношу лет
семнадцати. "Сын", - догадался я и вышел из-за кустов.
Поздоровались. Старший предложил разделить с ними завтрак. Он не узнал
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг