Посмотрел на небо. - Далеко же вы, однако, забрались.
- Зачем ты пришёл?
- Посмотреть. Проведать. Предупредить, - циркач забросил зонтик на плечо и
отставил ногу. - Не могу же я бросить вас на произвол судьбы, после всего, что
вы перенесли.
- Предупредить? - Жуга нахмурился. - О чём? Если это опять твои глупые
загадки, то лучше бы ты нас и в самом деле бросил.
- Ну, не такие уж они и глупые, - возразил тот. - Разве ты не из-за них
решился плыть?
Жуга помолчал.
- Послушай, Олле, - сказал он наконец, - для чего ты всё это делаешь? Кому
ты служишь? Богу, чёрту? Или, как все мы, подчиняешься игре?
- Ну почему я обязательно кому-то должен подчиняться! - фыркнул тот. - Не
бойся, я не чёрт. Да и потом, что мне игра? Хотя ты прав, игре я подчиняюсь. Но
то игра совсем другая, не та, что у тебя в мешке. Она большая, имя ей - весь
мир, и не только он один.
- Чем попусту болтать, скажи мне лучше вот что... - здесь Жуга замялся. -
Гертруда это лис? Она - лис?
- Он лис, - поправил его Олле и махнул рукой. - Хотя какая разница!
С лисой из капкана
И дочкой поганой
Кончай, не смущаясь.
Да жаль не достану
Петли и аркана
И сам убираюсь.
С этими словами Олле встал и, кажется, и в самом деле собрался уйти.
- Эй, эй! погоди, погоди... - Жуга поднял руку. - А как же обещанный
совет?
- Разве тебе мало? - Олле поднял бровь. - А впрочем, ладно, мне не жалко,
вот: ищи то место, где гнездятся копья.
- Гнездятся... копья? - с недоуменьем повторил Жуга. - Ты с ума сошёл! -
он стукнул в борт обеими руками. - Неужели ты не можешь хоть раз помочь мне
нормально, по-человечески?
В этот миг сквозь посвист ветра и грохот волн до травника донёсся
отдалённый звон. Жуга напряг слух.
- Что это?
- Колокол, - ответил тот спокойно, как ни в чём не бывало.
- Что? - травник вскинулся, нахмурил брови. - Какой колокол? Откуда здесь
колокол? Мы близко к берегу? Зачем он звонит?
В его голосе проскальзывали нотки истерики. Олле взглянул на травника
как-то странно и пожал плечами.
- Никогда, - сказал он, - не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит
по тебе. А потому - просыпайся, Лис. Игра продолжается.
И Олле исчез.
* * *
Жуга открыл глаза и сел, растерянно оглядываясь. Размял затёкшую ногу,
поморщился. Было темно. Корабль мчался в ночь. Сквозь дымчатые перья облаков
проглядывали звёзды и луна. Злой ветер и не думал утихать, нёс брызги, снежную
крупу и дыбил волны. Хлопья пены залетали на палубу. На возвышении у кормы
светил фонарь, заправленный китовым маслом. За кормовым веслом стоял Хуфнагель
и тревожно вслушивался в грохотанье бури. В зубах его теплилась трубка.
- Гальберт! Ты слышал что-нибудь? - окликнул его травник.
- Дык это... вроде, как звонят где-то, - неуверенно сказал тот и так же
неуверенно добавил: - А могёт, и не звонят, а только блазнит. Ветер потому что.
- Он потянул носом воздух. - Ого, и снег кажись пошёл! После табаку не сразу
почуешь, идёт снег или нет. Моя-то дома запрещает мне курить...
- Да помолчи ты!
Ветер на мгновение притих, и травник отчётливо услыхал очередной удар
колокола. В оцепенении Жуга взглянул на Гальберта, затем бросился к Яльмару и
принялся его трясти.
- Яльмар! Яльмар, очнись!
- А? что? - варяг, ещё не до конца проснувшись, завертел головой и пошарил
рукой под лавкой в поисках топора. - А, это ты... Чего орёшь? Где мы?
- Слушай!
Придерживая хлопающий на ветру плащ, Яльмар перебрался на нос корабля.
Долго всматривался в хаос бушующих волн. Удары колокола слышались всё
отчётливее. С минуту Яльмар молча слушал их, нахмурив лоб и что-то вспоминая,
затем лицо его вдруг исказилось пониманием, он охнул и, не глядя под ноги,
прямо по телам спящих понёсся на корму.
- Маяк! - взревел он, перекрикивая бурю. Оттолкнул Хуфнагеля и навалился
на весло, разворачивая корабль. - Это Дуврский маяк! Это мели Гудвина, нас
несёт прямо на них!
Парус хлопнул и заполоскал. Обвис. Кнорр развернуло, закачало на волне.
Гальберт не удержался на скользкой палубе и со всего маху сел на скамью.
- Дык как же... Дык ведь буря, я же...
- Ты остолоп, Гальберт! - рявкнул Яльмар. - За это убивать надо! Я тебе
второй раз сам башку прошибу, прежде чем нас затянут пески. Эй, подымайтесь!
Подымайтесь! Спускайте парус! Живее, если жить хотите!
Ночь наполнилась топотом и суетой. Мореходы опомнились быстро. Блеснула
сталь - кто-то выхватил меч и, не тратя время на распутывание узлов, перерубил
канат. Мокрое полотнище паруса скользнуло вниз, рей стукнул о борта. Четыре
человека быстро завернули парус и уложили вдоль палубы, остальные спешно
занимали свои места и разбирали вёсла. Жуга поспешил к своей скамье. Столкнулся
по пути с Вильямом.
- Что стряслось?
- Не знаю! - крикнул он, запихивая непослушное весло в уключину. - Бьёт
колокол. Яльмар говорит, что там мель, какие-то пески...
- Пески... Мели Гудвина?! - Вильям сделался лицом белей своих бинтов.
- Да, точно, мели Гудвина, - весло наконец-то встало на место, травник
уселся и принялся грести, в меру сил стараясь попадать в общий ритм. Раненая
рука заболела пуще прежнего, весло пружинило и вырвалось из рук.
- Мы пропали, - простонал бард, бессильно опустившись на скамью. - Если
это так, тогда мы пропали...
- Не хнычь, бери весло! - рявкнул травник. Очередная волна ударила в борт,
и брызги окатили их обоих с ног до головы. - Греби, мать твою! Греби!!!
Теперь корабль шёл наперерез волне и ветру, качаясь вдоль и поперёк.
Яльмар передал руль Хуфнагелю, погрозил ему для верности кулаком размером с
барабан и тоже сел за вёсла. Гребли все, даже Герта. Лицо Вильяма покраснело от
натуги, толстяк Винцент хрипло ругался через стиснутые зубы. Раненых оставили
на попеченье Орге - маленький гном, несмотря на свою силу и выносливость, не
доставал до весла. Тила Яльмар тоже отогнал присматривать за Риком.
- Что всё это значит? - спросил Жуга у Вильяма. - Что там такое?
- Гудвин сэндс... - мучительно выдохнул тот в коротких паузах между
гребками. Вытер о плечо солёные брызги со щеки. - Сэр Гудвин... пожиратель
кораблей...
- Что?
- Ничего... Там мель, движущиеся пески. Засасывают всё, что туда попадает.
Там ежегодно гибнут корабли, оттуда... невозможно выбраться. Там, друг на друге
лежат когги и драккары викингов, дромоны... и шебеки рыцарей, рыбачьи баркасы и
шнявы, а ещё глубже, придавленные их весом... покоятся римские триремы и плоты
самых первых мореходов... Там... смерть...
За цветистым слогом барда не сразу улавливался страшный смысл сказанного.
Вильям остался верен себе - даже в минуту опасности поэт в нём пересиливал
человека. Тем не менее, травник похолодел.
- А кто звонит в колокол?
- Никто. Это плавучий маяк... Уже наверное, третий или четвёртый... Не
знаю, сколько их было, их все поглотили пески... Раскачивает волнами...
Звонит... Предупреждает об опасности... - Вильям на краткое мгновение примолк,
затем втихую истерически хихикнул. - Сказать по-честному, Жуга, хоть и не
хочется, а только мы - в глубокой жопе.
- Ничего. Бездонных задниц не бывает, авось выберемся... Греби!
Миновал час. Потом другой. Занимался медленный морской рассвет. Мореходы
постепенно выбивались из сил. Яльмар грёб так, что трещало весло, и то и дело
оглядывался. Судя по выражению его лица, дела обстояли всё хуже и хуже.
Несмотря на все усилия гребцов звон страшного колокола приближался. Ветер не
утихал, тёмные валы, казалось, стали ещё выше.
- Не выгребем, - пробормотал он. - Шторм гонит нас обратно. Чёрт! Не может
быть, чтоб дважды так не повезло. Ах, Рэйо, Рэйо... Жуга! Ты слышишь меня? Ты
можешь что-нибудь сделать?
Тот не ответил. Герта взглянула на Яльмара, молча покачала головой. Во
взгляде её была лишь пустота и обречённость.
- Такой шторм нам не унять, - сказала она.
- Жуга!
- Яльмар, это бесполезно! Никто не сможет проделать такое!
- К чёрту! - травник вдруг встал и отбросил весло. Рванул завязки на
груди, одним движением сбросил меховую куртку, свитер и остался в одной рубахе.
Набрал полную грудь воздуха, подставил брызгам лицо, с шумом выдохнул. Раскинул
руки, балансируя на палубе, закрыл глаза. На краткое мгновение он
сосредоточился, собираясь с мыслями, и страшным срывающимся голосом стал
выкрикивать заклинания.
- Прекрати! - вскричала Герта. - Прекрати, ты убьёшь себя!
Но травник её уже не слушал. Слова летели в темноту, каким-то непонятным
образом вплетаясь в грохот бури, сливаясь воедино с ней. Заклятие было сложным,
в несколько ступеней, со множеством "хвостов" и огрехов, но оно действовало.
Здесь не могла помочь любая школа, Жуга импровизировал, подхватывал ритм
шторма, изменял его, ослаблял, усиливал, сам становился этим ветром, этими
волнами. Каждый звук ударял, как плеть. Гертруда отказывалась верить
собственным глазам, хотя прекрасно понимала, что он делает.
Травник ворочал горы.
На топе мачты загорелись призрачные голубые огоньки, мореходы разразились
криками ужаса. Ветер закружил, завыл, захохотал, луна вышла из-за туч и
спряталась опять. Корабль закружило. Недалеко от кнорра прямо в воду ударила
молния, затем ещё одна и ещё. Оглушительным раскатом грохнул гром. Казалось,
что две бури объединили свои силы, чтоб разломать корабль, на палубе которого
стоял и ткал заклятие шторма маленький, насквозь промокший, ослеплённый
молниями человек.
- Получается! - закричал подобравшийся к травнику Орге. - Клянусь Имиром,
Жуга, у тебя получается!
Ревущий водокрут утих. Ветер менял направление. Волны закурчавились пеной.
Буря уходила на север. "Парус! - вопил Яльмар. - Ставьте парус, сукины дети!"
Это было последнее, что Жуга услышал в эту ночь.
Дальше была темнота.
ОСКОЛКИ
"Есть странствия и странствия. Ещё никто не сумел определить различия в
этих странствиях."
Лецзы Защита Разбойников.
Портовый Лондон - каменная набережная и грязный, угрюмый ряд причалов на
Темзе таял в тумане. Рыжеватый, липкий, ни на что не похожий, туман застилал
всё вокруг, пропитывал одежду, стекал водою в сапоги. Силуэты кораблей казались
плоскими и размытыми, глаз видел их нечётко, будто через слой воды. Мираж,
внезапно всплывший в темноте пропавший остров, затонувшая земля, обитель
призраков и снов.
Туман и ночь.
Британия.
Зима.
Портовая таверна с якорем на вывеске обслуживала посетителей всю ночь.
Мерцающий огонь её фонаря манил и привлекал заблудших во тьме как маяк. Всем, у
кого в кармане завалялась пара медяков, а в сердце поселилась меланхолия и
сырость, "Адмиралтейский Якорь" предлагал простой и действенный набор лекарств
- огонь, горячий грог, нехитрая еда и долгий разговор под зажжённую трубку.
Таверна была низкого пошиба, портовые чинуши и агенты-перекупщики смотрели на
неё свысока и брезговали заходить, но лоцманы, вернувшиеся с выручкой китобои и
ошиваюшиеся без дела матросы и грузчики считали подобный курс лечения вполне
приемлемым для тела и не слишком обременительным для кошелька. Подобная публика
бывала шумноватой, однако сегодня здесь было тихо - два матроса, не дошедшие
домой, два докера и какой-то малый неизвестного занятия, уснувший прямо у
камина. Из трубы вился дымок. Три облезлых собаки неопределённой породы и такой
же неопределённой масти расположились у крыльца в надежде на случайную подачку,
роняли слюну и жадно принюхивались к запаху гороховой похлёбки, сочившемуся
из-за неплотно закрытых дверей. Внезапно одна из них вскинула голову, а вслед
за ней насторожили уши две другие. Со стороны набережной послышались шаги.
Людей было много, и псы без лишней суеты поспешили освободить дорогу: собаки по
собственному опыту знали, что лай и шум хозяин "Якоря" не приветствовал.
Дверь хлопнула, впуская целую толпу. Хозяин "Якоря" - Джейкоб Слоу по
прозвищу "Блэк Джек" поднял голову и внутренне напрягся: скандинавы. От этих
можно было ждать чего угодно - выпить викинги любили, но их топоры порой
служили очень веским аргументом при расплате за выпивку, еду и поломанную
мебель. Хозяин снова оглядел вошедших. Одиннадцать человек и с ними женщина.
Заросшие, в шкурах, они шумно располагались за столами, стряхивали на пол воду
с меховых одежд, скалили зубы, чему-то усмехаясь. Столкнули со скамейки на пол
спящего бездельника; тот не стал протестовать. В маленькой таверне сразу стало
тесно.
Хозяин торопливо вышел из-за занавески и направился к столам, на ходу
припоминая скандинавскую речь, но тут один из викингов - невысокий темноволосый
парень, гордо вскинув перевязанную голову, заговорил с ним по-английски,
избавив его от необходимости путаться в словах и коверкать язык.
- Еды и выпивки, - сказал он. - Мне - горячий грог, остальным пива.
- Хо, пива! - поддержал его (и тоже - на английском) высокий светловолосый
бородач. Встряхнул плечами. - Это дело, это ты верно сказал, Вильям. Эй,
хозяин! Неси всего, что есть, и побольше. Плачу вперёд. Держи!
Джек поймал кошелёк на лету.
- Сделаем, как скажете, - кивнул он, взвешивая кошель в руке. - У нас
сегодня есть похлёбка, мясо, яйца... Для бабы что прикажете подать?
Женщина и севший рядом с ней молодой рыжий парень со шрамом на виске
переглянулись. Парень что-то сказал светловолосому. Тот выслушал, поскрёб
небритый подбородок, кивнул и повернулся к хозяину. Махнул рукой.
- Хёг с тобой, давай яичницу. Яиц разбей десятка два, а иначе смысла нету
жрать. Да чтоб глазки были целы! Сам пересчитаю. А мне и остальным тащи свою
похлёбку, и чего там у тебя ещё. Но только, чтоб, едри её, горячая была! Ты
понял?
- Понял.
У здоровяка варяга и вправду был норвежский выговор. А вот заговоривший
первым парень с перевязанной башкой, похоже, был откуда-то с британских
островов. Не лондонец. Южанин. Из Солсбери или из Борнмута. Хотя, если
поразмыслить, в портовых кварталах выговор другой. "Солсбери, - решил наконец
трактирщик. - Или где-то рядом. Местный." Мимоходом отдавая распоряжения повару
и наполняя кружки тёмным октябрьским элем, трактирщик продолжал украдкою
присматриваться к вновь прибывшим. Собственно викингами были трое или четверо.
Остальные представляли собою довольно странную смесь. Женщина, плешивый толстяк
и дылда в шляпе были, похоже, из Фландрии или Зеландии (мягкий выговор,
растянутые гласные...), темноволосый здоровенный парень - с побережья Балтики.
Откуда прибыли рыжий со шрамом любитель яичницы и невысокий кряжистый
темноволосый бородач с тяжёлым топором, оставалось загадкой - у первого был
выговор, абсолютно не похожий на всё, что Джеку доводилось слышать ранее,
второй молчал и лишь задумчиво смотрел в огонь. Загадкой был и ещё один,
высокий, длинномордый, с руками, как лопаты; был, пока не бросил пару слов в
ответ кому-то. Голландец.
Будет о чём поговорить. Блэк Джек напрягся и припомнил, что сегодня
вечером в "Якоре" уже ходили разговоры про норвежский кнорр, ошвартовавшийся у
западных причалов, там, где Темза делает поворот на Грейс-Таррок. Должно быть,
эти люди были именно оттуда. Странный, словно бы составленный из разных кусков
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг