Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
покидала мысль,  что он когда-то уже испытывал подобное,  и  при очень странных
обстоятельствах. Ему вдруг стало душно. Травник распустил завязки ворота.
     - В  твоём рассказе,  -  продолжала Герта,  -  есть одна зацепка:  история
Эйнара. В большинстве случаев магия затевается во исполнение какого-то желания.
Волшебник тратит на  это очень много сил,  всякий раз подобные действия связаны
со смертельным риском.  Чародеи издавна бьются над поиском источника магической
подпитки, но чаще расходуют собственную силу.
     - Хватит ходить вокруг да около,  Герта,  -  хрипло сказал Жуга.  - Откуда
берут такую силу? Что может её дать?
     - Жизнь. Ты мог бы догадаться сам: оружие всегда забирает жизнь. Я кое-что
слыхала про  Эйнара.  Маг такого уровня вполне мог создать артефакт,  способный
выполнить единственное,  самое  заветное желание,  забирая взамен  всю  энергию
жизни.  Ему  было всё  равно,  что будет потом.  Ты  говорил,  что у  него была
заветная мечта - стать дельфином? Я думаю, что он им стал.
     Травник был потрясён. Он не мог не признать, что Эйнар нашёл поразительное
и страшное в своей простоте решение проблемы.  Желания уравнивались в цене,  ты
вставал перед выбором:  либо жить,  смирившись с тем, что твоя мечта никогда не
сбудется, либо получить то, что хотел, но потерять себя. Но дело было даже не в
этом. Человек мог мечтать стать правителем мира, а на деле - всего лишь хотеть,
чтоб  загнулся поганец сосед.  Если  Олле  в  глубине души  хотел  дурачиться и
веселиться безнаказанно,  остаться навсегда ребёнком,  скользить всю  жизнь  по
грани между сном и явью, он получил такую возможность.
     - Яд и пламя...  -  пробормотал Жуга.  -  Их же там полбочонка... Куда ему
столько?
     Гертруда пожала плечами.
     - Возможно,  Эйнар  сделал  несколько пробных партий  таких  наконечников.
Думаю,  на дне лежат первые,  ещё неудачные экземпляры.  Но меня в этой истории
взволновало другое.
     - Что?
     - Подумай сам.  Ведь это  наконечник для  стрелы,  а  стрела -  дистантное
оружие. Убивает на расстоянии. Эйнар не мог стрелять в себя.
     - Так значит...
     - Да. Его убили.
     Оба умолкли и уставились на лежащий на столе наконечник стрелы.
     - Вот потому я и советую вам спрятать его подальше. Никто не вправе решать
чужую судьбу. И никто не знает своих желаний.
     Прошло немало времени, прежде чем травник вновь решился нарушить молчание.
Он сунул наконечник в кошель, завязал его и положил в карман.
     - Послушай,  -  он  провёл рукой по волосам.  -  Эта самая аура...  Как ты
собиралась её смотреть? Что для этого надо?
     - Да ничего не надо, просто посиди спокойно. Смотри сюда.
     Она выставила на стол небольшое квадратное зеркальце,  и на травника с той
стороны стекла уставилось его же отражение.  Жуга помедлил и отвёл глаза. Вновь
затеплились  свечи,  гадалка  занавесила  окно  и  что-то  зашептала.  Травнику
подумалось,  что  Гертруде без  помощи свечей редко удавалось колдовство.  Жуга
нахмурился - что-то здесь было не так. Огонь...
     Он  перевёл свой взгляд на зеркало и  еле сдержал крик.  В  первый миг ему
показалось,  что волосы у  него на  голове вдруг встали дыбом.  Но тут же стало
ясно, что волосы здесь не при чём - мерцал сам воздух над его головой. Свечение
было матовым, неярким и неоднородным, в нём были полосы разных цветов, какие-то
отростки,  всё  это  двигалось,  лениво извивалось,  колыхалось,  словно водная
трава.  Одни из них были длинными,  другие -  чуть короче,  концы иных и  вовсе
уходили в темноту. В зеркале Жуга казался себе каким-то непонятным чудищем.
     - Что... это?
     - Засорённая аура,  - вздохнула Герта. - Хвосты, обрывки заклинаний. Проще
говоря, следы занятий магией. Всё, как я предполагала.
     - Но как... откуда... Почему?
     - Неосторожность.  Неопытность.  Магия щедра на неожиданности. Ты похож на
паука,  к  которому пристают кусочки каждой его новой паутины.  Плетёшь сеть за
сетью,  а  следы заклятий тянутся за тобой,  и ты теряешь силу.  Будь у тебя её
чуть поменьше,  ты  бы  уже  давно умер.  Тебя в  последнее время не  одолевает
усталость? Чувство безнадёжности? Тоска? Упадок сил?
     Жуга  оторопело кивнул,  и  в  этот миг  увидел в  руке у  Гертруды нож  с
широким,  потемневшим от  времени  лезвием.  Гадалка перехватила его  тревожный
взгляд и успокаивающе положила ладонь ему на плечо.
     - Не бойся,  - мягко сказала она, - это пентакль, он из серебра. Он ничего
не отрезает, только рвёт магические связи. Ты позволишь?
     Нож запорхал в  её  руках.  Жуга угрюмо наблюдал,  как "прядь" за "прядью"
опадают  и  растворяются в  темноте  трепещущие линии  волшебного огня.  Он  не
чувствовал в себе никаких изменений,  тем не менее само зрелище захватывало дух
и  заставляло сердце учащать свой  бег.  Всё  это  напоминало нелепую игру,  но
что-то говорило травнику,  что это не игра. Герта не лгала. Шуршал шёлк платья.
Движения гадалки были лёгкими,  уверенными,  чуть напряжёнными. Он всмотрелся в
отражение её лица в зеркале перед собой -  неброские, слегка крупноватые черты,
сосредоточенный взгляд серых глаз,  и  руки,  уверенной хваткой держащие нож...
Руки, без усилий удержавшие горшок с землёй, который весил фунтов десять...
     Он вдруг понял, что казалось ему странным в имени гадалки.
     Принадлежность рода.
     - Герта, - медленно проговорил он, с каждым словом холодея внутри от своей
догадки. - Ответь мне на один вопрос.
     - Спрашивай.
     - Ты... мужчина?
     Рука с  зажатым в ней серебряным ножом замерла над его затылком и медленно
опустилась. В зеркале отразилось бледное и грустное лицо.
     - Да.


     ВЕСЬ МИР И НОВЫЕ КОНЬКИ


     То, что мы с тобою
     Двое на свете знаем
     Разве узнает лекарь?
     Разве узнает колдун?
     Ян Чжу


     Сны.
     За  последнее время  Тил  уже  успел забыть,  сколь много значит для  него
неуловимая ткань сновидений,  успел забыть то чувство,  когда широкий парус сна
вдруг  схлопывается  в  чёрный  лепесток,   в  мгновенье  ока  уносимый  вихрем
пробуждения.  Сны  раньше не  тревожили его -  бесцветные пустые ночи проходили
мимо тихо и спокойно,  исчезая навсегда. И лишь теперь, когда в глубинах памяти
стало  оживать  прошлое,  в  его  душу  заползла неясная  тревога,  порождённая
невозможностью вспомнить сны.
     А в том,  что они были, Тил не сомневался. И причиной для уверенности были
даже не  слова Олле,  а  что-то другое.  Что-то поселилось в  глубине его души,
такое отстранённое и в то же время такое близкое, что становилось не по себе от
этой раздвоенности. Раньше, если щемило сердце или вдруг накатывала грусть, Тил
привычно отсылал всё это к своей жизни до войны,  предпочитая об этом не думать
и даже не пытаясь вспоминать.  Дверь в прошлое была закрыта даже в снах,  и это
было благо для него.  Он был здесь своим,  мир был его,  а  он был частью этого
мира. Был и всё.
     Но сны учили думать по-другому.
     Во сне ты долго и упорно вышивал рисунок,  а поутру, проснувшись, выяснял,
что вышивал невидимый узор невидимой иглой,  и только пальцы помнят работу.  Но
узор-то от этого не исчезает.
     Во сне все события воспринимаешь не так,  как наяву. Бывает, например, что
приснится тебе человек с  пятью головами,  а ты и думаешь при этом:  "Ну,  пять
голов.  Так и надо,  так и должно быть". А поутру ломаешь голову: ну почему вся
эта чушь и несуразица казалась во сне такой естественной? И подползает пугающая
в своей простоте мысль: а я ли видел этот сон?
     Кто в глубине души на самом деле видит сны?
     Нас двое или я один?
     И кто из нас "я"?
     Ветер  с  гавани,  холодный и  сырой,  гулял  над  крышами,  ерошил волосы
мальчишки,  выдувал тепло из-под  овчины кожуха.  Ставшим уже привычным усилием
Тил подавил озноб и вновь задумался - откуда у него это умение? Не спать, когда
надо  не  спать,  спокойно сносить холод  и  ветер,  думать о  нескольких вещах
сразу...  И звёзды.  Телли поднял голову. Узор созвездий был теперь как музыка,
звучал неуловимо высоко прозрачной стынущей мелодией.  А где-то в глубине души,
как эхо,  внезапно отзывалась тонкая струна. Иногда она звучала чисто, иногда -
нелепым  диссонансом,  а  порой  и  вовсе  дребезжала,  как  жестянка.  Смех  и
колокольчики,  капель и  грохот водопадов,  посвист ветра  в  звёздных лучах...
Мелодии сплетались,  расходились и сходились вновь,  "Так и надо,  так и должно
быть", - думал он.
     А потом опускал глаза и в сотый раз спрашивал себя,  почему вся эта чушь и
несуразица кажется ему теперь такой естественной.
     Но до этого не было дела никому. Даже Жуга и тот его не понял. В последние
дни Тил ловил себя на мысли,  что все людские заботы стали видеться ему мелкими
и нелепыми.  Он изменялся.  Память тела оживала быстрее,  чем память ума. Но та
память тоже не была мертва;  она спала. И видела сны. Он чувствовал присутствие
своего  дракона там,  внизу  -  немое  спокойствие уснувшей мощи,  и  ему  было
тревожно-хорошо.  Маски опадали,  как увядшие листья.  Тил с каким-то гибельным
восторгом ощущал,  как растворяется во времени мальчишка Телли,  и ему на смену
через сны приходят годы,  ум,  расчёт и память Навигатора. Он и хотел, и боялся
этого.
     - Я возвращаюсь - сказал негромко он.
     Налетевший порыв ветра сорвал с губ его слова и унёс во тьму.


     * * *


     Вильям отложил перо и  потянулся.  Размял уставшие пальцы и удовлетворённо
покосился на  лежащие перед  ним  на  столе исписанные бумажные листы.  Перевёл
взгляд на викинга.
     - Ну, как? Что скажешь, Яльмар?
     Викинг взял один листок,  некоторое время смотрел в него,  явно не понимая
ни строчки, затем со вздохом отложил его и потянулся за кувшином.
     - Не понимаю,  почему эта история тебя так зацепила, - сказал он, подливая
себе пива. - Подумаешь, одни порезали других. Обычное дело.
     - Ну,  не скажи.  По-моему,  это ужасно интересно.  Такая интрига,  такая,
знаешь ли,  раздвоенность души!  Вдумайся хотя бы,  как должен чувствовать себя
принц, зная, что на престоле сидит убийца его отца. А мать с ним заодно! Потом,
он ведь не знал, какой ему явился дух, добрый или злой...
     - Да брось ты,  Вильям,  -  Яльмар отмахнулся, сморщившись, как будто съел
чего-то  кислого.  -  Какая разница?  И  принц совсем не  так умён,  как ты тут
расписал, чтобы всё так подстроить.
     - Но  он  же был прямой наследник!  Сам посуди:  он должен был воссесть на
трон, а так ему пришлось снова ждать...
     - Нет, ты не понял. Отец его был старший брат из двух, а по закону младший
брат мог наследовать трон, только если у старшего нет детей.
     - Но сын-то у него был!
     - Но  он  же  тогда ещё  был  несовершеннолетним!  К  тому же,  дядя и  не
отрекался о  него  -  принц  по-прежнему  наследовал престол.  А  впрочем,  как
сказать...
     - Вот-вот! Пока трава растёт, лошадка сдохнет.
     - Гм...  -  Яльмар нахмурился,  умолк и,  окончательно запутавшись, махнул
рукой:  -  Да ну их на хрен,  с  этими делами!  Папаша у него и сам был тот ещё
козёл.  И  помер не как все.  Небось,  утрахался в  саду и  там задрых.  А что?
бывает. Я вот тоже, помнится, однажды...
     - Отчего ж в саду-то? - опешил Вильям.
     - А чтоб жена не засекла.
     - Слу-ушай,  Яльмар!  -  бард внезапно оживился.  -  А она,  случайно,  не
того?.. Не на сносях была?
     Несколько мгновений варяг тупо смотрел на Вильяма.
     - Кто? - наконец спросил он.
     - Королева...
     Варяг захохотал.
     - Ну, ты даёшь! От кого?
     - От брата королевского. А иначе, что ж они потом так резво поженились?
     Яльмар пожал плечами.
     - Мне-то почём знать? Я над ними свечку не держал.
     - Так.  Ладно,  -  бард нахмурился и что-то вычеркнул в своих записках,  -
ребёнка убираем... А принц о смерти короля как узнал?
     - Опомнись! Вся страна об этом знала, а ему сказать забыли, что ли?
     - А может, - задумчиво сказал Вильям, - его в Дании не было?
     - Как это - не было?
     - Ну, как... Не знаю, как! Уехал он куда-нибудь, короля в его отсутствие и
отравили.  А когда послали за ним,  он думал, что править едет, а приехал - там
уже все без него разобрались.
     - Ну что ты плетёшь?!  -  фыркнул Яльмар,  -  что ты плетёшь? Напридумывал
невесть чего. Такого и не было вовсе. Он если и жалел о чём-то, так наверное, о
том,  что сам папашу первым не  прихлопнул.  Ещё неизвестно,  какой бы  из него
самого получился король...
     Крышка чердачного люка негромко хлопнула. Оба обернулись.
     Тил быстро спустился по лестнице, остановился, коротко взглянул на одного,
на другого, лёгким шагом подошёл к столу и с ногами влез на лавку.
     - А,  вот  и  наш белоголовый приятель!  -  добродушно ухмыльнулся Яльмар,
разворачиваясь к мальчишке лицом. - Ну и как там дела, на крыше?
     Повисла тишина.
     - Снег идёт,  -  сказал наконец Тил  тихо,  но  так  неожиданно,  что бард
невольно вздрогнул.  Голос  мальчишки прозвучал холодно и  отстранённо.  Вильям
вдруг почувствовал себя неловко.
     Яльмар, казалось, ничего не заметил.
     - А  вот  слыхал я,  будто  эльфы колдовать большие мастера,  -  задумчиво
продолжал он.  -  Как у людей получается, я видел, а вот у вас - не доводилось.
Может, ты нам чего покажешь?
     - Яльмар, - Вильям тронул его за руку. - Не трогал бы ты его...
     - А чего? - обернулся тот. - Я ж просто так, чтоб время скоротать.
     Тил не ответил.  Вместо этого вдруг встал,  в  три шага оказался у  стола.
Взял  лютню  Вильяма  (бард  машинально  отметил  непривычную,   нечеловеческую
пластику его движений) и протянул её Яльмару.
     - Сыграй, - сказал он.
     - Что? - не понял тот.
     - Я говорю: сыграй на этой лютне.
     Варяг недоумённо принял в руки инструмент.  Повертел его,  коснулся струн.
Лютня тренькнула негромко.
     - Я не умею.
     - Но я прошу тебя.
     - Да не умею я!  - Яльмар растерянно взглянул на Вильяма. - Я и держать-то
её не знаю, как.
     - Это же  просто,  -  чёрные маслины глаз мальчишки посмотрели прямо,  без
подвоха. - Одной рукой нужно дёргать за струны, другой - перебирать лады, и вот
отсюда польётся прекрасная музыка.
     - Я не могу, - варяг вздохнул и вернул лютню Вильяму.
     Тил вздохнул и покачал головой.
     - Вот видишь, что за чучело ты из меня делаешь? На мне ты готов играть, ты
думаешь,  что мои лады ты знаешь.  А  в  этой штуке три ореховых доски и восемь
струн,  и  голос,  над  которым ты  не  властен!  -  Тил  помедлил и  закончил,
неожиданно повысив голос:  -  Чёрт возьми, ты думаешь, на мне легче играть, чем
на этой лютне?
     Сказавши  так,  он  повернулся  и  ушёл.  Яльмар  проводил  его  взглядом,
повернулся к Вильяму.  Бард сосредоточенно скрипел пером. Поймал взгляд Яльмара
и поднял голову. Глаза его вдохновенно поблёскивали.
     - А  может,  он  не спятил,  -  вдруг сказал он,  -  а  только притворился
сумасшедшим?
     - Кто?!
     - Принц датский.
     - Тьфу на  тебя с  твоим принцем!  -  Яльмар сплюнул и  так резко наклонил
кувшин над кружкой,  что пиво хлынуло через край.  С раздражением потряс рукой:
"Чума на оба ваши дома..." и слизал с пальцев липкие капли.
     Дверь корчмы распахнулась.  Вошёл Жуга,  взъерошенный и  мокрый.  Отбросил
капюшон плаща. Выглядел он несколько пришиблено. Вильям помахал ему рукой, Жуга
рассеянно  кивнул  в  ответ  и  заскользил взглядом  дальше,  ища,  как  вскоре

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг