Арнольд с подозреньем покосился на девушку:
- Ты знаешь его?
- Да. По-настоящему его зовут Жуга. Мы были знакомы год назад... Я не хочу
об этом вспоминать.
- Проклятый горец, - выругался тот. Каменное в своей неподвижности лицо
силача исказила гримаса. - На твоём месте я не стал бы ему доверять... -
проговорил он и осёкся под взглядом девушки.
- Однажды, - медленно, выделяя каждое слово, проговорила та, - он спас мне
жизнь. И знаешь... я бы не советовала тебе с ним драться.
- Вот только не надо меня учить! - вспыхнул Арнольд. - Мне только твоих
советов не хватало, кого бить, кого не бить!
- Как знаешь, - Нора холодно пожала плечами. - Я тебя предупредила.
* * *
У травника в поклаже, кроме котелка и одеяла оказались крупы, кофе и
немного слипшихся в комок продолговатых финиковых ягод. В осеннем лесу
отыскались грибы и кое-какие травы. В поставленный Жугой волосяной силок
попался заяц. Покончив с ужином, все шестеро дождались темноты и вышли в путь.
- Опасно оставаться здесь, - сказал Жуга, когда его спросили о причинах
такой спешки. - Под утро могут заявиться водовозы. Хорошо, если Марк, да и то -
не надо бы... В общем, пойдём-ка лучше от греха подальше.
Вторая ночь застала всю компанию где-то на полдороги между городами.
Здесь, в деревушке был вполне приличный постоялый двор со странноватым
названием "Дым без трубы", но остановиться там на ночь они не рискнули. У
травника отыскалось несколько серебряных монет, и Вильям, как менее приметный
на вид, закупил еды на всех и сговорился с судомойкой насчёт объедков для
дракона. Вернулся он, однако, всё такой же хмурый и до вечера не произнёс ни
слова, несмотря на все попытки Норы как-нибудь его разговорить. На ночлег
остановились возле затопленного карьера, где когда-то добывали глину. Арнольд
ворчал, что расположились они слишком близко от деревни, но место было
пустынное и безлюдное, лишь чуть поодаль темнели покосившиеся и без крыш хибары
старого кирпичного завода, заброшенного после войны.
- Никто сюда не сунется, - сказал Жуга, располагаясь ко сну, - да и костёр
из ямы не видать. Кто первым хочет караулить?
Вилли поднял голову.
- Можно я?
Арнольд нахмурился, но не стал возражать.
Вильям всё больше уходил в себя. Ничего не помогало, даже кружка пива,
выпитая им в трактире, не принесла успокоения. Вот и сейчас он вызвался
дежурить у костра лишь для того, чтобы дневная усталость заглушила гнетущее
чувство вины. Спутники его давно уже уснули, а он всё лежал, глядя на огонь и в
сотый раз перебирая в памяти всё, что случилось в башне Толстой Берты. Он
проклинал всю эту глупую затею Арнольда с Телли и драконом, все эти уличные
банды, возомнившие себя правителями города, сам этот город и себя впридачу. Он
вновь и вновь гадал, что сделала с канатоходцем отравленная старым колдовством
стрела Рудольфа, всё ещё чувствовал тот колкий холодок в затылке и своё, такое
малое и такое неотвратимое движенье пальцев на курке. Даже свои глаза, столь
точно взявшие прицел, он сейчас почти что ненавидел, равно как и Олле, сдуру
прыгнувшего на стрелу. Вильяма не покидала мысль, что, может быть, сейчас его
друг лежит, придавленный камнями, ещё живой, но истекающий кровью, или (что не
лучше) - что он попал в плен. От этих мыслей становилось только хуже, в
отчаяньи Вильям стонал и рвал зубами воротник плаща, пока наконец не забылся
тревожным сном.
Очнулся он, почувствовав, как кто-то трясёт его за плечо, открыл глаза и
не сразу понял, что происходит. В глазах рябило. Костёр почти погас, в неясном
отблеске углей перед Вильямом в воздухе кружилось что-то тёмное, в корявых
разводах. Бард не на шутку испугался, и уже хотел закричать, когда вдруг
пёстрый круг сложился сам в себя, а за ним обнаружилась чья-то ухмыляющаяся
физиономия.
- Олле! - выдохнул он, не веря собственным глазам.
Костлявый паренёк, сидящий на бревне возле костра, кивнул и ухмыльнулся.
Вильям протёр глаза, но виденье не исчезло - это действительно был Олле
собственной персоной или кто-то, очень на него похожий. Круг оказался зонтиком,
одним из двух, всегда сопровождавших Олле в выступленьях на канате. Сейчас он
был сложен и покоился у его ног вместе со вторым зонтиком, чёрным.
- Так ты жив! - Вильям вскочил и потянулся пощупать, нет ли здесь подвоха.
Олле ловко отстранился, поднёс палец к губам и покосился на спящих.
- Тс-с! Тише, - сказал он. - Ещё не время обниматься.
По спине у Вильяма забегали мурашки. Этого не могло быть. Пускай
канатоходец сидел сейчас перед ним, но он сам, своими глазами видел, как его
поразила стрела. Этого не могло быть, потому что этого не может быть.
- Ты не Олле, - выдавил он шёпотом. Провёл ладонью по глазам. - Олле
мёртв. Должно быть, я уснул и совесть мучает меня ужасным сном...
- Ну, так уж и ужасным! - виденье снова усмехнулось и забросило ногу на
ногу. - А впрочем, тебе ли бояться видений, поэт?
- Так ты мне снишься, или ты настоящий?
- Я настоящий, но я снюсь. Ведь ты же сам прозвал меня Смотрителем снов.
Быть может, ты забыл? Тогда тебе придётся вспомнить всё, дружище. То, как мы
держали оборону и как ты выстрелил в меня из арбалета.
- Я не хотел!
- Я знаю, - Олле погрустнел. - И не держу на тебя зла.
- Что... - Вильям облизал пересохшие губы, - что она сделала с тобой?
- Стрела? Не знаю, - тот уклончиво пожал плечами. - Я плохо помню тот
момент. Вот только я с тех пор появляюсь, только если очень захотеть, во сне.
Вернее сказать, перед сном. В другое время я... э-э... в другом месте.
- Так я не сплю? - опешил бард.
- Хочешь потрогать?
И Олле протянул Вильяму руку. Поколебавшись, тот коснулся её и убедился,
что его приятель вполне материален. По крайней мере - сейчас. Олле, однако,
быстро отстранился.
- Ты, наверное, есть хочешь, - неловко сказал Вильям и принялся
развязывать мешок. - Я сейчас.
- Спасибо, - вежливо, но твёрдо отказался тот. - Я не ем теперь. Один раз
я попробовал выпить вина, но это оказалось так противно, что больше мне не
хочется.
- Зачем ты пришёл?
- Не знаю. Просто захотелось. Ты всё время укорял себя, и я подумал: вдруг
тебе от моего прихода станет легче? Тебе ведь стало легче?
Вильям кивнул, но как-то неуверенно. Покосился на спящих.
- Разбудить Нору?
- Не надо, - канатоходец помотал головой. - Я не хочу. Мне многое хотелось
ей сказать, когда я был живым, а сейчас я просто - маленький Олле, смотритель
снов. Я позаботился, чтобы её не мучили кошмары.
- Как странно, - произнёс Вильям. - Вот я сижу и разговариваю с призраком,
который вовсе и не призрак. Ты знаешь, Олле, я всегда хотел узнать... на что
она похожа - смерть? Что там, за дверью?
- О, - Олле усмехнулся. - Смерть... Смерть приходит к человеку в образе
самого желанного, самого красивого существа в мире, ибо, как иначе объяснить,
что люди следуют за ней, когда она приходит, а некоторые вовсе - ждут её?
Младенцу она является как мать, подростку - словно лучший друг, супруги, жившие
вместе долго и счастливо, часто приходят один за другим. Не потому ли самые
прекрасные видения приходят к нам во сне, ведь что такое сон, как не младший
брат смерти? - он посмотрел задумчиво на Рика, свернувшегося между травником и
Телли, и после паузы закончил: - И кто знает, может, весь этот мир - всего лишь
сон какого-нибудь старого усталого дракона?
- Что ты имел ввиду?
Ответа не последовало.
- Олле? - Вильям поднял голову и торопливо огляделся. - Олле!
Олле исчез, на бревне никого не было. Головни догорели до седого пепла,
кострище запеклось как глиняная миска. Было холодно и тихо. С неба сыпалась
снежная крупа.
Жуга приподнял голову.
- Чего шумишь? - осведомился он. - Случилось что?
Ещё вчера Жуга прорезал в своём одеяле дыру, и теперь, просунув в неё
голову, надел его как плащ и подошёл к костру. Подбросил сушняка, раздул огонь
и опустился рядом с бардом.
- Кто приходил? - спросил он.
Вилли вздрогнул и поёжился.
- Никто.
- Будет лучше, если ты расскажешь. Я слышал, как ты с кем-то разговаривал.
Кто это был?
- Я ж говорю: никто. Мне сон приснил...
Вильям опустил глаза и осёкся: снег возле бревна был весь истоптан
знакомыми следами башмаков с рубчатой подошвой - именно такие и предпочитал
носить канатоходец.
Травник тоже их заметил.
- Олле? - спросил он.
- Олле, - обречённо кивнул Вильям.
Жуга уселся поудобнее и запахнул плотнее одеяло.
- Ну что ж... Рассказывай.
* * *
Холодная вода заколыхалась, тронутая тонким лезвием, сомкнулась без следа;
белый островок мыльной пены закачался на маленьких волнах, растаял и исчез.
Поверхность старого пруда вновь сделалась чистой и неподвижной. Несколько
мгновений Жуга критически рассматривал своё отражение, затем вздохнул и
принялся соскабливать с лица щетину бороды. Бритва шла туго, с тупым противным
хрустом - как он ни пытался, наточить её как следует не получилось. Кривясь и
надувая щёки, травник кое-как выбрил пол-лица и верхнюю губу, когда вдруг за
спиной его послышались шаги и чья-то тень возникла над обрывом. Отразилась в
зеркале пруда. Жуга не обернулся: в этом не было нужды - эти шаги он узнал бы
из тысячи.
- Зачем ты бреешь бороду? - спросила Нора.
Травник задержал движение руки, затем и вовсе опустил её. Повернул голову.
Ничего не сказал.
- Телли ведь наверное сказал тебе, что тебя ищут? - Поколебавшись, Нора
спрыгнула к воде. - Ведь не может быть, чтоб не сказал.
Жуга всё так же молча сполоснул бритву; та плеснула, как какое-то водяное
животное. Мыльные разводы поплыли по воде.
- Мне осточертела эта метёлка, - проговорил он наконец.
- Тебя узнают.
- Наплевать.
Повисла пауза. Нора села рядом, провела ладонью по воде, коснулась
илистого дна. Муть заклубилась бурым облачком. Мыльная пена на щеке у травника
медленно засыхала.
- Ты мало изменился.
- Да? - хмыкнул травник. - Приятно слышать.
Лицо его было лишено всяческого выражения.
- Где твой меч? Ты им уже не бреешься?
- Нет.
- Ты не спал сегодня ночью, - произнесла негромко девушка и пояснила свою
мысль: - У тебя круги под глазами.
- Обычное дело, - пожал плечами тот. - Мне всегда не спится, если что-то
наперекосяк, ты же знаешь.
- Знаю.
- Послушай, Линора, - травник отодвинулся от воды и со щелчком сложил в
ладони бритву, - чего ты хочешь? Ты не захотела идти со мной, когда это мне
было нужно, так зачем теперь весь этот разговор?
- Я не уходила! Это ты ушёл! - Нора поджала губы. - Что мне было делать?
Что?
- Я же объяснил тебе...
- Я слышала твои объяснения! - фыркнула та. - Чушь и чепуха! Мог бы
придумать причину получше! Он, видите ли, ушёл искать себя! А обо мне ты
подумал? Сначала я и вправду ждала, а потом подумала: чего ради? Он шляется,
бог знает где и с кем, а я - сиди, как дура?! Тебе не понять, как это больно и
обидно - всё время гадать: вернётся - не вернётся? Я решила жить без тебя, я
научилась этому, нашла новых друзей, и вот, когда я уже почти забыла всё, вдруг
снова появляешься ты, и всё начинается с начала! Из-за этого мальчишки, из-за
этого дракона... из-за тебя я потеряла всё...
- Всё?! - вскинулся травник. В голосе его было столько удивления, что Нора
поперхнулась и умолкла. - Ты потеряла? Фургон, полудохлая кляча и блохастый
ворох старых шкур - это и есть твоё "всё"?
Девушка молчала.
- Я тоже много потерял, - продолжил он после паузы, - дом в городе, работу
и полгода жизни, не говоря уж о тебе, но я и не думаю винить в том тебя или
мальчишку. Так что, давай не будем хвастаться друг перед другом своими...
потерями. Дракон - это совсем не то, что ты думаешь. Да и Телли, пожалуй, тоже.
- Вы все безумны, - медленно сказала Нора, - ты и твой Телли со своим
драконом. А теперь и Арнольд с Вильямом с ума двинулись. Из-за вас Олле погиб,
а вам всё равно - как будто бы не человека убили, а куклу в балагане!
- Олле? - травник нахмурился. - Олле - не кукла. Помяни моё слово, он ещё
доставит нам хлопот.
Линора с подозреньем покосилась на Жугу.
- Олле... доставит... Что ты имеешь в виду?
- Потом объясню, - уклончиво ответил тот.
И умолк.
Волосы травника выбились из-под ремешка, на худом загорелом лице
лихорадочно блестели глаза. Сейчас, с торчащими вихрами недобритых рыжих
бакенбардов он ещё больше походил на злого и рассерженного лиса. Не хватало
только пары острых ушек на макушке.
- Я вернулся за тобой, - проговорил он. - Я искал тебя и не нашёл. Потом
мне сказали, что ты нашла себе другого. Знаешь, я уже привык, что меня всё
время предают. Мне только хотелось спросить тебя, почему ты так поступила со
мной, а потом один умный человек сказал мне: "Не спрашивай у женщин, почему".
- Узнаю Золтана, - хмыкнула та.
- Четыре месяца - не столь большой срок, - проигнорировав реплику Норы,
продолжал Жуга, - но тебе его хватило, чтоб меня забыть. Но я всё равно искал
тебя. Я впал в какое-то исступленье. Знаешь, наверное тебе повезло, что я тогда
тебя не встретил. Я хотел понять, что произошло, но я, должно быть, потерял
разум. Я хотел превратить твою жизнь в кошмар, стать твоим... твоим личным
чудовищем, которое преследовало бы тебя и только тебя, всегда и везде.
- Почему? - тихо спросила она.
- Потому что любовь - это не только право, но и обязанность, потому что
должна быть на этом свете хоть какая-то справедливость. Потому что нельзя
вымогать то, что даётся даром! - рявкнул травник и тут же почувствовал, что в
горячке хватил через край - девушка сжалась, словно от удара, лицо её
помрачнело. - И даже если ты заставила себя забыть, - закончил он, - тебе
придётся - рано или поздно - вспомнить всё.
Травник поморщился и посмотрел на зажатую в кулаке бритву, вздохнул,
смочил водой засохшую коросту мыла на щеках и снова принялся за бритьё. Линоре
почему-то подумалось, что щека под бородой, там, где была щетина, будет белая,
но когда Жуга закончил бриться, она поняла, что ошиблась - загар на лицо лёг
задолго до того, как борода успела отрасти.
- Где ты успел так загореть?
Травник ответил не сразу, а когда ответил, голос его звучал уже спокойно и
почти безразлично.
- Там, где я был, время текло медленно. Там только солнце, горячий ветер и
песок... песок... - он потряс головой. - Целое море песка. Временами мне
казалось, будто я попал внутрь огромных песочных часов. Я сходил с ума по ночам
в ожидании завтра, а когда оно наступало, становилось ещё тяжелее. Но
постепенно всё ушло.
- Я видел, как пески стирают города и скалы, - продолжал он, - и внутри у
меня тоже что-то стиралось. Ты говоришь, что тебе было больно? Мне тоже было
больно, но со временем я понял, что есть вещи, поважнее, чем боль. А после и
боль тоже стёрлась. И не осталось ничего. И вот тогда - как будто спала пелена
- я обнаружил, что происходит что-то странное. Это всё не случайно, здесь
чувствуется чей-то умысел. И сейчас я пытаюсь понять, чей.
- Зачем ты мне всё это говоришь?
- Затем, что надо что-то делать, а что - не знаю. Но ничего не делать тоже
нельзя. Мы никуда не идём, нас что-то захватило и несёт.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг