Он вновь подбросил фигурку, подставил ладонь и недоумённо на неё
воззрился. Посмотрел наверх, потом на Телли и растерянно опустил руку.
- Ничего себе...
Фигурка не то чтобы не упала, или упала не туда - она просто исчезла. Оба
переворошили всё вокруг, даже Рика согнали с насиженного места, но фигурки так
и не нашли.
- Куда она подевалась-то? - поскрёб в затылке Олле. Он потряс опорный
столб, надеясь, что фигурка застряла в складках шатра, и едва успел поймать
свалившуюся прямо ему на голову Вильямовскую лютню.
Телли стало не по себе.
- Вот тебе и "Фьють!" - передразнил он акробата. - Доигрались.
- А, ерунда, - отмахнулся тот. - Потом найдётся. Всё равно скоро ехать.
Тил вздохнул и невесело усмехнулся:
- Зато теперь закончить можно. Как-нибудь так:
Но если где-то повстречать
Его случится вам,
Тогда скорей, тогда скорей,
Скорей скажите нам.
Снаружи послышались шаги, Тил сделал Олле знак молчать и спешно набросил
на драконью морду одеяло. Рик послушно замер, однако тревога оказалась ложной -
то были Нора и Вильям, вернувшиеся с рынка. Олле, мгновенно позабыв о своей
потере, подскочил к ним, потрясая доской.
- Нора, что было, что было! Это было так интересно! Мы тут такую песню
придумали, Вилли, ты от зависти лопнешь!
- Перестань кривляться, - поморщилась Нора, - а то раньше времени с ума
сойдёшь. - Она огляделась по сторонам, покосилась на торчащую из вороха тряпок
довольную драконью морду и с неодобреньем покачала головой:
- Ну и разгром же вы тут устроили!
* * *
От закутка у восточной стены, где циркачи разбили свой шатёр, до башни
Толстой Берты был неблизкий путь - пришлось пересечь едва ли не весь город. За
площадью начинались старые кварталы. Пока Рудольф не рассказал об их истории,
Тил не замечал, что эта часть города застроена и вправду очень беспорядочно;
дома стояли впритык, стена к стене, без всякой планировки, улицы были узкие,
кривые и запутанные. Казалось, многие дома были наспех надстроены на старом
фундаменте, в котором, при некотором допущении действительно угадывалось
что-то, похожее на старую крепостную стену. Телли вспомнился рисунок на
фаянсовой тарелке, той, что он когда-то видел у Рудольфа в кладовой. Пять башен
старого замка, нарисованных на ней, вполне могли быть теми самыми, с которых
начинался город. Непонятно было только, куда девались три из них. Он
поразмыслил и решил, что их, должно быть, сломали во время штурма, а после
разобрали на камень.
Наконец над красной черепицей крыш замаячила плоская верхушка Толстой
Берты.
- Это она? - спросил Вилли. Он остановился, снял берет и вытер пот со лба.
Лютнист, похоже, не привык ходить так далеко и быстро уставал.
- Она, - Тил кивнул и поёжился - ему было не по себе. Во владениях
Блошиной Канавы он всегда себя чувствовал неуютно, и даже недавнее примирение с
Румпелем не прибавляло ему бодрости. Впрочем, сейчас он боялся не столько шайки
Отто-Блотто, сколько уцелевших главарей большой Пятёрки. В глубине души Тил был
даже рад, что Вилли плохо знает город - опасаясь, что его узнают, он заложил
изрядный крюк, чтобы злополучный дом, ещё хранивший на себе следы недавнего
пожара, остался далеко в стороне. Поход получился долгим, зато не скучным -
Вильям, несмотря на свой акцент и странноватые манеры, оказался интересным
собеседником.
Он оказался родом из маленького городка с совершенно непроизносимым
названием Страттфорд-на-Эйвоне где-то на юге Британии, и, с детства имея
склонность к сочинительству, отправился бродить по свету в поисках сюжетов для
своих творений, да и вообще, как выразился Вилли, "посмотреть мир".
- А то, на месте сидя, разве много увидишь!
- Ну, и много ты повидал? - поинтересовался Телли.
- Всякое бывало, - многозначительно сказал тот.
- Ты что, записываешь всё, что услышишь?
- Да ну, ещё чего, - отмахнулся тот. - Таскай потом с собой... Записи мне
ни к чему, у меня память хорошая - раз услышу, навек запомню.
- А песню ты сам сложил, которую на рынке пел?
- Я там много чего пел. Какую именно?
- Ну эту... про химер, которые на башне.
- А... Эту - нет.
- А про змею?
- И про змею - не я, - погрустнел тот.
- А ты-то что сочиняешь?
- Да я, вообще-то, песни не люблю. Только обрабатываю те, что услышал. А
вообще я пьесы сочинять мечтаю. Сонеты... Это стихи такие, - пояснил он, видя
недоумение своего собеседника. - Про любовь.
- А, - кивнул Телли. - Понятно. Похабные стишки.
- Ничего тебе не понятно! - рассердился тот, топорща свои узкие, подбритые
по местной моде усики. - Это высокий штиль! Это настоящее искусство. Вот,
послушай!
Вилли огляделся и, увидев у стены полуразломанную бочку, проворно на неё
вскарабкался, отбросил за спину край плаща и, воздев руку к небесам, завыл
дурным голосом:
Косматый Пирр, тот, чьё оружье чёрно,
Как мысль его, и ночи той подобно,
Когда в зловещем он лежал коне, -
Свой мрачный облик ныне изукрасил
Ещё страшней финифтью, ныне он -
Сплошная червлень; весь расцвечен кровью
Мужей и жён, сынов и дочерей,
Запёкшейся от раскалённых улиц,
Что льют...
- Хватит, хватит! - закричал Телли, с испугом замечая, что редкие прохожие
уже косятся на поэта и замедляют шаг. - Слазь оттуда, люди ж смотрят!
- Я так и знал, что ты не поймёшь, - с горечью сказал тот. С бочки,
однако, он слезать не спешил. - А люди... Что мне люди! Черни не дано понять
искусство высшее такое! Им подавай чего-нибудь другое...
Не договорив, он потянул из-за спины свою лютню, которую, после того, как
Олле чуть её не разбил, решил пока повсюду носить с собой. Народ помаленьку
начал собирался возле бочки.
- Почтеннейшая публика! - провозгласил Вильям. - Послушайте балладу о
приключеньях доблестного рыцаря сэра Джона де Борна, который был весёлый малый,
но большой любитель выпить и подраться, не говоря уже о прочем, ездил в
Палестину и вернулся невредимый...
- Хорош трепаться! - донеслось из толпы. - Музыку давай!
Вилли ударил по струнам:
Сэр Джон де Борн был рыцарь славный,
И в доблести немногим равный.
Он резво лез в любой скандал,
Как всякий честный феодал.
Притом, он обожал скандалы,
Как все честные феодалы.
И при дворе он был в чести
И даже не урод почти.
Владел он замком величавым,
Овеянным столетней славой,
А та, что рухнула, стена,
Была не очень и нужна.
Соседних рыцарей встречая
И аккуратно побеждая,
Он шлем подолгу не снимал -
Под ним он синяки скрывал.
Вокруг красотки увивались
И на турнирах умилялись,
Как он, не покладая рук,
Рубил в капусту всех вокруг!
Однажды он и сам влюбился
И в гости к даме заявился,
И сдерживая страсти пыл,
В себя немало пива влил.
Игриво щёлкая зубами,
Он песню пел прекрасной даме,
Аккомпанируя себе
На барабане и трубе,
Но сей шедерв пропал напрасно.
Сэр Джон расстроен был ужасно,
А дама честь свою блюла
И на ухо туга была.
Когда же страсти отгорели
(И, кстати, бочки опустели),
Сэр Джон де Борн побрёл домой,
Поникнув гордой головой.
А раз, до чёртиков напившись,
В кольчугу с лязгом облачившись,
Сэр Джон, пыхтя, в седло полез -
На подвиги попутал бес.
Но зря в окрестностях знакомых
Искал он львов или драконов
Он географии не знал
А стало быть, не там искал.
- Вот в результате он и рванул в Палестину! - не переставая играть,
объявил Вильям под хохот слушателей. - Тут должен быть ещё куплет, но я его
пока не придумал. В общем, его там поймали.
- Кто поймал? Драконы? - выкрикнул кто-то.
- Да нет, сарацины!
Он, правда, долго отбивался
И матом яростно ругался,
Но сарацинские ребята
Не знали аглицкаго мата!
В глуши, во мраке заточенья,
Он ел вишнёвое варенье
И косточками в тех плевал,
Кто дверь темницы открывал!
Лютня тренькнула в последний раз, Вилли с достоинством поклонился,
забросил её за спину и, спрыгнув с бочки, деловито направился прочь.
- Эй, рифмач! - окликнули его. - А дальше-то чего?
Вилли обернулся на ходу и картинно развёл руками:
- Не обессудьте, господа хорошие, а только больше нету. Как-нибудь в
другой раз... Пошли, Тил, и так задержались.
- А кто задержал-то! - проворчал тот. - Ишь, распелся... певчий дрозд.
- Певчий дрозд? - задумался Вильям. - Зингдроссель... Гм. Не так уж плохо.
- О чём это ты?
- Поэту нужно звучное имя, чтобы помнили. Вальтер фон дер Фогельвейде,
например, или...
- Да ну, слюнтяйство какое-то, - скривился Телли. - Все эти пташки,
лютики-цветочки. Прозвище должно быть острое и чтобы в точку, как стрела, как
удар копья.
- Удар копья... удар копья... - пробормотал Вильям и потёр подбородок. - А
что, ничего. Пожалуй. я над этим подумаю.
Они прошли ещё немного, повернули раз, другой, и перед ними в полный рост
встала Толстая Берта - широченная груда замшелого камня, некогда - сердце
старой крепости.
Если верить Рудольфу.
* * *
- Эй, постойте!
Телли вздрогнул от окрика и невольно втянул голову в плечи. Вильям
недоуменно заоглядывался.
- Тил, погоди... - кричавший поравнялся с ними и Телли с облегчением
признал в нем Румпеля.
- А, Ру... э-э... здорово, Макс.
- Здорово, Тил, - Щербатый перешел на шаг. - А я смотрю - ты или не ты, а
потом смотрю - вроде, ты, только волосы покрасил... Ты что тут делаешь?
Телли мысленно выругался. Если Румпель увяжется за ними, оделаться от него
будет почти невозможно. Врать, однако, не хотелось, оставалось только
надеяться, что слухи о его похождениях до Макса еще не дошли.
- Башню посмотреть хотели, - буркнул он.
- Берту? - Макс посмотрел на возвышавшуюся перед ним громадину и почесал
нос. - На хрена?
- Ну... - Тил замялся. - Просто посмотреть.
- А чё там смотреть-то?
- Да я ж тут не был никогда, а ты сам зазывал...
Макс покосился на Вильяма и понизил голос:
- Слышь, а этот с тобой?
- Угу.
В разговоре возникла неловкая пауза.
- Пойти, что ли, с вами? - задумчиво проговорил Макс.
- Да мы уж сами как-нибудь...
- Да ну, ещё заблудитесь, - хихикнул тот и махнул рукой: - Идёмте!
Телли не нашёлся, что на это возразить, и лишь кивнул в ответ, после чего
все трое направились к башне.
Даже сейчас, спустя столько лет, старая башня внушала невольное уважение.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг