отклонения, но которые собственно отклонениями не являются.
- Не понимаю, - признался Зислис. - Он что, был болен?
- Наоборот! То есть, с точки зрения нашей нормы, его нужно было бы
признать больным.
- А что, - осторожно спросил Зислис, - может быть другая точка зрения?
Но Шнайдер проигнорировал его вопрос. Вместо этого он сам спросил:
- Вам излагать только наблюдения или и мои интерпретации тоже?
- Интерпретации тоже, если можно, - попросил Зислис, а про себя
подумал: "Какого черта пойму я в твоих наблюдениях!"
- Так вот, - проговорил Шнайдер важно, закуривая вторую папиросу, - у
нашего... э-э-э... подопечного... мозговые полушария разделены. Не
хирургическим способом, заметьте, как это иногда делают при эпилепсии, а,
так сказать, самой природой-матушкой.
- И что же это означает? - спросил Зислис. Он попытался скрыть свое
разочарование. Признаться, он ожидал услышать что-нибудь совсем уж
необычное. Например, что у их "подопечного" имеется биолокатор, как у
летучих мышей, или еще что-нибудь в этом же роде.
- Это означает, что у него два относительно автономных сознания.
Две, так сказать, личности в одной черепной коробке. Науке известны
случаи, когда нечто подобное возникало в результате хирургической
операции, но чтобы это было от рождения...
- Так он что, генетический урод?
- Я бы не спешил с выводами. Я исследовал его таламус. Так вот, дорогой
мой Павел Игоревич, у нашего подопечного он не связан с лобными долями.
- И это означает?..
- И это означает, что он не боится боли.
- Не чувствует ее? - уточнил Зислис. Это уже было интересно. До сих пор
он считал, что жилец не оказывал сопротивления при пытках потому, что был
"в отключке". Тот факт, что он неспособен чувствовать боль, многое менял...
- Нет, он ее, разумеется, чувствует. Видите ли, восприятие боли
включает в себя не только само ощущение боли, но и нашу эмоциональную
реакцию на это ощущение. Люди, перенесшие фронтальную лоботомию, при
которой связи между лобными долями и таламусом перерезаются, продолжают
ощущать боль, но она их, как бы это сказать, больше не беспокоит...
- Значит, опять отклонение от нормы?
Шнайдер пожал плечами:
- Если отклонения от нормы встречаются так часто, то возникает
естественный вопрос: а является ли это действительно нормой для данного
объекта? Кстати, вы заметили, что мы невольно перешли в нашем разговоре с
прошедшего времени на настоящее, как будто говорим не об этой
конкретной... э-э-э... биологической особи, а о целом виде, пусть новом и
пока не известном науке?
И тут, при этих словах о некоем "новом виде", Зислис впервые
почувствовал холодок страха вдоль позвоночника. Но, слава Богу, это
оказалась только шутка. Увидев побледневшие губы Зислиса, Шнайдер
рассмеялся.
- Погодите, - пообещал он, - сейчас вы еще и не такое услышите.
Вы еще не забыли школьный курс анатомии человека? Помните, что у
человека есть центральная нервная система и периферийная, или
вегетативная? Так вот, у нашего подопечного никакой периферийной системы
нет. То есть, разумеется, все нейроны и рецепторы на месте, но они
напрямую подчинены спинному и головному мозгу. Вы представляете?
- Не вполне, - признался Зислис.
- Вы водите машину? Разумеется. Ну, вот случалось вам когда-нибудь
избегнуть верного столкновения? Помните, как вы еще не успели ни о чем
подумать, а ваша нога уже сама нажала на тормоз? И только спустя минуту
вас начинает трясти, сердце скачет и руки мокрые? Вот это и есть действие
периферийной системы. Но у вас она действует через гормоны, которые
переносятся с кровью, а у него - непосредственно через нервные импульсы.
- Вы хотите сказать, он может управлять потением... или там кровяным
давлением?
- Больше! Температурой тела... уровнем глюкозы в крови...
концентрацией солей... обменом веществ... регенерацией тканей
наконец!.. Впрочем, это уже мои догадки... А вот еще кое-что из области
догадок. Слыхали о когнитивной психологии?.. Высшие интеллектуальные
функции... Скажем, абстрактный математический или логический анализ... Для
большинства особей того биологического вида, к которому мы с вами
принадлежим, это нечто такое, от чего тянет на зевоту. Но есть несколько
тысяч человек, которым процесс познания и мышления доставляет живейшее
удовольствие... Так же, например, как вам доставляет удовольствие заловить
кого-нибудь в свои ловко расставленные сети.
- У вас превратное представление о моей работе.
- Ну, да Бог с вами. Я ведь не о том. Вы, разумеется, знаете об
экспериментах по электростимуляции так называемых "центров удовольствия".
Это участки гипоталамуса, которые в основном совпадают с путями передачи
возбуждения от дофаминэргических нейронов черной субстанции и
адренэргических нейронов голубого пятна. Вот смотрите, - он схватил
несколько чистых листков и принялся чертить. - Электростимуляция усиливает
синтез дофамина и норадреналина, что и вызывает ощущение удовольствия. А
теперь представьте себе, что у нашего подопечного эти участки гипоталамуса
непосредственно связаны с теми областями коры, которые ответственны за
высшие интеллектуальные функции.
Представьте только, какой взрыв удовольствия должна вызвать у него
новая научная теория или решение сложной математической задачи!
Шнайдер был в восторге.
И тут Зислис вновь почувствовал приближение страха. Но на этот раз
страх не ушел, а так и остался торчать ледяным штырем в позвоночнике.
Зислис глядел на Шнайдера с недоумением. Как он не понимает? Как он не
понимает, что то, о чем он говорит, чудовищно?
- ...и при этом, вы не поверите, у него крайне мала верхняя кора... Я
бы даже сказал, что он должен был вести этакий растительный образ жизни,
только вместо питательных соков он всасывал в себя человеческие знания...
Шнайдер продолжал болтать, а перед глазами Зислиса стояла картина:
богато обставленный кабинет... книги на русском, английском, японском... и
за массивным письменным столом - странный мужчина, который только что
вколол себе в вену пару кубиков очищенной воды... он с жадностью
проглатывает научные труды по высшей математике и психолингвистике,
испытывая при этом нечеловеческое наслаждение... Нечеловеческое...
Кто он? Кто этот незнакомый мужчина, которого нашли два дня назад
зверски убитым? Есть ли еще подобные ему, и, если есть, то откуда они
явились? Кто он, черт дери?!
И тут он очнулся. Шнайдер смотрел на него с разинутым ртом. Он о чем-то
говорил - да так и застрял на полуслове, когда Зислис издал свой вопль
отчаяния.
- Кто он? - переспросил Шнайдер. - Я думаю, что он не человек.
Во всяком случае, в узком, биологическом понимании этого слова.
Допрос
Стоило полковнику Зислису успокоиться, как его тут же охватил гнев. Это
была обычная реакция на страх. Он немедленно вызвал всех своих подчиненных
и устроил им форменный разнос. Они даром занимали свои места, ели свой
хлеб и получали свою зарплату немалую, которую, между прочим, еще
заслужить надо. За-слу-жить!
Даже тюлени в цирке и то это понимают. А вы парочку мелких пакостников
второй день поймать не можете. Бздельники! Он так и назвал их
презрительно, чтобы сильней задеть, с выпавшей "е":
бздельники. Зря, конечно. Они были хорошие ребята, и делали все, что
могли.
Но подействовало, подействовало! То ли и вправду они шустрей бегать
стали, то ли их оперативные разработки наконец дали результат. В 23.17
Вася Скоробогатов докладывал:
квартиросъемщица гражданка Кропотова Антонина Ивановна разыскана. В
данный момент времени она находится в Варшаве, куда выехала из Петербурга
(от родственников) полмесяца назад.
Остановилась она у подруги и устроилась там на работу менеджером в
цветочный магазинчик.
Она подтвердила, что в средних числах апреля сдала квартиру на полгода
хорошему своему знакомому Артему Артемовичу Власову; и он не просто ее
хороший знакомый, а "Тёма был близким другом Петеньки". Петенька - это
знаменитый профессор ботаники, автор научных трудов Петр Яковлевич
Кропотов, а кроме того - ее муж, ныне покойный. "Это было так непереносимо
- оставаться одной в пустой квартире, а тут моя подруга написала мне и
звала приехать... Тёма - кристальной души человек, и я без колебаний
оставила на него квартиру и бесценную Петенькину библиотеку..."
Пока наш человек в Варшаве примеривался, как бы это поделикатней
огорошить ее трагической новостью, Антонина Ивановна сама огорошила его:
"Да он звонил мне сегодня, спрашивал про погоду, говорил, что там у них
грозы... А что, разве что-нибудь случилось?" Тут наш человек в Варшаве
достал фотографию жильца, но, как и ожидал, Антонина Ивановна отнеслась к
ней равнодушно.
Разумеется, никакой это был не Артем Артемович...
- Думаешь, этот Власов снял квартиру не для себя?
- Это же очевидно.
- Ты выяснил его личность?
- Он довольно известен в определенных кругах. Слышали про ночной
ресторан "Кегельбан"? Так вот наш Власов Артем Артемович там директор.
Зислис задумчиво покивал.
Вася ждал его начальственного решения.
Наконец Зислис проговорил:
- А что если мы попросим его приехать? Как ты думаешь, снизойдет он до
нашей просьбы? Самим-то нам не к лицу ходить по ночным ресторанам...
- А это уж мы постараемся, Павел Игоревич, чтобы снизошел.
- Только смотри не перестарайся, старатель.
Власов Артем Артемович оказался мужчина видный, с твердыми губами и в
синем с радугой пиджаке.
Павел Игоревич принял гостя радушно. Лично встретил в дверях и просил
присесть на мягкий диванчик, предложил курить, а когда Артем Артемович
отказался, предложил ему кофе и коньяку. Артем Артемович и от коньяку
отказался, сказал сухо:
- Попрошу вас к делу, полковник. Меня ждет работа.
Зислис вернулся за свой стол, раскрыл папку, пробежал несколько строчек
глазами и, не поднимая взгляда, спросил:
- Имя Кропотова Антонина Ивановна вам ничего не говорит?
- А в чем дело? - вскинулся Власов.
Зислис рассказал в чем дело. Говорил он неторопливо, не глядя на Артема
Артемовича, дабы не смущать его, а когда закончил и поднял глаза, то
увидел вот что: кровь отхлынула от лица директора, он захрипел и, выкатив
глаза, принялся царапать пальцами узел галстука. Такой реакции Зислис не
ожидал. Он выпрыгнул из-за стола и едва успел подхватить под мышки грузное
тело. В то же мгновение дверь за спиной у него с треском распахнулась, и в
кабинет влетел Вася Скоробогатов. Увидав, однако, что любимому Павлу его
Игоревичу никакой опасности не угрожает, а даже, можно сказать, наоборот,
помог ему за подколенки уложить Власова на диван. Никита тут же отправился
за доктором, а сам Вася сделал Власову легкий массаж на сердце.
Артем Артемович почувствовал себя лучше, но говорить еще не мог, только
шевелил белыми губами и глядел со страхом и тоской.
Зислис присел на край стола и задумчиво наблюдал за тем, как доктор
осматривает больного и колет ему в руку какой-то желтоватый раствор.
Закрыв свой чемоданчик, старичок отозвал Зислиса в сторонку и сказал:
- Я, разумеется, понимаю, у вас свои методы работы, и, в конце концов,
меня они не касаются. Но, должен вам заметить, что второго такого... э-э,
допроса... он не переживет.
Зислис ничего ему не отвечал: возражать, тем более что-то доказывать
было бы бесполезно.
Он вернулся к Власову:
- Артем Артемович, как вы себя чувствуете? Вы можете говорить?
Власов только сипел в ответ.
Во втором часу ночи в дверь сунулся обеспокоенный Никита:
- Там власовские охранители волнуются...
Но Вася уперся ему в голову пятерней и вытолкал вон из кабинета.
В третьем часу от полковника Зислиса в отдел экспериментальной медицины
поступил официальный заказ на инъекцию "зомбина".
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг