дикари. Кто у вас тут самый главный будет? Ты, что ль? - Он ткнул пальцем
в сторону наторопь поминающего диев купца. - Надо же, каков красавец!
Полпуза кошель занял, а чародеев нанять? Чай, янтаря не мало?
Льеух и сам знал, что умом не выдался, но даже до него потихоньку
доходило, что разбойник ведет себя как-то странно. Не должен он был бы так
нагло издеваться над проезжим купцом, если под рукой у него - лишь четверо
громил с дубинками... А четверо ли? Охранник обернулся - точно, сзади
караван стерегли еще двое. И все равно - семеро гулящих людей против
шестерых охранников... да возчиков трое... да приказчик, который, конечно,
почти анойя, но приморозить может... Нечего ему сусоли сусолить поперек
дороги. Кинуться из чащи, а еще лучше - стрелами, чтобы не успели
охранники за оружие взяться, потому что когда он, Льеух, возьмет в руки
меч, тут-то и придет этому сермяжному воинству полный и бесповоротный
конец.
- Вот что, вольный человек. - Видно, старшой и сам заподозрил неладное,
потому что сбавил напор. - Иди-ка ты своей дорогой, а мы своей поедем. Сам
знаешь - с бхаалейновой дружиной шутки плохи.
- Нам, мил-друг, владетели и прихвостни ихние не указ, - с не совсем
понятной гордостью заявил разбойник. - Ишь, силу таланную себе забрали,
сидят на шее у народа да только кровь сосут! Не-ет, коуне, делиться надо!
С трудовым народом надо делиться!
Покуда внимание разбойников, да и караванной охраны, отвлекала странная
перепалка, Льеух осторожно и неслышно спустился с козел и обнажил меч.
Хороший у него был меч, "морская волна" - по клинку от острия к гарде так
и бежит волнистая черта, - двуталанным кузнецом кованый, натрое
закаленный. С таким мечом можно было и во владетельскую дружину податься,
но Льеух не любил иметь над собой много начальников. В охране он
подчинялся только старшому, а в кирне им бы вертел кто ни попадя - тут и
десятник, тут и воевода, тут и управляющий, тут тебе и сам владетель, его
волшебное долгородие.
- Знаем мы такой передел, - хмыкнул старшой. - Ныло ваше, стало наше. Вот
что, вольный человек. Или ступай своей дорогой, или мои воины твоих
обормотов...
Краем глаза Льеух заметил, как его товарищи так же потихоньку подходят к
старшому. Один из возчиков, не прячась, тащил из-под холстины окованную
железом дубинку.
- Э-эх! - всплеснул ручками наглый разбойник. - Ты, мил-человек, верно,
думаешь, что коли народ простой, так и волшбы от него не жди? Не-ет, у нас
теперь большие друзья есть! Большие! Они-то с нами силой поделятся! А все
почему? - Он для солидности приостановился и поднял палец. - Делиться надо!
Льеух вскинул меч в боевую позицию. Пора!
Он ринулся вперед с торжествующим кличем, готовясь снести голову
ближайшему разбойнику - тот не успел бы даже сорвать с плеча свою нелепую
дубину...
Но разбойник не стал поднимать оружие. Одним плавным движением он
развернулся лицом к охраннику и повел концом дубинки, словно в руках
сжимал небольшую рогатину, на которую Льеух, точно обезумевший от ярости
медведь, готов был напороться.
Грохнуло. Льеух не увидел короткой вспышки, расцветшей на конце "дубинки".
Что-то невидимое ударило его в грудь с такой силой, что вышибло дух, и
втянуть воздух в себя никак не получалось, дышать было нечем, совсем
нечем, и так больно, так страшно булькает что-то там, внутри, и почему-то
темнеет в глазах, и гремит далекий, прерывистый гром, снова и снова...
Когда бойня закончилась, а лихие люди, похохатывая и восторженно обсуждая
дары своих новых, удивительных союзников, погнали возы обратно, в сторону
Беззаконной гряды, из придорожных кустов выбрался хромой возчик. Он
единственный из всех не имел оружия - в серьезной драке от него не было бы
толку, - и поэтому, когда прозвучали первые выстрелы, он бросился не на
разбойников, как его полегшие под пулями товарищи, а в лес.
Сейчас его трясло. Он видел все, что творилось на дороге, и слышал голоса
убийц, не озаботившихся даже его поисками. Тела погибших, раздетые
разбойниками догола, он, как мог, сложил у обочины, завалил ветками и
окурил дымом, чтобы лесные звери не лакомились мертвечиной, покуда не
придут сюда люди, чтобы похоронить убитых, как положено. А потом
поковылял, оглядываясь поминутно в суеверном страхе, в сторону замка
Бхаалейн.
* * *
- Чего требует этот толстопузый кретин? - потребовал ответа начальник
караула.
- Чтобы его пропустили к нашему владетелю, - объяснил Лева.
- А кто он вообще такой? - поинтересовался начальник караула,
приглядываясь к незваному гостю.
- Управляющий замком Бхаалейн, - объяснил лингвист и, прислушавшись,
добавил: - Раатхакс ит-Ллайшар.
- Ну и какого рожна горячего ему надо? - Начкар раздраженно потер пряжку
ремня. - Кой черт принесло, рыло помещичье?
Внезапно он сморщился и покосился на управляющего скорее опасливо.
- А он мои мысли точно не читает? - полюбопытствовал начкар вполголоса.
Раатхакс восседал на взмыленном коне, глядя поверх голов своих
собеседников на кипящую за оградой нового лагеря стройку. Казармы еще не
были достроены, но домик для комсостава уже призывно белел рядом со
штабом, над которым реял гордый алый стяг.
Наивный Лева причин его опасений не понял.
- Нет, - уверил он начкара. - Он родич владетеля, а у того в роду
передается дар телекинеза.
- А... - Начкар с умным видом покивал. Чем телекинез отличается от
телепатии, он не имел представления, но раз переводчик говорит... - Так
что ему нужно?
- Требует нашего владетеля, - повторил Лева, еще раз выслушав надменного
Раатхакса. - Ни с кем другим говорить не желает.
- У-у, - пробурчал начкар тихонько, - хрен моржовый... Начальство ему
сразу подавай.
В голосе его ясно слышалось непроизнесенное "А по инстанциям - не хочешь?".
- Наверное, надо позвать Степана Киреевича, - неуверенно предположил Лева.
Он и сам был не рад, что из троих лагерных переводчиков именно он оказался
поблизости, когда толстопузый управляющий прискакал к шлагбауму на воротах
и принялся твердить что-то по-эвейнски. - Вряд ли такой... важный человек
стал бы лично ехать (сюда из-за каких-то пустяков.
- Да? - Начкар скептически оглядел изрядное брюхо важного туземца,
украшенное многочисленными золотыми висюльками. - Р-рядовой! - скомандовал
он в пространство. - Ко мне - бегом!
К тому времени, когда Кобзева наконец нашли, обшарив предварительно весь
лагерь, и привели к воротам, Лева с начкаром успели трижды изойти холодным
потом. Один только Раатхакс взирал поверх шлагбаума все с тем же
презрительным негодованием на лице. Завидев Кобзева, он несколько оживился
и бросил переводчику что-то на своем языке.
- Он спрашивает, чем мы можем объяснить свое вероломство? - эхом
откликнулся Лева и, опомнившись, добавил: - Товарищ Кобзев.
- О чем это он? - недоуменно поинтересовался гэбист. Последовал обмен
невразумительными фразами.
- Он говорит, - перевел Лева, - что... кажется, разбойники... вооруженные
нашими громобоями, напали на мирного купца в пределах владения Бхаалейн.
Купца убили, охрану убили... единственный... в общем, кучер отсиделся в
кустах и добрел до замка.
- Твою мать, - прошептал Кобзев и машинально одернул исполнительного
Шойфета: - Это не переводить!
Гэбисту начинало казаться, что он совершил серьезную ошибку, связавшись с
местными робин гудами. Он с самого начала был невысокого мнения об
интеллекте туземцев, но разбойники, кажется, могли взять все призы на
конкурсе идиотов-самоучек. Это же надо было додуматься - нападать на
проезжих в землях здешнего феодала! Мало того что палить при этом из
автоматов - оставить свидетеля!
Пузатый управляющий снова что-то прогудел.
- Коун Раатхакс спрашивает, - перевел Лева Шойфет, - готовы ли мы ответить
за эти преступления?
- С какой стати? - взвыл Кобзев. Заткнуть переводчика он уже не успел.
Лева выстрелил в Раатхакса коротенькой фразой, на что управляющий,
побагровев, прорычал что-то, на слух показавшееся гэбисту совершенно
нецензурным.
- Мы должны отвечать за преступления своих людей по Серебряному закону, -
автоматически оттарабанил Лева. - Иначе... слово, данное
клятвопреступнику, не имеет силы.
Кобзев лихорадочно прокручивал в голове варианты. Если туземцы обвинят
группу межпространственной помощи в прямом обмане - а с них станется,
дикие люди, - и откажутся от уже достигнутых соглашений... с майора
Кобзева снимут голову. Как пить дать.
- Переводите буквально, - услышал он собственный голос. - С чего он взял,
будто это наши люди?
Лева удивленно посмотрел на своего начальника, но перетолмачил его слова
на эвейнский.
- Потому что у них было наше оружие, - пришел через него ответ Раатхакса.
В который уже раз Кобзев пожалел, что сам не знает эвейнского. Без
посредников было бы куда проще... но допускать здешних телепатов к себе в
голову он не собирался, а выучить язык по старинке все времени не было. Да
и зачем - в конце концов, еще лет десять-двадцать, и вся здешняя
интеллигенция будет учиться в приюте для убогих имени Патриса Лумумбы.
- Если кузнец делает меч, он не в ответе за тех, кто этим мечом убивает, -
проговорил гэбист. - Мы продали этим людям наше оружие. У вас есть
чародеи. Они могут противостоять такому. - "Ну да, - мелькнуло у него в
голове, - мы же не стали дарить этим уркам минометы и гаубицы". - Мы не в
ответе за то, против кого поднимут наш меч.
- Значит, это не ваши люди? - спросил Раатхакс, выслушав перевод. - Они не
ходят под рукой вашего владетеля?
Кобзев решительно покачал головой.
- Передайте ему, - проговорил он, - что мы решительно против убийства
мирных жителей и что так поступают только негодяи.
Лева разразился многословной тирадой, экспансивно размахивая руками.
Управляющий прервал его и что-то пробурчал негромко.
- Он говорит... - Лева покраснел, - чтобы мы впредь не торговали своим
оружием... Нет, не так. Чтобы мы не продавали его тем, кто нарушает
Серебряный закон. Это не требование - по закону он не может указывать нам,
чем и как торговать. Но... - Он переспросил что-то у туземца и продолжил:
- Есть разница между... законом и обычаем... порядком... Нет... - Он
напряженно потер лоб в поисках подходящего слова. - Вот! Понял!
Порядочностью.
Кобзев мрачно воззрился на управляющего. Раатхакс ит-Ллайшар иронически
усмехнулся и, с неожиданным для столь дородного мужчины проворством
запрыгнув в седло, развернул коня.
* * *
- Черт! - ругнулся гэбист. - И что это должно было означать?
Вопрос был, строго говоря, риторический, но Леву Шойфета это, как обычно,
не остановило.
- Что теперь у владетеля Бхаалейна развязаны руки, - ответил он.
Возможно, майор Кобзев не так настаивал бы на том, чтобы база советских
войск в дружественном Эвейне была перенесена от точки перехода в места
более обжитые, если бы знал, что творилось в новом лагере после
наступления темноты...
Разумеется, выйти из лагеря иначе как через главные ворота было почти
невозможно - минные поля, ограда, датчики, прожектора... История с
собакомедведем пошла бедняге Сапрыкину впрок. Начальство, проверив
колючесть проволоки и мелкость сетки, милостиво покивало, и вопрос о
безопасности базы сочли закрытым.
Ошибку майор Кобзев допустил только одну. Да и не ошибка это была, в
общем. Какие, ко всем чертям, увольнительные на иностранной территории?
Может, тебе еще билетик до городу Парижу? Ах, назад в Союз? А секретность?
Разболтает в пьяном виде какой-нибудь солдатик, и через день об этом будут
трезвонить все Барановичи, а через два - весь Тель-Авив, где половина этих
самых барановичей и Рабиновичей проживает. Нет уж, потерпят без водки и
баб!
Возможно, сказался благоприобретенный аскетизм службиста, возможно, одна
половина здравого смысла одолела другую... так или иначе, но тягу рядового
состава к бабам и водке майор Кобзев недооценил радикально. Покуда
тесниться приходилось на пятачке посреди густого леса с дикими
драугбэрами, никто как-то не задумывался, чего лишен, - кроме тех
немногих, кому приходилось сталкиваться с туземцами в мирной обстановке.
Но с переездом под бок многолюдной деревне необходимость стала осознанной.
А осознанная необходимость, как писали классики, есть свобода.
Вообще-то часовой при попытке проникнуть на охраняемую территорию должен
действовать строго по уставу, начиная с сакраментального "Стой, кто идет!"
и далее по пунктам. Но диалог, который можно было услышать у шлагбаума на
КПП почти ежевечерне, с предписанным имел мало общего:
- Стой, кто идет?
- Да я это, я! Вот идиот, кого еще понесет к воротам в такое время? Не
договаривались, что ли?
- А если комендант?
- Вы что, не споили его еще? Вот трезвенник! Я думал, у вас уже все верхи
в кармане.
- Угу. Сидят и гадят. Да ты проходи, не маячь... Сколько с тебя, знаешь?
Флягу, и чтобы полную.
- Да чтоб вы упились, гниды!
- Ты мне, блин, не выступай! Щас как...
- Все, все, молчу! Уже пошутить нельзя...
- Шутки у него! Мне, между прочим, с начкаром - делись, с этими, на пульте
- делись... Ты иди, шутник. Пока еще до деревни дотащишься... весь самогон
без тебя выдуют.
- Без меня - не выдуют!
- Погоди! А ты что на продажу волочишь?
- Тебе скажи! Нечего мне рынок забивать. Сам придумай.
* * *
Огромный вороной тяжеловоз - ибо закованную в доспехи тушу воеводы
Тауторикса мог выдержать далеко не каждый конь - прядал ушами и
нетерпеливо переступал с ноги на ногу.
- Ну? - осведомился воевода. - Где они?
- Их нет, - отозвался дружинник. Из-под шлема на его побелевшее лицо
скатывались крупные капли пота. - Их нет в этом лесу до самого окоема.
Тауторикс нахмурился. Эврил был не самым сильным из бхаалейнских
провидцев-наймитов. Но лучшего у него н отряде не случилось.
- Не нравится мне это, - пробасил стоявший неподалеку Уолле. - По тому,
что поведал тот хромой трус, и по словам лазутчиков, так и так выходит,
что до лагеря не больше пяти тысяч шагов, а скорей - четыре-три будет. И
чтобы лихие людишки за три тысячи дозорных не поставили - неслыханное это
дело. Неслыханное и невиданное.
- Может, - насмешливо предположил один из младших дружинников, - они там
все умом тронулись? Оттого и речи дурные ведут. На наших демонов тоже,
бывает, как найдет, как понесет ерунду молоть - только холодную тряпку на
лоб, и отлеживаться.
- Может, может... - Тауторикс яростно стиснул поводья. - А может, надеются
на что-то.
- На что? - вскинулся молодой дружинник. - На шиевы громобои?
- Может, и на них, - вздохнул воевода. - Иль на что другое. Ладно. - Он
приподнялся и, возвыся голос, скомандовал: - Вперед!
Они проскакали почти две тысячи, прежде чем Эврил поднял коня на дыбы.
- За этим поворотом, - выдохнул он, - четверо.
- Фаулей! - не оборачиваясь, позвал воевода. - Твоя очередь.
Дружинник кивнул и, соскочив с коня, исчез в лесу.
Несколько минут спустя из-за поворота донеслись заливистые трели сойта.
Воевода поморщился - он-то помнил, что в здешнем лесу сойтов отродясь не
водилось.
- Что, они прямо так и стояли посреди дороги? - недоверчиво спросил
Тауторикс, глядя на распростертые тела.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг