А вот романтики думали, что на небесах они как сыр в масле будут кататься
- вот романтики!
Знаешь, я как-нибудь напишу об этом такую важную-важную статью, такую
мудрую. Не по летам!
Ты скажешь, что за радость, опережать свой век.
А я скажу: "Да пошёл он, этот век! Он такой же мой, как и твой".
Когда-нибудь мы ещё посмеёмся над всем этим.
Надо же во что-то верить!
....
Рисуя на листе ватмана женщину-сфинкса, Скарамуш вполголоса пробормотал:
"Почему так печальны лица крестоносцев?"
Элисса спросила меня шёпотом, о чём он говорит, и я объяснил, что магистр
имеет в виду известную картину господина Делакруа, признанную не менее
загадочной чем улыбка Джоконды.
Скарамуш, уловив краем уха моё разъяснение, сделал какое-то замечание в
своей манере. А потом добавил: "Неугомонные крестоносцы. Ведь сказано же,
не хватайся за лезвие своего меча - непременно порежешься!"
- А кто это сказал? - полюбопытствовала Элисса.
- Мои китайские... - фломастер замер. Скарамуш задумался, подбирая слово.
- ...коллеги, - фломастер двинулся дальше.
Мы рассмеялись.
Я больше не видел её ни разу с тех пор, как она уехала; я даже не знаю,
где она теперь. Она прислала письмо, но без обратного адреса.
Я знал, что мы расстанемся, но она уехала так, как если бы я ждал, что
она это сделает, а я не ждал. Это было нечестно, уехать, не оставив даже
записки, чтобы я мог обвинить во всём зеркало и сказать: "Она просто не
поняла".
И думать, что всё могло бы быть по-другому. Если бы я лучше умел
зарабатывать деньги, если бы я родился в другое время, если бы я не
родился вообще, если бы, если бы, если бы...
Она написала, что ждёт ребёнка, но не от меня, а я даже не знаю, правда
ли это, и вряд ли смогу когда-нибудь это проверить.
Прошло уже больше года.
"...Я боюсь, что однажды ты вернёшься, не спросив, хочу ли я этого, и я
не смогу воспротивиться, как это произошло тогда. Первые дни я боялась
ложиться спать. Я стала бояться своих снов..." - это из её письма. И
ничего о том, почему она это сделала. Ни одного упрёка, ничего.
Она написала "боюсь", а потом, почти сразу же, "боялась".
"Навсегда" - плохое слово, и потом. Надо же во что-то верить...
Пусть даже ты знаешь, что ничто не может быть иным, нежели оно есть... И
нельзя поселиться во сне, даже самом прекрасном.
И построить дворец, который никогда не будет построен...
Когда-нибудь мы проснёмся и увидим, что всё это было сном, но едва ли
прежде, чем взойдёт солнце.
Говорят, что по дну океанов текут реки, говорят, что ангелы живут на
небесах,
говорят, что кошки видят призраков,
я закрываю глаза, и я вижу сон,
а когда ты проснёшься...
Когда ты проснёшься.
The Show Must Go On
Я живу в том же районе, в десяти минутах ходьбы от прежнего места, в
двухкомнатной квартире с балконом; мы снимаем эту квартиру на двоих с
одним парнем, я писал о нём. Его зовут Александр. Он строит дворцы.
Кое-кто обвиняет его в чрезмерном увлечении плавными линиями и даже в
подражании Габриэлю.
Что б они понимали!
Ничего, вот скоро...
Мне хочется в Кносс.
Говорят, на Крите плохо с работой, лучше уж ехать в Рим, Афины или
Мадрид. А ещё лучше, в Америку. Но я не хочу в Америку.
Я хочу в Кносс. Ведь там была моя родина.
Ведь там моя родина.
Я хочу вернуться. Мама.
Эпилог
Эпохи рушатся под грузом собственных воспоминаний, за нагромождением
милых сердцу деталей теряется цельность, полки библиотек заставлены
пыльными фотоальбомами, гербариями, подшивками писем - - -
И всё же, это по-своему мило.
Сколько раз уже низвергался Икар, а ведь каждый раз казалось, что крылья
так сильны, что это уже и не крылья вовсе, а пламень небесный.
Зачем нужна земля, если есть крылья и небо!
Ты заходишь в антикварную лавку и с вялым любопытством вертишь в руках
пучки обгоревших перьев. - - На что бы их приспособить?
Может быть, на шляпку?
Право, будет очень забавно.
____ ____
Они сидели на подоконнике, наставник и ученик, и лузгали жареных
креветок, сплёвывая хитиновые кожурки. Ученик держал на коленях чёрный
лакированный поднос, придерживая его левой рукой, и каждый раз, когда он
её отнимал, поднос угрожающе накренялся.
Учитель сохранял невозмутимость.
- Они. Привлекают нас своими пороками, но тут же отталкивают своими
добродетелями.
Так он сказал, и ученик задумался над его словами, механически работая
челюстями. О ком он говорит?
Внизу фонтан лениво плескал водой.
Город просыхал после дождя на тёплом ветерке.
Учитель потянулся за сигаретой.
"О ком он говорил?" - подумал ученик, но время для вопроса было упущено.
Они молчали.
Ученик горестно вздохнул, нащупывая креветку покрупнее.
Учитель задумчиво курил, наблюдая, как город просыхает на ветерке.
После дождя.
1990 г., Москва
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 24.10.2002 14:29
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг