- Это, смотря какой пасьянс,- замечает она.
- Я не знал, что ты раскладываешь пасьянсы.
- Ничего удивительного. Ты никогда не интересовался мной.
- Мы всего один день знакомы, а ты уже говоришь "никогда".
- Один день и одну ночь.
- Это существенно?
- Я не знаю, что для тебя существенно.
- И я не знаю. То есть, знаю, конечно, но лучше уж думать, что не знаю, а
иначе недолго дойти до отчаяния. К тому же, правда вне определений - как
только мы начинаем выражать правду в словах, мы выражаем уже не правду, а
только самих себя.
- А это плохо?
- Это не плохо и не хорошо.
- Может быть, мы и должны выражать только самих себя, а вовсе не какую-то
абстрактную правду, о которой мы и понятия не имеем.
- Может быть,- говорю я.- Но к чему же тогда мы должны стремиться?
- А может быть, мы вообще ничего не должны?
- Ой,- говорю я.- Ты выспалась и соображаешь явно лучше меня. А я хотел
сказать о чём-то, но... Теперь уже не вернёшь. Всё происходит лишь раз.
- А что же ты тогда говорил про привычку?
- Я?
- Ну да. Тебе что, напомнить?
- Если тебя это не затруднит.
- Затруднит,- говорит она.
- Тогда давай просто забудем об этом. Я уже не помню, что я говорил.
Когда-нибудь произнесу это снова и подумаю, что мне в голову пришла удачная
мысль, не ведая, что произношу эти слова по памяти. А впрочем, важны не
слова, а контекст - а контекст никогда не повторяется. Есть две
безмятежности - безмятежность мудреца и безмятежность кретина. Самое опасное
- это перепутать их.
- Самое опасное сейчас - это налететь на гаишника.
- Или на столб.
- Да. Или на дерево.
- Ничего, скоро приедем.
- Приедем,- соглашается она.- Только куда?
- Куда-нибудь.
- Кстати, куда ты меня везёшь?
- Домой,- отвечаю я просто.
- К себе домой или ко мне домой?
- А куда ты хочешь?
- Я тебе не сказала этого.
- Значит, скоро бы я тебя об этом спросил. Или всё произошло бы само
собой.
У неё верещит мобильник. Она достаёт из сумочки трубку.
- Надо же,- покачав головой, говорю я.- Как символично - стоило пересечь
городскую черту, и город тут как тут...
Она делает мне знак помолчать.
- Алло,- говорит она.- Да. Ты чего звонишь, что-то случилось? Ничего? А
что?
Я смотрю на дорогу.
- Нет. Нет, я сказала. Ни почему, просто. Это всё? Ну ладно... Нет. Мне
сейчас неудобно говорить. Ну ладно. Ладно, пока.
Она выключает трубку и убирает мобильник в сумочку.
- Ну что, вот всё и разрешилось?- говорю я.
- Ничего не разрешилось.- Говорит она.- А что должно было разрешиться?
- Теперь ясно, куда мы едем?
- А,- говорит она.- Нет. Это мой бывший муж.
- Который разбился?
- Значит, это был не он.
- Ещё один муж?
- Нет у меня никакого другого мужа.
Я киваю.
- Значит, он не разбился.
- Нет.
- Так куда же мы всё-таки едем?
- Не знаю,- говорит она.- А ты не можешь решить это сам?
- Могу,- говорю я.- А стоит?
- Останови,- командует она, и в тот же миг машина останавливается.
- Ты понимаешь всё слишком буквально. Не на проезжей же части.
- Я тут не причём,- говорю я, пытаясь завести машину.- Она просто
заглохла.
- Ну так сделай что-нибудь!
- Вот я и пытаюсь.
Ничего не получается.
- Ну и что мы будем делать?
- Не знаю,- говорю я.- Но, кажется, вопрос о том, куда мы едем, сам собой
разрешился. Мы уже приехали.
- И что, так и будем стоять здесь?
- Посиди пока,- говорю я и выхожу из машины.
Юра спешит мне навстречу.
- Что случилось?- говорит он.
- Ничего,- говорю я.- Машина заглохла. Давай толкнём её к обочине.
Мы толкаем машину.
- Подожди,- говорю я ему и, подойдя к Елене, говорю: "Выйди, пожалуйста".
Она, пожав плечами, выходит из машины и идёт к тротуару.
- Теперь будет легче,- говорю я.- Давай, ты толкай, а я буду крутить
руль. Ну? Давай!
Мы откатываем машину к обочине.
- Что, всё?- говорит Лена.- Дальше мы не поедем?
- Дальше не поедем,- говорю я.
- Почему?
- На это есть масса причин. Во-первых, это не моя машина, и мне совсем не
хочется с ней возиться. К тому же, я не умею чинить машины, которые ни с
того, ни с сего ломаются посреди дороги. И наконец, можно дойти пешком или
воспользоваться общественным транспортом.
- Понятно. Значит, мы пойдём пешком.
- А ты уже решила, куда?
- А это так важно?
- И правда. Зачем подготавливать решения? Они тем ярче, чем неожиданней.
- Я могу подвезти вас,- предлагает ей Юра.
- Спасибо, не нужно,- говорит она, едва удостоив его кивка.
Он как-то сразу сникает.
- Где ты оставил мотороллер?- говорю я.
- То есть как, где?
- Пойдём, прогуляемся.
Мы отходим.
- Ну что,- говорю я ему.- Кажется, не получилось.
- Я уже понял.
- Ты расстроился?
- Нет, я не расстроился - я и так ехал в город. А вот что ты теперь
будешь делать?
- Да что-нибудь,- говорю я.- Но я тебе хотел вот что сказать. Там в
лагере есть женщина, её тоже зовут Лена...
- Я знаю,- говорит он.- И что?
- Это потрясающая женщина. Нужно только очень любить её. Для меня уже
слишком поздно. Я не умею начать всё снова, как если бы ничего не было.
Потому что что-то всё-таки было. Пусть даже жизнь - иллюзия, и время... Но
отказ от жизни не менее иллюзорен.
- Что ты хочешь сказать?- перебивает меня он.- Ты меня утешить хочешь?
- Да нет же! Мне наплевать на твои чувства. Просто я хочу, чтобы ты знал,
что... нужно её очень ценить... наверное. Не знаю, как это у неё будет с
тобой. А я опоздал.
- Значит, Лена, да?
- Да,- говорю я.- И вот ещё что. Передай это.
Я снимаю тёмные очки и отдаю ему.
- Кому?
- Ребятам, там, в лагере. Их зовут Игорь и Катя.
- Ладно,- говорит он, садясь на мотороллер.- Передам.
- А хочешь, поехали вместе.
- Нет,- говорит он, покачав головой.- Ты будешь потом переживать.
- Но мы можем с тобой просто напиться, и я всё забуду.
- Не забудешь. Да и я буду помнить. Лучше уж давай так всё и оставим. А
если захочешь, приезжай - где лагерь, ты знаешь.
- Ладно,- говорю я.- Ну давай. Пока.
- Счастливо.
Он заводит мотор. Убирает ножку, отталкивается ногой от бордюра и, махнув
мне на прощанье рукой, уезжает.
31
Мы идём по улице вечернего города и молчим.
Она подходит к киоску и покупает себе банку пива.
- Ты купила пиво?- говорю я.
- Да,- вскрывая банку, говорит она.- А что? Я хочу пива.
- А я хочу курить.
- Ну так купи сигареты.
- У меня нет денег. Ты не купишь мне пачку?
- Нет,- решительно говорит она.- Я не буду покупать тебе ничего.
- Ну хотя бы одну сигарету?
- Нет.
- Если это дело принципа, то тогда это, и впрямь, безнадёжно.
Она не отвечает.
Она пьёт пиво из банки.
- Сегодня я должен был научиться делать из фантиков деньги, но день
прошёл, а я так и остался в ночи. И без денег. Посмотри, солнце уже зашло за
крыши домов.
- Я куплю себе сигареты,- говорит она.- Но тебе не дам.
- Я знаю. Принципы - самая безжалостная вещь на свете.
- Не самая,- возражает она.
- Ведь ты даже не хочешь курить.
- Откуда ты знаешь.
- Я ничего не знаю,- устало говорю я.- Я хочу есть, курить и очень хочу
выпить. А впереди ещё вся ночь.
- Ты можешь вернуться домой,- пожав плечами, говорит она.
- Да. Но не хочу. Потому что это не мой дом.
- Это зависит от того, что тебе нужно.
- Нет,- не соглашаюсь я.- Вовсе не от этого.
Мы идём.
Она допивает пиво и выбрасывает пустую банку в мусорную урну.
- Ну ладно,- говорит она.- Спасибо, что проводил. Это мой дом. Я пойду.
- Как... Ты уходишь?- не решаясь в это поверить, говорю я.
- Да,- говорит она.- А что? Ты думал, что я пойду с тобой? Ты даже не
знаешь, куда.
- Может быть, к тебе?
- Ну уж нет!
- Нет?
- Нет!- категорично говорит она.
- Значит, мы расстаёмся?
- А ты как думал?
- Я уже и забыл, как я думал, да, наверное, это уже и не важно.
- Ладно,- говорит она.- Пока.
Я не отвечаю.
Она идёт к подъезду.
- Постой!- говорю я.
Она оборачивается.
- Сейчас ты позвонишь Олегу, я знаю, и он приедет. Конечно, приедет. Но
может приехать и Евгений, даже обязательно приедет, чтобы узнать, что с его
машиной, и где она. Ты отключишь мобильник, выдернешь из розетки телефон, но
он всё равно приедет, и если ты не откроешь ему дверь, он останется ждать в
подъезде. А тут приедет твой бывший муж, просто, чтобы выяснить, почему ты
не стала с ним разговаривать. Представляешь, какая произойдёт сцена?
- Это тебя уже не касается,- помолчав, говорит она.- Ты слишком много
думаешь о том, что тебя не касается.
Она поворачивается, входит в подъезд и закрывает дверь.
Я стою.
Ещё утром я не хотел её.
Я и теперь её не хочу, но я устал, и меня тяготит одиночество.
Значит, я на что-то надеялся?
Я надеялся, что что-то изменится само собой, и произойдёт вспышка молнии.
Она не произойдёт.
Теперь уже ясно, что не с этой женщиной.
Но есть много других.
И есть Нина.
Я поворачиваюсь и иду по улице, а вокруг уже собирают ветошь, вчерашние
маски из папье-маше, а над крышами всё ярче полыхает закат.
Городская пыль полынной горечью отзывается в гортани.
Пепел не имеет вкуса и запаха.
Может быть, меня уже нет, но зачем-то у меня ещё остались желания.
Или это чужие желания, как и эти костры?
И я не изобрёл ничего нового.
Те, кто ищут открытий в заповедных лесах, неся на плечах тяжесть своих
рюкзаков, что они знают о жизни диких зверей?
А если они знают о повадках зверей по книгам, то что они знают о духах?
Сегодня закончилась война, а для меня ничто не изменилось.
Но теперь я знаю, куда я иду, а это не хуже чем раздобыть денег на
выпивку. Я иду туда, где я уже был. И в прошлом можно обрести будущее,
потому что ничто не бывает исчерпано до конца.
И можно притвориться, что тебя здесь не было.
И получить это снова.
Пока это не станет привычкой.
От дыма костров слезятся глаза. На моём теле не осталось уже живого места
от шрамов. Но то, чего не видит посторонний глаз, не ставится в упрёк.
Никто не попрекнёт меня.
Может быть, она ждёт меня и даже поссорилась ради этого со своим мужем,
или его нет вовсе - не было или уже нет. Я не должен об этом думать. Если
женщина ждёт меня, то не всё ли равно, почему она сегодня одна.
Это всё тот же закат, но рисунок его уже иной.
И эти костры.
Сегодня перестали бомбить Югославию. Через несколько дней мы забудем, кто
были наши враги.
И только стыд растворяется дольше и скоро становится беспричинен.
Чувства сохраняются дольше, чем их причина. Она лишь мгновение, но
подготавливается веками.
И я не знаю, что обмануло меня, несовершенство моих чувств или
несовершенство познаний, да это и безразлично.
Да и был ли кто-то обманут?
Ведь это всё та же ночь, и дымные костры на улицах города, и эти фантики,
слипшиеся за день в карманах в папье-маше.
Маски сжигают, и я сжигаю свои дни, измеряя время по общим часам. Потому
что даже для того чтобы отсюда уехать, мне нужно знать расписание.
В каком часовом поясе я оказался? Где я родился? Зачем?
Кто предаст меня завтра, и перед кем завтра мне будет стыдно?
Если ночь не окончится, не наступит день, а в новом дне уже не будет
меня.
Но сегодня я здесь.
И ноги уверенно несут меня туда, где я боюсь мысленно оказаться, потому
что ожидания обманчивы, а я не могу думать плохо о той, к которой иду.
Она ждёт меня или не ждёт, это неважно. Довольно того, что она есть.
Теперь её будут звать Нина.
Июнь 1999 г., Кёнигсберг
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 24.10.2002 14:20
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг