- ...И ты представляешь,- рассказывала Аня Панаме, - аккурат вчера у
меня был "платёжный день", ну, то есть когда я своей "крыше" плачу.
Являются в назначенный час мои "ёжики", как обычно, с "Балтикой" и
мороженым... Я им конвертик, а они не берут!.. Тут я прям струсила - это
как, значит, прикажете понимать? А вот так и понимай, говорят, "папа" наш
велел тебе ни о чём больше не беспокоиться и жить дальше без стрессов.
Можно мы тут с краешку посидим, тренировку посмотрим?.. Вдруг понравится,
сами в седло захотим... Чудеса...
- Да уж, чудеса, - усмехнулся Панама. - Из области бесплатного сыра...
Он такое мог бы ей поведать из своей собственной практики, что роман
напиши - не поверят, но Аня лишь махнула рукой:
- Всё может быть, только знаешь... что-то стало мне на всё наплевать...
- И вдруг вскочила: - Вика, а постановление кто делать будет? И руки! Руки
у тебя где?..
Девушка, рысившая по манежу на рыжей кобыле, послушно кивнула и поехала
дальше. Вика была из старших, продвинутых Аниных учениц, и ей доверялось
самой работать лошадку.
Аня вновь села на потрескавшуюся скамью. На ней были бриджи и сапоги,
она поглядывала на часы и собиралась вскоре вывести Вальса.
- Я, наверное, бытовая сталинистка, - проговорила она, - но всё-таки,
честное слово, раньше совсем другой народ был. Светлый, открытый... Я вот
тут совершенно случайно с одним дедушкой познакомилась, Петром Фёдоровичем
зовут.
Поговорили с ним, так аж жить захотелось... Под семьдесят мужику,
где-то в Арктике всё здоровье оставил, а оптимизма!.. Мне бы полстолько...
В это время из-за ворот донеслось сдержанное урчание автомобильного
двигателя. На территорию малым ходом вкатилась серая "Нива" и остановилась
на площадке, устроенной, чтобы не пугать лошадей, в стороне от манежа.
Щёлкнула правая дверца - наружу, спеша и волнуясь, выскочила девочка в
тренировочных штанишках, заправленных в резиновые сапоги. Она держала в
руках мешочек с морковкой. Антону Григорьевичу сразу показалось, будто он
где-то уже видел её.
Полноватая, чуточку неуклюжая, в очках и с длинной косой... Из машины
выбрался взрослый спутник девочки, и Панама понял, что не ошибся.
- Вот уж не ожидал!.. - Он приподнялся со скамьи, протягивая руку
невысокому седому мужчине. - Какими судьбами?
Его нечаянный союзник по драке в тёмной аллее улыбнулся и дружески
кивнул Ане, тоже вставшей навстречу:
- Да нас Анна Ильинична когда-то ещё приглашала поездить, вот на
сегодня и договорились...
Аня забрала вконец оробевшую девочку и повела её в конюшню:
- Ты как, галопом ездишь уже? А жеребцов не боишься?..
Мужчины остались на маленькой трибуне одни:
- Антон.
- Алексей.
Они были примерно одного возраста и перешли на "ты" вполне ненавязчиво.
Может быть, ещё потому, что совместное участие в драке психологически
неизбежно сближает.
- Рад снова увидеться... Земля-то у нас, оказывается, кругленькая!
- И маленькая. А лихо ты, между прочим, Антон, кулаками орудуешь...
Панама ещё в тот достопамятный вечер оценил свою лихость как весьма
относительную, но сейчас его больше занимало не сравнение бойцовских
достоинств, а нечто другое, и он с горечью мотнул Головой:
- Вот только кончилось всё, к сожалению, не так, как мы с тобой хотели.
- Господи, а что случилось?.. - искренне разволновался Алексей.
Сразу ответить Панама не успел. За их спинами тяжело бухнули деревянные
ворота конюшни. Аня вышла наружу, ведя в поводу Вальса. Белоногий
будёновец фыркал, топал копытом, беспокойно оглядывался. Следом появилась
девочка. За ней с величавой кротостью вышагивал серебристо-серый конь,
выглядевший, точно иллюстрация из книжки об арабской породе. Девочка
благоговейно держала его под уздцы.
- Торик у нас мальчик хотя и пожилой, но, учти, с темпераментом, - на
ходу давала Аня последние наставления. - Ну что, подпруги подтянула?
Садимся!
Она оказалась в седле одним привычным движением. Обернувшийся Алексей
проворно вытащил из сумки видеокамеру:
- На старт приглашается Станислава Лопухина, команда России...
Девочка покраснела и, отпустив путлище подлиннее, со второй попытки
вскарабкалась на коня. Залезание в седло для неё всё ещё оставалось
проблемой.
Проезжавшая поблизости Вика насмешливо хмыкнула. Дескать, ходит тут
всякий разный прокат, только лошадей, достойных гораздо лучшего
применения, утомляет...
Алексей самозабвенно глядел в окуляр, запечатлевая на плёнке юную
всадницу, совершавшую первый круг по манежу. Потом остановил запись и
повернулся к Панаме:
- Да, так ты говорил - вроде что-то стряслось?..
Девочка, которую по малости её лет величали не Станиславой, а в
основном Стаськой, между тем уже ощутила разницу между смирными, по
большому счёту ко всему безразличными прокатными лошадьми и настоящим
спортивным конём. Прокатные лошади-и кто станет их за это винить? - заняты
в основном сачкованием. Как бы изловчиться да не выполнить недостаточно
энергично и грамотно поданную команду, как бы приберечь силы и поскорей
оказаться снова в конюшне, в своём деннике, у кормушки с недоеденным
сеном... Серый Альтаир оказался совсем другого поля ягодой. Когда Стаська,
до полусмерти запуганная упоминанием о "темпераменте", всё же решилась
легонько подтолкнуть его пятками на шагу - конь отозвался немедленно и
послушно, не потеряв ритма движения. Он легко и красиво нёс сильную,
упругую шею, и девочка, мало-помалу нащупав контакт с его ртом, вдруг
осознала, как именно следует держать повод. Она читала, что опытная лошадь
есть самый лучший учитель, но только теперь поняла, как это происходит в
действительности.
- Повод!..- скомандовала Аня.- Строевой рысью - марш!..
И Альтаир поднялся в рысь опять-таки без дополнительных понуканий, без
"проверок на вшивость", без унизительного подхлёстывания. Стаська
принялась старательно привставать и опускаться в седле, и пятки сами
отошли от боков, чтобы конь больше не прибавлял темпа. Ей даже удалось
сосредоточиться на поводе, и руки впервые стали размеренно сгибаться и
разгибаться. Это движение она до сих пор видела только у старших учеников.
- Всадник, вольт налево через манеж! - прокричала ей Аня.- Ма-арш!..
- ...Там вообще-то всё не здорово кончилось,- вполголоса начал Панама.
- Этот парень, который у "Юбилейного"...
- Ой, извини. - Алексей в сотый раз схватился за камеру, фиксируя
происходившее на манеже. Стаська силилась удержать равновесие, вставая на
"полевую" посадку. - Надо же будет ребёнку дома на себя посмотреть, ошибки
увидеть...
- Да ладно. - Панама бросил окурок и потянул из пачки новую сигарету.-
Это я так... разболтался что-то.
- Погоди. - Алексей опустил камеру на колени. - "Не здорово" - в смысле
как?.. Сильно, что ли, побили?..
По правде говоря, слушателем он оказался никудышным. Девочка на манеже
постигала премудрость езды учебной рысью ("Ну-ка сядь, как ковбои в кино!
- командовала Аня. - На копчик, а ногами упрись в стремена! Колено
выпрями!..") - и её успехи Алексей явно принимал к сердцу ближе, чем
известие о гибели какого-то практически не знакомого человека. Панама
успел двадцать раз мысленно плюнуть и пожалеть, что вообще заговорил с ним
о случившемся. Но все двадцать раз Алексей спохватывался, опускал камеру и
извинялся: "Да-да, так ты говорил..?"
- Вот ведь дела получаются... - протянул он наконец. - Вернулись,
значит.
И дело доделали...
Антон с силой растёр ногой окурок, смешивая с песком крошки
недогоревшего табака:
- Нет. Я потом понял... Им не убить его нужно было, а... выключить
где-то на сутки. Чтобы под ногами не путался... А он... встал. Жокеи,
они...
крепкие...
Говорить об этом было трудно. Но он говорил.
- И получил, - сказал Алексей. Помолчал и добавил: - Может, если бы мы
не вмешались, всё так и было бы, а? Действительно, полежал бы денёк...
А то Панаморев не думал об этом. Ещё как думал!.. Эх, если бы да кабы!..
Если бы не висела над душой идиотская боязнь "наломать дров" - ну вот
не наломал, а чем кончилось? Остатки карьеры сберёг? Да пропади они
пропадом!!!
...Если бы с помощью Алексея сдал обоих Серёжиных обидчиков в милицию -
и плевать, что сам участвовал в драке, свидетелей-то вон сколько было
вокруг!..
Если бы не заморачивался с окончательным лабораторным анализом -
Заказ?.. не Заказ?.. - а просто вовремя подстраховался и привёл в
"Юбилейный" группу захвата, опытных и умных ребят, с наказом - любыми
правдами и неправдами, но не дать погрузить и вывезти так называемого
Сирокко... Если бы раньше вышел на пограничников и попросил придержать
гнедого без отметин коня, чьим бы транспортом ни пытались его вывезти:
"Это наше национальное достояние, помогите..." Если бы да кабы...
На Серёжиных поминках он выпил рюмку "Синопской". И после этого не брал
в рот даже пива. Не было никакого желания.
- Вот тут ты не прав, - сказал он Алексею. - Надо было вмешаться...
только не так, как мы это сделали. Влез в драку, так уж иди до конца!
- Святые слова, - пробормотал Алексей...
- ...Анна Ильинична!...- долетел с манежа тонкий голосок Стаськи. - У
него, по-моему, потни сбился!..
Аня тут же подскакала на Вальсе, глянула и кивнула:
- Выезжай на середину, переседлаешь. Стаська остановила Альтаира и
спрыгнула на песок, и почти тут же рядом осадила свою кобылу разъярённая
Вика:
- Другого места не нашла, корова прокатная?!. Оказывается, она пыталась
добиться от лошади прибавленной рыси, и по какой-то причине дело у неё не
заладилось, а тут ещё и девочка помешала - расположилась аккурат на дороге.
Стаська испуганно смотрела снизу вверх, не очень понимая, что
произошло, только то, что определённо стряслось нечто ужасное и она была
тому причиной,- но Аня уже направила к ним Вальса.
- В чём дело? - мгновенно отреагировала она. - В манеже двум лошадям не
разъехаться?.. И что ты на человека орёшь? Забыла, как сама начинала?..
Устыдилась Вика или нет, осталось неведомо никому, но покраснеть
покраснела. Развернула лошадь и уехала на другой конец манежа, к слову
сказать, довольно обширного. Альтаир изогнул шею и принялся тереться
головой о Стаськину спину: должно быть, кожа под уздечкой чесалась.
Девочка поправила съехавший потник, быстренько сунула коню в рот кусочек
морковки и снова забралась в седло.
- Повод! - снова подъехала Аня. - Хлыстик во внешнюю руку!
Постановление сделай! Манежным галопом - марш!..
Серый Альтаир спокойно поскакал по манежу. Ему успела понравиться
незнакомая всадница, пусть неумелая, но постигшая самое главное: уважение
к живому существу, будь у него две ноги или четыре. Благородный конь в
полной мере оценил это и теперь с бесконечным терпением подсказывал
маленькой ученице, как именно следует сидеть в седле на галопе. Глаза у
Стаськи были счастливые.
Алексей на трибуне снова вскинул видеокамеру... Насколько Панама
разбирался в людях - а он в них ещё как разбирался, - не далее как к
вечеру этот человек и думать забудет о случайном знакомом по имени Сергей,
мелькнувшем и исчезнувшем с его горизонта. Небось на видеоплёнке не будет
ни Аниных наплаканных глаз, ни кучки окурков, усеявших песок под трибуной.
Сколько убийств совершается в пятимиллионном Питере каждые сутки? Одним
больше... Вот так всё оно и проходит... и порастает быльём...
"Здравствуйте, Аналитик. Можете передать нашему общему знакомому: ответ
положительный. Хотелось бы уточнить следующие технические детали..."
Глава двенадцатая
УХОДЯЩИЕ СКВОЗЬ ЗВЕЗДНУЮ СТЕНУ
От Санкт-Петербурга до Стокгольма расстояние как до Москвы. Те же
семьсот вёрст, только в другую сторону. Не на юго-восток, а точно на
запад. И лету примерно столько же: один час. И благодаря разнице во
времени самолёт приземляется в аэропорту Арланда по местному времени
раньше, чем отбыл из Пулкова. Вот такие чудеса.
Хмурому седовласому джентльмену в дорогом строгом костюме, сидевшему в
одном из кресел "Ту-154", было не до чудес. Что такое для современного
лайнера неполная тысяча километров?.. Полное тьфу. Едва набрал высоту - и
через двадцать минут приступай к снижению на посадку. Вот это, по мнению
джентльмена, было самое скверное. Он вообще страшно не любил летать.
Конечно, куда ж денешься - терпел, когда приходилось. Но посадка... когда
при каждом движении воздушной машины недавно съеденные аэрофлотовские
разносолы начинают шевелиться внутри и кажется, что внутренности покидают
свои привычные места и вот-вот соберутся в спутанный комок около горла...
Пожилой джентльмен изо всех сил делал вид, будто спокойно подрёмывает в
кресле, уже приведённом, согласно инструкции, в вертикальное положение.
Только руки, стиснутые на массивной пряжке пристяжного ремня, выдавали
напряжение. Он вслушивался в переменчивую мелодию самолётных турбин и лишь
изредка приоткрывал глаза, чтобы недовольно посмотреть сперва на часы -
долго ли осталось страдать?
- а потом сугубо мельком в иллюминатор. Шхеры Стокгольмского архипелага
проявлялись впереди куда медленнее, чем ему бы хотелось. У седоусого
джентльмена был вид человека, спешащего на безотлагательную встречу и
заранее раздражённого возможной задержкой. Он снова закрыл глаза и
отрешённо откинулся на спинку кресла...
...Громкий дружный смех, неожиданно прорезавший напряжённый гул
двигателей самолёта, заставил очнуться. Василий Никифорович сердито открыл
глаза и посмотрел за проход, туда, где обосновалась компания иностранцев.
Прямо против Цыбули сидел молодой скандинав, светловолосый, усатый, с
открытым мужественным лицом. Выставочный экземпляр потомка викингов, ни
убавить, ни прибавить! Парень что-то весело рассказывал обернувшимся в
креслах друзьям. Василий Никифорович не понимал языка, но даже без знания
шведского всё стало ясно в секунды. Жесты и мимика не оставляли сомнений.
"Викинг" переносил самолёт ничуть не лучше Цыбули, а может, даже и хуже.
До тошноты, до унизительного общения с гигиеническим пакетом. Что,
понятно, порождало проблемы, ведь перелёты, в том числе международные, на
Западе - такая же привычная норма жизни, как у нас электрички. И мучился
парень, пока случайно не открыл самое простое и надёжное средство: от души
похохотать над собственной слабостью...
Зато вот теперь сидел с баночкой холодного пива в руке и вовсю травил
анекдоты, изредка поглядывая в иллюминатор и указывая пальцем на
возникавшие внизу знакомые контуры островов, и гнусная дурнота не смела к
нему подступиться.
"А я чего? - с внезапной ревностью подумал Василий Никифорович. - Я-то
какого героя-панфиловца изображаю?.. И в Питер пока летел из Ростова, и
теперь вот... Перед ними выпендриваюсь?.."
Он ехал за рубеж не впервые. И давно понял, в чём разница между
российским руководителем и западным бизнесменом. Россиянин застёгнут на
"все пуговицы, он внешне неприступен и несокрушим, но таит в кармане
нитроглицерин, потому что десять лет не был в отпуске - а как же, ведь без
него производство немедленно встанет, а то и вовсе развалится... Европеец
ходит в мятых джинсах и тенниске, поскольку знает толк и в работе, и в
отдыхе, и инфаркт ему не грозит, ибо хорошо отлаженная фирма даже в
отсутствие шефа тикает как часы...
"Викинг" заметил взгляд Цыбули, дружески улыбнулся ему и сделал жест
пивной баночкой, как будто предлагал тост. Василий Никифорович неожиданно
для себя самого ответил традиционным жестом русского выпивохи: средние
пальцы согнуты, а большой и мизинец делают вид, будто поддерживают стакан.
- Скооль[70]... - засмеялся швед. Цыбуля торжественно кивнул ему и
отвернулся к окошку. Нитроглицерина в кармане он пока не носил, а джинсы
покоились внутри сданного в багаж чемодана. Вот только вряд ли они ему
пригодятся. Василий Никифорович летел в Стокгольм вовсе не ради
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг