Спроси меня! Я дам ответ.
Суров мой краткий приговор:
Всему на свете есть цена!
Огнем горит стальной узор -
Священной вязи письмена.
Закон небесный и земной
Навеки вплел в себя мой нрав...
И потому хозяин мой
Непобедим, покуда прав.
2. СЛОМАННЫЕ КРЫЛЬЯ
- Ты знаешь, друг Волкодав, почему он так называется? - спросил Эврих.
Крутая каменная тропа, по которой местами приходилось взбираться на
четвереньках, вывела их на гребень очередного обрывистого кряжа, поросшего
великолепными елями. Здесь, наверху, обнаружилась небольшая площадка. За нею
вздымался к небесам очередной взлобок - почти голое нагромождение
чугунно-серого камня, лишь кое-где украшенного зеленью да желтыми и
малиновыми пятнышками цветущих кустов. Кряж обрывался на площадку отвесной
стеной, отполированной дождями и ветром до темного блеска. Так блестит
неподвластный ржавчине старинный металл.
- Так ты знаешь, откуда у него такое имя? - кивая в сторону утеса,
повторил Эврих.
- Ну?.. - спросил Волкодав больше для того, чтобы аррант наконец
выговорился и умолк.
- В книге Салегрина Достопочтенного "Описания стран и земель"
приводится легенда о том, что когда-то в древности здесь обитало племя
крылатых людей. Так вот, когда эти люди чувствовали приближение смерти или
по какой-то причине утрачивали способность летать, они приходили на этот
утес и бросались с него вниз. Потому-то он и называется Утесом Сломанных
Крыльев. Прекрасная легенда, не правда ли?
- Правда, правда, - пробурчал Волкодав, размышляя про себя, почему это
у книгочеев вроде Эвриха что ни легенда, то обязательно прекрасная. Даже
какая-нибудь непроходимая гадость вроде предания о том, как саккаремский шад
застукал свою дочь с конюхом и велел ее утопить, привязав к ногам полный
мешок золота.
А Эврих в который раз огорченно подумал о том, что варвар все-таки
неспособен был внимать высокой поэзии.
И вот тут-то Волкодаву разом стало не до него. И уж вовсе не до бредней
какого-то давно умершего Салегрина. Ибо Мыш, только что мирно дремавший на
жесткой ременной петельке, пришитой к ножнам меча нарочно ради него, вдруг
проснулся, выполз на плечо Волкодаву и обеспокоенно зашипел. А потом
развернул черные крылья и свечой взвился вверх!
Как все летучие мыши, он предпочитал бодрствовать по ночам. Но жизнь с
Волкодавом давно приучила зверька просыпаться и действовать в любое время
суток, когда было необходимо.
Венн проводил взглядом стремительно возносившееся пятнышко... и острые
глаза внезапно различили какое-то шевеление высоко наверху, за самой кромкой
обрыва. Волкодав напряг зрение. К отвесной круче медленно, с трудом
подползал человек. Вот появилась голова, вот свесились длинные волосы, вот
напряглись тонкие руки, цеплявшиеся за выступы камня. Сейчас они сделают
последнее усилие и...
Эврих испуганно шарахнулся прочь: Волкодав молча швырнул наземь
заплечный мешок и сломя голову кинулся через площадку вперед. Молодой аррант
сообразил, что к чему, только когда сверху вниз мимо ржаво-серой скалы
заскользил, переворачиваясь в воздухе, легкий человеческий силуэт.
Что до Волкодава, - венну казалось, будто тело падало очень медленно,
паря возле каменной стены, словно комок невесомого пуха. Он знал, отчего так
происходило. Внешнее время всегда замедляло для него свой ход, когда он
выкладывался до конца, а сейчас был именно такой случай. Волкодав успел
оказаться как раз там, где должно было грянуться оземь валившееся из
поднебесья тело, и вскинуть руки навстречу. Он успел заметить, что тело было
женским, что на изорванной одежде запеклись багровые пятна... успел даже
разглядеть обезображенное побоями лицо с закрытыми глазами и прикушенной
нижней губой. Коснувшись его ладоней, тело сразу перестало быть невесомым.
Страшной силы удар опрокинул венна на камни. Валясь навзничь, он еще
подумал, что, кажется, все-таки смягчил падение неведомой женщины. Потом он
ударился виском, и сознание кануло в темноту.
Что бы там ни плел этот Салегрин Достопочтенный, крылатых людей
все-таки не бывает...
Когда Волкодав пришел в себя, первым звуком, достучавшимся до его
слуха, был жалкий стонущий плач. Мыш?.. Нет, не Мыш. Что-то твердое
упиралось в левый висок, и там свила гнездо грызущая боль. Волкодав слегка
отстранил голову, потом открыл глаза. Он увидел над собой острое каменное
ребро, раскрашенное длинной полосой крови. И понял, что Незваная Гостья в
который раз с ним разминулась, промазав на полноготка. Волкодав приподнялся
на локтях и посмотрел в ту сторону, откуда слышался плач.
Эврих сидел на земле, прислонившись спиной к откосу, и баюкал на руках
существо, спасенное благодаря чуду Богов и вмешательству Волкодава. Молодой
аррант повернул голову и посмотрел на венна с выражением потустороннего
ужаса. Увидел, что Волкодав зашевелился, и ужас в глазах сменился
неописуемым облегчением. Волкодав поднялся и подошел, осторожно ощупывая
рассеченный висок и пытаясь пристроить на место лоскут кожи с волосами,
содранный о камень.
Та, что лежала на коленях у Эвриха, на первый взгляд казалась
девочкой-подростком. Изящное, хрупкое тело, по-птичьи легкое в кости.
Изодранная одежда и кровавые синяки, уродовавшие почти обнаженную плоть...
И ведь, наверное, еще жило и сыто радовалось собственной силе
похотливое животное, по недосмотру Богов именовавшееся человеком.
Мужчиной...
Эврих, кажется, успел убедить несчастную прыгунью, что она наконец
попала к друзьям. Она не пыталась высвободиться из его рук. Наоборот,
хваталась слабыми, совсем детскими пальцами за полотняный рукав и,
надрываясь беспомощным плачем, что-то лопотала на странном свистящем
наречии. Если этот посвист и щелканье вообще можно было назвать речью.
Эвриху не удавалось разобрать ни единого знакомого слова.
- Я обращался к ней на всех языках, которые знаю, - тихо пожаловался он
Волкодаву. - Не понимает, хоть тресни. Только свиристит, как синица.
Венн, не отвечая, опустился рядом на колени. Взял девушку за руку,
зажмурился... И, к полному изумлению Эвриха, принялся посвистывать и цокать,
совсем как она.
Еще одно чудо состояло в том, что девушка встрепенулась, с трудом
приоткрыла заплывшие кровоподтеками глаза и начала отвечать. Она давилась
слезами и дрожала в жестоком ознобе. Эврих запоздало расстегнул на себе
пряжку, стащил теплый плащ и закутал ее. Он посматривал на Волкодава, и то,
что он видел, пугало его все больше. Обычно лицо у венна было не
выразительнее соснового пня. Когда на подобном лице вдруг проявляется
хладнокровная неотвратимость убийства, это кое-что значит.
- Она вилла, - выпустив руки девушки, сказал наконец Волкодав. - Из
племени Детей Утреннего Тумана.
Эврих молча кивнул, сдерживая не к месту пробудившееся любопытство.
Виллы!.. Именно так назывался мифический крылатый народ, о котором упоминал
в своей книге добродетельный ученый предшественник. При других
обстоятельствах аррант непременно пустился бы в расспросы и, пожалуй,
составил бы неплохую главу в свои "Дополнения"... Но не теперь.
- Помнишь наемников, - про них мальчишка Браноха все говорил?.. -
продолжал венн. - Так вот, она увидела их нынче утром, когда возвращалась
после ночного дождя. Это был ее первый дождь. Люди шли без дороги, она
спустилась узнать, не заблудились ли, не терпят ли какого несчастья. Они
подстрелили ее симурана...
Волкодав скрипнул зубами и замолчал. В том, что произошло дальше,
никакого сомнения быть не могло.
- Плохо дело! - сказал он затем.
Эврих с бесконечным участием гладил ладонью грязный колтун, в который
чья-то жестокая воля превратила некогда роскошные светлые пряди. Он вздохнул
и хмуро согласился:
- Чего уж хорошего.
- Сюда летит ее племя, - сказал Волкодав. Эврих поспешно завертел
головой... И глазам его предстало великолепное зрелище, любоваться которым
доводилось не всякому земному владыке. Из-за высокого каменного гольца -
родного брата Туманной Скалы, украшенного белой бармицей снежника, - один за
другим выплывали в небо могучие крылатые звери. Легендарные симураны были
гораздо крупнее орлов, даже крупнее знаменитых саккаремских беркутов, с
которыми тамошние охотники травят волков. Издали небесные летуны напоминали
больших поджарых собак, снабженных от Божьих щедрот еще и широченными
перепончатыми крыльями. У каждого на спине, касаясь коленями перепонок,
сидел всадник.
Волкодав встал с земли и приветственно поднял правую руку. Мыш повис в
воздухе у него над головой.
Симураны быстро снижались, и скоро стало заметно, что всадники были так
же хрупки и невелики ростом, как и девушка, лежавшая под мягким шерстяным
плащом.
Честно молвить, у Эвриха екнуло сердце, когда передний симуран,
буровато-черный вожак, погнал крыльями вихрь, величественно опускаясь на
каменную площадку. Мыш поспешно вцепился в плечо Волкодаву: маленького
зверька едва не унесло прочь. Со спины симурана соскочил поджарый, крепкий
седовласый мужчина. Гордое лицо, властная осанка - вождь! И кому какое дело,
что ростом этот вождь был Волкодаву до середины груди. Венн поклонился ему,
как младший старшему. И просвистел нечто, по мнению Эвриха, весьма отдаленно
напоминавшее связную речь.
Другие симураны касались цепкими когтями угловатых камней. С мохнатых
спин скатывались маленькие наездники, все - мужчины, - и спешили к арранту и
его подопечной. Первым подбежал коренастый светловолосый крепыш в легкой
шубке из пушистого, точно перья, белого меха. Если Эврих еще не ослеп, он
приходился девчонке родным отцом. С ним подоспел рыжий парнишка, вооруженный
небольшим самострелом, приспособленным в чехле за спиной. Брат? Жених?..
Парень плакал, даже не пытаясь скрыть слезы ярости и отчаяния.
Вождь поклонился Волкодаву, как равный равному. И вдруг вполне прилично
выговорил по-веннски:
- Дети Утреннего Тумана рады приветствовать Брата Крылатых, идущего под
сенью наших небес.
Нет такого народа, у которого не считалось бы вежливым в присутствии
гостя разговаривать на его языке. И радостно приветствовать его, каким бы
чудовищным ни было горе, совпавшее с его появлением.
Много позже Эврих замучит Волкодава вопросами, откуда мог совершенно
незнакомый виллинский вождь знать его самого и разуметь речь его племени. И
венн неохотно расскажет ему, что когда-то имел дело с виллами Самоцветных
гор. И постиг там их язык, а они - его. А то, что знал хоть кто-то из вилл,
рано или поздно становилось достоянием всех.
- Мы почувствовали, что наша сестра попала в беду, и поспешили на
поиски, - продолжал вождь. - Мы были рядом, но она ослабела и лишилась
симурана. Ты помог ей позвать нас. Спасибо тебе.
- Она напоролась на выродков, не заслуживших называться людьми, -
сказал Волкодав. - Я не успел защитить ее, Отец Мужей.
- Там, откуда они пришли, отныне будут только суховеи и град!.. -
давясь болью и бешенством, выкрикнул рыжеволосый. Сдернул со спины самострел
и потряс им над головой: - И ни один из Бескрылых более не переступит границ
нашей земли!..
- А залогом тому, - со смертельным спокойствием поддержал парня
светлобородый отец, - станут шкуры злодеев, подвешенные у входов на тропы. Я
рад буду погибнуть, чтобы совершить эту месть... Поторопимся! Они не успели
уйти далеко!
Виллины одобрительно засвистели. Взволнованные симураны били крыльями,
издавая отрывистый лающий клекот.
Вождь молчал, поглядывая то на разгневанных братьев, то на изувеченную
сестру. Тому, кого по достоинству называют Отцом Мужей, всегда бывает
нелегко принять страшное решение о мести и кровавой вражде.
- Государь мой, - тихо сказал Волкодав. Оказывается, он успел вытащить
из поясного кармашка короткозубый костяной гребешок и теперь не спеша
распускал ремешки, стягивавшие его косы. - Государь, - повторил Волкодав. -
У порога твоих гор живут добрые люди, никоим образом не повинные в
случившемся непотребстве. Скажу тебе даже так, Отец Мужей: сольвенны и
сегваны, чтящие Правду, рады были бы сами переловить мерзких насильников и
совершить над ними справедливость!
Обычно из него каждое слово нужно было чуть не клещами тянуть. Эврих
знал: венн принимался говорить длинно и складно только в исключительных
случаях. После чего отмалчивался по две седмицы. До сих пор Эврих видел его
в подобном состоянии всего раз или два.
- Это так! - горячо поддержал он спутника.
- Прошлой ночью мы гостили у славного бортника, сегвана Браноха. Бранох
рассказал нам, как пострадал от мимохожих злодеев его почтенный сосед. Может
статься, это были те самые чужаки? Тогда за что наказывать мирный народ?
Об Асгвайре, восхищенно блестевшем глазами при слове "наемники", он
благоразумно старался даже не думать.
- Что же ваши добрые люди не остановили тех, кто вершит зло?.. -
выкрикнул рыжий.
- Брат Крылатых хочет защитить живущих вместе с ним на равнине, -
сказал вождь. - Это достойно. Я знаю, у каждого племени своя Правда. Но я
знаю и то, что ни одна из них не учит оставлять зло безнаказанным...
- Святые слова молвит Отец Мужей, - торжественно кивнул Волкодав. Он
расчесал волосы, и длинная седеющая грива легла на плечи и спину, покрыв ее
до лопаток. Эврих вдруг вспомнил, зачем распускали свои косы веннские воины.
Он мгновенно сообразил, что было на уме у его товарища, и ему сделалось
жутко.
- Наша Правда, которую никто не называет мягкосердечной к душегубам,
велит, чтобы злодея, если это возможно, карал его собственный род, -
продолжал Волкодав. - Над вашей сестрой надругались ублюдки без роду и
племени. Но они люди. И я человек. Ты зовешь меня Братом Крылатых, но по
рождению я Бескрылый. Я поймаю насильников, и у вас не будет причин для
вражды с жителями предгорий, не сумевших запереть им дорогу сюда.
Виллины смолкли по одному, глядя на него во все глаза. Эврих передал
девушку жениху и отцу и вполголоса проговорил:
- Я с тобой, Волкодав.
- Нет, - сказал венн. - Останешься здесь.
Когда они готовились к путешествию, он учил Эвриха обороняться, но
воитель из арранта был, как из него самого - книжник. То есть молодец против
овец, но против опытных наемников... Бой предстоял вовсе не шуточный.
Волкодав знал, на что шел, и не особенно обольщался. Всякое ведь случается.
Утешало то, что они с Эврихом, кажется, одинаково хорошо знали и дорогу, и
то, что им предстояло проделать, добравшись до цели...
- Ты лекарь, - сказал Волкодав. - Поможешь девчонке.
Эврих оглянулся на девушку, сглотнул, нахмурился и кивнул.
- Твои сестры и братья однажды сохранили мне жизнь, - обращаясь к
вождю, сказал Волкодав. - Нелюди должны заплатить за то, что опозорили перед
вами людей. Разреши мне потребовать с них эту плату, Отец Мужей.
Вождь посмотрел ему в глаза, потом медленно наклонил голову:
- Как мы сумеем помочь тебе?
- Пошли кого-нибудь из своих сыновей выслеживать их, - сказал Волкодав.
- Ты ведь знаешь, кто достаточно хладнокровен и не поддастся искушению
мести, не станет попусту подставлять себя под стрелу...
- Я сам сделаю это, - сказал вождь.
Волкодав повязал лоб куском широкой льняной тесьмы, чтобы волосы не
лезли в глаза. Тесьма сразу пропиталась кровью из раны на виске. Он подошел
к поруганной вилле и снова опустился перед ней на колени.
- Прости, маленькая сестра, - шепнул он, накрывая ее руки своими. -
Покажи мне тех, кто тебя оскорбил.
Он знал, что тем самым причинит ей новую муку. Но другого выхода не
было. Вилла вздрогнула, напряглась худеньким телом, сделала над собой зримое
усилие... и он их увидел.
Между собою и с теми, кто понимал, виллы разговаривали совсем не так,
как люди равнин. Они умели соприкасаться разумами, подобно Тилорну и Ниилит.
А щебет и свист, который слышало ухо, лишь помогал должному истечению мысли.
...И Волкодав их увидел. Так отчетливо, словно сам стоял на коленях в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг