летуна. А тот ласково потерся мордочкой о его шею. Асгвайр чуть не
споткнулся о собак, расположившихся у крыльца, и побежал в дом. Все-таки
колдуны!.. Во имя волосатых ляжек Туннворна, колдуны!..
- Ну вот! - сказал Эврих, когда за юным сегваном бухнула дверь. - Как
сейчас заложат с той стороны да подпалят, чтобы какой ворожбы не
сотворили...
Венн хмыкнул:
- Ты под крышей ночевать рвался, не я.
Он не стал напоминать Эвриху о законе разделенного хлеба, чтимом,
насколько ему было известно, простыми сегванами свято. В просвещенной
Аррантиаде этот закон, как и многие другие незыблемые древние установления,
был почти позабыт. Арранты по-прежнему встречали приезжих людей угощением,
но уже немногие доподлинно знали, почему так. Вот пускай Эврих и боится.
Впредь на пользу пойдет.
Через некоторое время в дверь заскреблись. Волкодав, как полагалось
"слуге и телохранителю", ее отворил. Оказывается, это Асгвайр принес позднюю
вечерю гостям.
Волкодав принял деревянное блюдо, поблагодарил юношу и сказал:
- Отведай с нами угощения, сын славных родителей.
В таких случаях у сегванов упоминалось лишь об отце, но венн, выросший
на том, что в семье правила мать, побороть себя не умел. Асгвайр осторожно
присел на высокий, в локоть, порог. Мыш немедленно снялся с деревянного
гвоздя, на котором висел, подлетел к хозяйскому сыну, сел рядом на толстое
бревно и принялся любознательно обнюхивать его руку. Волкодав отметил про
себя, что насторожившийся паренек руки не отдернул.
На блюде лежало обычное сегванское угощение: ячменные лепешки, жареная
рыба, творог и мед. И жбан с сывороткой, которой это племя запивало почти
всякую пищу. И еще печеная в сметане прошлогодняя тыква, сохранять и
готовить которую переселенцев научили местные сольвенны.
Асгвайр во все глаза смотрел на двоих чужаков. Он нисколько не
сомневался, что аррант слукавил, назвавшись странствующим ученым. Дураку
ясно, что не бывает ученых таких молодых, загорелых и широкоплечих. Ученые -
это длиннобородые старцы, изможденные и высохшие за книгами. И если они
путешествуют, то с целыми караванами стражи и слуг. А вовсе не с
единственным телохранителем.
Заметив внимательный взгляд юноши, мнимый ученый обратился к нему:
- Медоносны ли пчелы твоего батюшки, друг мой?
- Милостью Храмна, не жалуемся, - с готовностью ответил Асгвайр. Начало
беседе было положено, и он отважился спросить: - Не в обиду будь сказано,
куда ты держишь путь отсюда, почтенный? Наверное, в Галирад, на праздник?
Волкодав уже вытащил из заплечного мешка небольшую чашку, покрошил в
нее хлеба, рыбы, тыквы и творога и залил все сывороткой - для Мыша. При этих
словах Асгвайра он мысленно пробежал в уме все сольвеннские праздники и
удивился, не припомнив подходящего. Эврих, видимо, подумал о том же.
- Прости мое невежество, отпрыск славного батюшки, - медленно
проговорил аррант. - Я давно не бывал в здешних местах. Какому празднику
нынче радуются в сольвеннской державе?
- Ну как же! - в свою очередь удивился Асгвайр. - Государыня кнесинка
подарила государю наследницу. Неужели ты не слыхал?
Эврих, не утерпев, оглянулся на Волкодава.
- Я действительно давно не бывал здесь, - сказал он затем. - Больше
двух лет. Когда я прошлый раз приезжал в Галирад, городом правил кнес Глузд
Несмеянович, и он, к несчастью, был вдов. Как раз тогда он выдавал замуж
дочь, но она, сколь я знаю, так и не доехала до жениха... пропала где-то в
горах. Это было большое горе. Возможно ли, чтобы кнесинка Елень...
- Да нет! - тряхнул головой Асгвайр, так что за плечами мотнулся
длинный хвост русых волос, связанных шнурком на затылке. - Храмну было
угодно, чтобы государыня Елень Глуздовна так и не возвратилась. Глузд
Несмеянович, храни его наши и сольвеннские Боги, по-прежнему вождь и правит
мудро и справедливо. Только теперь он снова женился, и жена родила ему
девчонку. То есть мы, сегваны, считаем, что лучше бы мальчишку, но по их
Правде женщина тоже может наследовать...
Боязливая застенчивость понемногу оставляла его, он разговорился и был
очень рад, что может чем-то удивить бывалых путешественников.
- Сколько я помню, кнес много зим скорбел по жене, - сказал Эврих
задумчиво. - Кто же та, что сумела так счастливо утолить его скорбь?
- Она родом вельхинка, - ответил Асгвайр. - Вельхи, они и так гордые, а
теперь вовсе зазнаются. Особенно ключинские, - слышал, может, это те, что на
Сивуре живут. Теперешняя государыня раньше была воительницей и служила
кнесинке Елень, когда ту везли к жениху. Я слышал, она вправду здорово
дерется и спуску никому не дает. Она сражалась у Трех Холмов и еще потом,
когда сопровождала дочь кнеса. Люди говорят, она ничего не боится. Еще
говорят, будто она очень красивая, хотя и черноволосая. Ее зовут Эртан, дочь
Мохты Быстрых Ног. Забавные имена у этих вельхов, правда?
Волкодав невольно отвернулся, пряча глаза. Он понял, о ком шла речь,
сразу, как только услышал, что новая кнесинка была родом из вельхов.
Эртан!.. Венн вспомнил гордую голову в короне черных кудрей, бесстрашный
взгляд серых глаз, маленькие руки, легко управлявшиеся и с тяжелым мечом, и
с поводьями стремительной колесницы... Полуобнаженное, залитое кровью тело и
длинный нож, торчавший у левой груди... Госпожа кнесинка Эртан определенно
найдет, о чем рассказать маленькой дочери, когда та подрастет и захочет
стать воительницей, как мать.
- Как люди зовут девочку? - неожиданно для себя самого спросил он
Асгвайра. И услышал в ответ:
- Любимой. По первой жене государя.
Эврих заговорщицки воздел палец, потом порылся в кожаной сумке, вытащил
глиняную бутылочку и налил понемногу в три кружки:
- Да продлят Боги Небесной Горы дни доброго кнеса и молодой кнесинки и
да оградят Они безгрешную малышку от всякого зла!
Асгвайр искренне присоединился. Они выпили по глотку чудесного
виноградного вина, привезенного с родины Эвриха. Ласковый жар тотчас
разбежался внутри, помогая отвлечься от забот и насладиться беседой.
- Так ты, почтенный ученый, в Галирад направляешься? - снова спросил
Асгвайр.
- Нет, - ответил аррант. - Мы теперь через горы, в Нарлак.
Волкодав про себя только покривился. И что за нужда была вот так
вываливать чужому парню свои истинные намерения?.. Нарвешься на разбойного
подсыла, а то вовсе на дурной глаз! Эврих, однако, был воспитан иначе. За
что время от времени и платился.
А у Асгвайра уже разгорелись глаза:
- В Нарлак!.. Значит, не ошибся отец, и вы в самом деле друзья тем
семерым?..
- Каким семерым?..
Асгвайр стал рассказывать о похождениях семерки наемников, наведшей
страху на соседа-сыродела и его трусливых подпасков.
- Вот это люди!.. - восхищенно смаковал он драку с работниками. - Таким
никто не указ! Захотели - и взяли, что приглянулось! Так всегда поступают
герои. Пастухов было двенадцать, но они разбежались, как крысы!
Все то, что самого Браноха приводило в ужас и возмущение, у его
младшего сына вызывало восторг. Волкодав заподозрил, что у мальчика были
крепкие нелады с кем-то из упомянутых пастухов и что выяснение отношений
вряд ли обходилось без ссадин.
- Как я понял, среди той семерки были сегваны, - продолжал Асгвайр. -
Наши, островные. Значит, не все еще к земле приросли, не у всех вместо крови
такая вот сыворотка потекла...
Волкодав сказал ему:
- Жалко, что они проходили не через ваш двор.
Он-то слишком хорошо знал, что наемники вполне могли не только слопать
корову и разметать ульи, но еще и начать ловить за волосы пригожих сестренок
Асгвайра. Однако тот не заметил насмешки.
- Ты прав: жалко! - вздохнул юный сорвиголова. - Я попросился бы с
ними! Что мне здесь, дома? Я четвертый сын у отца. Я надеюсь, Храмн в Своей
мудрости еще долго не станет призывать нашего батюшку, но дойдет ведь
когда-нибудь и до наследства! И что мне достанется? Рой, вылетевший из
улья?.. Вот уж спасибо. А наемники... Им щедро платит тот, к кому они
нанимаются. И еще они берут добычу. Что взял оружием, то и твое, ни на кого
не надо оглядываться! Их все девушки любят! А если они погибают, то погибают
в бою, с мечами в руках, и Длиннобородый берет их на небо, сражаться и
пировать в Дружинном Чертоге!
Волкодав про себя полагал, что сегванский Небесный Вождь таких вот
наемников если куда и отправлял, то разве в чернейшую преисподнюю, клацать
зубами на вековечном морозе. Какому Богу любезны насильники и убийцы?..
- Ваши друзья наверняка идут в Нарлак по тропе, проложенной мимо Утеса
Сломанных Крыльев, - блестя глазами, продолжал юный сегван. - Они тоже были
пешком: горы у нас тут не очень высокие, только на лошади все одно не
проедешь...
Волкодав это знал. Здешний кряж потому и назывался Засечным, что
нашествия из Нарлака можно было не опасаться.
- ...Но если вы возьмете меня с собой, я покажу вам короткий путь. Там
почти все время надо лезть, но зато мы нагнали бы тех семерых еще до
Утеса...
- Они нам не друзья, - хмуро сказал Волкодав. - И мы тебя с собой не
возьмем, даже если твой отец разрешит.
У мальчишки расцвели на щеках горячие малиновые пятна:
- Мне семнадцать зим, я взрослый мужчина! Такому, как я, в старину уже
подарили бы боевой корабль, чтобы стал кунсом и славу себе завоевывал! У
меня и меч есть, вот! Я его в земле нашел, вычистил!
Он даже забыл удивиться тому, что, когда дошло до самого интересного,
речи неожиданно повел слуга, а господин замолчал.
- И никакие они не герои, - точно не слыша, безжалостно приговорил
Волкодав. - Ворье и разбойники. А ты научился мечом владеть, ну и молодец.
Может, пригодится дом защитить.
Он видел, что Асгвайр оскорбился. Юный сегван так и заерзал на месте,
не наговорил резкостей только потому, что помнил о гостеприимстве. Терпи
все, что делает гость. Ибо почем тебе знать, кто перешагнул твой порог?
Человек вроде тебя самого или дух лесной, похитивший людское обличье?
Могущественный волшебник? Или вовсе Бог, надумавший проведать и испытать
Своих чад на земле?.. Легенды немало рассказывали, что случается с теми, кто
обижает гостей.
Вот и Асгвайр - задушил бы этого Зимогора за оклеветанную мечту!.. -
вежливо посидел в клети еще какое-то время, рассуждая о вещах, никоим
образом не касавшихся наемников и воинской славы. Потом забрал опустевшее
блюдо, пожелал добрых снов и ушел.
Проводив его, Эврих не без некоторой торжественности раскрыл свою
сумку, вынул из нее непроницаемый для сырости чехол и долго распутывал туго
стянутые завязки. Наконец лучина, ронявшая угольки в корытце с водой,
озарила пачку чистых пергаментных листов, чернильницу с навинченной крышкой
и перо для письма, составлявшее предмет особой гордости грамотея. Это перо
сотворил его добрый друг и учитель Тилорн, знавший многое, неведомое лучшим
умам Верхней Аррантиады, не говоря уж о Нижней. Дивное писало могло сразу
принять в себя изрядную толику чернил и потом отдавать их строка за строкой,
не требуя постоянного обмакивания в сосуд с "кровью учености".
Удобно разложив все на полу, Эврих снял с пера наконечник и на
некоторое время замер в задумчивости. Потом глубоко вздохнул,
сосредоточиваясь, точно жрец перед божественной службой, помедлил еще
немного и наконец каллиграфически вывел на нетронутом гладком листе:
Дополнения к Описаниям стран и земель,
многими премудрыми мужами, в особенности же Салегрином Достопочтенным,
доныне созданным,
Эврихом из Феда скромно составленные.
Увы, рядом не было человека, способного разделить вдохновенный трепет
творца, стоящего при начале нового замечательного труда. Труда, который,
быть может, станет одной из жемчужин великой библиотеки немеркнущего
Силиона. Одна книга Эвриха уже там хранилась, и это предъявляло к его новой
работе особые требования. Аррант полюбовался заглавием, одновременно
скромным и полным несуетного достоинства, и начал писать. Первые слова,
открывающие книгу и потому особенно важные, были придуманы давным-давно.
Волкодав оставил его трудиться и вышел наружу. Небо было ясное, и он
попытался разыскать на нем знакомую звезду. Звезду Тилорна. Ничего не
получилось: мешала ярко разгоревшаяся луна.
"Как учит твоя вера о звездах, друг Волкодав?" - спросил его однажды
пепельноволосый мудрец. Дело было в Беловодье, вскоре после того, как они
попали туда, кувырком вывалившись из Врат. Волкодав еще с трудом двигался,
медленно оправляясь от ран. Если бы расспрашивать его взялся Эврих, он бы,
наверное, на всякий случай совсем не стал отвечать. С Эврихом держи ухо
востро. Недорого возьмет, посмеется. Да еще и варваром обзовет. Тилорн тоже
временами бывает хорош, но хоть нарочно издеваться не станет. И Волкодав
ответил ему:
"У нас верят, что это глаза душ, глядящих с седьмого неба. Там Остров
Жизни. Праведные души отдыхают на нем, ожидая новых рождений".
Тогда тоже стояла ночь, и над головами ярко горели негасимые лампады
небес.
"А у нас, - сказал Тилорн, - полагают, что это просвечивают сквозь все
небеса другие Вселенные. И каждая звезда - огромный огненный шар, светило
иных миров".
Волкодав не стал возражать. Спорить он не любил. И потом, ему
встречались верования еще заумней. Даже такие, что вовсе не находили в
мироздании места Богам. Ну мало ли какой зримый облик могли принять души,
ожидавшие нового воплощения? Огненные шары были ничуть не хуже прочего...
"Видишь звездочку во-он там, возле копыта Лосихи?" - спросил Тилорн.
"Вижу".
"Это мой дом, - грустно проговорил мудрец. - Я родился в мире, где
светит эта звезда".
Как ни дико звучали его слова, Волкодав поверил сразу: лгать Тилорн
попросту не умел. Он был способен молчать даже умирая под пытками, но
способностью ко лжи Хозяйка Судеб его обделила начисто.
"Ты, наверное, хочешь вернуться туда?" - только и спросил венн.
Тилорн вздохнул.
"А можешь?"
Тилорн снова вздохнул:
"Теоретически..."
Что такое теоретически, Волкодав уже знал. Это вроде того, что на самом
деле голый и безоружный человек может кулаком свалить мономатанского тигра.
Но вот поди-ка соверши это в жизни!
"В чем загвоздка-то? - спросил Волкодав. - Колдовать разучился?"
"Можно выразиться и так", - кротко ответил Тилорн. Обычно он яростно
отрицал всякую причастность к колдовству, упорно объясняя свои
многочисленные лекарские и иные подвиги всего лишь наукой.
"Если, - продолжал Тилорн, - твоя лодка разобьется на пустынном берегу,
где нет ни единого дерева, лишь голый камень, ты ведь не сможешь ее починить
и возвратиться домой..."
"Почему не смогу? - удивился Волкодав. - Я добуду морского зверя или
большую рыбину и кожей залатаю пробоину..."
Тилорн с печальной улыбкой посмотрел, на него:
"А если лодка разбита в щепы? Ты сейчас скажешь, обломки можно поджечь
и дать знать проходящему кораблю. Но мои кремень с кресалом затерялись там
же, где и все остальное".
Венны славились непроходимым упрямством, и Волкодав только пожал
плечами:
"Все, что затерялось, можно отыскать снова".
"Вот тут ты прав, друг мой, - сказал Тилорн. - Тем более что я хорошо
знаю, где искать. Мне кажется, я смогу подать весть о себе, если заполучу
одну-единственную вещицу..."
"И далеко она разбилась, твоя небесная лодка?" - начиная соображать,
что к чему, спросил Волкодав.
"Долеко... на острове у западного берега Озерного Края. С некоторых пор
я вынашиваю мысль побывать там. Могу ли я надеяться, друг мой, что ты
пожелаешь сопровождать меня в путешествии?.."
"А вот об этом ты и говорить не моги! - мгновенно рассвирепев, с
неожиданной яростью зарычал Волкодав. - Ты по нашему миру уже разок
погулял!.. Я тебя лучше прямо здесь своими руками придушу!.. Сам пойду, коли
надо, и все принесу! Чего выдумал!.. Давно ни у какого Людоеда в клетке не
сидел?.."
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг