- Что же будет с Россией, Сергей Николаевич?
- Нам остается надеяться, как говорил кардинал Ришелье, на одно из
тех событий, которые изменяют лицо государства.
- Это не Ришелье говорил, это - Дюма.
- Все равно.
Ужасный смысл сказанного дошел до Михаила. Он низко склонился над
столом, обхватив голову обеими руками.
- Вы с ума сошли, князь! Вы отдаете себе отчет?..
Путятин молча пожал плечами.
Следует заметить, что подобные мысли издавна навещали и самого Михаи-
ла. Поначалу он их боялся, но постепенно идея братоубийства перестала
казаться ему столь уж кощунственной. Князь находил для нее все новые и
новые оправдания, важнейшим из которых ему представлялось пресловутое
благо государства. Так самый ограниченный человек порой становится изощ-
ренным софистом в своем стремлении достичь власти над себе подобными.
Сколько томов об этом написано, и как спокойно воспринимаем мы эти тома!
И напротив, - какими высокопарными и неестественными нам порой кажутся
скупые строки, воспевающие чувство прекрасного, душевное благородство и
доброту. Почему так? Не потому ли, что скотство является нашей второй
натурой, и лишь немногие способны устоять перед соблазном и не совершить
самые тяжкие преступления ради того, чтобы подняться ступенькой выше в
обществе своих ближних. Как воспитать людей способных устоять перед ис-
кушением? А как вырастить поколение которому не будет даже знаком подоб-
ный соблазн? Полноте! Гораздо легче оставаться скотами и иронически от-
носиться к самой идее воспитания такого человека.
С минуту Михаил сидел, крепко сжав голову руками, затем внезапно вып-
рямился в кресле и сказал:
- Давайте выпьем, князь! Возьмите себе стакан.
Путятин наполнил стаканы и принялся медленно смаковать портвейн. Ми-
хаил выпил свой стакан залпом.
- Ну, хорошо! - сказал он. - А как это можно осуществить?
Путятин как-то странно посмотрел на Михаила. Видимо, он ожидал более
упорного сопротивления.
- Стоит императору показаться в городе, и его подстрелят, как рябчи-
ка. Желающих сегодня - хоть отбавляй!
- Да, но Ники давно уже не гуляет по городу!
- Значит надо его выманить, попутно подстроив ему ловушку.
- Но как?
- Мне кажется, ваше высочество, что можно попытаться использовать
Распутина.
- Этого идиота!?
- Этот идиот имеет определенное влияние на вашего брата.
- Тем меньше причин у него сотрудничать с нами.
- Насколько мне известно Распутин трусоват. Его можно припугнуть. Он
хитер, но все же у него нет придворного опыта. Пообещаем ему кое-чего,
да припугнем покрепче. Кстати, заодно и от него избавимся, а не то он
вырастет в большую силу!
- Но ведь он - простой мужик! - воскликнул Михаил. - Просто грязная
шваль! Как он может вырасти при дворе?
- Может, - спокойно сказал Путятин. - Его влияние на императора и,
что еще важнее, на императрицу усиливается.
Какое-то время Михаил размышлял.
- А нет ли какого-нибудь более надежного способа? - спросил он. - Мо-
жет быть, попробовать яд?
- Этот способ испытывался столь часто, что ныне при всех европейских
дворах с ним уже научились бороться.
- Да, но довериться Распутину! Это слишком рискованно.
- О вас никто ничего не будет знать.
- А о вас?
- А я ничего не боюсь, - холодно сказал Путятин.
Михаил нервно забарабанил пальцами по столу.
- В конце концов я ведь мог и не посвящать вас в свои планы, - сказал
Путятин. - Считайте, что я вам ничего не говорил.
- Не забывайте, князь, что речь идет о моем брате!
Путятин равнодушно пожал плечами.
- А впрочем, действуйте на свое усмотрение, и да хранит вас бог! -
сказал Михаил, и жестом предложил князю наполнить стаканы.
* 9 ноября 1905 года *
На другой день, в девять часов утра, Ульянов вскочил с постели и, с
некоторым отвращением посмотрев на спящую супругу, зажег лампу таким об-
разом, чтобы увидеть на стене собственную тень. В одних трусах он начал
энергично перемещаться по комнате, совершая свой обычный утренний ритуал
- бой с тенью. Похмельный пот градом струился с его высоченного лба,
крупные мышцы красиво резвились под покрытой рыжеватой шерстью кожей.
Ульянов совершал невообразимые пируэты, пытаясь нанести удар собственной
тени. В какой-то момент, не рассчитав свои силы, он так смачно заехал
левой ногой в стену, что разбудил Крупскую, а, заодно, и спавшего в со-
седней комнате Бени.
- Ты бы хоть себя пожалел! - заворчала Надя. - После такой попойки...
- Ничего, бабуля! - бодро сказал Ульянов и энергично постучал кулаком
в стену. - Эй, Бени!
Вставайте, граф пивного крана,
Владелец винных погребов,
Герой небесного экрана
И житель цинковых гробов!
Певец хрустального бокала,
Ценитель градусов хмельных,
Поклонник женского вокала
И похмелитель всех больных!
Спустись в пивное подземелье,
В пещеру древнего вина
И обменяй свое похмелье
На чашу, полную говна!
Прикрывшись одеялом, Крупская испуганно смотрела на мужа.
- Ты слышишь, Бени, как я творю! Как я импровизирую! Сейчас мы сходим
к Льву Абрамычу и поднимем наш творческий потенциал до невиданных высот!
Было слышно, как в соседней комнате заворочался Бени.
Через четверть часа все трое уже сидели в гостиной за чашкой крепкого
утреннего чая. Бени имел страшно помятый вид и даже чай пил с трудом.
Быстро допив свою чашку, Ульянов сказал:
- Одевайся, Бени. Мы идем к Лехе.
- К какому Лехе?! - запричитала Крупская. - Ты посмотри, до чего ты
довел юношу. Ему необходим отдых. Да и тебе тоже.
- Некогда отдыхать, бабуля! - решительно сказал Ульянов. - Революция!
Бени ощущал острую потребность в пиве, поэтому его долго уговаривать
не пришлось. Не прошло и пяти минут, как он уже был в своем длинном чер-
ном пальто и цилиндре. Ульянов набросил легкий плащ поверх своего серого
костюма, надел кепку, и приятели вышли на Невский проспект.
Если не считать мимолетного нелегального посещения в 1900 году,
Ульянов уже десять лет не был в Санкт-Петербурге. Теперь он испытывал
состояние восхитительной эйфории от новой встречи с этим городом, кото-
рый был для него любимым и почти родным. Ульянов видел приметы нового
века: электрифицированные здания, телефоны, первые автомобили; но все
это было второстепенно, а главное оставалось прежним. Что именно явля-
лось главным, Ульянов затруднился бы сформулировать, но он чувствовал,
что этот город содержит в себе огромные архитектурные и духовные бо-
гатства и является величайшим и ни с чем не сравнимым произведением ге-
ниального зодчего - русского народа. Еще правильнее было бы сказать, что
Ульянову и не нравились достижения ХХ века. Он уже достиг того возраста,
когда людям становятся дороги воспоминания. Он уже не способен был полю-
бить новое, а потому не принимал в полной мере ни Женеву, ни Вену, ни
Лондон. Понятие City для него всегда ассоциировалось с Санкт-Петербургом
девяностых годов ушедшего века. Умом он понимал значение технического
прогресса, но сердце его навсегда осталось там, где он любил Арину и пил
пиво у доброго старого Прадера.
- Судя по твоему виду, Бени, - говорил на ходу Ульянов. - Нам совер-
шенно необходимо навестить Льва Абрамовича.
- А это кто? - спросил Бени.
- Он был вчера у Александры.
- Там было очень много людей. Я всех не запомнил.
- Зато ты запомнил Анжелику! - усмехнулся Ульянов.
- О, да! - пылко воскликнул юноша.
- Ну и как успехи?
- Пока никак.
- В таких делах следует сразу брать быка за рога, а точнее корову за
вымя, - назидательно сказал Ульянов. - Впрочем, в твои годы мне также не
хватало динамики в этом вопросе.
На углу Невского и Знаменской они вошли в магазин, над дверями кото-
рого красовалась табличка с надписью: КАСКАД И СЫН КРЕПКИЕ НАПИТКИ
За прилавком стоял сам Лев Абрамович. Сыновей у него не было. В этом
деле, основанном его отцом, Лев Абрамович сам был "сыном". С тех пор
прошло сорок лет, но вывеска сохранилась. Обычно Лев Абрамович все делал
сам. Лишь изредка он нанимал временных помощников. Когда же ему требова-
лось ненадолго отлучиться, он, как правило, договаривался с Александрой,
и в магазине хозяйничала Анжелика.
Лев Абрамович нисколько не удивился, увидев Ульянова.
- Святой Моисей! Доброе утро, Владимир Ильич! Признаться, не сомне-
вался, что нынче утром увижу вас здесь. Приветствую и вас, юноша! Отк-
рыть вам по бутылочке пива?
- И как можно быстрее, дорогой Лев Абрамович, спаситель вы наш! -
сказал Ульянов, потирая руки.
Ульянов залпом выпил бутылку пива, смачно отрыгнул, извинился, а за-
тем, переведя дух, попросил еще одну бутылочку, и на сей раз пил уже не
спеша, хотя по-прежнему с большим удовольствием. Бени почти не отставал.
- К Лехе, небось, направляетесь? - осведомился Каскад.
- Вы сегодня утром поразительно догадливы, милейший Лев Абрамович! -
ответил Ульянов.
- Мой вопрос задан неспроста, - сказал Каскад. - Если вы собираетесь
к Лехе, могу порекомендовать прихватить с собой пару бутылок "Ерофеича".
Последнее время это их с Пятницей любимый напиток.
- Что-то я не знаю такого напитка, - удивился Ульянов.
- Это новинка прошлого сезона, - улыбнулся Лев Абрамович, снимая с
полки сразу две бутылки с хитроватым дедулей на этикетке. - Сорок граду-
сов. Вкус специфический. Под дзеренину, я думаю, пойдет.
- Пожалуй, возьмем, - сказал Ульянов.
- Я бы сегодня ограничился пивом, - осторожно подал голос Бени.
- Пивом голову не обманешь! - поучительно отметил Ульянов. - Заверни-
те нам, пожалуйста, четыре бутылочки этого самого "Ерофеича", Лев Абра-
мович.
- Святой Моисей! С превеликим удовольствием, Владимир Ильич! Заходите
почаще.
- Обязательно! Ну а как, вообще, идет торговля?
- Да не жалуюсь, Владимир Ильич, не жалуюсь. Торговля спиртным, я вам
скажу, - самый стабильный бизнес. Мир, война, революция, потоп - все од-
но: человеку требуется выпить. Ко мне приходят социал-демократы и анар-
хисты, педерасты и монархисты. Даже от самого императора посылают ко мне
за портвейном.
- Да, этим господам без портвейна никак не обойтись!
- Да за этих-то сволочей волноваться не приходиться. Другое дело -
вы, Владимир Ильич. Давно хотел вас предостеречь: опасными делами зани-
маетесь!
- Опасно быть евреем, Лев Абрамович, а делами заниматься неопасно! -
афористично ответствовал Ульянов.
Каскад с сомнением покачал головой.
- Всего хорошего, Лев Абрамович! - попрощался Ульянов. - Пошли, Бени.
- Большой привет Лехе! - отозвался Каскад.
Несколько минут спустя приятели вошли в один из подъездов ничем не
примечательного здания, на котором впоследствии благодарные потомки по-
весили мемориальную дощечку, дабы увековечить событие, нами сейчас опи-
сываемое. Друзья позвонили в квартиру No 29, и дверь им открыл крепкий,
высокого роста мужик, слегка похожий на обезьяну.
- Во-овчи-ик! - заорал мужик. - Эй, Пятница, Вовчик приехал!
- Привет, Леха, - сердечно сказал Ульянов. - Это мой друг Бени, малый
не без достоинств.
Едва войдя в квартиру, Ульянов почувствовал густой запах готовящейся
баранины. Леха провел гостей в кухню, там Осип Пятницкий огромным охот-
ничьим ножом шинковал чеснок. Хотя дзеренина и напоминает баранину,
Ульянов слишком хорошо разбирался в мясе, чтобы его можно было так "ле-
чить".
- Что это вы тут готовите? - иронически спросил он. - Рыночную бара-
нину?
- Увы! - виновато улыбнулся Пятницкий.
- А где лось?
- Лось в лесу.
- Ясно! В следующий раз,чувствую, придется мне пойти с вами. Видишь,
Бени? Ты говоришь: "Царя убить!" Эти люди даже лося убить не могут. Знаю
я этих охотников. Налакаются рому и ходят по лесу вприсядку, даже ружье
зарядить забудут. Куда ездили-то хоть?
- В Саблино, - ответил Леха.
- Хорошо еще, что вам там пизды не дали. У меня в Саблино сестра жи-
вет, так что в следующий раз поедем вместе.
- Лося нам подстрелить не удалось, - сказал Леха. - Зато самогоночки
мы там приобрели славной. Хотите попробовать?
- Да, кстати, мы ведь тоже не одни! - вспомнил Ульянов и вручил Лехе
свой пакет. - Мы с "Ерофеичем".
- "Ерофеич" - есть "Ерофеич", а самогон - есть самогон! - философски
заметил Леха. - Восемдесят градусов!
- Ну-ка налей нам по стаканчику! - не выдержал Ульянов.
Леха наполнил два стакана мутноватой жидкостью.
- Бени, это надо пить залпом, - объяснил Ульянов и сразу подал личный
пример. - Отличная штука!
Бени понюхал стакан, зажмурился и медленно, не без труда выпил. Он
тут же сел на стул и молча протянул руку в поисках какого-нибудь "запи-
вона". Леха быстро открыл зубами бутылку пива. Ульянов достал из кармана
пачку папирос. Заметно покрасневший Бени сделал несколько глотков и за-
курил.
- Как сказал бы Лева Бронштейн, у тебя морда лица стала как жопа у
макаки! - засмеялся Ульянов. - Ну, а как вообще жизнь, ребята? Федор в
городе?
- Ну, а где же ему еще быть! - ответил Леха.
Ульянов удовлетворенно кивнул головой и задал новый вопрос.
- Леха, ты, как я слышал, сидел?
- Четыре месяца в "Петропавловке".
- Пиздили?
- Да не особенно.
"То есть, как-то, все-таки, пиздили!" - отметил про себя Ульянов, а
вслух спросил:
- А сейчас чем занимаешься? Пишешь чего-нибудь?
- Начал писать большой роман. Думаю назвать его "Мать".
- Про индейцев? - оживился Ульянов.
- Да, нет, - удивился Леха. - Про рабочее движение.
Ульянов сокрушенно покачал головой.
- Про рабочее движение следует писать теоретические работы, а для
привлечения внимания читателей к этим работам, мы должны печатать в на-
шей газете роман про индейцев... Ты только, Леша, не расстраивайся, -
Ульянов дружески похлопал Горького по плечу. - Я, конечно, дам твоему
роману хороший отзыв, напишу, что это очень нужная своевременная книг
а... Ну, а что Федор поделывает?
- Поет, - ответил Леха.
- Гм, поет! - усмехнулся Ульянов. - Кстати, Пятница, баранина скоро
будет готова?
- Минут через пятнадцать.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг