- Хорошо! - сказал он вслух. - Пусть будет 30 декабря.
Мужик кивнул головой.
- Итак, - подвел итог Бени, - 30 декабря, в десять часов вечера, в
ресторане "Корнер". Идет?
- Идет! - согласился Распутин.
- А если у вас не получится?
- Тогда я приду один, и мы передоговоримся на другой день.
- Логично, - согласился Бени.
Они обсудили еще кое-какие детали заговора, а затем оставили эту те-
му, заказали водки, селедку с молокой и как следует нажрались.
x x x
Мы оставили генерала Барсукевича в его кабинете в тот момент, когда
он вызвал к себе капитана Жмуду. Читатель, лишенный возможности встре-
титься со старым знакомым (мы еще увидим Тадеуша Каллистратовича!), ве-
роятно понимает, что нам пришлось поступить так, чтобы поприсутствовать
при исключительно важном для всей этой истории (и для истории вообще!)
разговоре в ресторане "Корнер".
Возвращаясь в генеральский кабинет к четырем часам дня, мы вновь зас-
таем Адольфа Арнольдовича в одиночестве. Причем одиночество это не гор-
дое, а скорее озабоченное. Жмуду он отправил на Финляндскую железную до-
рогу с приказом разузнать все подробности встречи тамошней полиции с за-
гадочным полковником, а сам отворил дверцы стенного шкафчика, извлек от-
туда бутылку портвейна, зачем-то погладил ее и открыл.
"Почему эти болваны его не арестовали, - размышлял генерал, потягивая
мутное багровое вино. - Впрочем, почему его должны были арестовать? По-
думаешь, распивал и матерился в тамбуре. Я, вон, каждый день пью порт-
вейн и матерюсь в своем служебном кабинете!"
Его размышления были внезапно прерваны появившимся на пороге комнаты
дежурным.
- Осмелюсь доложить, ваше превосходительство, - почтительно произнес
жандарм, - г-н Кирхнер собственной персоной!
- Кто? - переспросил генерал, медленно возвращаясь к действительнос-
ти.
- Г-н Отто Кирхнер, бумажный фабрикант.
"Вот именно, что бумажный! - подумал Барсукевич. - В наше время все
фабриканты - "бумажные."
- Ну что ж, просите! - сказал он вслух.
Сотрап щелкнул каблуками, отдал честь и вышел.
Адольф Арнольдович спрятал под стол бутылку.
Кирхнер вошел с крайне недовольным видом. Назревающие фингалы под
обоими глазами и красный распухший нос делали его лицо похожим на маску,
а образованный двумя кусками пластыря белый крест посреди низкого лба
придавал фабриканту сходство с рыцарями таинственных средневековых орде-
нов. Барсукевич давно недолюбливал Кирхнера и с удовольствием лицезрел
его в столь жалком обличье.
"Крестоносец" плюхнулся в стоявшее перед генеральским столом кресло и
заявил:
- Возмутительные безобразия творятся во вверенном вашей охране горо-
де, г-н генерал!
- Я не охраняю город, г-н Кирхнер. Я лишь охраняю порядок в городе, а
это, согласитесь, отнюдь не одно и тоже.
- Возможно я не совсем удачно выразился, Адольф Арнольдович, но это
не меняет сути.
- А в чем суть?
- А суть заключается в том, что этот охраняемый вами порядок оставля-
ет желать много лучшего.
- Вы, я вижу, имели удовольствие получить пизды? - сладким голосом
осведомился генерал.
- Имел, - угрюмо ответил фабрикант.
- Но это еще не дает вам право критиковать установленный порядок! -
сказал генерал, и в его голосе внезапно послышались грозные нотки.
- Боже упаси! - перепугался Кирхнер.
"Вот так-то лучше!" - подумал Барсукевич, а вслух спросил:
- Где и когда вам дали?
Кирхнер растерялся. В запарке он совсем не подготовился к этому ес-
тественному вопросу. Сказать правду он не мог: не хотел подводить Алек-
сандру.
- Это случилось на углу Невского и Знаменской, - пролепетал несчаст-
ный фабрикант.
- Возле магазина Каскада? - спросил Барсукевич.
Кирхнер понял, что соврал неудачно. Место он назвал слишком популяр-
ное, приметное, должны были быть свидетели.
- Не совсем, - неуверенно промямлил он. - Это было... это случилось
уже за углом, на самой Знаменской, но неподалеку от Невского.
"Врет! - подумал Барсукевич. - Только зачем?"
- Ну, а кто вам дал? - спросил генерал.
- Некий г-н Бздилевич.
- Кто? - генерал аж подпрыгнул на стуле.
- Какой-то наглец, назвавшийся г-ном Бздилевичем.
Адольф Арнольдович встал и принялся медленно расхаживать по кабинету.
Опытнейший следователь, он был уверен, что Кирхнер что-то привирает. В
самом деле: ведь не представляется обычно человек прежде чем набить вам
морду на улице! С другой стороны, морду этому болвану несомненно набили,
и кто-то при этом назвался г-ном Бздилевичем. Если предположить, что
Кирхнер по каким-то причинам скрывает место происшествия, то все будет
выглядеть вполне правдоподобно.
Чтобы выиграть время для обдумывания ситуации, Адольф Арнольдович
снова залез в стенной шкаф и выставил на стол новую бутылку и два чистых
стакана.
- Хотите портвейна? - любезно предложил он. - Это бодрит.
- Я не пью, - сказал фабрикант.
- Непьющих портвейн особенно бодрит! - веско произнес генерал и до
краев наполнил стаканы.
Взбодрились. Затем, приведя в порядок дыхание, Барсукевич спросил:
- Скажите, Отто Юльевич, а как выглядел этот ваш г-н Бздилевич?
- Гм-м... такой, знаете... маленький, лысый, рыжеватый... очень креп-
кий и ловкий...
Генерал взволнованно походил по комнате. Затем опять сел, вынул из
среднего ящика стола фотографию и протянул ее Кирхнеру.
- Этот?
- Этот!
x x x
В восемь часов вечера наследник престола и его любовница пили чай.
- Попробуйте вот это абрикосовое варенье, Вова, - предложила Аликс.
-Сегодня утром я получила его из Киева.
- Отличные новости! - оживился Ульянов. - Обожаю абрикосовое варенье!
- Давайте также дернем коньячку, мой друг, - грустно сказала Аликс. -
Увы, не все новости столь хороши. Вместе с посылкой мне передали письмо.
- Что-нибудь случилось? - Ульянов изобразил на лице беспокойство.
- Сестра моя очень плоха, и меня просят приехать. Завтра я уезжаю в
Киев.
- Надолго?
- Надеюсь вернуться сразу после новогодних праздников, но не исключе-
но, что придется подзадержаться.
- Анжелика тоже едет?
- Анжелика остается здесь.
Ульянов мысленно потер руки.
Анжелика - лохматая юная ведьма с прекрасными, но мокрыми от слез,
глазами - воротилась в половине девятого. Новости она принесла ужасные:
Лев Абрамович Каскад содержится в тюрьме на Шпалерной, обвиняется в ан-
тигосударственной деятельности, и никого к нему не пускают.
Выслушав ее, Ульянов молча закурил. Комментарии были излишни.
- Что можно предпринять? - спросила Анжелика.
- Ничего, - ответил Ульянов. - Разве что взять тюрьму штурмом.
- Может быть - адвоката? - предложила Аликс.
Ульянов горько усмехнулся.
- Адвоката!? Неужели вы думаете, что его будут судить? Сегодня - ког-
да они убивают бастующих рабочих прямо на улицах, когда не щадят даже
детей!
- Но кто это - "они"? - гневно спросила Анжелика.
- Они - это те, кого нам предстоит уничтожить, как класс. В этом и
заключается моя борьба. Этому я посвятил свою жизнь.
- Уничтожая их, вы им же и уподобляетесь!
- Анжелика, вы не правы, - горячо возразил Ульянов. - От ваших слов
веет пацифизмом.
- Разве это плохо?
- Если бы все были пацифистами, общество бы не развивалось, и мы не
были бы сейчас там, где мы есть.
- Этим доводом можно оправдать любое насилие!
"Какая все-таки прекрасная девушка!" - вновь подумал Ульянов.
- В любом случае, - продолжала Анжелика, - уничтожая друг друга, вы
уничтожаете будущее.
- Мы дети своего века.
* 22-23 декабря 1905 года *
Рано утром Адольф Арнольдович Барсукевич ждал двух посетителей -аген-
та Кавказца и капитана Жмуду: первого - с надеждой, второго - с любо-
пытством. Кобе, в связи с его новым заданием, было велено докладывать,
по возможности, каждое утро, а Жмуде предстояло отчитаться о своей вче-
рашней поездке в полицейское управление Финляндской железной дороги.
В приемной они появились почти одновременно: помятый, воняющий пере-
гаром Коба и щеголеватый голубоглазый капитан. Генерал обоих ждал с не-
терпением, но, соблюдая субординацию, первым принял Тадеуша Каллистрато-
вича.
- Ну-с, разнюхали чего-нибудь, капитан? - спросил Барсукевич, однов-
ременно закуривая, чтобы получше сконцентрироваться на работе и не ду-
мать о выпивке.
- Да, ваше превосходительство, - четко, по-военному докладывал капи-
тан. - Я все узнал. Объект был задержан сразу после полуночи ротмистром
Фишером. Объект ехал в поезде без билета, матерился, выдавал подза-
тыльники контролеру, пил водку. Документов при себе не имел, представил-
ся полковником Бздилевичем. Ротмистр Фишер оштрафовал его на пять рублей
и отпустил.
- Этот Фишер, видимо, редкостный болван? - предположил генерал.
- Так точно, ваше превосходительство! Но как вы догадались?
- Чувствуется. Вероятно он наклал в штаны, как только объект предста-
вился полковником. Фотографию показывали?
- Да, ваше превосходительство. Фишер подтвердил несомненное сходство,
но полной уверенности у него нет, поскольку объект был в охотничьем кос-
тюме и меховой шапке.
Барсукевич задумался. На днях, говоря императору, что расстрелять
Ульянова было бы небезопасно, он кривил душой. Революция в стране была в
самом разгаре. Только что Семеновский гвардейский полк жестоко распра-
вился с восставшими в Москве рабочими. Заключенных расстреливали прямо в
камерах, о пытках говорили почти в открытую.
- Позовите Кавказца, капитан, - сказал наконец генерал. - Посмотрим,
что он нам принес.
Коба вошел, униженно раскланиваясь и бормоча себе под нос какие-то
приветствия.
- Судя по вашему угодливенькому видку, товарищ Коба, Ульянова вы не
убили? - презрительно сказал генерал.
- Еще нет, ваше превосходительство.
- А пытались?
- Еще нет, ваше превосходительство. Я был вчера очень занят, - отве-
тил Коба.
И, опасаясь, что генерал сейчас же заинтересуется, чем он был занят
(а занят он был тем, что сидел в "Корнере" с Бенито Мусолини и Григорием
Распутиным), Коба незамедлительно сообщил:
- Ваше превосходительство, я раскрыл злодейский заговор против его
императорского величества.
- Да ну! - недоверчиво воскликнул Барсукевич.
- Ей богу! - поклялся Коба и поведал господам офицерам обо всем, что
услышал накануне в "Корнере".
- Хорошо поработали, Кавказец, - признал генерал. - Так хорошо пора-
ботали, что я даже думаю, не повысить ли вам ставку! Ладно, идите - за-
дание у вас прежнее. Жду вас завтра в это же время.
- Не думаю, капитан, что от этого подонка будет много толку, - сказал
Барсукевич, сразу после того как довольный Коба закрыл за собой дверь. -
Поэтому потрудитесь довести до каждого жандарма приказ о том, что разыс-
кивается Владимир Ильич Ульянов, называющий себя также Николаем Лениным
или полковником Бздилевичем. При обнаружении этого человека где бы то ни
было, его следует немедленно арестовать и доставить сюда живым или, в
крайнем случае, мертвым.
x x x
Многочисленные исторические летописи уверяют нас, что полковник Бзди-
левич уважал Распутина безмерно и величал его не иначе как отцом Григо-
рием. Эти же документы предполагают (а порой и утверждают!), что причи-
ной сего явного царского расположения являлись Гришкины лекарские спо-
собности, позволявшие поддерживать драгоценное здоровье царевича Алек-
сея. На самом же деле полковник Бздилевич отлично понимал, что если
"отец Григорий" и мог кого и чем вылечить, так разве что простуженного
спиртом. Впрочем, все это не слишком волновало доблестного полковника.
Важно, что Гришка нравился императрице, любил портвейн и был добрым
партнером в мудрой шашечной игре. Чего же боле?
В два часа пополудни, расправившись со всеми "служебными" делами,
узурпатор удалился в свою оружейную, где предался любимому времяпрепро-
вождению: созерцанию своей - богатейшей в Европе - коллекции стаканов.
Коллекция та едва умещалась в стенном гарнитуре из восьми секций. Эти
сорок полок радовали глаз полковника Бздилевича, как библиотечные залы
ласкают взор почтенного книголюба. Здесь в тесном соседстве уживались
"граненые собратья" из разных эпох и земель: сверкали и переливались на
свету богемские и ирландские презенты, медленно рассыхались вырезанные
из бамбука заморские пришельцы, мутнели граненые стекляшки, похищенные в
российских придорожных трактирах.
Книголюбы обычно пользуются очками, чтобы лучше ориентироваться в
дебрях накопленной веками человеческой премудрости. Полковник Бздилевич
в оптике не нуждался. Он и без очков прекрасно ориентировался в своей
коллекции и помнил, на каких полках стояли особо ценные экспонаты.
Сколько тихих и счастливых часов провел последний русский император
возле этих полок! Сколько усердия и таланта вложил он в создание столь
блестящей коллекции! Добавим, что он не ограничивался одним созерцанием,
но постоянно пользовался своими любимыми экспонатами.
Увы! Сие уникальное собрание было разбито и разворовано после знаме-
нитого взятия Зимнего дворца. Как много ценного безвозвратно уносят от
нас революции! Как дорого обходится человечеству социальный прогресс!
В тот день полковнику не удалось в одиночестве насладиться своим лю-
бимым детищем. Он только успел снять с полки два высоких красивых стака-
на, подаренных ему недавно черногорским королем, как в оружейную без
стука вломился Распутин.
- Проходи, папаша! - дружественно сказал Бздилевич. - Винца выпьем, в
шашки сыгранем!
Они наполнили черногорские стаканы португальским портвейном и уселись
за доску.
Император выиграл первую партию. Торжествуя, он пробил Гришке щелбан,
и они вновь расставили шашки в начальную позицию. Едва начали вторую,
Распутин перешел к делу.
- Узнал я тут, государь, что царица тебе неверна.
- Не может быть! - воскликнул Бздилевич, хотя отлично понимал, что
может.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг